Эйрин

…Like the legend of the phoenix

All ends with beginnings…

Daughter — Get Lucky

      После того разговора прошла неделя. Целая неделя тишины. Снейп больше не задавал вопросов и не пытался отговорить Эйрин продолжать работу в Хогвартсе. Эйрин тоже не заводила диалог с Северусом, лишь углубилась в работу. Благо, делать это было довольно просто, так как Снейп теперь появлялся в подземельях не так часто, как раньше. Хотя откуда Эйрин могла знать насколько часто он там мог появляться, если до нынешнего года бывала в Хогвартсе исключительно по редким поручениям Дамблдора.       Нахмурившись, волшебница добавила слизь флоббер-червя в дымящийся котёл и медленно помешала. Зелье приобрело жёлтый цвет.       «На очереди ещё кроветворное, костерост, укрепляющий бальзам и бодроперцовое», невесело подумала Эйрин и добавила в котёл только что найденную медовую воду. Зелье медленно стало бирюзовым.       Эйрин не знала, зачем в больничное крыло понадобилось такое большое количество зелий, но мучить расспросами бедную Поппи волшебница не стала. Тем более, в огромной школе, где дети летают на мётлах и взрывают классы на уроках зельеварения и чар, ломать конечности и калечить себя как-то иначе — обычное дело. С другой стороны, год только начался, неужели запасы изначально были пусты?       Волшебница тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли. В конце концов, её дело не цепочки логические выстраивать, а варить зелья.       Рука почти не болела. За неделю рана хорошо затянулась, на коже остались лишь бледно-розовые полосы, напоминающие о том, как важно не терять бдительность при атаке. Честно признаться, Эйрин думала, что Снейп её засмеёт. Скажет, мол, какой была посредственностью в свои тринадцать лет, такой и осталась. Потом добавит, что зря тогда тратил время на ребёнка, что совершенно не умеет пользоваться великим даром — мозгом. А напоследок язвительно подметит, что этого самого мозга у неё и нет, раз она бездумно согласилась на опасную работу, не взвесив все за и против.       Но он этого не сделал.       Ни один из трёх пунктов не был озвучен.       Конечно, можно было прикинуться ущербной и пойти искать Северуса под предлогом «мне надо руку перевязать», чтобы был повод опять остаться наедине, попробовать разговорить. Но Эйрин прекрасно понимала, что это глупо. Во-первых, потому что она сама является хорошим зельеваром, вполне способным сварить рябиновый отвар. Во-вторых, она недурный волшебник и базовыми чарами владеет. Значит и сменить повязку для нее задача не из сложных.       Эйрин точно знала, что к зельевару нежных чувств не испытывает. Но надоедливые мысли, словно жирная муха над ухом, не давали нормально сосредоточиться. Всё внимание волшебницы постоянно возвращалось в тот вечер. Слова Северуса о том, что она должна скорее отказаться от своего выбора, бежать. Это очень её встревожило. Во всяком случае это явно не те слова, которые хочется слышать от близкого знакомого волшебника.       Девушка выключила огонь на маленькой конфорке и прикрыла зелье крышкой. Нужно было обязательно дать ему настояться.       По обыкновению, направив волшебную палочку на себя, Эйрин привела свой внешний вид в порядок. Она находилась в лаборатории с самого утра и поэтому выглядела уже немного помятой.       Волосы приобрели здоровый блеск и уложились в низкий пучок, одежда разгладилась, кое-где на ткани пропали жирные пятна, мантия тоже приобрела более свежий вид.       Застегнув последнюю на все пуговицы, девушка собрала утренние заготовки в небольшую тканевую сумку тёмного цвета и направилась в больничное крыло отдать те зелья, которые можно было смело использовать.       Прохладные подземелья встретили волшебницу уже привычной серостью и лёгким полумраком. Изредка из аудитории доносились разговоры студентов и голос самого Горация.       «Видимо, урок зельеварения идёт полным ходом», подумала Эйрин с долей усмешки, представляя, как Слизнорт медленно, но верно вычисляет любимчиков для своего клуба Слизней. Блуждает между столов, кудахчет и прикидывает, кто же из присутствующих является необработанным алмазом, а кто просто влиятелен за счёт известных родственников.       Эйрин уже довелось поближе пообщаться с профессором зельеварения и понять что он из себя представляет.       Старый «коллекционер», живущий за счёт благ своих бывших учеников. Весьма лицемерный, трусливый старик. Но не представляющий опасности. Просто не очень приятный.       В какой-то степени он даже забавный. Носится с Поттером, словно тот мессия, что избавит мир от несчастий. Этакий венец во главе всего длинного списка выдающихся учеников, которых когда-то обучал Слизнорт.       Тут можно только пожалеть Гарри.       Когда эхо пустых подземелий осталось позади, Эйрин задумалась над тем, каково бы это было, видеть и слышать вместо улыбающегося Слизнорта саркастичного, грубого и мрачного Северуса. И тут же пришла к выводу, что подземелья явно стали бы в разы интереснее.       Тихо постукивая каблуками по каменным плитам пола, волшебница приближалась к больничному крылу. Залитые солнцем коридоры с высокими резными колоннами и узкими витражными окнами медленно плыли мимо. Эйрин была бы рада насладиться видами замка, но головная боль уже пульсировала в висках, вызывая лёгкую тошноту. Что тут скажешь, солнечная погода доставляет Эйрин лишь дискомфорт.       Иногда на пути встречались группки студентов, что готовились к следующим занятиям, играли с искрящимися шариками, оживлённо обсуждали предстоящую в этом игру в квиддич или просто сонно брели куда-то дальше, вниз по лестницам или вверх, ближе к башням.       В сумке слышалось лёгкое позвякивание. Волшебница поправила тонкий чёрный ремешок на плече.       Больничное крыло встретило девушку стерильными простынями на койках, изобилием солнечного света, запахом свежести, осенним пейзажем за окном и чуть уловимым ароматом спирта. Здесь было тихо. Кроме хлопочущей женщины в комнате для персонала, здесь больше никого не было.       Мадам Помфри выскочила из своего убежища, как только заметила волшебницу. Каштановые волосы были туго стянуты на затылке, открывая добродушное лицо. Вкупе со строгим закрытым платьем с длинным белым передником медведьма выглядела как сестра милосердия начала двадцатого века.       — Эйрин, дорогая! Как приятно тебя увидеть, — лекарь расплылась в широкой улыбке, на мгновение заключив пальцы девушки в свои ладони, — Ты пришла как никогда вовремя. Дюжина первогодок уже умудрилась получить порезы, синяки и прочие мелкие неприятности. А это только начался учебный год! — начала причитать мадам Помфри, всплеснув руками.       — Да, кстати, — Эйрин улыбнулась и раскрыла сумку — я тут принесла рябиновый отвар, кроветворное, заживляющие мази и бодроперцовое.       — О! Как замечательно! — Помфри махнула своей палочкой в сторону небольшой комнатки. Оттуда медленно выплыла пара квадратных коробок.       Аккуратно переложив припасы, а их оказалось немного больше, чем ожидала Поппи, Эйрин уменьшила сумку заклинанием и положила её в карман мантии.       Пока вынимали зелья и ставили по местам, Поппи рассказывала Эйрин истории, связанные с травмами учеников. Например, она почти сразу вспомнила случай, когда Гарри на втором курсе обучения сломал руку на поле для квиддича и как горе-преподаватель заклинанием удалил все кости в руке мальчика, и как он мучился всю ночь, пока они отрастали заново.       Вообще истории преподавателей ЗОТИ довольно странные. Пять разных волшебников и каждый норовил убить в школе побольше детей, с Гарри Поттером заодно. У Эйрин сложилось впечатление, будто Дамблдор нарочно назначает исключительно опасных личностей на эту должность. Девушка недовольно мотнула головой и пара каштановых прядок выбились из причёски. Мысли опять сделали магический кульбит и вернулись к угрюмому профессору, что сыплет оскорблениями направо и налево.       