Если ты собирался плакать...

— Сара, нам нужны новые формы для выпечки капкейков, нынешние уже черти что из себя представляют, — не поднимая головы, на ходу говорит Рис, выходя из кладовки с планшетом в руках. Ответа нет, и Рис хмурится: — Сара? Тишина, лишь «Shine» играет в колонках — песня, которая ни ему, ни сотрудникам, ни посетителям еще не приелась. — Куда она запропастилась, черт возьми? — Рис поднимает голову и краем глаза видит притихшую Сару за ноутбуком в конце стойки. Он уже собирается сделать ей замечание, как слышит до боли знакомый голос: — Привет, Рис. Рис едва не роняет планшет. Перед ним стоит Стив в джинсах и белой с голубыми вертикальными полосками рубашке. Первое, что бросается Рису в глаза — худоба некогда лучшего друга. Рис сглатывает. Зал притих. Внимание присутствующих обращено исключительно на них. Не работают две кассирши — молодые студентки, которых Рис взял на летние каникулы; не варят кофе Майкл и Чарльз, и даже Дэниэл — прыщавый юноша, в обязанности которого входит следить за тем, чтобы посетители не вели съемку и не фотографировали во время присутствия Риса в кафе, отвлекается от экрана, транслирующего происходящее в зале, и смотрит на них с приподнятыми бровями, скрестив на груди руки. Неумолкающая Сара — менеджер по закупкам — не может вымолвить и слово. Никто не думает о пирожных, тортах, булочках, ароматном кофе. Все стоят со слегка приоткрытыми ртами — слово нещадно выброшенные на берег рыбы без шанса на спасение. Обежав присутствующих взглядом, Рис облегченно вздыхает — точнее, пытается, потому что дышать дьявольски трудно — воздух словно бы покинул легкие, как если бы их придавили каменной глыбой. Никто не тянется к мобильным телефонам, никто из работающих за ноутбуком не стучит пальцами по клавиатуре, чтобы описать сенсационную новость — «вы не поверите, что сейчас происходит в кафе «Внутри Девятого номера» — Рис Ширсмит и Стив Пембертон снова вместе!» Дрожащей рукой Рис прижимает планшет к груди и поправляет указательным пальцем правой руки сползшие на переносицу очки в черной оправе. Он пытается собраться с мыслями, но это непросто. В конце концов, откашлявшись, Рис, избегая взгляда Стива, произносит: — Стив. Невольно Рис замечает нервную гримасу Стива: — Что, даже не поздороваешься? На них взирают десяток глаз. Притаившись, ждут. Рис вытягивает лицо и слегка поддается вперед — как всегда, когда переживает, а переживает он не на шутку: — У меня много работы, — пытается говорить он как можно более непринужденно, но на последнем слове от невозмутимости не остается и следа: — Если тебе что-то надо, то, — он указывает свободной рукой на стойку, — меню там. Если нет, то прошу тебя по-хорошему уйти. Туалет только для посетителей, — Рис едва не рыдает. Он разворачивается, намереваясь спрятаться в кладовке — точь-в-точь как Шон в сериале «В погоне за тенями», но тут ему на плечо ложится теплая ладонь Стива. — Рис, поговори со мной, пожалуйста, — умоляюще шепчет Стив. По-настоящему, не играючи. Голос дрожит; ему самому с трудом удается сдержать подступившие к горлу слезы. Рис прикрывает глаза. Ему хочется воскликнуть «нет!». Хочется топнуть ногой и заорать, чтобы Стив убирался к чертям. Хочется вмазать ему и дать пинка под зад. Хочется сломать ему нос и, сжимая и разжимая кулаки, наблюдать за агонией Стива; и плевать, что подумают другие. Но он не может. Не перед многим Рис не может устоять — перед ответами на идиотские твиты, на колотившую его ярость доведись ему встать с утра не с той ноги, на просьбы коллег выкроить для них час на встречу. И, разумеется, Рис не может отказать Стиву. Никогда не мог. В отличие от Стива он ставит его интересы выше собственных. И как бы больно Рису ни было, как бы сильно ни кровоточила старая рана, как бы его ни колотили злость, ненависть, негодование, обида, он, глубоко вздохнув, на четыре счета выдыхает и, открыв глаза, разворачивается к Стиву и кивает: — Хорошо. Пойдем в мой кабинет. Бросив недвусмысленный взгляд на Дэниела, который тотчас же выпрямляется и поднимает табличку с предупреждением о том, что происходящее здесь является конфиденциальной информацией, вонзается взглядом в ноутбук, словно школьник, получивший экзаменационный тест. Прижав обеими руками к груди планшет, Рис с бьющимся сердцем направляется к лестнице и, поднявшись на второй этаж, немного проходит вперед и, проведя электронной карточкой по панели, дергает за металлическую ручку. Открыв дверь, он придерживает