Чертёнок

— Слушай, — Биби пробормотала, сидя за столом и потягивая мелкими глотками ещё слишком горячий чай из кружки. — Ау? — Мортис откликнулся, ставя на стол свой стакан и приземляясь на стул напротив девочки. — А-ам... — Биби неуверенно протянула, почесывая затылок, — Мне никто никогда не рассказывал, но всё хочется узнать. И давно вы с Хельвином знакомы? Мортис сделал глоток и тихо рассмеялся, наблюдая, как в окне позади девочки брезжит поздний зимний рассвет. Он развалился на стуле, потирая глаза, и задумался. По его лицу сразу было видно, что режиссер утонул в каких-то воспоминаниях, но уже через пару мгновений приоткрыл рот и спокойно начал. — Ну, слушай. Дело было так… Мортис снова уткнулся глазами в рассвет за окном и попытался как можно четче представить у себя в голове те дни, которые казались бесконечными и злополучными… …6 лет назад. Мортис стоял, облокотившись всем корпусом на дверной проем, разговаривал с каким-то мужчиной средних лет. В руках режиссер держал кипу бумаг, но, с другой стороны, когда это парень был без какой-то волокиты? Листы были повернуты к окружающим тыльной стороной, и только эти двое мужчин были в курсе того, что ничем иным, как контрактом, эти бумаги не были. Будучи в своих же владениях, Мортис беззаботно болтал с руководителем танцевального ансамбля, с которым подписал договор на участие и проведение своих выступлений в здании его театра. Ансамблю было выделено несколько репетиционных залов, в одном из которых они и стояли, а участники, молодые ребята и девушки, уже разгружали реквизит и живо обсуждали предстоящий тур. Мортис мельком осматривал коллектив. Не сказать, что его прямо-таки интересовало, есть ли среди ребят кто-то чересчур талантливый, но кадровый набор режиссера был открыт. Руководитель ансамбля давно перестал обсуждать с Мортисом рабочие моменты, мужчины болтали уже на какие-то повседневные темы, все чаще позволяя себе отпустить какую-то забавную шутку, а то и вовсе без зазрения совести осведомить друг друга о какой-то нелепой истории с участниками коллектива. Мортису торопиться было некуда, он прекрасно знал, что его ребята, его труппа, отлично справляются без него. Он зевнул, скучающе оглядывая присутствующих. Вдруг из скопления снующих туда-сюда танцоров вырвался один мальчишка, подскочив к руководителю коллектива. Видимо, он хотел что-то спросить у мужчины, но тут все его внимание резко переключилось на режиссера, он уже думать не думал о своих вопросах. Мортис оценивающе оглядел парнишку: он был заметно ниже него, довольно хорошего телосложения... но приметно глазу в нем было другое. Конечно, первым, что бросалось во взгляд была копна его рыжих-рыжих волос, которые были безобразно уложены, и, естественно, его вполне миловидное лицо, с округлыми чертами, и всё усыпанное веснушками. При виде режиссера его глаза оживленно заискрились, он чуть ли не ткнул в него пальцем и без запинки спросил у своего руководителя: — О, а это режиссер? — голос мальчишки разлился по репетиционному залу, он совсем не стеснялся никаких своих действий. Мужчина тихо рассмеялся, но настойчиво шлепнул рыжеволосого по руке, чтобы тот перестал тыкать пальцем. — Да. Знакомься, это Мортис… — О, а я Хельвин Тайтор! — мальчишка перебил мужчину и открыто протянул руку навстречу парню, широко улыбнувшись, обнажая зубки. Его глаза заблестели ещё сильнее, казалось, что сейчас из него вот-вот вылетят искры. Мортис рассмеялся, но без раздумий пожал руку рыжеволосому. В его сознании четко отпечаталось его это выражение лица, Хельвин был ещё совсем молодым, даже маленьким. Когда режиссер отпустил его руку, Тайтор, похоже, хотел что-то ещё сказать, но балетмейстер одернул его, кладя руку на лоб мальчишке и бесцеремонно отодвигая