Огонь

Карин Куросаки, по мнению своих друзей и семьи, была невероятной. Обладая недюжинным талантом, она стала примером, на который хотелось равняться. Выраженная красота, светлая умная голова и сильное тело делали ее объектом всеобщего внимания, от которого иногда хотелось скрыться. Местом уединения и стал домик Урахары Киске. Не обделенная любовью со стороны семьи, Карин всегда понимала, что в их доме нет места спокойствию. Постоянный шум вызывал отец, желавший поднимать настроение всем своим детям. Его настрой подхватывал Ичиго, больше злясь и ругаясь, а к ним после, подключалась и Юзу, больше посмеиваясь над ситуациями. Карин любила покой. Даже имея взрывной характер, горящее сердце и агрессивный нрав, и даже часто участвуя в стычках семьи, она не любила постоянный шум и гамм, предпочитая уединение на крыше вместе с братом. Иногда, теплыми ночами, закупив вкусностей, они разваливались там, разговаривая обо всем на свете. Но сейчас, когда Ичиго борется за своих друзей в Уэко-Мундо, ей оставалось только тренироваться и учиться, не забивая голову страхом за брата. С такими намерениями она и появилась у двери Урахары, нетерпеливо помахивая портфелем. Ей открыли минуты через две, после продолжительных ударов в комнате и криков. На пороге показался Киске, в своем излюбленном хаори и шляпе, помахивая зеленым веером. За его спиной маячила растрепанная Йоруичи, горящая недовольством. —Я не вовремя? —Карин отступила на шаг, намереваясь извиниться и покинуть их. —Ох, нет, что ты, Карин-чан.—хозяин махнул рукой, приглашая ее внутрь—Мы тут занялись моей давней идеей, вот и не открыли сразу.—он суетливо посмеялся, не сводя с нее глаз—Проходи, чаю выпьем, поболтаем. Скромный домик Урахары отличался простотой, но его успокаивающая атмосфера, навивала легкость, становясь невероятно ценной для уставших людей. Когда перед ней отворились сёдзи, ведущие в кухню, удалось разглядеть Тессая вместе с Уруру, старательно готовящих обед. Рядом сидел Дзинта, старательно переписывающий какие-то бумаги. —Тессай, у нас гости, завари, пожалуйста, чай и принеси в гостиную. Они удалились, переместившись в зал, с диваном с кучей подушек, расположившись на одном из них. Возле стоял прозрачный кофейный столик, на нем поднос с фруктами и конфетами. Стены были увешены различными картинами, а на книжных полках расставлены статуэтки. —Ну так что, Карин-чан, с чем пожаловали? —Урахара-сан, в нашем районе в последнее время стало уж очень много пустых. Мне кажется, это связано с тем, что и моя, и духовная сила Юзу возросла. Поэтому посланный шинигами не справляется.—она замерла, обдумывая собственную речь, заранее заготовленную—Пожалуйста, Урахара-сан, обучите меня кидо, дабы я смогла защитить свою семью. *** Карин сидела перед удивительно серьезным отцом и заламывала пальцы, стараясь справиться с нервозностью. Ужасно хотелось провалиться под землю и исчезнуть навсегда, лишь бы не видеть его сосредоточенное, наполненное скорбью лицо. Глубокая морщина залегла меж его бровей, а тело вытянулось как струна. Иссин Куросаки злился. —Карин, много лет назад, когда еще не был знаком с вашей мамой, я был одним из капитанов Готей-13–она на секунду опустила взгляд вниз, все сильнее чувствуя потребность в побеге—Ты ведь знаешь про Сейрейтей? —Конечно она знала. Ичиго не поскупился на разъяснения, когда увидел ее на пороге своей комнаты, после спасения Рукии—И… И ради вашей матери мне пришлось оставить свой клан, отряд. Но сейчас, я ни капли не жалею. Я сделал выбор в пользу вас, тогда еще не рожденных.—пара замолчал, подбирая слова—Карин, я был главой побочной ветви одного из Благородных кланов. А значит, что и ты, и Ичиго, и Юзу—все вы, тоже часть клана, наследники. Были наследниками. Сейчас наш клан в немилости, выброшен на край Рукона.—он сжал губы в приступе печали—Нас, тех, кто вложил в развитие Сейрейтея больше других, просто использовали и бросили на произвол судьбы. Мой брат мертв, мой племянник тоже. Осталось только два представителя, помимо нас—было видно, насколько Иссин ненавидел весь Совет 46, который однажды вынес такое решение, после смерти Каору. Что же пришлось пережить Куукаку, этой благородной женщине? —Карин, ты Шиба, а в нас всегда горел огонь. Мы всегда сияли ярче всех. И ты тоже засияешь, если примешь свой занпакто, ведь именно он—твоя сила. Прошу, дай мне помочь тебе! Она подняла на него полные слез глаза, пытаясь на сжаться в комок, и не выпустить их. Голова резко заболела, отдавая болью во всем теле. Правду, которую она не просила, было страшно принимать. Карин задрожала, чувствуя как сжалось сердце. Она не хотела быть Шиба. Она хотела остаться веселой Куросаки. Не обращать внимание на проблемы взаимоотношений, бегать по полю с мячом, готовить завтрак с Юзу, обнимать брата и играть в шахматы с отцом. Она не хотела жить по правилам, учиться манерам, носить платья и бегать по полигону с мячом наперевес. Она хотела быть собой. —Зачем? —Рин? Я не понимаю… —Я не хотела слышать голос своего занпакто. Я хочу жить как раньше…. —Если мы не решим этот вопрос, то твоя сила выжжет тебя изнутри. —И я умру? И если я приму силу, то мне тоже придется умереть. В чем тогда смысл? Поднявшись