ее до тех пор, пока медленно поднимающийся вслед за ним Стив не оказывается достаточно близко, чтобы самому схватить дверью. Рис, войдя в кабинет, садится за просторный черный стол и, отложив планшет, кивает Стиву на комфортный стул, стоящий напротив стола. Стив, одарив Риса неловкой улыбкой, садится, и обхватив металлические поручни, осматривается по сторонам: — Мне нравится. Интерьер, конечно, мрачнее нашего офиса, но… и так неплохо. И ты сохранил все наши награды и… о, постеры! — Взгляд Стива цепляется за подписанный Элизабет Ваку постер к одному из эпизодов последнего сезона «Внутри Девятого номера», нарисованный в стиле Обри Бердсли. — До сих пор не могу налюбоваться, — Стив смотрит на Риса, зная, что тот понимает, о чем речь — Рис всегда понимает его с полуслова. — Как она, кстати? — Великолепно. От клиентов нет отбоя. — Как и у тебя, верно я говорю? — Стив подмигивает, однако лицо Риса ничего не выражает. Не услышав ответа, Стив добавляет: — Ты чертовски хорошо потрудился над дизайном. — Мне помогали, — уклончиво отвечает Рис, и в его словах звучит неприкрытый упрек: «Помогали, в отличие от тебя, спасибо большое ни за что». — Конечно, конечно, — Стив кивает и сцепляет пальцы в замок, но тремор лишь усиливается. От уверенности не остается и следа. Никогда прежде он не чувствовал себя настолько неуверенно — к этому надо еще привыкнуть. Стив старается успокоиться, собраться с мыслями — он же целую речь сварганил! Но она куда-то подевалась из его головы, свалила восвояси, даже не попрощавшись. Прямо как он… — Два с половиной года, — убийственно серьезным тоном произносит Рис, и между ними снова воцаряется тяжелое молчание. Да, мысленно соглашается Стив, рассматривая серые стены, украшенные постерами в деревянных рамках, позолоченные призы, от которых он отрекся за ненадобностью — мол, забирай, Рис, это ненужный хлам, меня ждут награды посолиднее. Бросается в глаза большой деревянный дом с китайской надписью, облицовка которого покрыта сюжетами из «Внутри Девятого номера»; кроличья статуэтка, настенные часы в виде мудрой совы, причудливые маски из той неудачной серии шестого сезона. Книжная полка, на которой стоит не только DVD-коллекция с девятью сезонами, но и три книги со сценариями, а также гид по вселенной сериала. Все, что было создано совместным трудом. И обесценено Стивом в порыве тщеславия и воодушевления после звонка агента и подписанием необходимых для получения рабочей визы в США бумаг. Трудом, который Стив отказался продолжать, оставив Риса у разбитого корыта. Но ведь не то чтобы Рис остался ни с чем, правда? У Риса есть любящая жена, повзрослевшие дети, фотографии в рамках которые стоят на его столе. И Стив фотографии своих детей носит при себе — в бумажнике, в салоне автомобиля, в офисе, в съемных квартирах, в родном доме. Помимо них, помимо эпизодических и, что немало важно — постоянных ролей в спектаклях, в кино, в сериалах — у Риса есть кофейня «Внутри Девятого номера». Беспроигрышная бизнес-идея. Особенно когда во главе стоит один из создателей прославившегося на весь мир телевизионного шоу. От клиентов в самом деле нет отбоя. Стив узнает об этом буквально накануне — вернувшись в Лондон, он находит резюме Риса и, с удивлением обнаружив, что тот не поменял агента, связывается с ним и интересуется, где ему отыскать Риса. Агент критикует Стива, но в конце концов называет адрес и, пожелав удачи, вешает трубку. Стив не переживал о том, что тот тотчас же свяжется с Рисом, потому что легче выиграть Троянскую войну, чем сообщить неподготовленному Рису неожиданную новость. И Стив отправился на место. Кофейня «Внутри Девятого номера» открылась через полгода после отъезда Стива в США, но так как он интересовался больше своей карьерой, чем карьерой друзей по колледжу, он не имел ни малейшего понятия о том, как те поживали. Почти. Но теперь у Стива есть более-менее ясная картина. Рис увлекается кулинарией столько, сколько Стив его знает — в студенческие годы они с Марком часто заваливались к нему в корпус с пустыми карманами. Рис из жалости кормил их — та же яичница с беконом получалась у него гораздо лучше, чем у остальных. Не верящий в силу мозгоправов, Рис находит в кулинарии утешение, и знатные обеды и ужины готовит именно Рис — мужчина у плиты в доме Ширсмитов было кредо. После участия и победы в благотворительной телепрограмме Stand Up to Cancer Рис еще больше уверился в свои кулинарные способности, поэтому часто угощал Стива выпечкой — а не только тыквенным пирогом на Хэллоуин и имбирными пряниками на Рождество. Несмотря на это Стив не подозревал, что Рис открыл кофейню. Кофейня «Внутри Девятого номера» расположена у метро. Не так далеко от центра, но не настолько близко, чтобы на улице выстраивалась километровая очередь — прямо как в фильме «Ешь, молись, люби». Кофейня занимает просторную площадь первых двух этажей в высоком жилом доме, квартиры в которых в основном принадлежат обывателям, а не звездам шоу-бизнеса — никто бы не дал разрешение на открытие кофейне в доме, из которого то и дело выныривают селебрити — никто не желает повторение 8 декабря 1980 года. Стеклянные окна в черной оправе пропускают достаточно света, и в лоджиях, на деревянных скамейках между опрятными мягкими подушками стоят растения в горшках, за которыми сотрудники кафе по очереди ухаживают. В главном зале, разделенным на секции, стоят круглые черные столы с удобными стульями. Возле столов у стен кремового цвета розетки — пароль от Wi-Fi выдают вместе с чеком. Есть здесь и трехместные диваны с мягкими подушками, и свисающие с потолка хрустальные лампы в виде животных, имеющих то или иное отношение к сериалу. В кафе имеется отдельная зона тишины, в которой на книжных полках стоят букинистические книги, настольные игры и наборы для творчества — Рис поощряет саморазвитие, и в кафе, как узнал Стив, часто вваливаются начинающие художники, чтобы узнать мнение Риса о той или иной их работе. И Рис практически никогда никому не отказывает. А еще в кофейне «Внутри Девятого номера» есть зона отдыха — ее отделяют от основного помещения двустворчатые деревянные двери с посеребренной цифрой «9». Она предназначена для просмотра, обсуждения и вопросов-ответов всего, что связано с сериалом. Раз в месяц Рис в зоне отдыха проводит конференцию, во время которой фанаты могут расспросить его о карьере и о чем их душа пожелает — за исключением, разумеется, личной жизни и вопросов о Стиве. Когда же те возникают, Рис одаривает человека ледяным взглядом, означающим, что отныне персона для него мертва и просит перейти к следующему вопросу. Здесь также устраиваются фанатские сходки — по предварительной записи, разумеется, потому что в такие дни Рис предпочитает не показываться в кофейне, к огромному разочарованию фанатов, которые хотя бы мельком за бесплатно — не считая оплаты за напитки, выпечку и почасовую оплату помещения (впрочем, не такую уж и большую, Рис же в конце концов не мародер) — увидеть вживую звезду, о которой столько разговоров в твиттере. На первом этаже расположены кладовая, кухня, комната отдыха для персонала и туалеты. На втором этаже помимо офиса Риса расположена VIP-зона. Она предназначена для знаменитостей — коллег Риса и других селебрити, желающих уединиться на несколько часов за чашкой кофе и прославленной выпечкой по рецепту Риса Ширсмита. Они заранее бронируют себе столик, и в назначенное время Рис приглашает охранников, а те через черный ход проводят их на место. Вход на второй этаж для обычных посетителей запрещен, да и всех устраивает комфортный зал внизу. Так что в большинстве случаев посетители не догадываются, что наверху развлекаются их кумиры, что последним на руку — впрочем, как и Рису. Однако за два года с момента открытия кофейни большинство привыкли к Рису и воспринимали его скорее как занятого человека, а не брошенного лучшим другом и коллегой Стивом Пембертоном. Шумиха вокруг Риса как актера утихла, и все стараются вести в его присутствии как обычно — и это несмотря на то что постеры с ним временами появляются на Вест-Энде, на автобусах и рекламных баннерах в метро. Кофейня, как и кабинет Риса, отделана под тематику сериала. На бежевых стенах висят дубликаты постеров к каждому эпизоду, на столиках стоят игрушечные автомобили — красный автобус, полицейская машина. Разнообразные фигурки — разноцветный попугай, клоуны из Психовилля, мудрая сова, сфинкс. На противоположных стенах кофейни на первом этаже приколочены деревянные полки, на которых стоят черные туфли — те самые из той трогательно-шокированной истории про смерть близнеца. За стеклом расположена коллекция очков, которые носил Рис на протяжении девяти сезонов. Есть здесь и макеты домов, замков, розового торта. Для того, чтобы пощекотать нервы посетителей, есть заспиртованные — пусть и ненастоящие — человеческие органы из того прославленного эпизода. С большинством реквизита съемочная площадка BBC распрощалась отрадно и за бесплатно. За