его назад. — Всё, Хельвин, познакомился - иди, не мешай взрослым разговаривать... Тайтор начал вырываться, пытаясь убрать мужскую руку со своего лба, но тот его не отпускал. — Э-эй! — мальчишка все же освободился, — "Взрослым"?! Да он года на три меня старше! Хельвин возмутился, снова протягивая руки в сторону режиссера. Мортис рассмеялся, глядя на танцора, и вскинул бровь. Руководитель пристыженно почесал затылок и продолжил выпроваживать парня. — Так! Всё, иди-иди-иди, не крутись под ногами! — Хельвин насупился и вправду развернулся, чтобы удалиться из, кажется, приятной ему компании. — А тебе самому-то лет сколько? — Мортис невзначай прокричал ему в спину. Тайтор воодушевленно обернулся: с ним разговаривают, ему задали вопрос! Но он почти скрылся в большом количестве людей и, видимо, уже настроился на другие дела, поэтому коротко бросил: — Семнадцать! Самый расцвет сил... Мужчины ничего не ответили, балетмейстер повернулся обратно к Мортису. Режиссер ничего не сказал, но визави говорить начал сам. — Хельвин очень талантливый мальчишка. Правда, в нем столько энергии и желания показать себя. Только направляет он её не в то русло... — Мортис озадаченно поднял бровь, — Он вечно доставляет неприятности. Везде, где он появляется, происходит какой-то Армагеддон... Обычный чертёнок. — И зачем тебе эта ходячая катастрофа в коллективе? — слова сорвались с легкой улыбки на лице режиссера, но понять было нельзя, всерьез ли он это или шутит. — Да, знаешь, в нем это всё от характера. Он сам по себе такой, ему не сидится на месте. У него пылкая, яркая энергия, но взрывная. Его особо не заботят другие и их мнения, он совершенно безответственный и легкомысленный, но идейный, искренний, даже беспристрастный. Он любит вызывать хаос вокруг себя, болтает без умолку, уши в трубочку скручиваются, но он упертый и целеустремленный, если ему все-таки удастся найти для себя какую-то цель. Обычно его влекут все сразу. Мортис внимательно слушал, что говорил ему балетмейстер, уже будучи не таким рассеянным к его словам. — Но, несмотря на все его непобедимые минусы, он безумно талантливый мальчишка. Мне кажется... — мужчина понизил голос, чтобы никто его не услышал, кроме режиссера, —... он бы даже сейчас стал отличным хореографом. Мне было бы страшно доверить ему коллектив не из соображений способностей, а просто потому, что он разгромит любую студию. Мортис участливо хихикнул, отводя глаза. В его голове промелькнула мысль о том, что его театру не поздоровится, но она все ещё была в каком-то шутливом контексте. Режиссер молчал, но балетмейстер вдруг взглянул на наручные часы и начал суетиться. Он выпалил "уже двенадцать", и начал собирать ансамбль на прогон. Мортис постоял ещё несколько минут, упираясь корпусом в дверной проем и сложив руки на груди, но совсем скоро ему это наскучило, и он удалился, закрывая за собой дверь. Как только он повернулся спиной к залу, его вытянутые ушки наполнил резкий и неожиданный звук, который заставил вздрогнуть от неожиданности: звон разбитого стекла. Кажется, упало что-то небольшое, но Мортис сглотнул и, протирая глаза и вздыхая, направился в сторону своего репетиционного зала. Кажется, он уже догадывался, чья это выходка. Усевшись в своем кабинете, Мортис отложил бумаги. Балетмейстера ансамбля, который только что заехал к нему в театр, звали Артур Вильсон... ...— В общем, тогда он был ещё совсем мальчишкой. Я тогда думал, что он подрастет, и эта дурь из него выбьется. Но... Мортис и Биби синхронно рассмеялись. Девочка сделала ещё один глоток чая. — Он сразу начал пакостить в театре? — Хм... — Мортис задумался, — Не сказать. Скорее, роль сыграла его неуклюжесть. Он все крушил именно благодаря ей. И как он только танцует...? — режиссер подпер подбородок рукой, — Но что было при нем всегда, так это... ...