***
Тем летом Валя была безгранично счастлива. Всё вечера (к слову сказать, затягивались они почти до утра) она проводила с любимым. Говорили без умолку, узнавая друг друга. Целовались, как одержимые! Руки блуждали по телам, принося неземное наслаждение. Валя сдавленным голосом твердила: — Мне дети не нужны сейчас! Мне ещё в институт надо! Потом. Пожалуйста! До секса, как такового, дело, конечно, не дошло. Но руки… Они были везде… Что такое оргазм с любимым Валя, почувствовала уже тогда. За две недели получив удовольствия столько, что за всю прошлую (хоть и не большую) жизнь не накопилось. Конечно, в СССР секса не было, точнее он был, но находился в подполье, иногда делая небольшие вылазки. И Для того времени и своего возраста Валя была неплохо осведомлена в этом вопросе. Однажды, наводя порядок на книжной полке, наткнулась на книжечку, стоящую в глубине второго ряда (явно припрятанную). «Сексуальные отношения супружеской пары» — что-то типа Камасутры для советских людей. Надо ли говорить, что тогда случилась первая мастурбация и книга стала любимой. Но всё это не идёт ни в какое сравнение с ощущениями полученными от любимых рук и губ. Однако, фраза " Мне дети не нужны» сделала своё дело. Проникновений не было. Вале нравилось изучать тело любимого, гладить его, трогать, зацеловывать по сантиметру. Хотелось доставлять такое же удовольствие какое получает. Однажды дело дошло почти до натурального минета. Как же этого хотелось! — Остановись! Я не выдержу! Сорвусь! — хрипло умоляя, шептал Алик. Всё это безумие, когда о-о-о-о-очень хочется, но нельзя сводило с ума, выносило мозг и… дарило, как ни странно, счастье.***
Домой Валя уехала в начале августа. Алик провожал. Взрослые не трогали, не приставали с расспросами. А что тут говорить?! И так всё ясно. В их глазах -два ребёнка очень сдружились. Валя и Алик стояли чуть в стороне, обнявшись и шёпотом признаваясь, давая друг другу обещания. В течении года, до следующего лета, они писали друг другу. Это были огненные, жаркие письма, сводящие с ума. Всё было правильно. Романтично, нежно и взаимно. Но… Всё испортил пресловутый национальный вопрос. И это самая большая боль в жизни Валентины. Июль. И снова тянет к югу. Быть может… Первая любовь Поможет снова встретить друга. Его любить позволит вновь… Первое стихотворение — в нём надежда и предвкушение. С ним в сердце Валентина (уже Валентина) снова приехала к сестре. А к ней ли?! Конечно, рада была встретить Иринку, но для счастья нужен был ОН. И ОН не заставил себя ждать! Спустя минут двадцать к воротам подъехал мотоцикл. — Ирин! Открывай — дело есть! — во весь голос крикнул Алик. — Дело у него есть! Знаю я ваши дела! — хмыкнула Ирина — пойдём, он к тебе. — Твой отец заказывал моему сено. Готово. Сегодня можно забирать, — говорит Иринке, а смотрит, на ту которой бредил весь этот томительный, долгий год; которой писал свои жаркие, страстные письма. — Ой! Валите отсюда! Здесь мама и отец дома. Вы же сейчас сожрëте друг друга без соли! Валите, говорю! Всё уже слюной залили! Чемодан я сама разберу. — Ирина вытолкала их со двора. — Я на коне. Не белый, конечно, но катает отлично! Не боишься? — дрожащим голосом произнёс парень. — С тобой — не боюсь! — ответила Валя, задыхаясь от счастья. — Поехали! Они пронеслись мимо дома Алика к речке. Господи, на всё твоя воля! Но почему именно туда? Почему мимо его дома. У ворот стояла старая лезгинка и цепким внимательным взглядом уловила «угрозу» исходящую от девочки. — Вот, значит, какая ты. Не бывать этому! — бубнила себе под нос его бабушка, уходя в дом. Надо сказать, окруающая местность очень живописна. Предгорья Кавказа. С ближайшей возвышенности на рассвете видна вершина Эльбруса. Потрясающая картина — в свете восходящего солнца гордым исполином показывается высочайшая гора страны. Ледяная шапка блестит и переливается, посылая яркие блики в небо. А вокруг степь. Бескрайняя, то вздымающаяся почти к небу, то спускающаяся вниз к селениям. Буйство красок от цветущих трав переполняет сердце трепетом и восторгом. Типичная горная речушка, с очень распространённым названием Балка, не течёт, катится, бурлит и петляет среди холмов. Это чудо с прозрачной, как слеза, водой скорее напоминает ручек. А по берегам тут и там обрывы, созданные такой крохой. Сколько воспоминаний хранится здесь. О том, как с Ириной ходили за глиной, кстати, голубой, а другой здесь и не водится. Как лепили из неё принцесс и, вообще, весь замок. Как создавали годами целый кукольный мир! Как играли в «домик» в терновнике над обрывом. Как таскали туда украденные с огородов молодые початки кукурузы, ещё с волосками, и делали из них кукол. Обо всём этом, вдоволь нацеловавшись, Валя рассказывала любимому. Он слушал, умиляясь её непосредственности и воодушевлению. Сидели прямо на траве, вдыхая ароматы цветущих чабреца, донника, люцерны, клевера… Пьянящий коктейль! Алик обнимал свою девочку со спины и целовал шею, плечи, мочки ушей, чем вызывал толпы мурашек. Валя попыталась повернуться, но любимый остановил. — Посиди так, пожалуйста. Я покурю. Не хочу, чтобы ты смотрела. — тихонько сказал на ушко. Странная просьба, учитывая, что Валя знала о его слабости и, даже, не была против. Ей нравился запах сигарет от него. Это очень напоминало папу, который души не чаял в своей дочке. Алик достал из кармана пачку, вынул сигарету, чиркнул спичкой, затянулся и заговорил… — Знаешь как я скучал! Только не поворачивайся, смотри на речку и слушай, ладно? — Валя кивнула — Мне воздуха не хватало, в груди всё время скручивалось всё. Рассеянным стал. Отца не всегда слышал, всё думал о тебе. Ночами уснуть не мог. Ворочался. В потолок смотрел. Потом с фоткой твоей стал засыпать. Мне плохо без тебя было, — он опустил голову на её плечо и Валя почувствовала на себе влагу от слез. Не выдержав, девочка повернулась, положила ладони ему на лицо, легонько стёрла слезинки и поцеловала глаза. — Всё хорошо, мой милый, всё хорошо! Я так же скучала. Мне тоже больно было. Сейчас мы вместе. Не плачь, мой хороший. Я люблю тебя. Очень сильно люблю. Давай будем счастливы. А? — Да, малышка! Давай! — ответил парень. Хорошо, что тётя Нина понимающая, и не надо никуда спешить. Она родная сестра Валиного папы и мама Иринки. Эта женщина не по наслышке знает, что значит любить. Когда-то давно с ней случилось такое. Безудержная страсть и безграничная любовь. Ранняя беременность в шестнадцать лет. Разгневанная, не принимающая мать и любимый, забравший её из родительского дома. Их приняла бабушка Валеры. Того самого, кто стал молодым супругом. Свадьбы не было. Оба несовершеннолетние. Спустя положенный срок родилась Вера — старшая сестра Иринки. А уже через год молодые расписались, без всяких торжеств. Так и появилась любящая крепкая семья. Бабушка, кстати, так и живёт вместе с ними. Валя и Алик встретили рассвет на холме. Внизу журчала речка, а впереди над горизонтом высился сияющий гордый Эльбрус! — Я люблю тебя! — И я. Всё так же как в прошлом году. Ничего не изменилось. Только доверия стало больше. И нежности.***
