Благие намерения

      Планировался дружеский пикник с элементами мозгового штурма. Сара испекла овсяное печенье, с трудом впихнула его в ланчбокс, куда обычно с трудом помещалась пара-другая бутербродов и яблоко, подумав, наполнила ещё один ланчбокс, существовавший в квартире на случай, если она забудет о первом и в нём заведётся новая жизнь, обернула всё это дело в старую скатерть, которую сама же прожгла на прошлое Рождество бенгальским огоньком, и шагнула через зеркало со своей импровизированной котомкой в руках.       Были расставлены чашки. Саре была с грубоватой заботой придвинута самая симпатичная, с цветочным узорчиком. Засвистел старенький чайник, к которому она уже привыкла. Они расселись за низеньким столиком: Людо плюхнулся на земляной пол прямо перед входной дверью, которую надо было чем-то подтыкать, чтобы из неё не поддувало, Хоггл сел во главе стола, как хозяин дома, Сара — по правую руку от него, напротив Дидимуса, и вот уже задымился над их чашками первый дымок, как Сара решила заняться своим любимым делом.       А именно — задать вопрос и немедленно об этом пожалеть.       — Сколько ему исполняется?!       — Я думал, ты в курсе! — воздел руки Хоггл, перепугавшись вслед за ней. — Поэтому всех так и колотит! Юбилей у него, всё такое…       Сара вскочила на ноги и обхватила голову руками, чувствуя, как земля медленно, но неумолимо уходит у неё из-под ног. Три тысячи — это не просто старше её государства, хотя, ладно, тут особо нечем хвастаться, это старше — старше вообще всего! Старше рабовладельчества, старше парового двигателя, старше Шекспира, старше римского Колизея, в конце концов, даже…       — Он что старше Иисуса?       — Это ещё кто?       Сара грохнулась обратно на табуретку. У табуретки ровно в этот момент не выдержала либо душа, либо ножка, поэтому через три унизительных секунды Сара вместе с табуреткой грохнулись снова, на этот раз на пол.       — Ну мебель-то мне громить зачем, — немедленно закатил глаза Хоггл, тем не менее, протянув ей руку, чтобы помочь подняться, и с неожиданной силой потянул на себя. — Подумаешь, седая древность…       Лучше бы был седой древностью!       Наверное, хорошо, что она это вслух не брякнула.       — Леди Сара, вы же знаете, его величество принадлежит к расе… — сэр Дидимус замялся было, но потом дипломатично продолжил: — Долгожителей. Для детей Дану это абсолютно обычный возраст.       — Неправда, — буркнул Хоггл, — он уже и по ихним меркам староват.       — Мой дорогой друг, да будет наша прекрасная леди мне свидетелем, я ценю нашу дружбу, но это неприемлемо!..       Разумеется, они начали спорить. Сара не стала даже пытаться их разнять и вместо этого обернулась к Людо, который с интересом крутил в лапищах какие-то разноцветные камешки. Сара с улыбкой уселась рядом, прямо на пол, и осторожно обхватила его лапу, спрятав нос в густой рыжей шерсти, пахшей, как всегда, чем-то травяным и пыльным.       — Ох, Людо, я же по сравнению с ним просто мошка… Какие книги, — это, кстати, был её самый продуманный вариант, — какие вкусняшки, — а это — самый безопасный, потому что фейри были как на подбор сладкоежки, и случись им стать людьми, заболели бы диабетом на второй неделе жизни, — это же всё просто пыль для него!..       — Сара — не пыль, — прогудел Людо и накрыл её ладони своей лапой. Сара почувствовала в них странную тяжесть и, опустив взгляд, увидела, что Людо отдал ей один из камней — идеально круглый, напоминавший какой-то кварц, безупречно белоснежного цвета. — Сара — друг.       …Людо был очень доброй душой. Людо также был неисправимым оптимистом. Сара сомневалась, что Король Гоблинов считает её добрым другом, а не надоедливой наглой девчонкой, которую он теперь просто не может прихлопнуть из-за древней магии Лабиринта — во всяком случае, не может без её разрешения. Ну вдруг она решит его дать когда-нибудь. Она ласково погладила один из внушительных рогов, сняв с него шмоточек мха, и со смехом принялась чесать склонившего к ней голову друга за ухом.       — Ладно вам, — позвала Сара друзей, чуть-чуть успокоившись и с юношеской непосредственностью решив подумать про Джарета и его неадекватный возраст чуть-чуть попозже. — Лучше расскажите, за какими такими картелями гоняется королевская гвардия.       — Ох, миледи, это страшные разбойники! — начал Дидимус.       — Обычные контрабандисты, — одновременно с ним заявил Хоггл. — Торгуют всякой всячиной отовсюду.       — А чем их не устраивает обычная торговля? Налоги платить не хотят?       