Гальковый пляж

Ночь всегда была её главным страхом, а лето - самой искренней любовью. Летние ночи вызывают некий трепет, приятный и тревожный в одночасье. Тёплый воздух от нагретого за день асфальта согревает, но не жарит. Город засыпает, и по всей округе слышны лишь шорох листьев, стрекотание сверчков да редкие автомобили, пролетающие мимо по пустынной дороге. – Ты занят сейчас? – М-м, нет. А что? – Да ничего особенного, просто... – она замялась. – Не хотел бы прогуляться? В телефоне послышалось удивлённое "о!". Джиён улыбнулась. – Говори адрес! Когда разговор был окончен и экран телефона потух, к Джиён снова вернулся дискомфорт, хоть и на сердце стало немного спокойнее. Она скиталась из одного места под уличным фонарём под другое, подходила к редким магазинчикам, которые вот-вот закроются. Ветер с моря деликатно дотрагивался кожи, но девушка лишь поёжилась в ответ на его прикосновения. Казалось, что в любой момент на неё могут набросить мешок, закинуть на заднее сидение машины и увезти в неизвестном направлении. Или сразу тут, на месте, разделаться. Тёмных закоулков достаточно, а свидетелей по пальцам одной руки не пересчитаешь. Навязчивый и липкий страх не давал здраво оценить ситуацию, расслабиться: её пугала собственная тень. Джиён ненавидела это. И себя – за собственную беспомощность. Вскоре её путь осветили фары автобуса. Она обернулась и увидела Субина. Облегчённо выдохнув, Джиён пошла к нему навстречу и уже на полпути отметила, как ярко он улыбается... Есть ли смысл бояться темноты, если её так ярко озаряет его улыбка? – Привет, – мягко произнёс брюнет и раскрыл руки для объятий: это всегда было их дружеским приветствием. Джиён промямлила что-то в ответ и обняла его. Ноздри защекотал приятный аромат ландыша, сандала и замши. Она помнила, что этот парфюм Субин купил сам себе на день рождения, а потом сетовал на то, что «уж больно этот подарок в копеечку влетел». Долгожданное чувство комфорта и безопасности заглушило все остальные – даже чувство самообладания. Объятие длилось дольше положенного, но никто не смел прерывать его. Чхве поначалу смутился, напрягся, а затем расслабился и доверился моменту. Джиён отстранилась первой. – Это... Субин покачал головой и оборвал её: – Всё в порядке. Повисла неловкая тишина, и вновь заговорил Чхве: – Почему выбор пал именно на это место? Ты же с работы идёшь абсолютно другим путём. – Захотелось прогуляться, но... м-м... быстро стемнело. Я даже не поняла, как это произошло: вдруг вокруг ни души, фонари включились... – То есть, я тут в качестве моральной поддержки? – беззлобно спросил Субин и рассмеялся, когда увидел выражение лица подруги. – Чего так стушевалась? Я рад провести с тобой время, да и в страхе ничего постыдного нет. Я тоже много чего боюсь, ты знаешь... – Например, плавать в бассейне, глубина которого меньше твоего роста? – вот и настал черёд Джиён смеяться. Она подыграла парню, когда тот кинул убийственный взгляд, и дала понять, что очень боится. – Подло с твоей стороны, конечно. Да и почему все прицепились именно к моему росту? Был бы ниже, и вопросов бы не возникало, а так... будто высоким людям нельзя бояться глубины. Какая-то дискриминация по признаку роста. – Ой, ладно, проехали. Чхве Субин любым образом оправдает себя, так что это бессмысленный диалог. Может, пойдём к воде? – Спорю, Мин Джиён осмелела только с моим приходом, а до этого боялась отойти от фонаря на лишний шаг, – бросил Субин, обошёл девушку и отправился вниз по крутому склону, пересекая его с удивительной лёгкостью. – Сам сказал, что в страхе ничего постыдного нет! И