Огонь

Обещанные тренировки с шикаем, пришлось надолго отложить. Но нет, из за этого ее остальные занятия не пропали, став даже несколько опасней и строже. Ее гоняли без передышки, каждый день ровно с восьми утра и до часу дня. Неудивительно, что к второму месяцу такого режима, она чутка устала. Ладно, совсем не чутка.  Йоруичи, будто прозрев, учила ее практически всему, что сама знала. В том числе и развитию поступи, от чего новые синяки постоянно появлялись на ее ногах. Сам же Урахара лишь выдал ей новенький асаучи, наказав усердно его развивать. Долгими уговорами и несколькими ссорами, Сакуя согласилась перебраться в новенький меч, больше ворчав, и к концу шестого месяца после возвращения брата, уже во всю требовала высвобождать ее.  Постепенно жизнь пришла в норму, да в относительную, но все равно спокойную и размеренную. Ичиго вернулся в школу, вступив в баскетбольный клуб, днями и ночами пропадая с друзьями. Вскоре, его боль поутихла, а мысли заняли экзамены и веселье. Папаша все так же продолжал работать и тренироваться, а Юзу стала частью танцевальной команды, разъезжая по соревнованиям и спортивным сборам.  К седьмому месяцу после битвы с Айзеном, через Йоруичи пришло ответное письмо от Куукаку, после которого лица на папе, не было еще с неделю. Юзу налила Шихоин чаю, предложив поужинать с ними, а после вежливого отказа, достала из тайника приторные конфеты с орехами. Женщина с радостью взяла предложенное угощение, и просидела с ними до ночи, утонув в разговорах. Стараясь не затрагивать события в Сейрейтее, она очень умело поддерживала диалог, при этом очень часто сверкая белоснежной улыбкой, располагая к себе и младшую сестру Куросаки.  Посвящать в подробности сообщения Карин с братом никто не собирался, удостоив их, лишь сухим кивком, и просьбой не лезть в эти дела. После этого отец, вслед за Йоруичи,  покинул дом и отправился к Урахаре, о чем она узнала, лишь появившись с утра на тренировке, не выспавшаяся и хмурая.  Отец вышел из тела, ловко взмахнул капитанским плащом и неспешно отправился  в направлении зала, так и сияя злостью и уверенностью. Резко отворив двери в зал, они вошли, на секунду замерев на пороге, будто собираясь с мыслями.  —Сегодня займемся твоим шикаем. Ты готова? Выходи из тела, и начнем тренировку.  У Карин мгновенно заболела голова, отдавая дрожью по всему телу. Выход из физического тела всегда сопровождается болью, от чего становится таким неприятным, но точно необходимым для временных шинигами города Каракуры.  Форма была достаточно неудобной с непривычки, огромные хакама постоянно цеплялись друг за друга, при ходьбе шурша. Ее оби, которое у остальных шинигами было белым, на ее униформе выделялось красным пятном, а длинное косодэ было накинуто сверху на укороченный топ с завязками у горла. Легкие варадзи так же были красными, с небольшой белой ленточкой сзади.  Она продела руки в широкие рукава, заметив на запястьях плотные тканевые браслеты, на которых очень в тему, красовались два маленьких значка водоворота, герба ее дома. На них обратил внимание и Иссин, с неким удивлением уставившись в ее лицо.  —О, а я почти про это забыл.  —А если я попаду в Сообщество душ, это никак не навлечет на меня беду?  —Может конечно, лучше сними их, пока клану не вернули благородный статус.  —Кстати про это…. —Потом. Обещаю, после тренировки мы поговорим. И я все объясню. После, передашь Ичиго.  —Как скажешь.—Карин опустилась на пол, посередине пространства для разминки, и уложив на колени свой меч—Я пожалуй начну, не хочу сегодня задерживаться.  И замолкла, полностью отдавшись темноте души.  Ее духовное пространство полное зеленых гор и лесов, сочетало в себе еще и множество лавовых рек, которые всегда исходили из одной точки—вулкана, который являлся самой высокой точкой в этом мире. Пред Карин появилась дорожка, полностью облагороженная камнями и невысокой травой по бокам.  По мере пути, иногда появлялись деревянные домики, которые постепенно формировались в деревушку, полностью пустую и безлюдную. Честно, однажды, движимая интересом, Карин свернула с пути, и пробираясь через заросли оказалась в этом поселении. Множество сломанных магазинчиков и шатров, открытые двери и совсем жухлые, почти гнилые домики. Как после выяснилось, все это, является олицетворением ее печалей и разочарований. С каждым новым потрясением умирает один домик, чем оно сильнее, тем больше повреждение. К неполным тринадцати, четверть деревни была уже в непригодном состоянии.  