Благословенная ошибка

- Ну наконец-то, сколько можно бродить? - попеняла Альбина, но беззлобно. - Можешь идти, - принцесса отпустила служанку, как только та красиво расставила розы в хрустальной вазе.       В дверях Марселла столкнулась с королевской четой. - Луизочка, баньку бы истопить, - пророкотал добродушный Теодор, глаза его, однако, не улыбались. - Будет сделано, ваше величество, но право же, я Марселла, - твёрдо ответила девушка. - Конечно, дорогая, - примиряюще ответила Флора. - И подготовь комнату для гостя. - Не стоит беспокоиться, - прозвучал уже знакомый Марселле голос. - Моё почтение, ваши величества и ваше высочество, а с любезной Марселлой мы уже знакомы. Так получилось, что королевского коня Милорда, которого я вёл в подарок вашему величеству, угнали разбойники, потому я и задержался, - искренняя дружелюбная улыбка не сходила с лица принца. - Боже мой! - заохала пышнотелая королева Флора, взмахивая пухлыми руками, унизанными великолепными перстнями. - Я надеюсь, дорогой Пенапью, вы не пострадали. Альбина, детка, развлеки гостя! - тут Пенапью наконец увидел настоящую принцессу.       Нечто коротенькое, золотистое и пышное не скрывало крепких ног и плеч. Мелко завитые волосы удивляли непривычным землянично-розовым цветом. Хороши были только ярко-голубые глаза - большие, выразительные, если б их не портило надменное выражение. - Благодарю! - Пенапью поднял кубок. - За ваше счастье, принцесса, с хорошим человеком!       Все оторопели. Это значило одно - наследная принцесса Абидонии не понравилась представителю дружественного королевства! Альбина возмущённо рассматривала дерзкого гостя. Каков наглец, а лицом - ребёнок! Пышный камзол на тщедушном теле сидит нелепо. Весь в цыплячьих кудряшках и кажется совсем простаком, как будто и не при дворе рос.       Тень промелькнула в больших глазах принцессы. Интересная мысль пришла ей в голову. - Дорогой Пенапью, - Альбина интонациями явно копировала свою мать, - я хочу познакомить вас кое с кем. Патрик! - закричала она.       Поэт как будто ждал этого, в ту же минуту светловолосый юноша необыкновенной красоты с печальными глазами вошёл в залу. - Мой воспитанник, - поспешила пояснить Флора. - Детьми росли вместе с Альбиной... - Он от меня без ума! - хвастливо произнесла принцесса. - Всю спальню можно обклеить признаниями в стихах. Патрик, ты не сможешь участвовать в турнире красноречия, потому что не умеешь разговаривать! - весело рассмеялась капризница, высоко запрокидывая голову, так, что зазвенели бриллиантовые подвески, поддерживающие сложную причёску. - Поэтому я позволю себе процитировать из последнего: "Я вас люблю. Я вас боготворю. Нет никого желаннее и ближе..." - Как вам не стыдно! - возмутилась Марселла, и слёзы хрусталём зазвенели в её голосе. - Патрик всё ради вас, а вы только мучаете его, издеваетесь над ним! Вы жестокая, злая! А Патрик, он - такой... - Я злая? - деланно-спокойно спросила Альбина. - Жестокая? Циничная? Бессердечная? Ну и пусть! Никого же не волнует, какая я на самом деле! Думаете, я не вижу, кто передо мной? - внезапно Альбина процитировала "Сида" Корнеля, немного перефразировав оригинал: - "Патри́к! О, дум моих достоин ты один! Ты лучше всех, но ты не королевский сын". Ой! - вдруг вскрикнула Альбина, точно укололась иглой. - Что это за горький запах? Слышите? На обычные розы не похоже. - Я думала, это твои новые духи, - удивилась королева Флора, и глаза её вдруг округлились ещё больше: - Что это за удивительная роза? Я не помню таких в нашем саду.       