Наше Будущее

Кендра. - Я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать. – Голос Тома звонко ударялся о стены коридора и проникал в мои уши ядовитым плющом, порождающим всё большие и большие сомнения. - Я хочу узнать, что с тобой происходит. Ты отдаляешься от меня. - Тебе кажется. – Резко ответил он откровенной ложью. Она просачивалась в его словах – натянутых как струна, которая была всё туже с каждым сказанным предложением, в мимике – Том поджимал губы, а его глаза бегали по голым стенам, даже в движениях – излишне легких и непринужденных. Он не умел лгать, и я прекрасно видела это. Не сказать, что моя проницательность в таких вещах была на высоте, но Том был настолько неумелым актером, что не заметить его уникальной игры, было просто невозможно. - Том перестань врать. Парень прыснул со смеху и, ничего не ответив, ковылял дальше. Мы шли на приличном расстоянии друг от друга, совсем не как влюбленные и от этого становилось не по себе. Ещё недавно мы кружились в танце, и я ощущала себя самой счастливой, настолько, насколько это, конечно, возможно в моём случае. А теперь всё это куда-то растворилось, планы поменялись, а меня никто не известил об этом. - Если я что-то сделала не так, то скажи об этом сразу. – И естественно в моей душе появился тот самый сорняк сомнений, укреплявший свои корни всё сильнее. Питавшийся безразличием Тома. - Хватит нести этот бред. – Раздраженно ответил он. Мы вошли в общий холл, где сидели несколько человек, бурно болтавших между собой, а также Голди, увлекательно рассказывающая про новые удивительные находки. - Девочки, нюдовые, бежевые и пастельные тона этой осенью уже не актуальны. А вот, что касается неоновых оттенков и ярких принтов, то можете смело их покупать на новый сезон. О, Тендра. Ты уже обновила свой гардероб на осень? – Я закатила глаза и последовала за Томом направо, в корпус мальчиков. Он вел себя странно, слишком погруженный в свои мысли, не дававший мне каких-либо ответов, желанных мною как кислород. Пройдя за ним в коридор, который, впрочем, совсем не отличался от коридора для девушек, (Хотя возможно одно отличие всё же было. Большее количество комнат) он мог бы и не заметить меня, если бы не звуки шагов, в какой-то момент проникнувшие в его мысли. - Кендра. Тебе нельзя здесь находиться, ты забыла? – усталым голосом промолвил Том, повернувшись ко мне. -Серьезно? Да, что с тобой происходит? Нам нужно поговорить, а ты избегаешь меня, прикрываясь глупыми правилами. - Нет. Это не так. – Нервным голосом ответил он, явно понимая, что его раскусили. Я вдохнула побольше воздуха и выпалила всё, терзавшее меня на одном дыхании. – Том, просто ответь мне. Что случилось? Ты изменился, я чувствую. И нет. Не отрицай. Я вижу, что нечто поменялось. Я тебе больше не нравлюсь? - Тендра не говори чушь, конечно нравишься. – Вновь усталый тон и нервное подергивание в пальцах. - Скажи мне сразу, если больше не чувствуешь того, что было раньше. Я приму это. Просто мне необходимо знать. Ты стал холодным по отношению ко мне, и только слепой бы этого не заметил. Том стал массировать виски, как будто, его молнией пронзила головная боль. Он шумно вдыхал и выдыхал, ничего не говоря, но потом подошел ко мне и обнял. - Прости. Я не знаю, что на меня нашло. – Прошептал Том прямо в мои волосы, прижимая ближе. – Ты нравишься мне, Кендра. Очень. Я никогда не испытывал такого раньше. Просто… Это всё в новинку для меня. Не знаю, как себя вести, когда ты рядом. - Уж точно не так, как ты ведешь себя сейчас. Он отстранился и грустно улыбнулся – Я обещаю, что постараюсь исправиться. Ради тебя. – На миг меня передернуло. Электрический ток поразил сердце и разблокировал доступ к воспоминаниям, от чего голова пошла кругом. Обещаю… - Мне нужно идти. – Одними губами произнесла я и ринулась к двери, пока слезы медленно застилали путь перед глазами. Вылетев в холл и метнувшись к двери в корпус девушек, уже через несколько секунд я была в своей комнате, на мягкой кровати, смотря в потолок и, прокручивая в голове одно единственное слово, всегда служившее в моей жизни концом всего. …………………… В ту роковую ночь гудки стали заменой моему сердцебиению, а искра