Постаравшись отпустить это воспоминание, она, уже быстрее, последовала дальше, не оглядываясь назад. Примерно, через пять минут, Карин оказалась у большого прохода вглубь вулкана, который был покрыт магмой и темными камнями. На вид очень жаркое место, в этом мире было совершенно комфортным для обычного человека, с достаточно низкой температурой.  Коноханасакуя-химэ восседала на своеобразном троне возле дальней стены. Ее глаза были прикрыты, а голова опущена вниз, делая вид, что она впала в сон, не замечая ничего вокруг. Длинные волосы нежным покрывалом лежали на подлокотниках и спинке трона, придавая девушке неживой, какой-то призрачный вид.  —Нам пора, Сакуя. Просыпайся.  В тот момент, когда она распахнула свои глаза, земля пропала из под ног, а на языке появилась лишь одна фраза, которую надо было сказать уже давно, ничего не скрывая и откладывая. Почему-то именно сейчас, все невзгоды позабылись, все страхи пропали. Тишина появилась в голове, став тем, что было так необходимо все это время. Легкость и радость растеклась по венам, исчезая в сердце, принося с собой уверенность.  — Цвети и выжигай, Сакуя-химэ! Яркий и сильный столп пламени взмыл вверх, источая невероятную духовную энергию, отчего стены комнаты слегка под плавились.   Из рук Карин исчез меч, рассыпавшись на тысячу тлеющий листьев из стали, оставив лишь рукоять с алой гардой в форме солнца.  Она застыла в оцепенении, рассматривая остаток от катаны, и не отнимая одной руки от груди.  —Стоп, а чем драться то?  *** Холодный чай совсем не помогал, тело оставалось все таким же горячим, от чего руки и ноги сводило судорогой. Рядом на тарелке лежали шоколадные конфеты и пряники, приятно источав запах корицы.  Поерзав на дзабутоне, Карин выпрямила спину, невесомо отпив напиток, что в темной комнате стал практически черным. Ее волосы немного растрепались, а одежда для тренировок помялась, выдавая все ее состояние, усердно скрытое за спокойным выражением лица.  Ее отец негромко прокашлялся, наконец отпустив рукоять своего занпакто и слегка ссутулившись. Его массивные плечи наклонились вперед, за ними и голова. Почему-то он ощутимо нервничал, не скрывая этого. Если бы здесь находился Урахара, себе бы он такого не позволил, но в компании собственной дочери хотелось быть и открытым и честным, показывая это и языком тела.  Карин очень устала. Большая часть духовной энергии ушла на поддержание шикая, с которым они тренировались в районе пяти часов, остаток же, хотелось распределить на собственное тело, дабы не уснуть прямо здесь, в теплой и уютной атмосфере дома. А еще, она устала от недомолвок в их семьей. Они сжирали ее, проникали под кожу сомнениями и неуверенность, вызывая фантомный зуд.  —Почему ты решил поговорить сначала со мной? Не считаешь, что Ичиго заслужил этого больше?—она выдохнула сквозь зубы, не сумев удержать колкую фразу.  —Считаю.—Иссин сжал кулаки, поджав губы—Понимаешь, когда я смотрю на него, то всегда кажется, что он точная копия Масаки, и не только внешне. Но… Но только стоит приглядеться, и я нахожу в нем свои черты, и к сожалению, не самые хорошие. Ичиго упрям и мужественен, но все это балансирует у него с агрессией и решительностью. Он не умеет думать трезвой  головой, постоянно попадая в неприятности. А вот Юзу, вот она точно как ваша мама, уже полностью. Радует, что она пошла характером в нее, а не в меня.—он усмехнулся, качнув головой и впадая в воспоминания.—Но не ты, Карин. Ты очень похожа на моего брата—близнеца Каору.  —Пап… Куросаки-старший громко выдохнул, за секунду погрустнев. Была ярко видна вся боль, которую он пережил после смерти брата. Об этом он узнал совершенно случайно, прослушав разговор Урахара и Йоруичи, уже после рождения сына. Стоит ли упоминать, что он почти умер душевно, в тот миг?  —Каким он был, пап?  —Он… Самый правильный человек в мире, самый прямолинейный и чуткий. Он любил нашу семью больше жизни, и умер за нее, не сумев пережить изгнание. Мне кажется, что он всегда был на своем месте, умело находя подход ко всем. И ко мне тоже, думаю, ты понимаешь чего это стоит.—не отрывая взгляда от дочери, он со спокойным остервенение подмечал черты и собственного отца и любимой матери.