что-то Рису пришлось побороться и вложиться в копеечку — впрочем, дело того стоило, траты окупились, прибыль оказалась нехилой, а потому бизнес процветает. Работать в кофейне «Внутри Девятого номера» гораздо лучше, чем в остальных — в отличие от большинства работодателей Рис входит в положение сотрудников — если те, конечно, не лукавят и не пользуются им — таких Рис увольняет сразу. Он, как актер, прекрасно знаком с языком жестов. И понимает, когда люди бесстыдно лгут ему. Большинство стараются этого не делать. Зарплата хорошая, и ее хватает на оплату учебы в колледже и в университете, поэтому все сотрудники ходят по струнке — последнее, что им хочется, это вывести прославленного Риса Ширсмита из себя. Об этом Стив прочел в интернете — изучил фотографии, отзывы сотрудников и посетителей, сайт (разумеется, у кофейни есть отдельный сайт, на котором публикуется расписание на неделю, а также вакансии, фотографии и контактные данные (номер Риса, разумеется, рабочий, а под ним его график работы, ибо в кофейне он появляется не каждый день, что вполне объяснимо — Стив поставил крест на вере Риса в близкие отношения, а не на его карьере). Стив не знает, что сказать. У него было время всего мира, и он тщательно подготовился к речи — монологу, где раскаивается перед Рисом. Он приготовил аргументы и контраргументы, едва ли не написал сценарий, годившийся для нового — в этот раз точно последнего — эпизода «Внутри Девятого номера». Но Риса не было рядом, слова не клеились, пальцы бездумно стучали по клавиатуре, выводя нелепицу. Все казалось банальным, несерьезным, пустым. Разве в мире есть слова, способные все исправить? Сгладить углы, разрешить ситуацию, вернуться в начало, стереть долгие месяцы обиды и боли Риса к нему? Стив — прославленный эрудит, лингвист, самоучка — на этот раз не знает, как подобрать нужные слова на любом языке мира. Но он все равно решает попытаться. Пришел в кофейню, надеясь получить аудиенцию у Риса и, получив, нервно елозит на стуле, словно школьник, которого вызвали к директору за разбитое окно в столовой. Однако Стив не разбивал окно. Он сделал кое-что похуже — порвал в клочья все, на чем основывалось их взаимодействие с Рисом. Вонзил нож в спину лучшего друга, предал его, предал, предал… обратил в прах и втоптал в землю, полагая, что ему без него будет лучше — ведь в последнем эпизоде из уст Стива прозвучала правда — он чувствовал, что Рис — балласт, утягивающий его на дно. Стиву казалось, что ему стало с Рисом тесно. Стены словно бы сжались, привязали его к одному месту, к одной и той же работе, к одному и тому же человеку, но ведь он был окрылен уверенностью, что способен на гораздо большие вещи, что лучшее впереди, стоит лишь протянуть руку, захлопнуть дверь, оставив за ней Риса!.. Устремиться к свету, жизни. А в итоге Стив два с половиной года находился в непроглядной темноте. Все это было чудовищной ошибкой, но, чтобы осознать это, разорвать адский круг, потребовалось постороннее вмешательство в виде закрытия сериала, предупреждения покинуть США в ближайшее время и заплатить кругленькую сумму налогов, и никакой гарантии на новые роли — только не в Америке, приятель. Спасибо, что приехал и до свидания. И Стиву ничего не оставалось, как возвратиться с опущенной головой обратно в Великобританию. Впрочем, все — и жена, и дети — были только этому рады. А рад ли Стив? Да, конечно, но он не сможет восстать из пепла, оклематься от проигрыша в США до тех пор, пока не соберет по осколкам отношения с Рисом. — Я думал, тебе есть, что сказать, — произносит Рис, не в силах выносить ни молчание, ни присутствие некогда лучшего друга. Встав, он направляется к двери и, нажав на кнопку домофона, открывает дверь и ладонью указывает Стиву на выход. Стив не двигается, продолжая сидеть спиной к Рису. — Мне надо работать, Стив, — Рис сжимает зубы, пытаясь подавить предательские дрожащие нотки в голосе. — Тебе, полагаю, тоже есть, чем заняться. Стив качает головой и опускает голову: — Я не уйду. — Два с половиной года, блять! — Рис, с силой захлопывает дверью, приближается к Стиву и, скрестив руки на груди, смотрит на него с яростью. — «Я бы никогда не бросил Риса!» — цитирует Рис слова Стива, произнесенные им на мероприятии в Шанхае. — Но ты блять поступил с точностью до наоборот! Охереть! Спасибо огромное, Стив! Спасибо тебе, блять, за то, что бросил меня ни с чем, оставив меня одного разбираться с Саймоном, с руководством театра и со всеми, кто уже начал