в глазах сменилась на свет от экрана телефона. Роберт не ответил ни разу. Тогда я нуждалась в нём сильнее, чем когда-либо, столько опасений разрывали меня на части, и как бы мама не пыталась меня успокоить, моя истерика не испарялась, благодаря её поддержки. Она села на моей кровати, всё ее лицо было в размазанной туши, губы дрожали, а на запястьях остались кровяные следы, настолько сильно её сдерживали, пока она намеревалась броситься ко мне на помощь. Но всё это было бесполезно, по сравнению с той властью, с которой мы столкнулись. Сначала во мне была надежда всё исправить, вернуть свою дочь и, сжавшись в угол кровати, я кричала, что есть сил, пока полностью не охрипла. Это было несправедливо, муки непонимания разрывали меня на маленькие части, а как собрать всё воедино, оставалось огромным вопросом до сих пор. Весь следующий день я провела в кровати. Уже вечером в мою комнату зашла мама, держа в руках какой-то помятый конверт. Она передала мне его со словами: «Это валялось на пороге».  Открыв конверт я обнаружила письмо слишком длинное для того чтобы разрыдаться, но также предательски короткое, потому что не отражало всю глубину тех отношений, которые сложились между нами. Кендра, я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня, но чувство того, что я должен написать тебе с каждым часом растет всё сильнее. Я видел все твои сообщения и звонки, но не мог ответить. Я знаю, что произошло, не спрашивай как, но всё случившееся уже мне известно. Сейчас ты должна задуматься о себе. Пожалуйста, как бы ни было тяжело, я прошу тебя не ломаться. Ты должна оставаться сильной, как в ту ночь, когда мы встретились. Но это не единственная просьба, о которой я напишу. Пожалуйста, не пытайся искать Эшли. Мы оба знаем, что все попытки будут простой тратой времени. Постарайся забыть всё, что случилось и жить дальше. И ещё кое-что. Мы не сможем видеться в ближайшее время, прости, но я вынужден пробыть в одиночестве. Я запутался в своих чувствах и мне предстоит многое обдумать. Надеюсь, ты сможешь когда-нибудь простить меня. Прощай. Внизу виднелась ещё одна надпись, более корявая, нежели текст. Я люблю тебя. Подчерк всего письма, так сильно отличался от этого маленького послания в конце, что у меня зародились сомнения. Вдруг это всё написал не он. Я уверена, что маленькую фразу в конце точно вывел Роберт, но вот остальное? И вообще, откуда он знает про то, что случилось? По истечению многих месяцев, в конце концов, я отвела эти подозрения, думая, что если бы Роберт действительно хотел меня увидеть, ему бы не помешало ничего. Естественно, кроме его остывших чувств и вырванного сердца. Пока я читала письмо, мама смотрела на меня самым потерянным в мире взглядом, но маленький проблеск чуда, всё еще светился в них. Нет, мне только показалось. К сожалению, как бы мы не надеялись и не хотели, наш враг был сильнее и вполне возможно, моё счастье было украдено навсегда. Именно поэтому из-за глупой надежды всё исправить я сейчас лежала здесь, в этом гребанном замке. Мне нужна моя дочь. Но как вернуть её? Никакого плана у меня попросту не было. Я была опустошена. В миг меня поманили на яркий свет забытого фонаря, как маленького мотылька, и эта вспышка исходила от Тома, но теперь, когда свет начал угасать, мысли отрезвлялись, и я вспоминала для чего здесь. Моей силой были воспоминания и боль. Именно они служили двигателем, блоком питания, моей мотивацией, вообщем, называйте это как хотите, факт в том, что я была настроена решительно. Теперь, как тигрица у которой прямо из под носа увели ребенка, я буду рвать и метать, пока не получу желаемое. Мою дочь. Мою Эшли. Стив. Выйдя на внутренний двор замка, моим глазам открылся потрясающий вид. По всему периметру  была высажена благородная зелень, бассейн, находящийся с правой стороны, был огорожен чем-то наподобие плюща, с более крупными листьями, а также был огромен настолько, что занимал почти половину всей площади. Голубизна и прозрачность воды, так и манили к себе, в сладостную прохладу, как раз то, что нужно в этот жаркий день. Но, отказавшись от блаженства, мои глаза продолжали осматривать всё, на что натыкались. В том числе теннисный