Наконец, наступил долгожданный перерыв на обед. Ансамбль Вильсона пребывал в театре уже достаточно долгое время. Мортис и Хельвин стали чаще пересекаться, похоже, мальчишке было интересно общаться с умудренным опытом человеком, но, при этом, который был бы не занудным мужчиной в годах, а молодым парнишкой, как он. Нельзя было говорить, что Тайтор ходил за Мортисом по пятам, но и без участия в каких-то разговоров не оставался. Уж кто ходил по пятам, так это Артур за Хельвином. Балетмейстер все переживал, как бы он не разгромил имущество театра, ведь тот знал, что как бы милостив Мортис не был, возмещать убытки он все же вынудит. Рыжеволосому мальчишке это совсем не нравилось, он чуял надзирательство за собой, поэтому всячески пытался скрыться от руководителя... На обеденный перерыв Мортис вышел покурить. Накинув пальто, он спустился по бетонной лестнице, останавливаясь и глядя на еловый парк прямо перед театром. Темные елочки очень контрастировали на фоне розовеющего закатного неба. Режиссер закурил, молча потягивая сигарету и притопывая ногой. Вокруг не было ни души, и Мортису очень нравилось пребывать в таком одиночестве, когда у тебя всё есть и никто не крутится под ногами, никого не нужно контролировать. Режиссер не видел того, как позади него из здания театра резво выбежал Хельвин в куртке набекрень. Мальчишка съехал по перилам и устремился навстречу Мортису, проскальзывая по едва обледеневшему асфальту пару метров на подошве ботинок. Танцор остановился рядом с парнем и увлеченно поглядел на него. — Можно у тебя сигаретку стрельнуть? Мортис рассмеялся, продолжая потягивать вишневый дым. Он медлительно оглядел парнишку сверху вниз, не торопясь с ответом. — А тебе не рано? — режиссер вскинул брови. Хельвину и правда было только семнадцать лет. — Не-е-ет! — рыжеволосый обиженно и возмущенно протянул, сводя бровки к переносице, — Ну, пожалуйста! Тебе жалко, что ли? — Хватит клянчить, — предложение звучало твердо, но Мортис ещё не был рассержен, — Иди спроси у Артура. — Да он мне уши с корнем оторвет! — мальчишка воскликнул, словно это был общеизвестный факт. — И правильно сделает, — сигарета Мортиса полностью выкурилась, он развернулся на пятках и похлопал танцора по плечу, — Дуй в репетиционную, перекур закончен. — Да, ну!... ну... — Хельвин завозмущался, но над ним снова взяли верх, режиссер уверенно потащил его за край куртки в сторону театра. Мальчишка насупился. Солнце уже село за ели, но репетиционный процесс не спешил закругляться. Труппа и ансамбль готовились к спектаклю, Мортис присел поближе к краю сцены, чтобы наблюдать за происходящим практически глазами зрителя. Реквизиторы усердно поработали над сценическими декорациями, а технический персонал проверял поворотный круг. Режиссер внимательно и сосредоточенно наблюдал за всем происходящим, закинув ногу на ногу и работая сценарием в своих руках, словно веером. Покусывая губы, парень был заинтересован в том, чтобы все смотрелось идеально. Его взгляд привлекла правая часть сцены, рядом с которой он сидел, там был не опущен занавес до конца и висел криво. Мортис завозился, подняв руку, чтобы кого-то поймать. Заметив вдалеке уже знакомую копну рыжих беспорядочных волос, режиссер окликнул мальчишку: — Хельвин! А ну, подойди-ка сюда. Нехотя, судя по выражению лица, но танцор появился рядом с Мортисом, приготовившись слушать. — Сходи-ка, опусти вон тот занавес, — пальцем режиссер ткнул куда надо, взгляд парнишки проследил за ним. — Ну я же не технический персонал и не бэклайнер! — Хельвин почти заверещал. — И что? — Мортис невозмутимо посмотрел на него снизу вверх. Он стиснул зубы, но повторил, — Иди-иди. Хельвин