Хоггл странно на неё покосился, но затем хлопнул себя ладонью по лбу.       — Отовсюду — это из любых миров по соседству с нашим, а не со всего королевства.       Сара впервые в жизни физически почувствовала, как нейроны в её головном мозге пытаются обработать поступившую информацию и решительно с ней не справляются, разрывая одну цепочку за другой. Во рту у неё пересохло, и она скорее просипела, чем спросила:       — М-миров?       — Ну да. Наше Подземье — отдельный, э-э, пласт. Их куча разных. И эти умеют между ними скакать, как ты через своё зеркало. И Разноглазому это ох как не нравится.       А это она планировала подумать на менее сложную тему. Что ж, не время, так пространство — что-то из этого сегодня доломает остатки её рассудка.       Зато ей так больше не придётся переживать за подарок.       — Вау, — прошептала Сара — мечтательная и очень-очень сильно верившая в сказки молодая девушка, которая однажды так сильно пожелала стать частью изнаночного мира, что обратила на себя внимание трёхтысячелетнего монарха и его Лабиринта.       Время как будто ненадолго остановилось, давая ей милостивые пару минут на осознание. Но потом в недолгой тишине с тихим треском рассыпалось прогоревшее бревно в камине, и все разом пришли в движение: Хоггл поправил палкой угли, Дидимус подал ему ещё дров, Людо с рокотом потянулся за чашкой, а Сара широко распахнула глаза, сражённая идеей, как молнией, и повернулась к друзьям:       — Может, мне тогда у них что-нибудь поискать? В других мирах же тоже куча всего интересного, не может же быть, что он во всех побывал и всё видел?       — А чёрт его знает… — задумчиво почесал в затылке Хоггл, и Сара уже успела понадеяться, что хоть чему-то она у его величества научилась и её трюк с отвлечением внимания несколькими вопросами сразу сработал, как вдруг резко развернулся к ней: — Сара! Совсем одурела? Не вздумай даже! Это тюрьма!       — Я незаметно…       — Миледи, это в высшей степени неблагоразумно, — сир Дидимус прижал уши в редком для него проявлении недовольства. — Это преступники, маргиналы. Для них нет ничего святого!       Сир Дидимус имел, к сожалению, привычку приукрашивать реальность, поэтому Сара подозревала, что маргинальность загадочных картелей заключается в их манере курить что-то сказочно-наркотическое, ругаться или не уважать короля — в принципе, со всем этим можно жить и работать. Торговцам же всё равно, какие у них отношения с клиентами? Им нужны только деньги, а деньги… она как-нибудь раздобудет.       — Сара, я тебе серьёзно говорю, не надо, — Хоггл сердито скрестил на груди руки. — Видят боги, я его терпеть не могу, но я сам сдам тебя королю, если ты к ним потащишься!       — Хоггл!       — И ничего тут возмущаться! За тебя же переживаю!       Испытывая чудовищное желание по-детски топнуть ногой, развернуться, хлопнуть дверью и умчаться в замок, чтобы оттуда умчаться уже домой и обиженно рухнуть лицом в подушку, как после ссоры с родителями, Сара, тем не менее, заставила себя остаться на месте. С Хогглом лучше всего срабатывала лесть — в этом они с Джаретом были на удивление похожи.       — Я понимаю, что ты за меня переживаешь, — успокаивающе начала Сара.       — Ага, нашла дурака. Сейчас ты скажешь, что ты «очень ценишь мою помощь» и вообще «дорожишь нашей дружбой».       Сара, которая похожим образом уже выклянчила себе поездку в провинцию к летающим китам и ожидала услышать что-то из серии «Ну ладно, поезжай, хорошо», растерянно заморгала. Хоггл требовательно стукнул ногой. Сара в ответ не менее требовательно упёрла руки в бёдра, но в итоге сдалась первой и сдулась, как воздушный шарик без гелия:       — Хоггл, я правда не знаю, что ему дарить.       Тот только устало покачал головой:       — А я правда не знаю, почему ты вообще вбила себе в голову, что не можешь оставить этого чёрта без подарка. Добрячка нашлась.       Любой другой человек в ответ на такое бы как минимум обиделся. Сара, привыкшая к Хогглу и его очаровательной натуре, беспомощно пожала плечами.       — Вот что, иди-ка ты домой и выспись хорошенько, — предложил в конце концов Хоггл. — Может, в домашних стенах тебе что-нибудь в голову и придёт.       Какими бы частыми ни становились в последнее время её визиты в Подземье, её тело всегда чувствовало, что Сара тащит их в другой мир, где иным — неправильным, непривычным, чужим — было всё, вплоть даже до состава воздуха, которым она дышала. В лучшем случае, по возвращении она чувствовала себя так, будто перенесла трансатлантический перелёт и ни разу не поспала в самолёте. Но если она слишком долго задерживалась в гостях у гоблинов, то потом полдня лежала блинчиком на кровати, пытаясь усмирить таблетками и компрессами страшную мигрень и подозрительно разогнавшееся сердце.       