корт, баскетбольную площадку (где свой мастер класс уже показывал Перри),  а еще огромный сад, расположившийся вдалеке. Повернув голову влево, я увидел огромную детскую площадку с довольно большими извилистыми горками, качелями совершенно разных видов, скалодромом, на котором, уже несколько смельчаков испытывали свои силы. Но то, что бросилось мне в глаза, находилось вдалеке от детей и их смеха. Бетти стояла около спортивных тренажеров, окруженная толпой девочек, которые были немного выше неё, и стояли они отнюдь не дружелюбно. Я видел испуганный взгляд моей сестры, метавшийся между ее обидчицами, ржущими во всё горло, из-за вещи известной только им. Моё сердце застучало с яростной силой, видя, как по лицу Бетти текут слезы, и я помчался  прямо к ней. - Эй! Отвалите от нее! – кричал я со всей дури, пока самая высокая девочка из всех не обернулась на меня, глядя испуганными глазами. В ту секунду, когда мне удалось приблизиться к Бетти, все девочки уже разбежались. Сестра вытирала слезы с лица, отвернувшись от меня, словно, чего-то стыдилась. – Ты чего? Что они сказали? Они ударили тебя? Бетти, наконец, повернулась ко мне, но никаких следов побоев, я не заметил. - Ты как нельзя вовремя. Признайся честно, ты караулил меня за углом? Следил за мной? - Бетти, сейчас не время отшучиваться. – Моя сестра имела привычку всю боль и проблемы копить в себе. Я редко видел, как она плачет, а уж о том, чтобы высказываться и речи ни шло. Обычно, если у неё было плохое настроение, Бетти пыталась всячески скрыть от меня причину своих слез, прямо как сейчас. – Что они сказали? - Одну очень очевидную вещь, о которой говорят все. – Я в непонимании  поднял бровь, и она продолжила. – Они просто повторили всё то, что пишут в газетах и в интернете. Про то, что я лишняя в нашей семье. – Мне только захотелось возразить, как Бетти перебила меня. – Стой. Я знаю, что ты скажешь, и считаю также. Она села на один из тренажеров для ног и посмотрела на меня. – Я не чувствую себя обделенной вниманием или любовью. Правда…За это можешь не переживать. Но меня часто расстраивает то, что я слышу от других. Бетти Уокер не похожа на её семью. Бетти Уокер выглядит так, будто она приемная. Бетти Уокер- это дочка садовника известной семьи. – На этих словах она засмеялась. – Да-да. И не смотри на меня так. На одном сайте так и написали. Слово в слово. Там ещё была теория, что я якобы живу не в нашем доме, а в отдельном шалаше, который скоро развалиться. - Тебе пора отключить интернет. - Не думаю. Чем я буду развлекать себя в свободное время? - А я тебе на что? – Мы вместе посмеялись, но в следующий миг, моё лицо вновь приобрело строгий вид. – Слушай, если они опять начнут к тебе лезть, просто позови меня, и я поговорю с ними, хорошо? - Стив, мне не нужна защита. Я могу за себя постоять. – С некой гордостью ответила Бетти и потерла нос рукой. - Да я уже видел. - Нет, правда. Всё в порядке. Просто, они подошли так неожиданно. А потом начали говорить всякие гадости, ну я и не сдержалась. Сейчас, смотря на Бетти, она представлялась мне маленьким бойким солдатом, готовым идти вперед, несмотря на все слезы и людей вокруг, которые её абсолютно не ценят. - Ты с кем-нибудь подружился? – прервала паузу Бетти. - Да. А ты? - Тоже. Со мной в комнате живет девочка, мы хорошо поладили. – Она посмотрела в сторону – О, смотри! Там идет та девушка, на которую ты всё время пялишься! – Проследив за её рукой, я увидел Мию, идущую с холстом, мольбертом под мышкой и коробкой красок. Слегка покачиваясь, она шла на приличном расстоянии от нас, куда-то в сторону большого холма. - С чего ты решила, что я на неё пялюсь? – усмехнулся я. - Ты думаешь, я не распознаю такие вещи? – выжидательный взгляд Бетти метнулся ко мне, пока мои глаза сверлили спину Мии. – Ну ладно, иди уже к ней. – Она встала с тренажера и подтолкнула меня вперед. - Нет. Не хочу оставлять тебя одну. – Мой голос звучал таким сомневающимся, что сестра закатила глаза и вновь толкнула меня вперед. - Давай без этих соплей. Прошу тебя. Просто беги к своей ненаглядной, а я пойду в бассейн. Отмоюсь от всех твоих слюней, накапавших на меня. - Я не пускаю на неё слюни. – Усмехнувшись, мои