промолчал и мрачный, как грозовая туча, удалился за сцену. Мортис не предал этому значения, так как увидел, как не понравилось амбициозному мальчишке получать такие приказания. Вильсон куда-то запропастился, наверняка работая в репетиционном зале. Режиссер пронаблюдал, как нужный занавес плавно опускается, формируя правильный образ. Он ещё раз оглядел сцену и декорации и мотнул носом. — Вот, теперь другое дело... Не успел он договорить, как ему на голову свалилась плотным балахоном другая портьера, чуть не сбив его со стула. Он взвизгнул, выбираясь из-под бордовой ткани, от которой тут же полетела пыль. — Паршивец... какой ты паршивец!.. Рыжеволосый мальчишка выглянул из-за кулис и состроил удивленное выражение лица. — Ой... извините, товарищ режиссер, кажется, я перепутал рычаги.... — он скрылся в техническом отсеке и начал неторопливо возвращать портьеру на место. — Гаденыш, не попадайся мне на глаза. И Артур узнает в первую очередь, что ты вытворяешь... Хельвин выскочил из-за кулис и скривился. — Жалуйтесь-жалуйтесь. Я ябед не люб.... — А ну, марш отсюда! — Мортис активно начал жестикулировать, прогоняя со сцены задиристого мальчишку. Его гнев обрушился на актеров, — И чего вы встали? Занавес впервые видите? Работайте, пока я вас всех вообще тут не разогнал к чертям собачьим... ...Биби уже заливалась со смеху, представляя, как эта штора свалилась на её возлюбленного, и жалела, что это все случилось до ее прихода. — Тебе сейчас, конечно, смешно, — Мортис старался держаться серьезно, но лукавые искорки бегали в его глазах. Это была старая история, которая вызывала сейчас только приятные воспоминания и улыбку, — Но я тогда хотел его убить. Кто же знал, что позорить меня на весь коллектив он меня теперь будет всегда. Он много пакостил и продолжает пакостить, но были моменты, когда он правда делал это не специально, — режиссер задумался, — Конечно, я был сам виноват тогда, но... ...Хельвин стоял в буфете около автомата с кофе и тыкал на все кнопки подряд. Машина съела его купюру и заглохла, ни туда, ни сюда. Проявляя весь свой юношеский максимализм и покрыв железяку благим матом, Хельвин уже опустил руки, как рядом с ним организовался Мортис, похоже, желающий сам попить кофейку между репетициями. — Оно... оно съело деньги... и всё! И всё!!! — Хельвин обиженно причитал. Режиссер молча отодвинул его рукой и начал что-то делать. Тайтор внимательно наблюдал за его действиями, но с каждой секундой все меньше выглядел как обиженный ребенок, и спустя минуту уже довольный стоял со стаканом кофе в левой руке. — О... — конечно, "спасибо" от него Мортис ждать не мог. Режиссер взял стаканчик и для себя. Он отошел от автомата и стал перелистывать свободной рукой листы черновиков на планшете, не обращая внимание на происходящее вокруг. Конечно, Хельвин тут же пристроился рядом с ним, бестактно заглядывая в бумагу. Мортис вскинул бровь и оглядел мальчишку, ничего не сказав и вернувшись к планшету. — А это новый спектакль? — Хельвин, и вправду как маленький ребенок, с нескрываемым и чистым интересом спросил. Мортис помолчал пару мгновений, а после кивнул, поджимая губы. Он сам по себе был не очень разговорчивым, особенно, когда был сконцентрирован на чем-то. Хельвин протянул "понятно-о...", явно стараясь поддержать разговор, что выходило с трудом. Режиссер кинул на него мимолетный взгляд, словно проверяя, здесь ли мальчишка ещё, но просто перелистнул сценарий. Он был в черновом варианте, поэтому на нем было много разных стрелок и зарисовок, было трудно понять, что вообще... — Интересно, а долго ещё до репетиций? Сколько время? Хельвин мотнул резко левой рукой в бок, чтобы глянуть на наручные часы (Мортис всегда удивлялся тому, как у Хельвина есть навык определять