Эйрин всё чаще ловила себя на мысли, что ей хочется закрыться с Северусом в комнате вечером с бутылкой огневиски и наконец поговорить. Он бы рассказал о том, как жил все это время, пока она училась в Ильвермони. А Эйрин в свою очередь рассказала бы пару историй, связанных с американской школой. Было бы просто и легко.       Но тут же она себя одёргивала, напоминая себе, что письма давно сожжены.       Возвращаться было не к чему.       Когда с делами было покончено и костерост настаивался в недрах личной лаборатории Эйрин, девушка решила что имеет право на поход на кухню Хогвартса за чашечкой ароматного кофе.       Конечно, можно было призвать Добби в спальню и попросить принести кофе с аппетитными булочками, но тогда не получилось бы узнавать замок лучше. А у Эйрин столько свободного времени, что просиживать его в четырёх стенах спальни было бы высшим уровнем дурости.       Когда позади было около двух этажей, волшебница услышала удар колокола, возвещающий об окончании урока. Эйрин не хотела быть унесена потоком студентов в неизведанном направлении, поэтому поспешила к лестницам. Но внезапный окрик заставил её остановиться.       Чуть позади из дверного проёма выглядывала профессор трансфигурации. Минерва МакГонагалл, поджав губы и выразительно смотря на девушку, явно торопилась что-то передать ей.       Волшебница подскочила к профессору, чтобы не задерживать женщину зря.       — Эйрин, профессор Снейп просил меня передать вам, если конечно я вас увижу, чтобы вы зашли к нему в класс защиты, — деловито произнесла МакГонагал, явно стремящаяся показать, что у неё и без того много дел.       — Зачем? — вопрос сам по себе сорвался с губ. Эйрин даже не успела подумать, прежде чем ляпнуть.       — К великому сожалению, мисс Полс, — Минерва явно была не довольна, что не может быстрее скрыться за дверью, — у профессора Снейпа нет привычки передо мной отчитываться, — колко заметила женщина и поторопилась уйти вглубь кабинета, пока Эйрин не задала ещё десяток вопросов, на которые отвечать у МакГонагалл не было ни малейшего желания.       Коридор вновь наполнился голосами студентов, шелестом мантий и глухими шагами. В воздухе ощущался лёгкий, осенний ветерок.       Опешив, волшебница какое-то время стояла перед дверью. Тонкие брови сошлись на переносице. Будь осторожна со своими желаниями — наверное, именно эта фраза олицетворяет весь сегодняшний день.       «Ну уж нет, сначала я возьму себе кофе. А потом уже хоть к чёрту за пазуху», решила Эйрин и твёрдым шагом направилась в сторону подземелий. Волшебница понятия не имела, что такого срочного понадобилось Снейпу, но возможность подвернулась действительно хорошая.       В любом случае свободного времени ещё вагон. Новую партию зелий варить можно будет только с завтрашнего дня. Запасы ингредиентов пополнять ещё рано. Слизнорт поручений больше не давал. Убить время за чашкой кофе в компании старого знакомого — звучит очень даже недурно.       Пока волшебница рассуждала о планах на ближайшее будущее, позади осталось несколько этажей, лестниц и коридоров. Миновала и закрученная лестница, ведущая в коридор ко входу в гостиную Пуффендуя.       Вот тут-то как раз и находится тайный проход на кухню. Его ей показала Помона Стебль в один из первых дней учебного года. Видимо, профессор травологии решила, что девушка совсем не успевает питаться — при своём невысоком росте Эйрин была весьма худовата.       В чём-то Стебль была права. Питание у Эйрин на первом месте не стояло. Но и сказать, что она голодала, тоже было нельзя.       Волшебница подошла к картине изображающей, корзинку с фруктами, и легонько пощекотала кончиком пальца пузатую грушу. Фрукт издал тихий писк, похожий на смех, и на поверхности появилась круглая ручка. Не медля, девушка крутанула её и вошла в зал, наполненный шкворчанием, звуками кипящего в большом котле супа, ворчанием домовиков, что носились по помещению и суетились. Кто-то накрывал на столы, кто-то снимал с плиты подрумяненные мясные тефтельки, кто-то подготавливал напитки. Каждый здесь был при деле. Ни один эльф не отлынивал от работы, которой по объёму было через край.       