Валя ждала любимого. Каждый день ждала… Не понимала, что происходит. После их бессонной ночи в степи она получила записку от Алика: Отец забирает меня к себе на работу. Это на пару дней. Не скучай. Люблю тебя! Однако, прошло уже четыре дня, а от него никаких вестей. Сегодня пятница. В клубе дискотека. Иринка собирается, а у Вали никакого настроения. Часа в два пришёл друг Алика — Лешка и сказал, что ему поручено всячески развлекать, оберегать и заботиться о Вале. Алик занят с отцом в степи и пока не может вернуться. — Тебе тут послание от него. — сказал протянув записку. Валя развернула и прочитала. Прости, малышка, отцу очень нужна моя помощь. Я не могу ослушаться. Прости, что оставил тебя. Жизнь — жестокая штука. Я мучаюсь, мучая тебя. Мне больно думать о том, что ты скучаешь. Так что, отправляю к тебе Лëшку. Он свой. Ему можно доверять. Пусть развлекает тебя, пока меня нет. Потом мы всё наверстаем. Помни, что я люблю тебя! По глазам Вали, полным слез, Лëха понял, что задача его не из лёгких. — Что? Прям, так любишь, что до слез?! — спросил он у Вали. Она не ответила. Еë сердце тонуло в печали, руки и ноги стали ватными и не слушались. Больно не было. И не обидно. Было пусто. И тоскливо. — Ладно, не кисни, мелкая, собирайся, сегодня я буду твоим персональным шутом. У меня приказ. Я должен его выполнить! — сказал уходя. Алексей пришёл за Валей в восемь. И они вместе с Сашей ждали, когда девчонки соберутся. Спустя минут пятнадцать, всё вместе уже шагали в клуб. Лешка был в ударе. Заказывал «специально для нашей дорогой гостьи» её любимую музыку. Приглашал танцевать. Рассказывал анекдоты. Шутил. Кривлялся. Оберегал, отгоняя назойливых поклонников. Провожал до дома. Одним словом, был истинным другом, честно выполняющим своё поручение. Так было и в субботу и в воскресенье… Но тут что то случилось. Лешка, вдруг, стал говорить о том как одинок и насколько Валя ему нравится, а в конце концов, сказал, что любит и готов пожертвовать дружбой ради неё. Валя не верила своим ушам. Как он может! Друг называется! — Ты же знаешь, я ЕГО люблю. А он меня. Это не может измениться по твоему желанию! — возмущалась Валя. Мимо проходили какие-то люди. Почему-то на этой улице сейчас было как-то многолюдно. Обычно, никого. Тихая, улочка на окраине станицы. Что им всём сегодня здесь надо? Что их всех так сюда тянет? Валя собиралась идти в дом, но Лëшка остановил. — Тебе с ним, всё равно, ничего не светит! Он лезгин. Нация маленькая. Они там за чистоту крови убивают. Вы только мучаете друг друга. Старшие не позволят вам быть вместе. Тебя не тронут, а его сошлют в какой-нибудь аул или, вообще, зарежут, если упираться будет! Валя похолодела от осознания, что такое, вообще, возможно. — Кто тебе это сказал? — спросила она. — Никто не говорил, просто это так. Ты, может, не знаешь, — он давно уже помолвлен. Как только ему стукнет восемнадцать их поженят. И всей вашей любви придёт конец. Не знала, да? Знала. Она всё это знала… Алик ещё в прошлом году рассказал. Но оба надеялись, что родные поймут и не станут насильно женить, ведь он даже не видел никогда свою невесту. Валя молчала. Слишком больно было думать об этом. Лëшка понял её настроение, обнял и пытался успокоить. — Нуууу! Ничего страшного. Успокойся! Если бы тогда Валя знала, чем обернутся эти невинные дружеские