ноги стали двигаться в сторону Мии. - Да конечно. – Бетти снова закатила глаза и побрела прочь от детской площадки. ……………. Я нагнал Мию, уже на подъеме на холм. Не скрываю, что мне хотелось показаться перед ней с лучшей стороны, поэтому, забрав тяжелый мольберт из её рук, мы уже вдвоём побрели вверх. Отсюда открывался эффектный вид на прозрачную гладь воды, цветущую зелень вокруг, а сам замок представлялся ещё огромнее, чем был на самом деле. Можно было рассмотреть, как пики на крыше уходят далеко в облака, которые, как мягкая вата окутывали грубый камень, подсвеченный ласковым солнцем. Хотя высота, где мы находились, не была такой уж недосягаемой, ветер всё равно являлся слишком резким. Повернув голову, я увидел, как волосы Мии переплетались под ветреными потоками, и почему-то этот вид был куда более завораживающим чем всё то, что улавливали мои глаза раньше. Мы остановились почти у самой высокой точки холма, Мия забрала у меня мольберт, установила на него белоснежный, еще не тронутый холст, села на мягкую траву и разложила баночки с краской перед собой.  Я присоединился к ней рядом. Перед нашими глазами возвышался замок, и Мия со всем усердием и пылким огоньком в глазах принялась намечать будущее творение. - Как давно ты рисуешь? – поинтересовался я, глядя на кисть в её руке. - С детства. Домработница научила меня разным техникам. Она настоящий профессионал в этом деле. Думаю, если бы ей так сильно не были нужны деньги, она точно стала бы художницей. Но знаешь, чтобы зарабатывать на творчестве, нужно приложить много усилий, порой, даже больше, чем на обычной работе в офисе или в каком-нибудь бизнес центре. - Да. Я понимаю. Я сам пишу музыку и продавать тексты или мелодии  бывает трудновато. Девушка отвлеклась от мольберта и взглянула на меня – О, так ты музыкант. Споёшь что-нибудь? - Нет. – Молниеносно ответил я. - Почему? - Я… Я никогда не пел для других людей. Зачастую мне просто удается продать свои тексты, естественно под псевдонимом, чтобы меня не узнали. И также я никогда не встречаюсь с заказчиками лично. Мне так проще. - Может быть, в этот раз ты сделаешь исключение и споешь? - Мы еще слишком мало знакомы – Усмешка промелькнула на моём лице, и мы продолжили сидеть в тишине. Желание узнать девушку получше становилось всё сильнее и сильнее, поэтому мне отчаянно хотелось продолжить задавать ей вопросы. - Так значит ты будущий художник? - Да. – с уверенностью ответила Мия. – Как бы мой отец не был против, я буду заниматься этим. Знаешь, я впервые чувствую такую тягу к какому-либо делу. И убеждена, что это то, чем мне действительно стоит заниматься. Кто бы, что ни говорил. Я искренне восхитился словами девушки. Внутри неё была внутренняя сила, которая двигала Мию вперед. - А ты будешь развиваться в музыке? - Не знаю. Я особо не люблю говорить о будущем. В том числе, своём. - А вот твой отец обожает. - Да. У него это не отнять. – Мой взгляд метнулся к руке, и инстинктивно пальцы начали тереть старый шрам. - Откуда это? –  Мия осторожно прикоснулась кончиками пальцев к коже и провела вдоль по отметине. - Воспоминание из детства. – С горькой усмешкой ответил я. Было больно припоминать тот рождественский вечер, несмотря на то, что это было так давно. Мозг отчаянно пытался вытеснить прошедшие события, но они слишком укрепились внутри моей души. Как бы больно от этого не становилось, мне определенно не стоило рассказывать об этом Мии. – Не бери в голову. Она пристально посмотрела на меня, словно, хотела пролезть ко мне в сердце и узнать, какую же историю от неё я утаил, а после, вновь взглянув на мой шрам, тихо произнесла – Если ты когда-нибудь расскажешь про это, я пойму, что ты мне доверяешь. - Я и так тебе доверяю. - Да, но всё же не настолько, чтобы поведать мне эту увлекательную историю. – И в этом Мия была полностью права. - А как насчёт тебя? – Мой взгляд был прикован к ней – Ты доверяешь мне? На её лице промелькнула тень улыбки, немного нервным движением она поправила волосы, а потом, молча, передала мне кисть, перед этим окунув её в зеленую краску. Робким движением руки я принялся выводить очертания деревьев, рядом с вырисовывавшимся замком. Боясь