время не по электронным часам), тем самым наклоняя стакан под прямым углом. От внезапности движения все его содержимое, конечно, полетело на Мортиса и его сценарий. Режиссер взвизгнул на весь буфет, рефлекторно приподнимая руки и на носочках отходя, но уже через мгновение забыл про одежду и пытался вытереть листы бумаги от кофе, которые уже им, естественно, пропитались и сильно размыли некоторые буквы. — Тайтор!!! — присутствующие буфета снова оглянулись на двоих. — Ой.... Мортис, ну я же не специально... а, ладно... — Хельвин сначала просто попятился, но, увидев взгляд режиссера на себе, точнее, каким он был, он решил ретироваться с концами, — Ну я же не специально, Мортис! Его слова утонули в стенах театра, потому что через секунду мальчишки уже и дух простыл... ...— Ох, Мортис, не такой уж это и вопиющий случай, — Биби скептически окинула парня взглядом, — Ты сам так постоянно делаешь. — Да, но я не порчу ничьи вещи! — Биби вскинула брови, делая глоток из кружки, и режиссер насупился, — А если порчу, я несу за это ответственность... — Ну, это ладно. Только я до сих пор не понимаю одного, — Биби активно жестикулировала свободной рукой, — Что вас сблизило? Вы же постоянно конфликтовали... и продолжаете конфликтовать. Как можно быть тогда лучшими друзьями друг с другом? Мортис откинулся на спинку стула, запрокидывая голову назад и стуча пальцами по столу. Подумав немного, он тихо заговорил. — Знаешь, наверное, это и сближало. Эта мелкая бытовая ерунда, — режиссер покачал головой, — Он всегда крутился под ногами, к нему невозможно было не привыкнуть, — Мортис вскинул брови, — Но и, на деле, Хельвин способен не только на пакости, — парень снова замолчал, наполняя себя воспоминаниями, — Несмотря на то, какой он гад, в нем была и есть одна черта хорошего человека, — когда во взгляде девочки режиссер прочитал вопрос, он продолжил, — Каким бы паскудным он ни был, он всегда протягивал руку помощи. Он был маленьким, но он много знал. Он старался мне помочь со сценариями и вырезками, когда был совсем завал, — Мортис задумался, — Конечно, он не создан для режиссуры и это была полнейшая порнография, но Тайтор старался мне помочь и, возможно, даже в чем-то мне сопереживал, — Мортис хихикнул, — Но мы проводили с ним очень много времени. И когда хотели, и когда не хотели. Он мне всегда был скорее... как младший брат, — режиссер замолчал, — Но дети быстро растут, особенно чужие. Парень рассмеялся, поднимаясь из-за стола. Он подошел к шкафчику, попутно что-то бурча, в попытках найти печенье. Когда искомая пачка была обнаружена, Мортис невзначай спросил: — Тебе взять? — услышав "ага", парень вернулся за стол, — Но... была одна история, которая нас сблизила. Хотя, её содержание скорее намекало на то, что я должен был вышвырнуть его за шкирку. Тайтор никогда не был идиотом, но в тот момент мне казалось, что он им и является, причем полнейшим.... ...Премьера нового спектакля была на носу. Мортис носился со сценариями и с актерами, как курица со своим выводком. Он стал, как обычно, намного злее и намного раздражительнее. Если в последующее время хотя бы Биби могла оказать на него какое-то влияние, то тогда он был совершенно в своем распоряжении и не следил за тем, что не касалось премьеры. Хельвин занимался один в репетиционном зале. Когда на него редко нападало желание работать, он предпочитал проводить время в одиночестве, для лучшей концентрации. Так было и в этот раз: рыжеволосый мальчишка решил устроить себе индивидуальную тренировку, закрывшись в студии. Все было чудно до одного момента: одна из лампочек, словно нарочно, перегорела. Хельвин цокнул языком и попытался продолжить, но теперь в студии было совсем тускло и темновато для репетиций. Он добрался до