объятия! Если бы… И что? Были бы счастливы? И ничего не случилось бы? Как знать? Возможно… Накануне Валиного отъезда, Алик, все-таки приехал. Похудевший, с жуткими кругами под глазами, замученный, злой и холодный. Не дав сказать и слова, оттолкнул бросившуюся на него с поцелуями девчонку. Сказал, что всё кончено, что он останется никому не нужным бродягой, как и был, пожелал счастья и… Уехал! Ноги не выдержали. Валя свалилась прямо на землю и зарыдала. Иринка была в полнейшем шоке. Она слышала часть разговора и ничего не могла понять. Когда услышала рыдания сестры побежала ей на помощь. Вид был удручающий. Молодая, красивая девушка сидела прямо на земле и спрятав лицо в ладони навзрыд плакала. Услышав рыдания, за ворота вышла тётя Нина. Картина открывшаяся её взгляду больно резанула по сердцу. Вспомнилось, как сама она чуть не потеряла любимого вместе со смыслом жизни. Не говоря ни слова, подняла девочку и прижала к себе. — Дочь, завари ромашку с душицей. Побыстрей, пожалуйста, её спасать надо! — распорядилась тётя Нина. Валя сидела в кресле, дрожа всём телом от всхлипывания, держа в руках чашку с успокоительным настоем и смотрела в пол почти не мигая. В голове бесконечным громовым раскатом звучали последние слова любимого. — Что это? Чтооо? Почему? Он, ведь не врал, тогда на речке, он плакал. Я видела! Он, ведь, любит! Не мог так просто разлюбить! Не мог! Я не верю! Не понимаю ничего… — рыдая, наконец, заговорила Валя. — Тихо, девочка моя, тихо… — тётя сидела на полу, обнимая племянницу за колени. — Ты плачь, много плачь, пока силы есть. Потом я тебя спать положу. Послушай меня, тебе надо сильной быть, чтобы выжить, поняла? Если ты струсишь, не выдержишь, то сделаешь ему ещё больнее. У вас судьба такая… Злая и жестокая. Его бабка давно на тебя нацелилась. Я не ожидала, что так жестоко будет. Не могу понять, как могли мальчишку-то против настроить! Он, ведь, ждал тебя. Так ждал… Валя слушала. Слушала внимательно. Оцепенев от ужаса. От несправедливости. От маразматичности ситуации. Боль, что сковывала и пронзала лёгкие и сердце разлилась калёным железом по всему телу, заставив мозг лихорадочно искать возможность выжить. Физически выжить. Слезы высохли. Метал в крови остыл, создав прочный скелет. Валя была убита. Она выгорела. Была сожжена пожаром боли. В груди ощущалась дыра. Бездонная чёрная дыра. Как же мне жаль тебя, девочка! — сказался тётя. — Нет! — уверенно остановила Валя, — не надо меня жалеть! Я выдержу! Справлюсь! Я счастлива была… И он тоже… Они не смогут этого отнять! Спасибо, тёть Нин. Девочка встала, пошатываясь от бессилия подошла к дивану и упала. Это был первый обморок в её жизни. Валя очнулась от резкого, пронизывающего до висков запаха. Нашатырь. Мерзость редкостная! Иринка размахивала над ней газетой. Тётя Нина держала вату перед носом. — Всё… Хватит. Пожалуйста… — Валя отодвинула руку тёти. — Я в порядке. Посплю, ладно? Я так устала… Её накрыли лёгким одеялом, положили подушку под голову, что-то спрашивали, что-то говорили… Валя провалилась в сон.***