Чаще всего её это просто раздражало: неудобно, противно, ещё и родителям надо объяснять, почему у неё посреди недели вдруг разболелась голова и началась слабая, но заметная при случайном прикосновении лихорадка.       Иногда, однако, Сару это пугало. Что такого было в Подземье, что так упрямо цеплялось за её клетки с каждым беззаботным вздохом, с чем её тело так яростно пыталось бороться?       Вернувшись в Надземье, она прислонилась лбом к холодной поверхности зеркала, изучая своё усталое отражение. Странно, она вздремнула у себя после чаепития с Джаретом, прежде чем пойти навестить Хоггла, но всё равно чувствовала себя выжатой, как после сдачи бега на выносливость — вроде, не так уж и страшно, просто сорок с лишним минут побегала без замера скорости, без определённой дистанции… и без права останавливаться. И в горле подозрительный железный привкус, и ноги дрожат, и очень хочется лечь.       За ужином Сара рискнула включить в свою выборку ответов на единственный вопрос «что можно подарить на день рождения подземному владыке?» ещё двух респондентов.       — Пап, — спросила она, вяло ковыряясь вилкой в еде — не потому что Карен невкусно готовила, наоборот, из всех взрослых, которые заботились о ней всю её жизнь, не было повара искуснее, а просто потому что Подземье лишало её ещё и аппетита. Съеденная там еда казалась пищей богов, священной амброзией, распадавшейся на бесчисленные молекулы вкуса, но на Земле это насыщение превращалось в холодный камень в желудке, от которого не помогали никакие таблетки.       — Что такое?       — Что бы ты подарил мистеру Коллинзу, если бы тебе надо было выбрать ему подарок на День рождения?       Роберт Уильямс не ответил, очевидно застигнутый врасплох. Сара специально выбрала его непосредственного начальника — одного из генеральных директоров крупной юридической фирмы с десятилетиями опыта за плечами и репутацией непоколебимой защиты в суде, сурового, хитрого и закрытого человека.       — Я даже не знаю, дружок, — он задумчиво потёр лоб. — Что-нибудь практичное, наверное. Какие-нибудь брендовые часы, например, если от меня ждут прямо серьёзного подарка. Если можно и обычный, то какую-нибудь мудрёную ручку. А чего это ты вдруг?       — Ничего, просто, — пожала плечами Сара. Собралась, взяла себя в руки. — Карен, а что бы ты подарила миссис Джексон на День рождения?             Миссис Джексон была, неудивительно, одной из коллег Карен. Сара хуже знала расклад фигур на работе мачехи, чем в отцовской фирме, потому что только недавно начала с ней цивильно разговаривать, но Джексон была, вроде как, стильная, сообразительная и тоже сама себе на уме. В принципе, совпадает достаточно, чтобы попытать счастья.       — Миссис Джексон… — Карен успела скормить Тоби три ложки пюре, прежде чем окончательно сформулировала свой ответ. — Возможно, какой-нибудь аксессуар? Видит Бог, женщина жить не может без ярких красок. Особенно в офисе.       Сара невольно прыснула, и Карен тепло — и робко-неуверенно — улыбнулась ей в ответ. Их отношения с Карен могли дать неплохую фору её отношениям с Джаретом. Открыто враждовать с мачехой Сара перестала, понабравшись ума за прошедшие годы, у них даже установилось осторожное взаимопонимание — особенно когда Саре нужно было прогулять школу, чтобы сбегать на очередное интервью в розысках хотя бы летней подработки. Карен всегда прикрывала её многочисленными болезнями, осмотрами у врачей или просто категоричными семейными обстоятельствами. Но при всём этом Сара не готова была признать, что доверяет этой женщине так же сильно, как второму родителю. Пока, во всяком случае.       — А что такое? С чего вдруг такой интерес? — тоже рискнула поинтересоваться Карен.       — У знакомой из команды скоро день рождения, — выдумала Сара. — А они все слишком взрослые, чтобы я знала, что им может понравиться. Пристреливаюсь.       В команде по волейболу, куда родители её отдали, чтобы она хоть немного двигалась помимо прогулок от школы до библиотеки, а от библиотеки до парка, она правда была одной из самых младших.       Ну хоть у кого-то из девчонок, чисто статистически, должен же быть день рождения летом? Вот она заранее и прощупывает почву.       — «Слишком взрослые», Сара, у вас максимум три года разницы… — усмехнулся папа.       Сара тоже невесело посмеялась.       Три года, ха.       Если бы.