На полке возле камина в невзрачной старой вазе высилась одна хрупкая роза необычного лиловато-голубого цвета. - Голубая роза, - с благоговением произнесла Марселла. - По легенде, каждый, кто вдохнёт её аромат, будет говорить только правду. Это не простой цветок. - В таком случае, дочь моя, - заговорила Флора, обращаясь к принцессе, - пусть будет тебе известно, что Патрик - не просто мой воспитанник. Он мой племянник и твой кузен, сын моей покойной сестры, королевы Эммы. Какой это был золотой ребёнок! Но онемел от большого испуга, когда случилось страшное - дворцовый переворот. Король Анри и наша Эмма были убиты... - глаза Флоры затуманились, голос оборвался. - Молчи, жена! - воскликнул Теодор. - Впрочем, что это я? Я - старый солдат, вырос до полковника, не стоило и рваться в цезари! В ночное бы мне сейчас, душно в каменных стенах! Кабы не держал столько лет в кулаке проклятый Давиль с Тилькой сушёной! Что так смотришь? Твоя она сестра, а не моя! Ээх! Бросить всё да в отставку! Пусть правит законный наследник. Или наследница. - Я любила Патрика, когда ещё не знала, что он принц, - горячо проговорила Альбина. - И жестокой быть не хотела. Просто я... Внимания хочу, хочу нравиться, а где же здесь ещё кавалеры? Я всегда видела, что Патрик хорош, как никто, но положение обязывает. Столько лет мне внушали, что он безродный какой-то, а посмотрите - видно, что не простолюдин! Моё счастье всегда ходило рядом, а его у меня украли! - Теперь, стало быть, нет никаких преград, дочь моя, - напомнил о себе Теодор. - Жаль, что сам принц Патрик ничего не скажет. И мы ещё не услышали другого принца. - А я должен признаться, ваши величества и ваше высочество... У вас в саду я встретил девушку, которая показалась мне удивительно милой, хорошей и прекрасной. Как будто принцесса и есть, хоть и одета очень скромно, - Пенапью повернулся к Марселле, и все - за ним. - И если бы она позволила мне как-то приблизиться, я был бы счастлив, - Пенапью, в своей обычной манере, неловко улыбнулся, а Марселла совсем растерялась. - Неплохой, однако, карьерный скачок, из горничных - в принцессы! Соглашайся, девочка, - в залу неожиданно вплыла эффектная, ещё молодая женщина в великолепном чёрном платье. Это была Оттилия, сестра королевы и супруга канцлера, графа Давиля. - В другой раз так не повезёт. Ах да, тебе же другой принц по сердцу! Губа не дура, мальчишка отменно смазлив. Мне даже интересно стало, чем закончится эта комедия, - Оттилия придвинула к себе стул и уселась, аккуратно расправив складки, щедро налила вина в бокал почти до самых краёв. - Как страшно всё это... - прозвучал глуховатый, хриплый голос оттуда, где совсем не ждали. - Столько новостей всего за один вечер! Я растерян... - Какое счастье! - воскликнули одновременно обе девушки и кинулись к Патрику. Тот поспешил сесть и сказал: - Альбина, ты говорила о турнире красноречия? Я готов, но сейчас хочу спеть. Играйте, пожалуйста! - сделал он знак ожидающим музыкантам.       Это была грустная, но удивительно красивая песня - исповедь измученной души, одолеваемой страстями. Точнее, одной страстью. К одной-единственной... Все понимали, кому песня адресована, и в первую очередь - Марселла. Никто не обратил внимания, как девушка взбежала вверх по лестнице на галерею, кроме чуткого Пенапью. Рыдающая Марселла прижала лицо к перилам, принц деликатно стоял чуть позади. - Когда-нибудь он поймёт, что вы настоящее сокровище, - мягко говорил Пенапью. - Не стоит сейчас огорчаться, милая Марселла.       Сквозь слёзы девушки пробилась несмелая улыбка. Марселла была рада за Патрика, но не за себя. Она полюбила немого поэта, когда не знала, что он - наследник королевского престола. А узнав - не разлюбила, но теперь между ними пропасть. Прежде она рада была быть Патрику полезной, всегда утешала, подбадривала. Хоть так сблизиться! А сейчас - кто ей позволит? Её кумир, её любовь имеет всё, что нужно принцессе. А значит, её дело - отойти в сторонку вовремя. Марселла смотрит сверху вниз на новообретённого принца так, как будто видит белокурого юношу в скромных чёрных одеждах в последний раз и хочет, чтобы его облик навсегда отпечатался в её памяти. Пенапью совсем растерялся.