— Мам, мне сейчас уйти надо… Не теряй. Я всё узнаю и вернусь. — Ирина говорила спокойно, но напряжённо. — Ты к Сашке? — спросила мать. — Угу. Он разберётся. Он во всём разберётся. Мам, мы найдём того, кто всё это провернул. Ты же понимаешь, о чëм я? — Понимаю, дочь. Иди. Ирина вылетела из ворот, бежала, заливаясь слезами от злости и жалости к сестре. Почти выбившись из сил, открыла знакомую калитку, влетела во двор. — Саш! Сашка, ты где? — кричала она. Парень работал на огороде. Услышав истошный крик своей девушки, рванул навстречу. Пока бежал, что только не пролетело в голове: «Кто-то обидел? Нет. Не посмели бы. Кто-то умер? Не дай Бог! Что-то случилось? Да что же это? " — Что? Что случилось, Ир? — Саша крепко обнял, ожидая ответа. — Они сделали это! Понимаешь?! Она плакала! Она так плакала! Она в обморок упала! Теперь молчит! Мама её успокоительными накачала. Надо найти. Найти его… — Ирина не могла успокоится. — Девочка моя, погоди! Кого найти? — не понимал Саша. — Придурка, который всё это устроил! — Так, успокойся. Я найду тебе кого угодно, только давай по порядку. Рассказывай! — парень сёл на скамейку, усадив Ирину себе на колени. Спустя час, на флагштоке крыши клуба красовался цветной платок — сигнал общего сбора. Ирина и Александр нервничали ожидая своих. Ребята стали приходить один за другим. Когда всё собрались Саша коротко и ясно изложил суть проблемы. Задача была поставлена. Всё занялись делом. Искали информацию. К утру картина была полной. И она была ужасна. У парней чесались кулаки. Такой подлости никто не ожидал. И от кого! — Ирка, что делать будем? Твоя сестра пострадала, тебе и решать! — говорили ребята. — Пусть ему будет больно также как ей. И я хочу потом посмотреть ему в глаза.***
Ирина вернулась домой около шести утра. Тётя Нина встретила её с подойным ведром полным молока. — Мам, дай мне попить. Устала я… — она взяла кружку и почерпнула молока. — Как она? — Спит. Я в неё столько снотворного вкачала, что до обеда точно не проснётся. — ответила мать дочери. — Хорошо. Вечером для неё будет подарок. Мы нашли его. Это Лешка, мам, Лешка! Лучший друг — смешок- продал… За деньги. Ему учёбу оплатили за эту подлость. Он, ведь, столько людей подключил. Звал их сюда придти, посмотреть. На этом мы и поймали его. Всё они думали, что Валька с Лёхой роман закрутила! Ну и рассказали это Алику! Мам, как это мерзко! За деньги! Мам?! — Ирина была убита осознанием такой дикой правды. Леха, ведь, был её и Алика одноклассником, другом и, до недавнего времени, хорошим парнем… Проснувшись, Ирина обнаружила Валю сидящей за столом. Она протягивала кофе, точнее кофейный напиток " Летний», другого в доме просто не было. Перед ней стояла тарелка с оладушками, приготовленными заботливой тётей. — Ты как? — спросила Иринка. — Выживу! — со смешком ответила Валя. — Вот и правильно! Вот и хорошо! — сказала старшая. — Ты где ночью была? Я просыпалась, а тебя не было. — Мы с Сашкой подарок тебе готовили. Не уверена, что будешь рада, но хоть правду узнаешь. — Ирина положила руку на ладонь сестры. — Это, к сожалению, ничего не изменит… Но, лучше что-то, чем ничего, правда? — Правда. — покачала головой Валя. — Спасибо тебе! Ты лучшая сестра! — Так. Только не плакать! Помнишь, как в прошлом году? Ты была моим трофеем. Должна была сиять. Помнишь? — Угу. — Теперь… Сейчас. Сегодня. Ты должна сиять всём чертям на зло! Поняла? Тебе надо знать правду, и лучше услышать это из первых уст. Тебе вся сила понадобится. Это страшно. Справишься? — А куда я денусь?! Разве у меня есть выбор?! Я должна справиться и я справлюсь! (это фраза, впоследствии, стала жизненным кредо Валентины) Стараниями Александра, в клубе собралась ВСЯ станичная молодёжь. Тётю Тому попросили (настоятельно и не бесплатно) испариться на пару часов. Когда девчонки появились в полном боевом, — началось действо. Показательные