нечестно такие ноги длинные иметь! – крикнула Джиён ему вслед, стараясь нагнать парня и не прокатиться кубарем при этом. Субин время от времени оборачивался, чтобы проверить, как у неё успехи: продвигалась она довольно резво. На финишной прямой, у подножия каменистого склона, он остановился и протянул ладонь, предлагая помощь. Джиён отмахнулась, однако ночью, хоть и с включённым фонариком на телефоне, передвигаться по такому рельефу было не простой задачей. Ожидаемо, она оступилась: сердце сжалось и стремительно ухнуло вниз, её рука рефлекторно схватила ладонь Чхве... и девушка снова оказалась припечатанной к мужской груди. На этот раз – вместо того, чтобы быть припечатанной к камням. – Прости, – зардевшись, сказала она. – И спасибо. Субин ничего не ответил, только кивнул. Он заметил, что Джиён какая-то другая, ведёт себя необычно. Хрупкая, смущенная... уязвимая? Все эти качества были ей несвойственны, или, скорее, ему не доводилось видеть такую её сторону. Это очаровывало. Трепет, сотрясший грудную клетку во время невинного соприкосновения их тел, остался без внимания. Чхве проследил за тем, как Джиён снимает кеды и носки, оставляет их на берегу и заходит по щиколотки в воду. Задумчиво смотрел на удаляющийся силуэт, пока девушка не развернулась к нему лицом, чтобы позвать: – Эй, заходи! Тут тепло! И не глубоко! Словно очнувшись от наваждения, парень встрепенулся. Пропустив мимо ушей издёвку, подумал о том, что придётся подкатать штанины, чтобы зайти в воду на том уровне, на котором сейчас находилась Мин. Его одолели сомнения. – Может, я тут посижу? – крикнул он, не испытывая особого энтузиазма от идеи мокнуть в свете луны. И действительно: невозмутимо уселся на каменный берег. – Ещё чего! Джиён не заставила себя долго ждать: вернулась к берегу и зачерпнула воды в ладонь, чтобы... брызнуть ею в лицо Чхве. Когда он выругался и принялся отряхиваться словно щенок, Мин заливисто рассмеялась, счастливая из-за удачной детской шалости. Но её радость продлилась недолго. Субин относительно быстро пришёл в себя и совершил тот же самый поступок в её отношении. Девушка вскрикнула, а потом – чего Субин не ожидал – раззадорилась ещё пуще. Если бы он вовремя не увернулся, принял бы на себя вдвое больший объем воды, чем в первый раз. Парень встал на ноги и, уворачиваясь от новых атак, оказался по колено в толще воды, чтобы ударить по ней ладонью и обескуражить данным масштабным ходом соперницу. И у него это получилось: когда Джиён удивлённо вскрикнула и закрыла лицо руками на мгновение, Чхве воспользовался моментом и подкрался к ней сзади. Сам не зная, что делает, он обхватил её руками со спины. На лицах обоих застыла улыбка людей, не успевших осознать, как изменились обстоятельства вокруг них. Сердце застучало чаще. Джиён почувствовала, что к лицу приливает краска, и поблагодарила Вселенную за то, что сейчас ночь, потому румянец не разглядеть. Она услышала совсем рядом со своим ухом: – Я... хотел, чтобы... это прекратилось. Не хотелось бы ехать домой в мокрой одежде. Извини. Субин начал отстраняться, но Мин остановила его, взяв рукой за запястье. – Пожалуйста, давай постоим так... ещё немного. Чхве так и застыл, едва касаясь девушки телом. Признаться даже самому себе в том, что он разделяет её желание, было трудно. Мин продолжала держать его запястье, поглаживая холодную и влажную кожу. После её пальцы переместились на ладонь – такую большую по сравнению с её – и костяшки. Субину казалось, что он вообще не дышит в эти минуты: голову кружила эта до невероятного нежная близость. И разница в температуре их