Special, You Are.

Всё, что мы больше всего любим, приходит к нам неожиданно. Так произошло и с Вонхёком, который вот уже несколько лет горит танцами, хоть и начал заниматься ими, как сказали бы профессионалы, слишком поздно. Будучи уже вполне взрослым парнем, Хёк занимался всего четыре года, чего нельзя было сказать по его навыкам, которые, благодаря ежедневному запоминанию новых движений и длительному их оттачиванию, улучшались не по дням, а по часам. Однако, сколько бы ни работал над собой этот отчаянный парень, ему всегда было мало. Всегда хотелось работать больше, стараться усерднее, становиться ещё лучше – и всё это лишь при помощи интернета и танцевальных видео парней из айдол-групп, которыми юный Вонхёк так увлекался. Больше всего на свете он любил музыку, танцы и, конечно же, эти самые айдол-группы, которые производили первое и второе из вышеперечисленного. Чёткость присутствовала лишь в его движениях, но не в планах и амбициях; единственной вещью, которую кое-как можно назвать мечтой, было то, что Хёк мечтал научиться танцевать, как Кай из группы EXO, не говоря уже о Тэмине из SHINee. Возможно, подобное построение цели было ошибочно, но всё-таки в своём любимом деле парень преуспевал очень неплохо. А ещё Хёк просто мечтал найти друзей, с которыми мог бы разделять своё любимое увлечение, но таковых, увы, не было. Даже ему самому неизвестно, каким образом он смог окружить себя друзьями, с которыми у него нет практически ничего общего, и всё равно это не мешало ему вполне свободно общаться с ними. Главным их минусом было то, что они совершенно не интересовались его хобби, в то время как он мог бы говорить о нём часами. Некоторые самоуверенные люди делают так, даже когда их не спрашивают, но Хёк был не такой – взявшаяся неизвестно когда и неизвестно откуда навязчивая мысль о том, что его друзьям слушать россказни о том или ином вопросе, для них далёком и непонятном, будет неинтересно, преследовала его, а потому он больше любил слушать, чем говорить. Пожалуй, единственным местом, где Вонхёк мог отвести душу и пообщаться с единомышленниками, были чаты фанатов разных айдол-групп. Его собеседники (если быть точнее – собеседницы), может, и не занимались танцами, но с ними он хотя бы мог поделиться впечатлениями о песнях, клипах, участниках, мог восхищаться красотой последних, мог обмениваться мыслями по поводу грядущих альбомов и прочее, прочее; а его строгие родители, не понимая этого, лишь упрекали сына за «жизнь в виртуальном мире». В чатах в основном были ребята гораздо младше Хёка, так что со временем ему поднадоело. Однако однажды в беседе фанатов группы EXO появился парень, который был довольно молчалив и писал редко, но метко и преподносил свои мысли так грамотно, что Хёк ежедневно ждал его сообщений и радовался им больше, чем любому подарку, полученному им за всю его жизнь. Примерно через неделю после появления в чате тот человек получает личное сообщение, что было для него редкостью, так что он решает ответить на него сразу. Он сразу узнал ник написавшего ему парня: общаясь с ним в чате, он изредка думал, насколько тот, наверное, в жизни общителен, неугомонен и по-детски наивен. Он часто видел в нём прежнего себя и ностальгировал по тому, как он когда-то тоже был до жути увлечён музыкальной индустрией, жадно хватался за каждую новинку и реагировал на всё так же эмоционально, как паренёк, только что ему написавший. Сообщений было целых три. «Привет...» «Не против пообщаться отдельно от девчонок?» «Ты моё спасение от них, хехе» Прочитанное вызвало у получателя ухмылку. Он очень давно не получал несколько коротких сообщений вместо одного длинного, потому что все его немногочисленные знакомые знали, как его это раздражало. Но сейчас, вновь