из-за стола, она, проигнорировав кричащего отца начала подниматься в свою комнату. Ее встретила темнота ночи и холодная постель. Прикусив ноготь, она укрылась одеялом, надеясь побыстрее заснуть. Их клан изгнали. Она дочь опальных благородных людей. И она боится ответственности. Там, где-то в другом мире, со своими правилами, есть часть ее, и так не маленькой семьи, ее брат и сестра. Там есть прошлое ее родителя, там есть ее будущее. Интересно, какие они, эти Шиба? Походит ли Карин на них? Может, у них такие же светлые и добрые глаза, как и у Юзу? Может, они такие же высокие, как и отец с Ичиго? Может, они ненавидят и ее, и Иссина? Не хотелось быть ненавидимой собственными родными. Хотелось тепла и любви. А может, они не знают о ней, и живут, убиваясь по ее отцу? Наверно, они бы могли любить ее. Но, почему она ни могла это проверить? Можно ведь, стать шинигами и отправится в Сейрейтей, на поиски семьи. Можно не отказать от них, только узнав, можно поверить в историю отца. —Семья….Как у нас, но их меньше… Ее сердце горело странной, еще крохотной решимостью. Пальцы свело судорогой, а по подбородку потекла кровь из губы, которую она закусила. Подскочив с кровати, Карин понеслась обратно на кухню, перепрыгивая ступеньки. Уставившись блестящими глазами на папу, сидящего спиной на диване, она неосознанно громко выдохнула, принимая собственный выбор. —Сейчас, ты любишь их, все еще? Иссин обернулся, представ перед ней растрепанным, с лопнувшими капиллярами, совсем не похожим на прежнего себя. —Я всегда буду любить их…. И малышку Куукаку, и непоседливого Гандзю… Но больше, все же тебя, Карин. Ты ведь, мое продолжение. Захотелось разрыдаться, во весь голос, чтоб ее услышал даже брат из Уэко-Мундо. Но сдержав этот порыв, она присела к нему на диван, сильно ссутулившись и уложив руки на колени. —Я решила. Я стану шинигами. Я хочу узнать их. *** Огромный бескрайний океан. Голубое безоблачное небо. Тишина и спокойствие, ни души. Высоко горит солнце, будто немного приглушенное, освещая все пространство мягким светом. Впервые, смотря четко на него, у Карин не болели и не слезились глаза. Ее волосы развивались на ветру, постоянно прилипая к губам. Ноги затекли, а руки почти отваливались, после бесконечности в этом месте. Медитации совсем не помогали вернуться домой, тем более услышать свой занпакто еще раз. Хотелось заснуть и оказаться дома, в теплой кровати, в окружении подушек. Более не сопротивляясь, Карин откинулась назад, раскинув руки, и устремив глаза в пустоту. В голове, по мозгам будто стучали молоточком, вызывая невероятную боль, пробирающую до костей. Сильнее было только чувство одиночества, такое холодное и горькое. Ранее, еще как-то успокаивая себя воспоминаниями и переживаниями, оно ощущалось не так ярко, просто фоном. Но сейчас, наступая на пятки, одиночество и страх обволакивали, постепенно вызывая приступы тошноты. Ее занпакто молчало. Хотелось забыться и выть волком от такой несправедливости, со стороны собственной силы, которая в упор не хотела налаживать контакт. У Карин осталось слишком мало времени, скоро наступит ее быстрая смерть, и превращение в пустого. Накатывающее отчаяние, смешанное с долгом, в упор боролись меж собой. В глазах защипало от слез. В последнее время, она слишком много рыдала, ранее себе такого не позволяя. Главная слабачка семьи, которая пообещала сдерживать эмоции после смерти матери. Все искренне старались. Иссин работал все больше, стал серьезней, посвятил себя детям. Юзу заменила им мать, увлеклась вязанием и готовкой, всегда поддерживала их, забыв про себя. Ичиго, ее любимый старший брат, стал шинигами и защищает семью от монстров, не забывая радовать сестер. А что же Карин? Всего лишь ушла в себя, забыв об обязанностях в сторону и обретенного клана, и родных людей. Ушла в спорт, тренировки и учебу, полностью скрыв свою собственную женскую личность. Что уж говорить о семье, если часть души, сила, отвергает все ее крики? Незаметно уснув, она распахнула глаза совершенно в другом месте, на мягкой кровати. Оглянувшись, оказалось, что это не родной дом, а неизвестная комнатка, с белыми стенами и пустотой, посередине которой и стояла кровать. —Как я рада, что ты наконец проснулась, Карин. Нежный женский голос отрезвил, заставив всмотреться в черты лица неизвестной. Она была обладательницей длинных черных, похожих на ночное небо, волос и глубоких алых очей. На ней было легкое темно-бордовое кимоно, с рисунком сакуры. —Вы… Вы мой занпакто? —Ты достаточно умна—женщина хихикнула, прикрыв рот ладошкой.—Я рада, что ты наконец сумела появится предо мной, хоть немного и задержалась.—она присела поближе к Карин, не отрывая от нее взгляда.—Мое имя… —Подождите, а разве вы не дадите мне испытание, или задание? —Чего? Какое еще задание? —Ну, и мой отец, и брат, все они должны были выполнить определенные задачи, прежде чем узнать имя собственного меча. —Ой, я таким не занимаюсь. Как по мне, ты уже прошла все жизненные испытания, и достойна владеть мною.—девушка замерла, всматриваясь в окно.—Меня зовут Коноханасакуя-химэ. Но для тебя, Рин, я просто Сакуя-химэ.—она робко улыбнулась, при обнимая свою владелицу. —Серьезно, вот так просто?