выступления! Лëшку притащили полуживым. Лицо было сплошным кровавым месивом. На ногах он стоять не мог и, кто знает, что там было с ногами. — Ирин, ты хотела поговорить с этим дерьмом — сказал Андрюха. — Спасибо, ребята, что оставили его живым. Я знаю, как вам хотелось его закопать. — громко и зло с казала Ирина. Она подошла к стоящему на коленях парню, подняла его лицо за подбородок, посмотрела в глаза, скривилась от отвращения и сказала: — Говори, сука! Говори и смотри ей в глаза — указала она на сестру. Леха понимал, что вариантов нет. И надежды на прощение тоже. Он заговорил. Выложил всё, как есть. И про то, что его купили. И про то, что он даже рад этому был. И про то, что выполняя поручение бабушки Алика, подставил Валю. И про то, что влюбился, как последний осёл. И про то, что надеялся на взаимность. Всё это он говорил, глядя в глаза Валентине, не замечая никого вокруг. Плакал. Солёные слезы обжигали свежие раны на лице. Но это боль ничего не значила. Леха понимал, что умер для всех. Он теперь пустое место. Ни имени, ни чести. А без этого среди казаков делать нечего. Валя молчала. Ей настолько было безразлично, что даже не интересно. К ней подошёл Димка (тот самый одноклассник) и увёл на улицу. Лешка ещё что-то говорил, кричал вдогонку, но его никто не слушал. Ирина подошла к бывшему другу и монотонно без эмоций сказала на ухо: — Ты сволочь. Мне противно, что знаю тебя. Если хочешь жить — исчезни! Никто здесь не должен больше видеть тебя. Не дай Бог заразятся. Мразь! Больше об Алексее Коршунове никто не слышал. Он действительно исчез.***
Правда открылась. Хорошо. И что? Что изменилось? А ни-че-го! Боль не утихла. Не ослабла. И, тем более, не пропала. В последние четыре дня перед отъездом Ирина и, простите, группа «Кино» стали единственным светом в жизни Валентины. Боль. Всепоглащающая боль. Без просвета. Без надежды. Просто боль. Всё выяснилось. Все всё знают. Все. Даже он. Почему молчит? Почему не приходит? Почему его нет? Вопросы без ответа. Уезжая, Валентина до последней секунды ждала. Но… увы. Увы и ах. Он не пришёл. Дорога домой — испытание на прочность. Папа понимал, что не всё в порядке, но, любя свою дочь, не доставал вопросами, списав всё на подростковый возраст и, возможно, на чисто женские проблемы. Валя была рада, что к ней не пристают с расспросами. Брат чувствовал, хотя его никто не посвещал в проблемы сестры. Как- то, когда отец спал, брат спросил: — Чего он, все-таки, козел? Да? — Нет, мой хороший, не он. Это жизнь козлячья. Всё нормально, мой родной. Всё нормально. — старшая сестра не имела права на слабость. Дома суета. Мама встречает детей. Своего рода торнадо. На столе всё, что есть в доме. Как же, бедные детки голодали без неё. (Ха-ха-ха всё мамы такие?) Постели застеленный чистым бельём. Ванна до блеска начищена. Она была готова ко всему… Кроме вида дочери. Когда, после долгой дороги, утомлённый отец уснул, мама заговорила. — Валечка, милая, что с тобой?! И дочь рассказала. Всё. Как есть. Без утайки. Про любовь. Про предательство. Про не понимание. Про неверие. Про боль. Всё-всё. Это был первый откровенный разговор с мамой. — Прости, доча. Я не могу тебе помочь. Мне не ведомо такое чувство. Видимо, я не любила. Прости. Только знай — я рядом. Я с тобой! — мама плакала от бессилия. Шло время. Начался учебный год. Десятый класс. Слава Богу, не выпускной. Валентина не жила, а существовала. Не слышала и не видела ничего вокруг. В буквальном