Старые грехи

      Юго залпом осушает очередную кружку, высоко поднимая ее под всеобщий гул. Двенадцатая. Народ в трактире ликует, ведь ранее никто не мог осилить больше девяти! Но Юго это вам не обычный элиатроп. Он - сам перворождённый! Великий воин, задача которого - защищать его народ. Так неужели он не справиться с какими-то двенадцатью кружками? Ну уж нет! Кружка со стуком опускается на стойку, и Юго легко толкает её, с удовлетворением слушая возгласы удивления и одобрения, которые звучат со всех сторон. Бармен широко ухмыляется, наливая очередную кружку, да собираясь передать её защитнику, как тут резко обнаруживает, что кружку у него вырвали из рук! Следом раздаётся хруст, после чего остатки кружки безжалостно падают на стойку. Следом раздаётся стук, и на стойке показывает мешочек с деньгами. Зал резко замолкает, казалось, даже не дыша. Все любили Юго и относились к нему как к давнему другу, чего никто не мог сказать о его близнеце - Адамае. Для местных он был не более чем занудой, постоянно прерывающим их веселье, впрочем, для Юго, вероятно, чаще всего тоже.       — Адама-ай, — тянет Юго, раздраженно закатывая глаза и хмыкая, показательно закидывая ноги на стойку, да подпирая голову руками. — Почему ты здесь? — элиатроп щурится, и в глазах его устрашающе плещется вакфу, и все присутствующие тут же сглатывают, предпочитая спешно начать собирать вещи, нежели застать конфликт одних из самых сильных детей богини.       — У меня к тебе встречный вопрос, ты, алкаш убогий, — рычит Адамай, протягивая лапу, чтобы схватить брата за шиворот, но тут же её отдергивая, ошарашенно смотря то на близнеца, то на обожженную вакфу лапу! — Какого хуя, Юго? — теперь голос дракона устрашающе спокоен, и люди покидают это место уже спешно, моля богиню о том, чтобы они успели уйти до начала бойни, впрочем, в зале так же были те, кто с радостью бы за этим понаблюдал, поэтому они покорно сидели на местах, ожидая начала.       — Я ещё не закончил. Свали, мамаша недоделанная, — Адамай кивает, отворачиваясь, после чего резко бросается на Юго, но вместо того, чтобы схватить его, проваливается в портал, который тут же закрывается под громкий хохот перворождённого элиатропа. — Наливай! Его ещё час, это как минимум, не будет. Я об этом позаботился! — бармен скептично смотрит на Юго, но всё же повинуется, наливая новую кружку, которую элиатроп тут же принимается осушать, под очередные восторженные крики и поддакивания местных пьяниц.       И Юго не обманул. Дверь с грохотом открывается лишь спустя почти два часа, и на пороге вновь появляется Дракон Адамай. Его грудь тяжело вздымается, то ли от усталости из-за пути, то ли из-за гнева, а может и всего разом. Впрочем, теперь это мало кого волнует. Гости, что не ушли еще при его первом визите, сейчас валялись под столами, да на столах, что-то невнятно бормоча. И даже перворожденный ушёл не очень то и далеко. Теперь юго сидел на стуле, широко расставив ноги, пока перед ним сидела молодая и привлекательная девушка, посматривающая то на молодую мордашку, то на мешочек с деньгами на его поясе. Она что-то шептала ему, а Юго лишь покорно кивал, позволяя вытворять с собой всё, что она только захочет. И это у всех на глазах! Прежде чем Адамай бросился вперёд, с явным намерением выбить из брата всю дурь, его схватили крепкие лапы, вытягивая на улицу, тем самым давая пройти в трактир высокой и элегантной девушке, резко выбивающийся из общей картины. Следом за ней зашёл Дракон. Фаэрис и Мина. Девушка цокнула, качая головой, дракон же лишь тяжко вздохнул, неловко почесав лысый затылок.       — Неси его домой, а разбираться с ним уже будем не мы. С похмелья выслушать крики Адамая и Чиби, — Мина широко ухмыльнулась, задумчиво осматривая данное место, замечая, что бармен уже принялся собирать вещички, собираясь умотать как можно быстрее. — Снести это место, бар нелегален, впрочем, в иных нашего брата и не найти. А бармена под арест до выяснения обстоятельств, — стоило Мине закончить фразу, как тут же в трактир зашли четыре Элиатропа, мигом схватившие бармена, да поднявшиеся выводить несчастных алкашей.       Адамай подошел к брату, сурово смотря на него сверху вниз, на что Юго лишь широко ухмыльнулся. Девушка, пытавшаяся позабавиться с сыном богов, да украсть его деньги, уже сбежала, стоило Мне только войти, поэтому вновь между ними никто не стоял. Дракон открыл рот, собираясь выдать ехидный комментарий про то, что на сей раз Юго не удастся отправить его на далекий остров, ведь он пришел с Миной и Фаэрисом, но тут Юго резко заливисто расхохотался, откидывая голову назад, да неугомонно стуча рукой по колену, а после, горящими глазами взглянув на дракона, расплылся в самой широкой улыбке, которую Адамай только видел на его лице за последние семь лет! Всё помещение озарило голубым светом, а когда всё пришло в норму, то элиатропа уже и след простыл! Он сбежал! Адамай ошарашенно обернулся к Мине, которая лишь хмыкнула присвистывая.       — Я дала гарантию, что он не сможет сослать тебя, но за него я не ручалась. При всей моей власти и влиянии, не мне тягаться с Юго. Захочет - хоть с планеты сбежит. Если верить архивам и Шинономе, то такое уже было. Правда он не вернулся, умерев где-то в кросмозе спустя четыре сотни лет, — девушка пожала плечами, элегантно разворачиваясь и направляясь к выходу, а Фаэрис сочувственно взглянул на Адамая, после чего последовал за сестрой.       