готовиться к нашему живому выступлению! Которое, конечно же, блять, не состоялось, потому что самоуверенный Пембертон решил, что с него хватит глупой болтовни Ширсмита! Потому что Ширсмит может идти нахуй! Кто он, блять, вообще такой?! Да он ничто по сравнению со всеми этими голливудскими сраными звездочками, задницы которым, ты, видимо, не достаточно усердно лизал, раз приперся ко мне посреди рабочего дня! Охуенно! — Рис развел руки в сторону. — Надо же! Стив Пембертон собственной персоной! Не только британский, но и американский актер! Про него было столько разговоров после его появления в одном из новых популярных американских сериалах! Ах, как же так! Мы думали, что последняя серия — розыгрыш! Подумать только — Стив в самом деле бросил Риса! Пиздец, — Риса колотит ярость. Он давно уже так не злился, не буйствовал. Ему хотелось все кромсать и метать, рвать волосы на голове. — Амазон плюнул в душу зрителям, актерам, съемочной площадке, и Стив Пембертон решил зализать раны дома, и не придумал ничего лучше, как заявиться ко мне в надежде на то, что я упаду на колени от счастья и разрыдаюсь от того, что такая великая персона соизволила появиться перед таким ничтожным человечишкой, как я! Но знаешь что! Нихуя подобного! Ты только зря свое время теряешь, блять! Потому что я не рад тебя видеть, ясно?! Не рад! — Рис перестает контролировать себя. Неожиданно он, вцепившись ногтями в шею, проводит ими по коже, пытаясь успокоиться. У него дрожат колени, руки, голос. Другая рука вцепляется в морщинистый лоб и оставляет на нем длинный кровоточащий порез. Ему необходимо почувствовать физическую боль, чтобы не загнуться, не провалиться сквозь землю из-за моральной. Эмоции, чувства захлестывают его через край. Он плачет. Нет, не просто плачет — рыдает, и не может остановиться. Слезы душат его, грозясь лишить последнего глотка воздуха. Миг — и Стив, оказавшись подле него, заключает в объятья. Рис принимается вырываться, но объятья крепкие — Стив не собирается отпускать Риса. Один раз он уже отпустил его, и это привело к катастрофе. Он не наступит на одни и те же грабли дважды. Стив прижимает голову Риса к своей груди: — Я заслужил каждый твой упрек. Рис шмыгает носом и хриплым, разбитым голосом произносит: — Да, заслужил. Стив чувствует упирающийся ему в грудь кулак Риса. На мгновение опустив глаза, Стив видит сжимающиеся и разжимающиеся пальцы Риса. — Ты даже не представляешь, как я зол на тебя, — шепчет Рис сквозь горькие слезы. В горле Стива ком. Он кивает и еще сильнее прижимает Риса к груди, положив тому подбородок на темечко. В волосах Риса блестят серебряные пряди — не похоже, чтобы тот их скрывал так же тщательно, как раньше. Что-то действительно меняется. — Я знаю, — коротко отвечает Стив, смаргивая слезы. — Нихуяшеньки ты не знаешь, — усмехается Рис и руками обвивает Стиву лопатки, сжимая их до хруста. Больно, но приемлемо, да и разве это не заслужено? Несмотря на боль, Стив знает, что Рис цепляется за него как утопающий за спасательный круг. Даже если это Стив выбросил Риса за борт. Стив качает головой — в голову то и дело лезут ненужные метафоры. Его собственное сердце колотится о ребра, грозясь выпрыгнуть из груди. Вряд ли Рис, став свидетелем этого, растопчет его сердце, но, поступи он так, ему, да и Стиву, стало бы легче. Отстранившись от Риса, (это мучительно трудно, труднее, чем согласиться на переезд в США (чтобы Рис ни думал) Стив, обхватив его за плечи, смотрит на него. Опущенные плечи, понуривший взгляд, красные глаза (ого, черт возьми, Рис Ширсмит плачет из-за него, видеть это ему не впервой, но муки совести бьют под дых сильнее, чем вид сломленного Риса). Стив позволяет себе отпустить — ненадолго — Риса и, обойдя стол по периметру, ставит стул Риса рядом со своим. Краем глаза Стив замечает, что Рис даже не сдвинулся с места — стоит, как статуя — «Пита» Микеланджело полная ерунда по сравнению с этим. — Рис… — Стив протягивает руку и, ухватив Риса за локоть, тянет на себя. Тот никак не реагирует. Стив тянет сильнее, словно ребенок куклу, и сажает на стул. — Боже, что-то я совсем расклеился, — хрипло бормочет Рис, спрятав заплаканные глаза в руки с коротко подстриженными ногтями. — Все нормально, — спокойно отвечает Стив, хотя сам в это нисколечки не верит. — Прекрати мне, блять, говорить, что все нормально! — в очередной раз срывается Рис, и Стив смотрит на него сочувствующим, раскаявшимся взглядом. Стив молча выносит упрек Риса — впрочем, полагает, что на этом дело не ограничится. Но он ведь и пришел за тем, чтобы получить по ушам. Осмотрев стол, Стив замечает помимо глазных капель, футляра, планшета, старого потрепанного ежедневника Риса, бутылки воды и склянки с лекарствами (от головной боли? тревоги? депрессии? бессонницы? — Стив решает не вдаваться в подробности), картонную коробку с платками. Дотянувшись до нее и до открытой бутылки воды, он молча протягивает их Рису. Он держит вещи целую минуту прежде, чем Рис их замечает. Впрочем, минута — ерунда по сравнению с двумя половинами годами отсутствия. — Возможно, не все в порядке, но я в полном здравии, — тускло смеется Рис и, несколькими глазами опустошив бутылку воды, последними миллилитрами мочит бумажный платок и вытирает им лицо. Дужки очков криво болтаются на груди, пришпиленные к левому внешнему карману. — Да, ты держишься молодцом, — шепчет Стив. Рис смотрит Стиву прямо в глаза — от этого взгляда последнему не по себе — его душа проваливается в пятки. — Разве у меня был выбор? — и Рис делает то, что Стив никогда раньше за ним не наблюдал — согнувшись пополам, он обхватывает себя руками за живот и принимается медленно раскачиваться из стороны в сторону. — Мне так больно. Я пытаюсь не разлететься на части, Стив. Я стараюсь изо всех сил. На мгновение Стив закрывает ладонями глаза и проводит ими по покрасневшему лицу, по слезам, которые он не в силах остановить. И он говорит первое, что приходит в голову. Самые искренние на свете слова: — Я никогда не хотел причинить тебе всю эту боль. Рис молчит, хотя Стив был уверен, что его ответом будет нечто вроде: «Представь себе, блять. Причинил. Неоднократно». Сердце Стива бьется изо всех сил, а в душе поселяется надежда — возможно, не все потеряно, это не конец…

«И как вздрагивает сердце, если даже секунду веришь, что, может быть, тебе достанется то, чего не могло достаться никогда».

— Я знаю, что утекло много воды. — Два с половиной года, — с придыханием, сипло повторяет Рис. И Стив знает, почему Рис зациклился на этом сроке. — Мне очень жаль, что мы не обменялись ни словом за все это время. Рис медленно кивает — раз-другой. — Ни открыток на Рождество, ни смс с днем рождения, ни одного звонка, ни одного твита с упоминанием. Стив проводит ладонью по рту, сокрушаясь: — Да. — Я с Марком и то больше общаюсь и чаще вижусь, чем с тобой. А я, блять, говорю о Марке, — выплескивает Рис. Стив слабо улыбается: — Нам теперь до него как до Луны, правда? — До Марса, Стив. — В самом деле… — Новости про Марка волей-неволей просачиваются во все уголки земного шара. — Он был здесь? — спрашивает Стив, растягивая решение проблемы как можно дольше. Рис кивает. — Ему понравилось? — Особенно тот пирог про рецепту его матери. Стив в очередной раз сглатывает — перед мысленным взором проносится дождь, кладбище и убийственно-печальный взгляд высокого худого Марка, потерявшего мать от рака. — Мне здесь нравится. Буду часто сюда наведываться и рекомендовать своим знакомым. Если ты, конечно, не добавишь мое имя в черный список. Рис лишь устало, беспомощно пожимает плечами: — Посмотрим. — Посмотрим, — повторяет Стив. Пути назад нет. Он и так достаточно оттягивал время. Он не знает, что его ждет, как Рис отреагирует на его слова, но тишина едва не уничтожила их обоих, и Стиву надоело ежедневно ощущать пустоту. Он хочет, чтобы ноющая дыра исчезла. Или слегка затянулась. Стив глубоко вздыхает и говорит то, что собирался. Даже если после этого Рис окончательно вырежет его из своей жизни, Стив хотя бы будет знать, что попытался. Попытка — не пытка, но, Господи Боже мой, до чего же мучительно и тяжело формулировать мысли в слова. Гораздо проще заучивать и произносить уже написанные реплики. Желательно кем-то другим. Но это он, а это Рис, и это не касается ни фанатов, ни их персонажей, ни кого-либо еще. Только их обоих. — Я никогда не хотел причинить тебе всю эту боль, — повторяет Стив и, сделав паузу, продолжает: — Я знаю, что поступил подло по отношению к тебе. Я бросился в омут с головой. Я думал, что нам обоим будет лучше, если каждый из нас пойдет своим путем. Мне жаль, что я предварительно не посоветовался с тобой, но я думал… думал, что это не конец света. Мы прожили половину жизни, и я был уверен, что и вторая будет не менее захватывающей и интересной, чем первая. Но я ошибся. И я облажался. Да, я по-настоящему облажался, Рис, — сев на противоположный стул, Стив вновь кладет руки на плечи друга. — Я совершил