Здесь трава сверкнула сталью

Она поступила правильно. И не могла поступить иначе. Разве можно дать погибнуть ребёнку? И остаться на ночь в этом трактире, зная, что ничего не сделала. Хотя у неё была такая возможность. Но вдруг привлекла к себе лишнее внимание? Вдруг в трактире были те, кто может учуять применение магии? А с другой стороны — ну и что? Да Храм Света тут в двух днях пути! Разве такая уж неожиданность встретить тут жрицу? — Послушницу… — прошептала Кира собственным мыслям. — Не жрицу. Послушницу. Она выдохнула, опускаясь на кровать, закрывая лицо руками. Как она вообще тут оказалась? Почему нельзя было дождаться летнего паломничества с другими сёстрами? Разве её ситуация действительно имеет такую важность? И раз она имеет такую важность, как Мать-Настоятельница могла попросту взять и отпустить её в одиночестве? Ищи, Кира, себе проводников сама. «И торопись, дитя, время не на твоей стороне» — раздалось в голове наставление женщины. Девушка замотала головой, усмехаясь. — Не на твоей стороне, — бормотнула она, поднимаясь. На столе лежали её вещи: заплечная сумка, пояс с подсумками, кошель, тёплые варежки, которые ей оказались большими и неудобными. В красивых ножнах небольшой ножик, на который Кира все эти дни поглядывала с неодобрением и страхом. В дверь постучали, заставив послушницу дёрнуться на месте. — Это Имфа, я воду принесла, госпожа, — раздался девичий голос с той стороны. Кира кинулась к двери, снимая засов и потянув на себя створку. Действительно, в коридоре стояла девушка, чуть младше её самой. В руках та держала кувшин, а через локоть было перекинуто полотенце. Улыбаясь, она вошла в комнату, поставив кувшин на столик, на котором уже стоял небольшой таз для умывания, а полотенце повесила на крючок на стене. Затем она повернулась к послушнице, — вам что-то ещё нужно? — Нет, спасибо, этого достаточно, — закивала Кира, стоя около двери. К счастью, Имфа не стала задерживаться и покинула её комнату, оставляя послушницу в одиночестве. Девушка подошла к кувшину, наливая из него тёплую воду в таз, а затем с большим удовольствием смыла с лица сегодняшний день. С ещё большим удовольствием она бы забралась в тёплую воду в какой-нибудь купальне, но в этом городке такая роскошь вряд ли доступна. Но в порту или в столице точно можно будет найти нечто подобное. А пока придётся довольствоваться тем, что есть. Кира разулась, стянула шерстяное платье, оставшись в нижней тонкой рубахе, что была чуть ниже колен. И тут же покрылась мурашками, хотя в комнате было относительно тепло. Она забралась в кровать, закуталась в шерстяное одеяло, и немного полежала, прислушиваясь к звукам в таверне. Внизу кто-то разговаривал, за стенкой кто-то храпел. Она закрыла дверь? На засов? Страх поднял девушку на ноги, но стоило ей подойти к двери, как с той стороны раздался стук. Отпрянув, послушница прижала руки к груди, насторожившись. Снова Имфа? Нет. Звук другой. Сильнее. Постучали снова. — Кира?.. — раздался с той стороны голос трактирщицы, и девушка шагнула к двери, распахивая ту. Но на пороге женщина была не одна. Незнакомец с холщовым мешком в руках мялся в коридоре, опустив глаза. Трактирщица держала в руках плащ и заискивающе улыбалась. И прежде, чем послушница поняла, в чём дело, мужчина заговорил: — мой сын болен, — чем вызывал тяжелый вздох у девушки, которая только сейчас сообразила, что стоит в неподобающем виде. Жена трактирщика догадалась о том же, зайдя в комнату и накинув девушке на плечи плащ. Нагретый, видимо, от печи или очага, тот тёплой тяжестью лёг на спину. — Он маленький совсем как моя Тенни, — зашептала женщина, сжав руку Киры. — Такого же возраста, родились в один день. Заболели в один день. Помогите, госпожа. — Помогите, — эхом вторил мужчина, выудив из мешка серебристый поднос, — это всё, что есть, пожалуйста, помогите. — Я… я не, — попятилась Кира, с ужасом понимая, что этот мужчина может быть не единственным, кому трактирщица рассказала о случившемся. — Пожалуйста, никто не знает, что с ним. — Вы вылечили Тенни, магией Света, вылечили и она уже спит, наконец-то поела и спит, помогите ещё одному ребёнку, госпожа — Я не госпожа, — шептала Кира, чувствуя, как сердце заколотилось в горле, а кончики пальцев стали тяжелыми. — Я не могу… простите… — Пожалуйста, — мужчина сделал шаг в комнату, вытаскивая след за подносом кольцо, с мерцающим камнем, — возьмите, госпожа жрица, возьмите в благодарность, пожалуйста, помогите. — Я не могу, — девушка замотала головой. Как объяснить им, отчаявшимся, что сегодня ночью вылечив мальчишку, ей придётся завтра принимать всех болеющих детей, а ей нужно идти. Что жизни этих детей, такие бесценные для родителей, никак не важнее той миссии, что Мать-Настоятельница на неё возложила? «Разве не важнее?» — шепнуло что-то в груди. Кира прикрыла глаза, вздыхая. — Никто не может помочь, ему всё хуже и хуже, — бормотал мужчина, не зная, что ещё предпринять. — Дети умирают. Вы можете помочь. Помогите. Ей стало очень тяжело дышать. Казалось, ещё одно «пожалуйста» и внутри что-то взорвётся. И оно могло. Напряжение последних дней, дорога, отсутствие хоть какого-то видимого продвижения. Это всё ворочалось под рёбрами, натягиваясь струной, что вот-вот могла лопнуть. — Хорошо, — обречённо выдохнула Кира. — Подождите, я… мне нужно одеться, — она пожала плечами, закрывая за вышедшими дверь. И злилась, о, как она злилась на себя, на собственную слабость и нерешительность. Одевалась, обувалась, распускала растрёпанные волосы, что рассыпались светлой гривой по спине. Сверху на платье она накинула высохший плащ и вышла в коридор. И вот, спустя несколько минут, в сопровождении трактирщицы и безутешного отца, девушка снова оказалась на первом этаже трактира, что изрядно потерял в гостях, но ещё не был пустым. А следом, накинув на голову капюшон, Кира след за мужчиной вышла на улицу, где вечерняя темнота достаточно быстро их поглотила.