смысле. Перестала разговаривать без нужды. Погрузилась в себя. Внешне она была обычной девчонкой в периоде пубертата. Замкнутая, молчаливая и печальная. Ничего особенного. Но близкие сходили с ума. Где та девочка, которая любила всех и дарила радость. Где солнышко, которое всех грело. Она, как Кай в сказке, заледенела. Наташка не находила себе места, думая как помочь, как вытащить подругу из этой комы. Ни что не радовало Вальку. Ни что не могло её отвлечь. Подруга стала следить, незримо сопровождая Валю везде. Однажды, идя в школу, Валя чуть не оказалась под колёсами поезда, просто не заметив его. Хорошо, что Наташка была рядом. Она спасла подругу. Нахлестала ей пощечин, обругала последними словами, схватила за руку и утащила в школу. Вечером, Наташка трясла подругу, пытаясь привести в чувство. — Что ты, дура творишь?! Мало, что сама несчастна? Хочешь родню добить. Они и так переживают, мучаются из-за тебя. Мама твоя не улыбается, отец волнуется, брат места себе не находит, а ты страдаешь! Ну бросил тебя парень! Хер с ним! — Он не бросал. — возмутилась Валя. — Аааа! Вот, значит, как! Он ангел во плоти! Он, конееечно, не виноват! А мы в чем виноваты? Он слабак! Не доверял. Бросил! Послал тебя! Он —любимый! А мы? Мы что ничего не значим?! Мы то тебя любим! И… заботимся! А ты… Ты… Дура ненормальная! Помрёшь! Что мне тогда делать?! Что делать твоей семье?! Совесть у тебя есть?! — Наташка бесновалась. Валю окатило ледяной водой. Она очнулась, как после комы. Плакала, осознавая какой эгоисткой была. Растворилась в своём несчастье. Упивалась своими страданиями. Совершенно забыв о тех, кто её любит, кто заботится о ней. — Прости, Наташ! Правда, прости, а? Я такая дура! — Валя бросилась к подруге с объятьями. Отпустило? Нееет! Не-а не отпустило. Нисколечки! Просто наступила трезвость. От этого было ещё больней. Невыносимо! Но мысль о том, что надо жить ради родных и любимых людей проростала в сердце. — Вот и правильно. Вот и молодец! Тихо ты! Не реви! Хватит уже, наревелась! Будем тебя возвращать к жизни. По-хорошему ты не понимаешь. Даже не слышишь. Теперь буду действовать жёстко. Не обижайся! Я выколочу из тебя этого гада! Не я буду, — если не выколочу! Наташка сдержала обещание. Каждое упоминание Алика сопровождалось оплеухой или ударом прилетевшего тапка с деревянной подошвой. В любом случае болезненно. Так Наташка, не будучи психологом, вытеснила душевную боль физической. Отпустило? Неет! Боль осталась, всё также выжигая душу. Но пришла трезвость. От чего становилось ещё хуже. Осознание того, что от твоего настроения и состояния зависят близкие тяжёлым грузом ложилось на хрупкие девичьи плечи. Размышляя о причинах страданий, Валентина приняла теорию относительности за одну из основ своих ценностей. Мысли… Они терзали сознание. Чувства терзали сердце. Представьте каково ходить голой принародно. Стрёмно, правда! Валентина ЖИЛА БЕЗ КОЖИ. Всё. Буквально всё знали её проблему. Кто-то то похохатывал, кто-то удивлялся, но большинство сочувствовали. Она не прятала свою боль, — просто была не в силах. В этот момент, когда душа была абсолютно обнажена, Валентина, случайно, наткнулась на книгу о Даосизме. Всё! Свершилось! Личность сформировалась и путь избран! — Я люблю вас, люди! Люблю потому, что вы такие! Сумасшедшие и непредсказуемые! — кричала Валя на берегу озера. Впереди был долгий путь принятия себя, но первый шаг уже сделан и это светлый путь.В С Ë Б У Д Е Т Х О Р О Ш О!
.