Сила трёх

18.08.2025. Понедельник – Помолвку, в идеале, надо заключить сегодня, – тихо произнёс Канаев, оглядывая собравшихся на дне рожденья мэра людей, слегка щурясь от солнца. Таня тоже огляделась. День рожденья мэра, как и Бал Дебютантов, был перед зданием мэрии: кругом столы с едой и напитками, мягкие стулья со спинками, туда-сюда перемещались официанты в чёрно-белой гамме и бэйджах с именами, словно танцуя какую-то замысловатую фигуру. Часы над входом в мэрию пускали солнечных зайчиков, пахло деревьями и цветами, свежо и не удушливо (отдельная благодарность Богдану Загорскому), и свежескошенной травой. На фоне ненавязчиво играла классическая музыка. Таня мало в ней разбиралась, но мелодия была уж очень известная, и девушка поймала себя на том, что покачивает бокалом в такт музыке. – Не отвлекайся. – Дядя определённо не собирался дать расслабиться. – Как у вас продвигаются дела? Таня вздохнула и вернула брошенные ветром в глаза пряди на место. – Великой любви не случилось, – произнесла она и тут же спрятала лицо в бокал. Канаев с коротким стоном закатил глаза. – Великая любовь тут не нужна. Нужна симпатия, страсть, в конце концов! – Это вышло довольно громко, но в общем гуле голосов и музыки никто не обратил внимания. Олег критически оглядел Таню сверху вниз (той захотелось поёжиться) и многозначительно хмыкнул, сдвинув рот вбок. – И чего ему не хватает? Ну, он же здоровый взрослый мужик, тридцать семь, вот, сегодня стукнуло. Не женатый, вон, до сих пор, а ты молодая, здоровая, мордашка как с картинки, волосы длинные, натуральные… – он о чём-то задумался, вздохнул и спросил: – Или ему что, прямо сильно умная нужна? Таня, оскорблённая в лучших чувствах, воззрилась на него. Нет, ну, конечно, гением её не назовёшь, но не настолько же всё плохо! Девушка насупилась и предпочла не отвечать. – О чём вы с ним разговаривали тогда, когда я тебя к нему в ресторан послал, якобы от меня с поручением, а потом ты должна была к нему подсесть и зацепиться хоть языком, хоть чем? – Он нервно отмахнулся, а потом быстро завертел запястьем от себя и повторил вопрос, потому что Таня уже потеряла мысль: – Вот о чём вы с ним говорили? Напомни! Не о нём же только распрекрасном, и не о тебе – с тебя и взять-то особо нечего, кроме внешности, ну, и меня, конечно. Таня резко осушила бокал, запрокинув голову и пару секунд смотря в небо. Как жаль, что ей не досталось умение летать, чтобы можно было свалить отсюда. «Может, махнуться телами с обслугой? – вдруг подумалось ей. – Её-то никто особо не замечает». Воспоминания о том, как она обнаружила обретённый дар обмена телами и случайно поменялась местами с дядей, до сих пор периодически всплывали в памяти (особенно в неподходящие моменты, например, когда она была за рулём) и вызывали дрожь. Но эта способность оказалась на удивление проста в освоении. Таня, естественно, молилась, чтобы дядя не придумал ей какое-нибудь гадостное применение. Канаев ждал, но уже начал часто постукивать ногой. Таня вздохнула. – Да мы не особенно долго разговаривали. И получаса не прошло. Он спрашивал обо мне, хотя я была уверена, что он уже и так всё знает и просто проверяет, правду ли я скажу и сколько информации оставлю при себе. Но про меня мало, что интересного можно услышать. – Дядя кивнул, и Таня удержалась, чтобы не скривиться. – Раз уж мы сидели в «Театральной трапезе», завёл со мной беседу о театре, литературе, рассказал, что хозяйка – бывшая балерина. Мужчина в удивлении приподнял брови. – И ты сумела поддержать разговор? – О литературе и театре – вполне, о балете – уже пришлось слушать, но он хотя бы интересно и с удовольствием рассказывал. Шутил. Олег довольно покивал. – Шутил – это хорошо. Значит, старался тебя впечатлить, то есть шанс есть. Никуда больше не позвал? Про ухажёров не спрашивал? Может, ты о каких-то знаках внимания забыла. Таня фыркнула. «Забудешь тут, когда их нет!» – Не забыла. И нет, не спрашивал. Канаев поцокал языком, смотря куда-то поверх Таниной головы, а потом сказал: – Это жаль. Но, с другом стороны, что ему какие-то прочие воздыхатели, если он захочет увести женщину? Народ уже усвоил, что дорогу ему переходить чревато. «Но ты всё равно пойдёшь по этому тонкому льду в надежде, что я обеспечу его одобрение. Ну-ну, удачи». Вероятно, Тане стоило бы переживать о том, что будет с ней, если мэру не понравится идея полезть к камню и его раскурочить, но внутри себя она искренне