тел... Тёплые и ласковые прикосновения Джиён будто мёдом растекались по каждому миллиметру внутренней и наружной стороны ладони. Субин осторожно перехватил её руку, и их пальцы переплелись. Повёл к берегу... – Не простудишься? – Чхве кивнул на её мокрые майку и длинные шорты, затем перевёл взгляд на свою рубашку. – Хотя у самого ситуация едва ли лучше... Джиён смотрела на их руки, потом на голубую рубашку парня с пятнами воды, затем и на него самого: мечтательно, влюблённо. Уже не было смысла скрывать очевидное. – Мне тепло, правда. Даже жарко. Субин взглянул на девушку – и понял всё. Боль пронзила сердце иглой, когда перед глазами вместо Джиён он вдруг увидел себя: такого же некогда до бабочек в животе влюблённого. Воспоминание было не из приятных, потому что судьба бабочек была трагична: каждой оторвали крылья и втоптали в землю. Чхве тряхнул головой, сбрасывая с себя пелену прошлого. Нет, нужно жить в настоящем, где любят его и любит он. Однако факт оставался фактом: он всё это время подавлял чувства, что крепли с каждым годом, запретил себе их испытывать. Инициатива Джиён стала катализатором... Сейчас перед ним стояла девушка, в отношении которой он определённо был неравнодушен. И на протяжении отрезка времени, длину которого не мог обозначить: когда же дружеская симпатия переросла в нечто большее? Когда ожидание встреч приобрело иной характер, её лицо предстало его взгляду изящным произведением искусства, а взбалмошный характер – предметом восхищения? К чёрту. Субин в неком порыве провёл пальцами вдоль рваной пряди её угольных волос: он давно хотел прикоснуться к ним... Страх открыться и довериться вновь нашептывал ему: «Отстранись и уйди». Ладонями обхватил её горячие щёки, тем самым подарив им спасительную прохладу. «Ещё не поздно сделать шаг назад: ты горько пожалеешь». Всмотревшись в широко распахнутые глаза напоследок, набрался решимости – и оставил невесомый поцелуй на губах. Отстранился немного – и ещё один поцелуй, более глубокий. Он знал, что поступает правильно, так, как стоило поступить гораздо раньше. Долгое время он был уверен в этом человеке, но не в себе. Джиён остановила его, прикоснувшись к рукам, что бережно держали её лицо. Она не решалась поднять на Чхве взгляд из-под длинных ресниц: просто не знала, куда себя деть от взбушевахшихся эмоций. Эти чувства были самыми серьёзными в её жизни, не легкомысленными и не ветреными, как в подростковые годы. Вероятно, она выглядела неузнаваемо со стороны: влюблённость открыла настежь окна, которые долгое время были заколочены досками, и вид из окон этих выходил на самые беззащитные и ранимые стороны её души. Она боролась с желанием вспылить, отпустить язвительную шутку – что угодно, лишь бы выйти из этого нового, непривычного состояния. Девушка рассмеялась. Она смеялась, пока Субин с удивлением наблюдал за ней, а после произнесла вполголоса: – Я так долго этого ждала, а сейчас хочу списать всё на недоразумение и сбежать. Разве не смешно? – Но вместо этого ты стоишь передо мной и открыто говоришь о своих чувствах, – мягко ответил Чхве и подумал, что ему тоже не помешало бы поговорить о своих. – Джиён, ты потрясающая. Правда, я должен был сказать это намного раньше. – Насколько раньше? – Ох, не скажу точно, – он задумался. – На пару лет, возможно... – Что?! – Мин была ошеломлена настолько, что не дала ему договорить. – Субин, не шути так со мной, умоляю! – Я абсолютно серьёзен, – нежно усмехнувшись, констатировал тот. – Просто слишком долго не позволял себе быть влюблённым – сильно обжёгся однажды. Джиён молчала некоторое время, стараясь