столкнувшись с этим, он почувствовал теплоту и искренность в этих сообщениях. Он также польстил себе мыслью, что этот причудливый парень, вероятно, волновался, прежде чем написать ему. И как же он был прав. Хёк, преследуемый ощущением, что совершенно разучился знакомиться, минут двадцать перебирал десятки вариантов, как можно начать разговор и, наконец остановившись на одном, медленно напечатал слово «привет», а затем ещё медленнее поставил троеточие. После этого он ещё медлительнее отправил сообщение, а потом, наоборот, в спешке, боясь, что собеседник появится в сети слишком быстро, настрочил ещё два сообщения, отправил их и в страшном волнении отложил телефон. «Привет. Что ж, я не против. Неужели ты никогда не общался с фанбоями?» Экран загорается, как и глаза Вонхёка. Он хватает телефон, пожирает глазами сообщение и лихорадочно печатает ответ, вернее, ответы: «К сожалению, нет, только с девчонками» «Ты показался мне очень интересным, вот я и решил написать» «Я рад, что ты не против пообщаться со мной» Тем временем собеседник Вонхёка совершенно спокойно читал новые сообщения и терпеливо ожидал, пока тот перестанет печатать; на словах о том, что он показался парню очень интересным, он почти недоверчиво хмыкнул: что заинтересовало этого энергичного, даже гиперактивного паренька в мрачном, холодном, опустевшем человеке, потерявшем всякую веру в себя и людей и давно ничему не удивлявшемуся? Пока парень размеренно думал о парадоксе притягивающихся противоположностей, Вонхёк тем временем сгорал от нетерпения, ведь его собеседник не торопился отвечать. Бедный Хёк не знал, что ещё написать и уже начинал жалеть, что завязал это знакомство. Стоп... Знакомство? Какое же это знакомство, когда они не выяснили главного? «Как тебя зовут-то хоть? Я Вонхёк» Хёк едва не запрыгал от радости, когда наконец увидел на дисплее надпись «Печатает...». Значит, ещё не всё потеряно. Всё только начинается. «Я Чхве Сынёп. А какая у тебя фамилия?» Хёк тяжело вздохнул. На пальцах не пересчитать, сколько раз ему задавали этот вопрос, и в такие моменты ему очень хотелось иметь обычное, стандартное имя из трёх слогов. Людям всегда непонятно зачем было интересно узнать его фамилию, и это его обычно раздражало, но сейчас это служило индикатором заинтересованности Сынёпа. «Моя фамилия Вон» «Меня зовут просто Вон Хёк» Если в человеке есть какая-то изюминка, то она будет присутствовать во всей его сущности – это суждение ещё никогда не подводило Сынёпа. Может, это было слишком по-детски для него, но он уже записал этого милого парня с необычным именем в свои будущие близкие друзья, в круг которых попадают лишь избранные. С изюминкой. Это был, пожалуй, один из счастливейших вечеров в жизни Вонхёка. Засыпая глубокой ночью, он всё ещё думал о Сынёпе и ему казалось, что он знает всё о своём новом друге: например, выяснилось, что у них разница в возрасте целых пять лет, что Чхве занимается дизайном и что знает куда больше групп, чем Хёк, а главное – что они живут в соседних районах одного города и что Сынёп тоже хотел бы уметь танцевать. Первой мыслью Хёка после пробуждения, конечно, стал Чхве Сынёп. Он схватил телефон и удивился, что уже перевалило за одиннадцать утра. Но ещё больше его удивило сообщение от Сынёпа, гласившее: «С добрым утром, чудо». Внезапный всплеск приятного волнения и необъяснимого счастья от того, что его назвали «чудом», окончательно пробудили не особо выспавшегося Вонхёка, и он так быстро, как только мог, напечатал Сынёпу следующее: «Доброе утро, хён!» И тут же парень задумался: а можно ли так фамильярно обращаться к малознакомому парню так, будто они всю жизнь близки? Эта мысль повергла Хёка в жуткий стыд, заставивший его добавить: «Мне же можно называть