чудовищную ошибку. Да, я неплохо провел время в США, на съемочной площадке было здорово, но там царили суровые нравы. В Голливуде нет права на ошибку. Споткнись, и тебя сотрут в порошок. Я усвоил это с первых дней в Лос-Анджелесе. Я смотрел, как продюсеры и режиссеры превращали в прах второстепенных актеров, сотрудников съемочной площадки, и мне пришлось подстраиваться под них, едва ли не ползать на корточках перед ними, чтобы мне и дальше позволяли появляться на экране. А это было чертовски непросто. Я ежедневно боялся упасть в грязь лицом. В конце концов, мы все упали в грязь лицом, — Стив качает головой, — но когда сериал закрыли, я вздохнул с облегчением. Потому что мне больше не надо было притворяться. Да, я потерял свое положение, деньги, прекрасный загородный дом с бассейном, в котором, между прочим, в шестидесятых, веселились Мерлин Монро и Джек Кеннеди за спиной Жаклин… — Стив смеется, и тотчас же одергивает себя: — Прости, сейчас не время читать лекции. Рис закатывает глаза, скрещивает на груди руки, но слабо улыбается — Стиву это по душе. — Я имею в виду… У меня как будто бы гора с плеч свалилась. Потому что за два с половиной года, проведенных в Лос-Анджелесе, не было ни дня, что бы я не вспоминал о тебе. И мне очень жаль, что я и виду не подавал, что это так. Я постоянно сравнивал наш рабочий день со съемочным процессом в Голливуде — и это полное дерьмо. Отстойный кофе, никаких шуток, подколов, нормальных перерывов, увлекательных мероприятий… работай в поте лица от рассвета до заката, а если не выдерживаешь, скатертью дорога. Мне по-настоящему не хватало тебя, Рис. Да, все два с половиной года. И, вернувшись в Великобританию, я первым делом захотел увидеть тебя. Рис по-прежнему молчит. Впрочем, Стив еще не все сказал: — Потому что я скучал по тебе, Рис. Правда. По-настоящему скучал. Да, со мной рядом была жена, дети время от времени навещали меня, но… мне так и не удалось ни с кем завязать крепкую дружбу — попадались одни сплошные крысы и нахлебники. А ты, Рис? Ты… нашел себе нового друга? Рис протер покрасневший левый глаз: — С моим-то характером? И они оба смеются. — Да… такие дела, — Стив переплетает пальцы и кладет их на колени. — Никто не смог заменить тебя. Да и я не думаю, что кто-то… сможет. В редкие моменты отдыха я торчал у бассейна и пытался очухаться после длинной смены. Жена предлагала куда-нибудь сходить, развеяться, но, — Стив взмахивает руками, — мне ничего не было интересно. Я как будто бы провалился в черную бездну, и ничего меня не радовало. Я уже почти достиг предела, дна… И вот сериал, наконец, закрыли… и, повторюсь, я был рад, потому что это означало, что я вернусь домой. Встречусь с тобой, — тихо добавляет Стив. — Я знаю, что не смогу вернуть два с половиной года, но я… — на мгновение он прикрывает глаза, а открыв, прямо смотрит на Риса: —…действительно хочу загладить свою вину. Пожалуйста, — он в очередной раз глубоко вздыхает, — позволь мне загладить перед тобой вину. Я хочу снова начать работать с тобой. За два с половиной года у меня в голове промелькнуло несколько идей, но никто не захотел меня выслушать. Не было никого, с кем можно было бы развить идеи. Я не был рядом с тобой, чтобы вместе устроить мозговой штурм… даже если бы никто и не взялся за тот или иной проект, мы бы вместе смогли хорошенько посмеяться. А мне так не хватает наших подшучиваний друг над другом, и все такое. — Стив складывает ладони в умоляющем жесте. — Пожалуйста, дай мне еще один шанс, Рис. Я… не облажаюсь. Я не подведу тебя, обещаю. Давай начнем все с начала, а? Давай наверстаем два с половиной года с лихвой… или, — Стив едва не давится слюнями, — или ты можешь сказать мне, чтобы я ушел, катился обратно в ад, где мне самое место, потому что я не заслужил такого друга, как ты, Рис. Ты никогда не вонзал мне нож в спину. Мне жаль, что я потерял тебя. Я бы хотел вновь обрести тебя. Я, наверное, уже никогда не стану твоим лучшим другом, но… для начала я хотел бы стать просто твоим другом, — Стив выдыхает и опускает глаза. Он сказал многое, но прозвучавшее лишь верхушка айсберга, он мог бы продолжать говорить и говорить — до самого рассвета, но слова не желали складываться в связные фразы и целые предложения. Не желали, видимо, больше плясать под его дудку. — Прекрати, — отвечает Рис, и зрачки Стива расширяются. —…прекратить что? — В горле встает ком. — Мне… уйти? Рис молчит. Стив бояится пошевелиться. Наконец, Рис отвечает: — Прекрати нести