переварить услышанное. – Как же я не замечала?.. И ты никогда не рассказывал про... свою личную жизнь. А мы-то столько лет общаемся, – она состроила обиженное выражение лица, ткнув парня пальцем в плечо. – Словно и не друзья вовсе. – Ты лучше всех знаешь, что я не люблю обсуждать эту тему, – Субин приобнял девушку за плечо, и они размеренно пошли вдоль берега. Море сверкало под бледным свечением луны. – Тем более хвалиться нечем, история не совсем приятная... – Я бы послушала, но вопрос в другом: тебе не больно вспоминать и пересказывать? Если всё ещё тяжело, я не буду тебя напрягать. Расскажешь, когда будешь готов. Не воспринимай мои прошлые слова всерьёз, пожалуйста. Чхве смотрел себе под ноги, но теперь поднял голову и встретился взглядами с Джиён: она была настроена серьёзно и одним видом давала понять, что с готовностью и пониманием примет любое его решение. Спустя пару мгновений он ответил: – Я в порядке. Теперь в порядке, – его губы тронула лёгкая улыбка. – Это было в старшей школе: тогда вместо учёбы я сталкерил одну девушку, – Субин словил суровый взгляд Джиён и поспешил реабилитироваться, – шучу, шучу! Я имел в виду, что всё моё внимание было приковано к ней. Конечно, не преследовал до дома или что-то в таком роде. – Всё-всё, поняла, продолжай. – В общем, – Чхве вздохнул. – Каким-то чудом вышло, что она обратила на меня внимание, хотя обращали внимание обычно только на неё. Многие парни готовы были сожрать меня с потрохами, ведь что во мне особенного? Я с ними был согласен и долго гадал, как мне выпала такая удача. Потом мы начали встречаться... Я был без ума от счастья, естественно. Смотрел только на неё и вилял хвостиком всякий раз, когда мы оставались наедине. Я даже мечтал о совместном будущем и делился этими мыслями с ней. Она эти фантазии поддерживала. – Чем она так тебя зацепила, если не секрет? Мне даже сложно представить настолько эффектную девушку, – искренне поинтересовалась Мин. – Ах, это, – Чхве замолчал на какое-то время, его взгляд потускнел. – Она была довольно яркой, самоуверенной и – что я заметил гораздо позже – самовлюблённой до крайности. Ей льстило любое внимание, будь оно позитивное или негативное. Я слишком поздно понял, что был одним из многих очарованных ею идиотов, которых она подпустила ближе для того, чтобы потешить своё самолюбие, а потом выбросить, как наскучившую игрушку. Уверен, до меня и после были десятки таких же случаев. Но мне тогда действительно казалось, что мы близки, потому что она дарила надежду и не разрушала мой воздушный замок. Это было самым жестоким, что она могла сделать по отношению ко мне, чтобы потом изменить мне с тогдашним школьным другом. Джиён уставилась на парня. Тот был спокоен, как море во время штиля. Грусть и негодование завладели её настроением, испортив его. С плохо скрываемым раздражением она спросила: – А потом? – Потом? Выяснение отношений, которое нужно было только мне. Её не мучило чувство вины, – Субин усмехнулся. – «Неужели думал, что ты особенный?» – что-то такое она мне сказала тогда. – Редкостная стерва, – пробубнила себе под нос Мин, но парень всё услышал и рассмеялся. – Джиён, у тебя сейчас пар из ушей пойдёт, – смеясь, Чхве обнял её крепче и притянул ближе к себе. – Я уже отпустил это. Жаль, не забыл как страшный сон. Парень вдруг остановился, его глаза округлились. Джиён вопросительно взглянула на него. – Мы забыли обувь. Они посмотрели друг на друга – и вновь рассмеялись. Развернулись и пошли обратно... – Чёрт, ну серьёзно, как можно было столько времени идти по гальке босиком и только сейчас это заметить?