—Он обожал своих детей, то то, у него их было трое. Мой племянник Кайен отличался простодушием и упорством, а малышка Куукаку, которую ты видела, всегда любила эксперименты и развлечения. К рождению Гандзю, они оба уже подросли, и с радостью приняли в семью нового брата, почти заменив ему всех друзей.  —Я знаю, как погиб Кайен. Ты винишь Рукию?  —Ни то чтобы… На сколько я знаю, он сам попросил ее, понимая, что пустой может натворить. Все равно, он герой, о котором, я надеюсь однажды напишут строчку в учебнике истории Сейрейтея.  —Когда мы вернем наш статус—точно напишут.  —Кстати об этом. У Куукаку есть очень занятный план… —В который ты решил наконец, нас посвятить?—Карин прищурилась, не скрывая легкую обиду в голосе.   —Что-то типо того. Я не рассказывал, так как пытался самостоятельно решить некоторые трудности. Но, у меня это не вышло, и поэтому пришло время посвятить и тебя, как самую уравновешенную и спокойную девушку, нашей семьи.  —Дай угадаю, в письме ты предложил кузине тупой план, а она, очень и очень вежливо, в ответе, изложила тебе все, что думает. И на счет плана, и на счет твоего поведения.  —Ладно, да, все так и было.—отец скорчил недовольное лицо, отпив чай.—Так, вернемся к теме. Урахара, где-то с месяц назад начал разработку специального оборудования, дабы вернуть силу Ичиго, в этом, ему как раз помогает Готей. По идее Куукаку, после возврата сил, он отправится в Сейрейтей, а мы с тобой, тайно последуем за ним. У меня есть друзья, которые могут помочь нам с эти делом.  —Опять будем обманывать, брата? Это уже не честно.  —Нет, как вернемся домой, расскажи ему, не уточняя про его возвращение в Общество душ. В любом случае, время у нас еще есть.  —Ладно, предположим мы проникнем туда, а дальше что?  —Остановимся в Руконе, поговорим с капитанами, навестим Кучики, да вернемся домой. В суете, про нас совершенно забуду.  —Что на счет меня? Я, там зачем?  —Как зачем? Ты—лицо клана, его принцесса и наследница.  Заметив ее скептический взгляд, он неуверенно качнул головой, как бы намекая, что ее поддержка в такой трудный миг, будет для него очень важна. Встреча с Укитаке и Кьераку, как со старыми друзьями, точно не обойдется без расспросов, которых он хотел бы избежать. В такой некомфортный момент, ему бы хотелось видеть рядом родного человека, который не осудит и всегда поймет.  —Я не говорю, что ты должна держать лицо и молчать весь вечер. Это дружеская встреча, ты можешь спокойно изъясняться, ничего не скрывая. Этим людям я полностью доверяю.  —Хорошо, пап. А теперь, разъясни-ка мне одну вещь.—она спокойно отставила чай, и развернув упаковку конфеты, закинула ее в рот, медленно пережевывая—Почему вообще, клан был изгнан?  Иссин громко скрипнул зубами, показывая этим собственное негодование. История их семьи была невероятно запутанной и длинной, что приводило к постоянным несостыковками и изменениям.  В своем детстве, происхождение клана он слышал с одной стороны, а когда учились уже его племянники, совершенно с другой. Но каждая версия сводилась к моменту разделения тела Короля душ.  —Должно быть, Ичиго рассказывал тебе о Короле душ и всех аристократах, особенно беря во внимание, что наша общая знакомая—Рукия, одна из них. Так… Много лет назад, когда Сейрейтей как организация только зарождался, родоначальники Пяти великих домов, осознали, что власть, которую имел Король душ, нужно спрятать и разделить. Так, четыре клана пришли к общему согласия. Все, кроме Шиба. Наша семья выступила против этого, и позорно проиграла. Вскоре, Короля запечатала, и мир разделили на три части: Сообщество душ, Уэко-Мундо и Мир Живых. Но про наше предательство не забыли, только ожидая самого удобного случая, лишить нас всего. Так и вышло. После моего исчезновения, в день смерти Каору, они выкинули нас как мусор, не ожидая сопротивления.   У Карин встал комок в горле, от невыносимой печали к людям, которых она даже и не знала. Ее семья, кровные люди, чья связь с ней, была за гранью понимания. Их сердца бились в унисон, их духовные мечи горели пламенем, а темные волосы развивались на ветру. Всех было так много, родственников, дружных и счастливых. Они все ходили в академию, все трудились ради Готея-13, любили и жили.  —Никто не заслужил такой участи. Мы обязаны это исправить.