чушь. — Я… — Стив хмурится. Он не понимает, как воспринимать слова бывшего коллеги. Впрочем, тот тотчас же объясняет: — Я не… ненавижу тебя, Стив. Я бы никогда не смог возненавидеть тебя. Да, я безумно зол и ужасно расстроен произошедшим, но… я не считаю, что ты заслужил всевозможной кары. Блять, да ни за что на свете я бы не захотел, чтобы на твою голову обрушились беды. Ты последний в мире, кто заслужил наказания. И я не хочу, чтобы ты горел ярким пламенем в аду, Стив! — восклицает Рис на глазах ошеломленного Стива. — Ты… послушай, — Рис касается плеча Стива — как тот совсем недавно его. — Ты… многое сделал для того, чтобы заполучить ту роль. И ты старался изо всех сил. Ты… великолепный актер, и… замечательный человек, — слезы снова текут по щекам Риса, — и мне… жаль, что твой проект накрылся медным тазом, и тебе пришлось вернуться в Великобританию. И в то же время, как ты и сказал… я… рад тебя видеть, чертовски рад. Я думал, Боже, — Рис поднимает глаза к потолку и проводит кончиком языка по нижней губе, как всегда поступает, когда нервничает, — что больше никогда тебя не увижу. Разве что на похоронах, — по-черному шутит он, — на твоих или моих собственных. Но ты жив… и… здоров, и ты здесь, и… блять, это все, о чем я мечтал два с половиной года. Точнее, — Рис смеется, — кроме того, чтобы с документами все было хорошо, санинспекция ни к чему не придралась, бизнес не выгорел, а мой агент продолжил искать подходящие для меня роли. Так что да… — Он вытирает с глаз слезы. — Все мои мечты на текущий момент сбылись, — Рис хрипло смеется. Стив, по-прежнему не зная, куда все это ведет, осмеливается спросить: — Ты… прощаешь меня? Его сердце бешено колотится о ребра. — Я не знаю, Стив, — отвечает Рис после затяжной паузы. Сердце Стива останавливается, но, когда Рис заговаривает вновь, возобновляет работу. — Но я готов дать тебе второй шанс. Потому что ты все еще мой лучший друг, — надрывным голосом произносит он. — И это не цитата из эпизода, — тонкая улыбка трогает его губы. — И я тоже хочу, чтобы все вернулось в привычную колею. Моя жизнь без тебя… не была наполнена кошмаром, но… я скучал по тебе. Ты… все еще нужен мне, Стив. Всегда будешь… нужен. И, Господи, да, — Рис поднимает согнутые руки и опускает в драматичном жесте, — мне не терпится начать работать с тобой, потому что большинство сценариев, которые я получаю — абсолютное дерьмо. Ни одной серьезной роли за эти годы. Я сыт этим по горло. Но я знаю, что с тобой… у меня все получится. У нас… получится, — Рис смеется. И, приблизив свой стул к стулу Стива, заключает его в крепкие объятья. — Я скучал по тебе, дружище, — повторяет он, прижимаясь к нему изо всех сил до тех пор, пока им обоим не становится тяжело дышать. — Я рад, что ты вернулся. Стив расплывается в нелепой улыбке. — Надеюсь, ты говорил абсолютно серьезно, когда сказал, что готов на все, чтобы загладить свою вину, — Рис чешет щеку. — Абсолютно, приятель, — улыбка Стива становится шире. — Это хорошо, — встав, Рис направляется к своему столу и, вытащив бумаги, бросает их перед Стивом и протягивает ему ручку. — Потому что мне срочно нужна твоя помощь. — Что это? — Стив глазами пробегает по пустым графам. — Договор на прием на работу. Стив наклоняет голову на бок: — Что? Рис плюхается на свой стул и, скрестив ноги, складывает пальцы домиком: — Мне позарез необходим посудомойщик. Как насчет того, чтобы поработать у меня две недели и посмотреть, не вцепимся ли мы друг другу в глотки, не поцапаемся ли как кошка с собакой прежде, чем начать по-настоящему работать над новым проектом? — Рис подмигивает Стиву. — График работы свободный, плачу недурно. За две недели я, наверное, смогу найти другого посудомойщика и решить кое-какие дела перед новым началом со Стивом Пембертоном. Что скажешь? Стив качает головой: — Хитрый сукин сын. Рис пожимает плечами — весело, непринужденно. Ему давно уже не было так легко на душе, и он не может перестать улыбаться. Подумать только! Рис Ширсмит улыбается! Стив кивает — мол, была не была и принимается заполнять бумаги: — Мне все равно нечем заняться в ближайшее время. — Я тоже так подумал, — смеется Рис. Стив, закатив глаза, ставит в конце документа свою подпись и протягивает руку. Рис с радостью ее пожимает: — Что ж, поздравляю, мистер Пембертон. Отныне вы сотрудник кофейни «Внутри Девятого номера». Надеюсь, вам у нас понравится. Не удержавшись, Стив снова обнимает Риса: — Мне уже все нравится. — Мне тоже, Стив, мне тоже.