желала дяде провала. В том, чтобы трогать этот странный камень, подключать к этому делу Москву, а то и другие страны было, по мнению Тани, что-то глубоко неправильное. Она небрежно поставила пустой бокал на поднос проплывавшей мимо официантки и взяла новый, почти не глядя. «Хоть бы тебя кто-нибудь остановил». Дядя вдруг оживился и засиял улыбкой во весь винировый рот. – А вот и именинник! – громко и радостно воскликнул Канаев, заметив идущего в их сторону Виктора. – Всех благ, как говорится: счастья, здоровья и чтобы сила не подводила. – Он расхохотался. Виктор только дёрнул бровями, выражая лёгкое недоумение от выбора пожеланий, но вежливая улыбка не дрогнула. Таня более скромно присоединилась к поздравлениям (Виктор кивнул ей уже более искренне) и вернулась к своему бокалу, отпив гораздо меньше, чем хотелось. Она, конечно, не алкоголичка, а уж после того как по пьяни чуть не разбилась на машине, вообще старалась пить только по весомым поводам, но шампанское и коктейли – единственная радость, которая ей пока доступна. Ну, ещё еда, конечно. «Как только удастся улизнуть отсюда, съем целую тарелку канапе!» Шампанское приятно оседало в желудке, присоединяясь к ранее выпитому. Стоило остаться без пристального внимания, как девушка поняла, что её разморило, и она благополучно пропустила большую часть разговора дяди с мэром. Очнулась она от реплики: – Из вас бы вышла чудесная пара. Таня моргнула, вздрогнула и вперилась взглядом в мужчин. Дядя разливался соловьём, приложив руку к груди для большей искренности, а мэр наблюдал за этой сценой с вежливым интересом. «Ну, разумеется. Он же помнит, как семь лет назад дядя высказывался по поводу его, так называемого, переизбрания в мэры. Теперь, пока у Акатова статус не понизится, дядюшка будет лить ему мёд в уши при любом удобном случае, и не только меня ему в жёны подсунуть решится, чтобы перестраховаться, но и сам согласится за него выйти, если это поможет». Девушка не удержалась от вздоха. И за какие грехи ей такой родственник? Отец ведь нормальный… был, царствие ему небесное. Виктор, к его чести, с ответом не тянул. Он молча улыбался не более пяти секунд, а потом заулыбался ещё шире (Таня уже чуяла, что дело со свадьбой не выгорит) и ответил: – Мне безусловно очень приятно, и Татьяна – чудесная девушка, к тому же, красавица, но дело в том, что я уже, некоторым образом… занят. Таня стрельнула глазами вправо. Дядя стремительно спадал с лица, но всё же нашёл в себе силы приклеить улыбку обратно и процедить: – Неужели? И кто же это? Виктор вздохнул, словно ему не очень хотелось выдавать секрет. – Марта Первомайская. – Марта… Первомайская… – медленно повторил Олег. Глаза его остекленели. Таня тихонько присвистнула. – Поздравляю, Виктор Родионович. Виктор слегка ей поклонился. – Спасибо. А теперь, если вы меня извините, пора побеседовать с другими гостями, чтобы не заскучали. Таня и Олег ответили дежурными фразами, и Виктор пружинящим шагом отбыл в неизвестном направлении. Олег продолжал смотреть ему вслед, а потом, не глядя, взял из рук племянницы бокал и залпом допил до дна, а после уронил руку плетью. – Марта Первомайская, – повторил он. – Это конец. Её тебе не переплюнуть. Марта Первомайская была преуспевающей хозяйкой книгокофейни, но главное, приёмной дочерью Василия Первомайского – хозяина крупной (и единственной в городе) юридической фирмы, и Ангелины Первомайской – востребованного нотариуса. Главврачу больницы с такими связями не тягаться. Да даже человек, получивший дар лечить других, работал не только у Канаева, но ещё и у Акатова. Разумеется. Все мало-мальски полезные люди работали на него или на его людей, одним словом, были где-то под боком. Таня начала тихонько облегчённо выдыхать, но замерла от неожиданности, потому что Олег уже вновь обрёл обычную самоуверенность, поставил опустевший бокал на поднос идущего мимо официанта (Таня подумала, что она до этого сделала то же самое точно таким же образом: «Вот, что значит наследственность!»), орлиным взором из-под тёмных бровей, которые даже слегка развевало ветром, воззрился вдаль и удивительно самоуверенно пообещал: – Ничего. Я что-нибудь придумаю. Таня, на всякий случай, поискала, на что он смотрит, но не нашла ничего интересного. Мимолётная радость от неудачи с помолвкой сдулась как воздушный шарик на третий день после праздника, потому что Таня знала: он придумает, обязательно придумает. Это-то и пугало.