тебя хёном?..» К счастью, ответ пришёл незамедлительно: «Конечно, можно. В этом нет ничего такого» Выдохнув с блаженным чувством облегчения, Вонхёк решил направить начавшийся диалог в другое русло: он честно написал о том, что совсем не выспался, ведь не привык допоздна сидеть в сети, на что Сынёп ответил: «Общаясь со мной, ты совершенно забудешь, что такое нормальный режим сна. Готов к этому?» «Однозначно да», — написал Хёк с ухмылкой на лице. «У нас с тобой одинаковые приоритеты. Я не люблю тратить время на сон и предпочитаю общение, а в особенности – с такими интересными личностями вроде тебя» Сердце Вонхёка пропустило удар. Человек, интеллигентностью которого он столько времени восхищался, только что назвал его интересной личностью. Да кто он такой по сравнению с Сынёпом? «Тогда, может быть, давай погуляем на днях?», — предложил Хёк, почему-то ожидая отказа. «А давай. Хоть завтра», — последовал ответ, и Вонхёк не поверил своим глазам. «Сегодня не смогу, увы. Работа», — непонятно зачем стал оправдываться Сынёп, как бы извиняясь. «Да ничего, я понимаю», — ответил Хёк. В следующий момент в комнату вошла его мать, смеряя сына неодобрительным взглядом. — Только глаза разлепил – и уже в телефоне, — ворчливо заметила она. — Даже есть не идёшь, не говорю уже о полезных вещах, на которые ты мог бы потратить время. Тебе уже скоро ни есть, ни спать не надо будет с этой твоей зависимостью. Небось всю ночь же сидел, да? Вонхёк лишь молчал и смотрел куда-то в пустоту, морально готовясь к очередному длительному чтению нотаций. Огромное множество одинаковых скандалов доказало, что отбиваться было бесполезно. — Глянь, как нахмурился, — продолжала она, — не дают дозу получать. У тебя уже вся жизнь помещается в этой никчёмной железке! Вон уже какой хахаль вымахал, а всё ещё без высшего образования и работы! Что ты собираешься делать, когда нас не станет? А?! Ты же ничего, кроме этих своих танцулек, не умеешь! Ах да, будешь возле подземки часами плясать перед прохожими, и будет счастье, если ты за день хотя бы на хлеб насобираешь, потому что никому, кроме нас с папой, до тебя нет дела, горе ты непутёвое! С каждой выплюнутой фразой голос матери всё повышался и повышался, пока не стал совсем визгливым и противным. Такой тон её голоса порой звучал гаже, чем рыдания младенца или скрежет вилкой по стеклу. — А может, тебе больше понравится танцевать для богатых папиков-извращенцев? Так хоть денег больше заработаешь, поделишься с семьёй... После этих слов дальнейшие грубости матери едва доносились до сознания Вонхёка. Слёзы безудержно побежали по щекам, и парень, пряча их, лёг, накрылся одеялом с головой и лежал так, пока мать не ушла. Родители позволяли себе чуть ли не каждый день разбрасываться подобными высказываниями, но как бы часто это ни случалось, Хёк почти никогда не мог контролировать эмоции или не обращать внимания на это. Как хорошо, что теперь у него есть Чхве Сынёп, который одним лишь своим сообщением высушил его слёзы. «Во сколько хочешь встретиться завтра?» — написал он несколько минут назад – как раз в тот момент, когда пришла мать. «Давай ровно в час дня возле ближайшего метро?» — влажными от вытертых слёз пальцами писал Хёк, едва попадая по буквам. «Хорошо, что мы живём почти рядом». «Окей, встретимся возле метро и поедем кое-куда. Любишь гулять на природе?» «Обожаю!» Почти неосознанная улыбка не сходила с лиц обоих. «Как много счастливых совпадений! Это точно судьба», — мечтательно раздумывал Вон Хёк, и эти мысли полностью перекрыли недавнюю обиду. «Слишком много счастливых совпадений. Какого подвоха мне ждать?» — с опаской, почти скептически рассуждал Чхве Сынёп, но это не мешало ему ждать встречи с тем же нетерпением, что и его новый друг.