Не как все

Тому нравилось наблюдать за клонами в, так сказать, "естественной" среде обитания. Замечать, как проявляется в них Роберт, словно воспоминания Тома о нем отражаются в осколках разбитого зеркала. Клоны изо всех сил стараются выделиться из общей массы, чуть ли не дерутся за каждый клочок индивидуальности. Что угодно, лишь бы быть не как все. Забавно. Осознает ли хоть кто-нибудь из них, что корни этого желания быть особенным лежат далеко за пределами лаборатории Бобсок? Им тогда было… Пятнадцать? Шестнадцать? Да, кажется шестнадцать. Первая неделя летних каникул. Роб хандрил, что родители не дали ему сделать татуировку на лице (и Том их поддержал). Потом его вроде попустило и он увлекся цветными линзами, потратив на них почти все карманные деньги. Потом скорешился с аспирантами местного университета и ему разрешили воспользоваться тамошней лабораторией — и Том пошел с ним, потому что знал, к чему все это идет. У Роба появилась Идея. Как вскоре выяснилось — очень плохая идея. — Ты с ума сошел, — категорично высказался Том, когда понял, к чему все идет. — А если что-то пойдет не так? Ты ослепнешь. — Расслабься, я все просчитал. И все подготовил! Мне просто нужен ассистент, чтобы вколоть состав под роговицу. Самому это не очень удобно. Пока Том в университетской лаборатории баловался с гальванизацией, Роб нахимичил нечто, по его словам, способное поменять ему цвет глаз. И, к несчастью, именно этот момент родители Роба выбрали, чтобы навестить дедушку, проживавшего в добрых пятистах километрах от них. Обещали вернуться только через две недели. Как Робу удалось отбрехаться от поездки, Том не понимал, но зато осознал почему Роб это сделал. — Чем тебя текущий цвет глаз не устраивает? — Скучно. У половины земного шара голубые глаза. Это самый распространенный цвет глаз. — Самый распространенный цвет глаз на земле — карий. У восьмидесяти процентов людей карие глаза. — Ладно, второй по встречаемости, не нуди. Даже у тебя глаза более редкого цвета. Я бы предложил махнуться, но не уверен, что твое отвратительное зрение не идет в комплекте. — Ну спасибо, — хмыкнул Том и недовольно поправил очки. — Без обид? — обезоруживающе улыбнулся Роб и дождавшись кивка Тома продолжил: — Я уже попробовал состав на Ньютоне, и с ним все в порядке! Ньютоном звали собаку Смитов, злобного пекинесса. Том ему не сочувствовал, даже если б опыты Роба довели б доходягу. — И как ты объяснишь смену цвета глаз и у себя, и у собаки родителям? — в последний раз попробовал отговорить друга Том. — Лучше просить прощения, чем разрешения, — улыбнулся Роб. — И ни у кого таких глаз не будет, как у меня и Ньютона. Разве не потрясно? Его лицо буквально светилось от энтузиазма. — А ослепнуть — еще потряснее, — не разделил подобных чувств Том. — Будешь повсюду ходить в потрясных черных очках и потрясать палочкой. — Да ну тебя, — махнул рукой Роб. — Если не хочешь помогать, так и скажи. Я Дэна позову, у него мать медсестра, наверняка он шприцов не испугается. — Ты б еще Ньютона позвал помогать, они с Дэном примерно на одном уровне развития, — проворчал Том. — Ладно, что там у тебя? И если ты ослепнешь — меня здесь не было. — Разумеется, Том! — просиял Роб. — Ты самый лучший друг! Том слабо улыбнулся. — А знаешь, кто еще пытался похожим образом цвет глаз изменить? — произнес Том, сделав первый укол. Роб сидел у кухонного стола, зажмурившись и безуспешно пытаясь унять бегущие из перекрашенного глаза слезы. Том тем временем протер область вокруг его второго глаза антисептической салфеткой, и приготовил второй шприц с робертовой бурдой. — Кто? — всхлипнул Роб. — Открывай второй глаз, — приказал Том, затем, придерживая веки друга, сделал второй укол и только тогда ответил: — доктор Менгеле, вот кто. Роб захихикал. Из зажмуренных глаз водопадом лились слезы, которые он вытирал бумажными платочками. Том тем временем выкинул использованные шприцы, антисептические салфетки и вылил в раковину остатки робертовой смеси. — И кого из нас отдадут под трибунал в Гааге? Меня, как автора идеи, или тебя, как исполнителя? — Тебя, конечно же. Меня здесь вообще нет, — невозмутимо ответил Том, помогая Роберту слезть со стола и дойти до его комнаты. — Посидеть с тобой? — Не, можешь идти. У меня тут где-то была маска для сна приготовлена… — Роб плюхнулся на свою кровать и слепо зашарил по ней руками. От этого зрелища сердце Тома неприятно екнуло. Что, если что-то пошло не так и Роберт останется таким навсегда? — Вот, — подал ему искомый предмет Том. — Уверен? — Ага. До завтра! — махнул ему на прощание Роб и, натянув маску для сна, развалился на кровати. Этой ночью Том почти не спал. Стоило сомкнуть глаза, как в полусне ему являлся ослепший Роберт, обвинительно замахивающийся на него тростью для слепых, или смутные фигуры судей, выносящие обвинительный приговор, и никто не верил словам Тома, что это была идея Роба, а не его. В итоге, плюнув на попытки заснуть, Том достал телефон и принялся читать учебник по офтальмологии для студентов-медиков. Легче не стало, но хотя бы последствия для здоровья Роберта прояснились. В голове медленно проявлялись очертания плана, на случай, если что-то пошло не так. А что-то просто обязано было пойти не так. Только идиоты будут что-то вкалывать себе в переднюю камеру глаза, там ведь даже иммунных клеток нет! Зачем вообще Том послушался Роба? Не надо было в это ввязываться, никакого Дэна бы Роб не позвал, а в одиночку такой фокус не провернешь… А теперь, если Роб ослепнет, это будет вина Тома. В полшестого утра позвонил Роберт. — Получилось! — заорал он в трубку, заставив Тома поморщиться. — Я же тебя не разбудил? — Не разбудил. Что получилось? — Все получилось! Как я и хотел. Приходи, заценишь. Чуть позже, глядя на фиолетовую радужку друга, Том пытался найти в себе силы его поздравить. Но вместо радостных слов к горлу почему-то подкатил горький ком желчи. Недосып, наверное. По Робу вон и не скажешь, что он на себе какой-то экспериментальный состав испытывал, бодр и весел, только свежеперекрашенные глаза чуть красные. Том заставил себя растянуть губы в улыбке. Неудивительно. У Роба всегда все получалось. Как он и хотел.