Лицо волшебницы тут же обдало тёплым воздухом. Влага неприятно осела на коже тонкой плёнкой.       Зал представлял собой брата-близнеца Большого зала, даже расположение столов точь-в-точь совпадало. Как поняла Эйрин, когда столы будут полностью накрыты, домовики переместят еду. Как раз к ужину.       «А ужин будет только часа через три», пронеслось в голове у волшебницы. Полс выискивала глазами вязаную шапочку в толпе эльфов. Было бы ужасно глупо зайти на кухню и не поздороваться с забавным домовиком по имени Добби. Эйрин могла бы его назвать домовик наоборот. Добби это прозвище подходит. Он носит одежду, работает за плату и вполне счастлив быть свободным.       — Мисс Полс решила спуститься проведать Добби, — раздался тонкий голосок из-под нагруженного едой подноса. Когда целая гора тефтелек, котлет, мисок с салатом и картофельного пюре опустилась на стол Слизерина, то рядом с ним наконец показался сам Добби. Сначала, конечно же, стали видны широкие уши, а потом и всё тельце.       — Привет, Добби, — Эйрин чуть махнула ладонью, приветствуя эльфа широкой улыбкой. — Я не могла побывать здесь и не поздороваться.       Домовик смущённо поджал уши и сцепил ручки за спиной. Он смотрел на волшебницу своими большими глазами и улыбался.       — Мисс Полс чего-то желает? — с этими словами уши домовика вновь расправились, а в глазах появился задорный блеск. — У нас тут и эклеры, и кексы с глазурью, лакричные палочки и шоколадное печенье! Вкусное-вкусное, Добби сам пёк! — эльф уже хотел было принести Эйрин все свои творения, но волшебница вовремя мягко схватила домовика за край наволочки, что служила ему одеянием. Остальные эльфы уже начинали недобро коситься на беседующих, и Эйрин стало неловко.       Девушка присела на корточки перед Добби чтобы быть с ним на одном уровне.       — Пожалуйста, зови меня Эйрин. И да, мне нужны две кружки горячего кофе, — задумчиво прикинула девушка, словно раздумывая, не прихватить ли чего ещё.       — Добби приготовит! Добби сделает для милой мисс Эйрин всё, что угодно! Мисс такая добрая, — эльф понёсся, казалось, через весь зал, на ходу поправляя три слоя шапок, так и норовивших предательски сползти на худое личико.       Через какое-то время Добби вернулся. Чуть шатаясь из стороны в сторону, он нёс две большие кружки, а за ним по воздуху плыл кувшин, видимо с молоком, и целая тарелка печенья. Глаза Эйрин расширились. Она никак не могла уложить в голове, как всё это потащит в класс ЗОТИ.       — Добби, спасибо тебе большое, но этого слишком много. Одного кофе вполне хватило бы, — начала было отнекиваться Эйрин, но довольно быстро сдалась, увидев, как блеск меркнет в глазах домовика.       — Возьмите! Добби сам готовил, — домовик указал на тарелку с печеньем и посмотрел на Эйрин таким взглядом, что волшебнице пришлось бы разорваться на части от жалости, если бы она ещё раз отказалась.       Не придумав ничего лучше, Полс достала из кармана мантии свою сумочку, увеличила её до оптимального размера и положила на дубовый стол.       — Давай я заберу с собой часть того, что ты приготовил, а остальным, если так хочешь, угостишь друзей, — Эйрин стащила со стола пару больших салфеток и, сложив на два слоя, начала складывать в них овсяное печенье, которое, к слову, пахло просто восхитительно. Добби заметно повеселел.       Когда Эйрин покидала кухню, она точно и бесповоротно решила, что просто обязана сделать подарок для Добби на Рождество. Слишком уж хороший Эльф. Всё же хорошо, что Гарри привёл его именно сюда. Пропал бы. Жалко.       За время прибывания на кухне, перемена успела закончиться, так что коридоры для Эйрин вновь были свободны от лишних глаз, ушей и ног. До кабинета ЗОТИ девушка дошла без препятствий. В руках ощущался вес добротных, глиняных кружек с горячим, дымящимся кофе. В душе поднималось настроение. А сумка таила в себе ароматное печенье. Казалось, ничего не может испортить день.