испортить картину, мои пальцы были напряжены. Но я до сих пор не понимал, почему она позволила мне рисовать на её холсте. Взгляд Мии бродил вслед за моими движениями, пока ветер усиливался. Обхватив себя руками, было заметно, что ей стало холодно, но всё же, не моргая, она наблюдала, как на картине слегка неуверенно появляется дерево. Когда кисть вновь взметнулась над полотном, оставив мазок краски, Мия почти шепотом произнесла – Я никому не позволяю даже дотрагиваться до моих картин, конечно, кроме покупателей. Ты первый, кто прикоснулся к кусочку моей души. Думаю, теперь ты знаешь ответ на свой вопрос. Улыбнувшись, в моём сердце вдруг что-то колыхнулось, я видел её глаза, светившиеся только для меня и в этот утренний летний день, впервые за много лет ощутил настоящее счастье. …………. С Мией мы просидели до самого заката. И уже, когда солнце начало садится, а картина была полностью нарисована нашими руками, пошли обратно в замок. Внизу холста золотой краской переливались наши росписи, что казались ещё необыкновеннее в свете закатных лучей. Несколько часов с ней прошли так быстро, что мне не удалось этого заметить. Мы изредка перекидывались парой слов, но в основном сидели в приятной тишине, как будто на каком-то немыслимом уровне чувствовали друг друга. Возвращаясь через один из многочисленных, а также отдаленных от комнат, входов, мы наткнулись на нечто, что послужило сигналом. Ещё одной сценой, которую я буду часто вспоминать. Пока наши шаги отдавались эхом в просторном коридоре, послышались новые звуки. - Ведите её в машину! Поживее, нечего с ней возиться! – От этого голоса в моем животе скручивался тугой ком из нервозности и тревоги. Любопытство смешалось со страхом быть пойманными. Посмотрев на Мию, я увидел искреннее замешательство на её лице и, в конце концов, мы осторожно подошли к окну, выходившему прямо во внутренний дворик, где скопилось несколько людей, одетых в черные смокинги. - Там мой отец… - Прошептала Мия так тихо, что мне едва удалось это расслышать. - И мой. А ещё доктор Норвуд Хилл и работники службы Отлова, которые, держа под руки неизвестную девушку, вели её в черную тонированную машину.  Она спотыкалась и падала, казалось, что её ноги полностью отказали и передвигаться незнакомка может только с посторонней помощью. - Это же Розалия… - Слова Мии застали меня врасплох, но присмотревшись к девушке получше, я осознал, что это была действительно Розалия. Сейчас её было просто не узнать. Бледная кожа, морщины по всему лицу, глаза потеряли свой цвет. В первый и в последний раз нашей встречи белки ее глаз были красными, а сейчас зрачок увеличился до неимоверных размеров, и радужка потеряла свой пигмент. Руки Розалии тряслись, колени сгибались при каждом пройденном с трудом метре, все ноги были в язвах и ранах, словно, кожу срывали заживо. От всего этого вида меня скрутило и, зажмурившись, я отвернулся. - Что с ней сделали? – Мию начало трясти, но она продолжила упорно пялиться через открытое окно, как бедную Розалию затаскивают в машину. Как только она оказалась внутри салона, а люди из службы Отлова также запрыгнули вслед за ней, автомобиль тронулся и сопровождаемый пылью из под колес, умчался прямо в закатную даль. Перед нашими глазами остались только три человека. Мой отец, отец Мии и доктор Норвуд Хилл. Все трое выглядели непринужденно. Настолько, что становилось противно. До нас донеслись их голоса. - Как думаете, бедняжка сильно настрадается? – с ноткой беспокойства поинтересовался отец Мии. - Думаю, достаточно, чтобы сойти с ума. – С видом знатока ответил Джон Уокер. - Вся ее жизнь была впереди. Повисла тишина, но после вальяжный голос произнес – Да бросьте. Это только вторая стадия. Зато теперь я вышел на конечный уровень. – Норвуд Хилл развернулся к Джону Уокеру. Его белый больничный халат летал на ветру, словно плащ, а белые волосы растрепались так, что ему приходилось постоянно откидывать их в сторону. - Всё готово. – Уверенно продолжил он. – У меня получилось. Мы можем приступить к главному. То, ради чего мы оказались здесь. Они обменялись рукопожатиями и двинулись в сторону двери, пока я и Мия пустились наутек, как можно дальше.