кабинета Мортиса и постучал, просунув голову внутрь. — Мортис, у меня там лампочка перегорела... Можно я.... Режиссер сидел за столом, быстро перебирая гору бумаг. Его волосы были растрепанными, взгляд уставшим, ему точно было не до гостя. — Тайтор, бери, что тебе надо и проваливай, я занят. Хельвин насупился, но не стал медлить: он давно заприметил на шкафу режиссера новую лампочку, которую он, похоже, хранил для своего кабинета. Мортис и пальцем не пошевелил для того, чтобы узнать, что нужно было мальчишке. Танцор вернулся в студию со стремянкой и лампочкой. Взобравшись на дребезжащую конструкцию, Тайтор начал процедуру с вышедшей из строя лампочкой. Ему казалось, что в этом не будет ничего сложного, ведь это обычная работа... Закончив и спустившись, он пощелкал несколько раз выключатели у входа. — Не горит. Да что ж такое... — рыжеволосый недовольно потопал ногой, прикусывая губу. В конце студии было отдельное техническое помещение с реквизитом, и, кажись, там был щиток. Танцор недолго думал прежде, чем туда направиться. Распахнув щиток, Хельвин начал ковыряться там, щелкая выключатели и выглядывая за дверь для проверки. Злополучная лампочка, как назло, не хотела загораться. Мальчишка нахмурился и продолжил работать над щитком, опасливо поглядывая на провода, но когда его дело результатов не принесло, в его голову пришла мысль, что что-то было неправильно подключено, из-за чего лампочка так быстро перегорела, а после контакты и вообще перестали отвечать. Хельвин старался сделать все аккуратно, но одно неловкое движение его пальцев - и провод отлетел, меча искрами на всю каморку. Танцор отскочил, пряча лицо от раскаленных частичек, но после испуганно попятился, потому что провод своим оторванным концом опалил другой, который тоже начал пылать искрами и обвис прямиком над реквизитом. Декорация тут же начала тлеть, практически сразу образовывая открытое пламя. Хельвин тяжело задышал, упираясь руками в стену позади, попятился к выходу, озираясь, нет ли где огнетушителя, но, не обнаружив его, пулей вылетел из студии. Распахнув дверь репетиционного зала, Тайтор врезался в Мортиса, который неожиданно охнул и остановился. Сначала его лицо было окутано недоумением, но не заметить того, как мальчишка напуган, как он дышит и как его глаза бегают туда-сюда, было нельзя. Мортис осекся: — Хельвин, ты акк... Хельвин, что с тобой? — Там... я... там... — танцор начал судорожно тыкать пальцем в сторону технического помещения. Мортис не стал ждать объяснений и прошел внутрь репетиционного зала. Кажется, уже начало попахивать гарью, поэтому режиссер поспешил к техническому помещению, а до смерти напуганный Хельвин вслед за ним. Попав внутрь, Мортис тотчас устранил небольшое возгорание. Огнетушитель в техническом помещении, конечно, был, только он был заставлен реквизитом и увидеть его с первого раза, тем более в критическом состоянии, было трудно. — Ты что тут делал? — ошарашенно Мортис спросил у танцора, но тот ему не ответил. Не замечая состояния парня, режиссер продолжил, — Это... это реквизиты вашего ансамбля... ты хоть понимаешь, какие убытки я понесу? Их спалил ты, а я понесу ответственность... так... Хельвин.... Рыжеволосый мальчишка стоял на ватных ногах, замутненным взглядом глядя на место происшествия. Его глаза округлились ещё сильнее, когда он услышал, что за его поступок отвечать будет Мортис. Губы Хельвина дрожали, он дышал тяжело и быстро, на лице проступил холодный пот, а в глазах моментами темнело. Он слышал только злобный и испуганный голос режиссера, который вторил одно и то же. С его губ срывалось непонятно ворчание, но некоторые фразы были различимы: — Господи, меня же теперь уволят... или посадят... или уволят и посадят... Вильсон меня