***

      Дверь в кабинет защиты была чуть приоткрыта, словно всё это время ждала лишь её одну. Внутри Эйрин встретил холодный полумрак. Профессор будто пытался перенести с собой часть подземелий. Атмосфера в помещении стояла зловещая. Закрытые шторы, жуткие картины с ужасающими сюжетами страданий, как кровавые трофеи, расположились вдоль стен, так удачно освещённые пламенем свеч.       Класс пустовал, но в кабинете, что находился на втором ярусе в самом конце зала, горел свет. Эйрин предположила, что именно туда ей и надо. Поставив кружки на ближайший к ней стол, девушка закрыла за собой тяжёлую дверь. Вновь взяв в руки кружки, она неторопливо направилась вдоль парт. Шуршание мантии и тихие шаги заполнили собой пространство. Складывалось ощущение, что лишний шум оживит все те картины, и мерзость с красочных полотен выльется на холодный каменный пол. Эйрин нервно сглотнула, представив себе это явление. По коже прошёл неприятный холодок.       Поднимаясь по лестнице, Эйрин прислушалась. Но понять, что происходит в кабинете, было невозможно.       «Видимо, просто сидит за столом и работает», вынесла мысленный вердикт Эйрин и аккуратно заглянула внутрь. Её губы тут же растянулись в улыбке, потому что картина происходящего полностью совпадала с тем, что представляла Полс.       В тусклом полумраке в окружении свечей за широким столом сидел Северус Снейп. Он как коршун сгорбился над пергаментом, что-то увлечённо зачёркивая, делая пометки, опять чёркая. Казалось, отвлечь его от этого занятия просто невозможно. Эйрин первый раз видела его таким ревностным и углублённым по отношению к работе. Девушка не видела его глаз, но могла поспорить на тысячу флаконов феликса, что в них горел огонь живого азарта. Единственное выражение эмоций, которое он не мог запереть под грубой тканью своего чёрного тесного сюртука.       Эйрин наблюдала за ним как заворожённая. На мгновение она даже забыла о тяжести в руках. Её взгляд блуждал по зельевару с откровенно наглым любопытством. Подняв глаза от тонких пальцев, сжимающих перо, к узкому лицу, Эйрин чуть ли не пискнула от осознания, что её саму давно раскрыли. Взгляд чёрных глаз из-под чуть нахмуренных бровей впился в волшебницу как самая зубастая и смертоносная змея.       — Кхм, прости. Мне передали что ты хотел меня видеть, — голос чуть дрогнул под напором сформировавшейся неловкости от ситуации. — Ты так увлечённо работал, не хотела отвлекать, — произнесла Эйрин более ровно, медленно вплывая в кабинет, будто её в любой момент могли выгнать.       Девушка прошла прямо к письменному столу. Теперь настала очередь зельевара удивляться, потому как две большие кружки с чем-то ароматны заставили чёрную бровь изогнуться, делая выражение лица мужчины мрачно-недоумённым. Выдержав тяжёлый взгляд, Эйрин поставила посуду на гладкую поверхность стола ровно на то место, которое расчистил от бумаг мужчина.       — Да, Северус, я принесла тебе кофе, — не выдержав, напряжения выпалила Эйрин, двигая одну из кружек ближе к профессору .- Я не знала, с молоком ты пьёшь или нет, поэтому добавлять не стала.       У Эйрин было такое чувство, будто Снейпа эта ситуация очень веселит. Ни слова не сказал. Ждёт, пока она наломает дров? Подбирает более острые речевые обороты или ему просто любопытно узнать, как пойдёт дальше?       Мужчина поднёс к лицу кружку, внимательно понюхал содержимое, а затем пригубил. Видимо, напиток ему пришелся по душе, потому что следом он сделал более смелый глоток.       — Спасибо, — сухо произнёс Снейп.       — Не за что, — в той же манере ответила Эйрин. — Если бы мне захотелось тебя отравить, это был бы точно не кофе.       — Что, прости? — чёрные глаза тут же сузились в подозрительном прищуре.       — Имею в виду напиток. Если бы хотела тебя отравить, то добавляла бы яд точно не в кофе. Он слишком яркий по запаху, любой инородный состав испортил бы аромат. Так делают только убийцы-двоечники, — Эйрин старалась держать серьёзный тон, но под конец удержать улыбку не смогла и, совершенно довольная собой, опустилась в предложенное ей кресло перед столом преподавателя.       — Приму к сведению, — холодно протянул зельевар, недовольно глядя на волшебницу.       Эйрин заметила, как уголки его губ заметно дрогнули в подобии улыбки; мужчина попытался скрыть минутную слабость за кружкой. Это маленькое замечание подняло настроение Эйрин ещё выше. Девушка чуть наклонилась вперёд и обхватила пальцами свою кружку. Согревающие чары ещё действовали, поэтому лицо приятно обдало ароматным теплом. Она сделала небольшой глоток и блаженно прикрыла глаза.       — Дамблдор просил передать, что Слизнорт отказался от ночного дежурства по школе, — тихо произнёс зельевар, передавая девушке увесистую кипу исписанного пергамента. — Должность помощника обязывает тебя в таком случае занять место профессора.       — Эм, хорошо, — рассеянно ответила Эйрин, вновь поставив кружку на стол. — С этим, — девушка приподняла бумагу и выразительно посмотрела на мужчину, — мне что делать?       Северус поднял на нее глаза.       — Разложить по факультетам. В каждом факультете — в алфавитном порядке, — деловитым тоном заявил Снейп и, прежде чем Эйрин успела что-либо возразить, вновь сгорбился над работами учеников. — И, возвращаясь к вопросу о дежурстве, профессор стоит в расписании со мной в паре, следовательно, вместо него со мной дежурить придётся тебе.       Листая многочисленные эссе на тему непростительных заклятий и защитных чар, Эйрин на мгновение застыла, задержав свой взгляд на худой фигуре зельевара. В какой-то момент ей почудилось, будто обстоятельства действительно запихивают их в одну маленькую общую лодку. Но Эйрин не сказала бы, что это её сильно огорчает. Как раз наоборот.       — Хорошо, — просто ответила девушка.       Откинувшись на спинку кресла, она не торопясь продолжила раскладывать бумаги на четыре стопки. Было интересно и даже забавно читать на каждом листе колкие замечания и комментарии, написанные мелким угловатым почерком. Эйрин не могла скрыть глупой улыбки, когда встречала не совсем подходящие контрзаклятия к Непростительным, описанные в работах студентов. Особенно ярко запомнилось «танцующее заклинание» и использование жалящего заклятия. Но также можно было встретить и весьма ужасающие рассуждения или даже манеру описания тёмных заклинаний как чего-то могущественного и завлекающего.       Такое опьянение тёмными искусствами заставляло волшебницу немного напрячься. Эйрин и сама придерживалась мнения, что подобная магия может быть чертовски полезной, но подобный фанатизм заставлял кожу покрыться мурашками.       Вскоре работа так поглотила волшебницу, что овсяное печенье, которое хотела достать Эйрин, было благополучно забыто на дне сумки, а кофе давно остыл. Изредка она поднимала взгляд на Северуса (в комнате было настолько тихо, что ей иногда казалось, что мужчина просто испарился, свалив на неё ещё три огромные стопки с сочинениями студентов), но когда их взгляды встречались, она вновь возвращалась к работе.       Желание поговорить с зельеваром понемногу уходило на второй план. Вот так проводить время в молчании понравилось ей намного больше. Она находила в этом какой-то своеобразный уют. Тихо потрескивающий фитиль, слабый аромат бумаги, горьковатых трав и кофе успокаивали. Не хватало только тёплого пледа и хорошей книги, и Эйрин бы не вышла из кабинета ещё дня три точно.       Но зазвенел колокол.              Стрелки на старинных часах говорили о том, что пора идти на ужин.