убьет.... Это были наши декорации.... Он убьет меня, Господи, убьет меня... когда узнает.... что это я.... — Так, а ну, погоди, — Мортис взял мальчишку за плечо и встряхнул его. Голос режиссера был суровым, но нельзя было не заметить, как искорки беспокойства мелькнули в его глазах, — Так, смотри... давай, вдох... выдох... Хельвин, соберись! Мортис повторил процедуру еще несколько раз, сопровождая свои слова соответствующими жестами и наблюдая, чтобы Тайтор старался дышать ровно. Когда мальчишка немного успокоился, режиссер вывел его из технического помещения... —...В общем, это был сущий кошмар. На самом деле, испортилось не так много реквизита, но я был так зол на этого гаденыша. Знаешь, хотелось до дрожи сразу же пойти к Артуру и вывалить ему все про его щенка, про все его выходки, — Мортис постучал пальцами по столу и откусил печенье, — Но... фто-то меня зафтавило... приквыть его задницу. До сих пор думаю, зачем... ...Выйдя из театра, Мортис быстро поравнялся с рыжеволосым засранцем. Он его окликнул: — Хельвин, — мальчишка оглянулся, — Пойдем-ка со мной. Кое-что скажу. Танцор послушно последовал за режиссером. Парни вышли за территорию театра и остановились неподалеку. Оглядевшись по сторонам, Мортис ненапряженно начал: — Говорил я с Артуром, — Хельвин вжал голову в куртку, и его глаза снова округлились. Режиссер, явно оттягивая, помолчал, — Сказал ему, что это накосячили электрики, которые недавно меняли проводку в той студии, — глаза рыжеволосого визави просияли, — И бешеные деньги заплатил ему за реквизит! Хельвин ничего не сказал, только резко накинувшись на режиссера, крепко и доверчиво обнимая его. Мортис рассмеялся, недолго думая перед тем, как ответить на объятия. Конечно, рыжеволосый мальчишка был отвратителен. Но, видно, не из отвращения режиссер отмазал его перед руководителем ансамбля. — Прости меня, пожалуйста... И спасибо большое... — Тайтор не запнулся ни на мгновение, уверенно пролепетал. — Ого, — Мортис саркастично удивился таким словам в свой адрес, но акт дружественной любви решил закончить, — Ну, всё, отвали, отвали от меня, отцепись, я сказал!!! Насильно оторвав Хельвина от себя, Мортис молча посмотрел на него, убирая руки в карманы пальто. — На здоровье. Благо, ты танцор, а не пиротехник. Семнадцать лет, а мозгов как не было, так и нет... ...— В общем, вот так это всё и разрешилось. И даже тогда мне хотелось его убить, — Биби допила чай, как и режиссер, и он начал убирать и мыть кружки, — Но я думаю, что именно после этого наша дружба переступила на какой-то новый уровень. Биби одобрительно промычала. Ее знакомство с Хельвином было не настолько фееричным, и их дружба скорее крутилась вокруг Мортиса, ведь, как однажды рыжеволосый парень сказал, "общий враг объединяет". Она была уверена, что, даже если они перегрызут друг другу глотки, они останутся закадычными друзьями ещё на долгие годы. И, по правде говоря, их перепалки стали чем-то обыденным и привычным, сигнализирующим о том, что все на своих местах... ...Мортис сидел в своем кабинете и что-то усердно писал. Взглянув на настольный календарик рядом с ним, он взял в руки листок, на котором было что-то напечатано. Дата в графе, сообщающей об окончании контракта с ансамблем, совпадала с той, которую показывал календарь. В дверь постучали. Мортис поднял глаза, Хельвин просунул голову, но внутрь пройти не захотел. Режиссер мотнул носом, вопрошая, что ему нужно. Танцор неловко начал. — Мортис, мне весной восемнадцать. Если я разорву контракт с ансамблем, ты возьмешь меня к себе... к себе в труппу, возьмешь меня? Мортис помолчал, утыкаясь носом в документы. Хельвин вздохнул, видимо, решив, что это ответ "нет", но до него вдруг донесся режиссерский голос: — Возьму, чертёнок.