Юго подскакивает на кровати, ошарашенно смотря в темноту горящими от вакфу глазами. Иногда его посещали видения прошлого. Так было, когда он прикоснулся к элиакубу, во время битвы с Ноксом, визита на зенит, но всё это было лишь малыми обрывками без контекста, мгновениями, что приходили и уходили одинаково быстро. Но вот, этой ночью он увидел своё прошлое, точнее, часть его. И ему хотелось выть, рвать и метать. Из всего, что он мог вспомнить, он вспомнил собственные попойки! Он был алкоголиком! Просто замечательно! Юго схватил подушку, утыкаясь в нее лицом, желая кричать, но в то же время опасаясь разбудить семью. Медленно подняв голову он взглянул на окно, а после, взмахнув ладонью, легко залез в портал, оказываясь прямо под окнами. Портал, другой, третий, и вот он уже глубоко в лесу, где нет не единой души. Элиатроп падает на землю лицом вниз хватаясь руками за траву, да что есть силы ударившись головой об землю.       — Сука! — ругательство слетает с языка привычно, словно имя его брата или его собственное, и Юго, замечая это, вновь разочарованно бьётся головой об землю. — Твою мать! — и снова та же картина, и он уже задумывается над тем, не зашить ли ему рот, как вдруг рядом раздаются легкие, но торопливые шаги, и он поднимает голову, к ужасу обнаруживая над собой перепуганного и взволнованного Адамая, своего близнеца, которого он самолично отправил на какой-то далекий остров в океане, того самого, которого он бросил, предпочитаю выпивку, да проституток, и Юго вновь бьётся головой об землю, разочарованно застонав.       — Юго? — голос перепуганный, дрогнувший, и от этого Юго еще хуже, но он даже не знает что ответить, что сказал и как это объяснить, соврать или сказать прямо, и если прямо, то как он это преподнесёт, как признаётся в том, что в прошлой жизни, а может и жизнях, он был алкашом, который шлялся по барам, тавернам и развлекался с девушками, лиц и имён которых даже не помнил, да чего уж, он даже об их существовании не помнил!       — Это тяжело объяснить, — вздыхает Юго, только сейчас замечая, что слова звучат уж слишком привычно, и дело не в частом их употреблении в прошлых жизнях, ну, может, не только в этом, но и в том, что он говорит на драконьем языке, сам того не замечая, и, очевидно, это ночь будет слишком долгой.       Юго тяжко сглатывает, и тут же его горло сжимают в стальной хватке, но вместо страха это вызывает лишь удовольствие, которое он, к сожалению и счастью, не может выразить. Напротив него, держа его за горло над землёй, стоит высокая и статная девушка в тяжёлых доспехах с шипами, на концах которых, как она утверждала, был яд. Технически, она является его давней, давней прапрапра и еще сотня пра, племянницей. Еще на заре времён драконы влюблялись и заводили совместное потомство с элиатропами, но это очень быстро запретили, ибо гибриды, рождающиеся от таких союзов, были крайне опасны и нестабильны. Тем не менее всё же остались некоторые давние потомки таких гибридов, слишком давние, чтобы у них было слишком много драконьих черт, но что-то, всё же, осталось. У дамы перед ним по крайней мере точно. Высокая, гораздо выше Адамая, Фаэриса и даже Килби. Сильная, статная, властная, но во всех остальных отношениях - элиатропка. Она протягивает вторую руку, сдирая с него шапку, но Юго разочарован, ведь шапка - не вся одежда!       — Тебе это нравится? — голос ее сочится презрением и отвращением, она ослабляет хватку, давая ему возможность судорожно вдохнуть, заново учась дышать.       — Ахуеть как, — хрипит он абсолютно искренне, и она удивленно вскидывает брови, резко отпуская его, да отступая на несколько шагов, пристально смотря на него.       — Ты больной? — совершенно искренне, с каплей сочувствия, спрашивает она, растерянно оглядываясь по сторонам, в попытках найти хоть что-то, на что можно отвлечься.       — Попадаешь ровно в цель, милая, — хрипит Юго, поднимаясь на дрожащих ногах, да опираясь на стену, к которой его только что прижимали, немного скуля от разочарования, ведь его отпустили.       — Ублюдок! — задыхаясь от возмущения бросает она, резко разворачиваясь, чтобы уйти, но Юго тут же появляется перед ней, выпрыгивая из портала, преграждая дорогу.       — Ага, — он широко улыбается накрывая ладонью ухо, да собираясь поставить локоть на выступ, но промазывая, и вместо того, чтобы встать в позу, промазывает, падая в колючие кусты, на что девушка ухмыляется, качая головой.       — Ты такой убогий. Мне даже жаль тебя. Считай, что я согласилась провести с тобой ночь из жалости. Но учти, пощады не будет, — она наклоняется, грубо хватая его за шиворот, да поднимая над землёй, словно маленького уличного боу мяу, а он в ответ широко улыбается, кивая, после этого больше напоминая боу тяф.       Юго подскакивает на кровати и тут же утыкается носом в ладони, качая головой. Адамай сочувственно гладит его по плечу, что-то шепча о том, что это в прошлом, и теперь уже никто кроме него об этом не помнит, но в этом и проблема! Он помнит!       Он всё же смог объяснить Адамаю, что увидел в ту ночь, но это не прекратилось, наоборот, стало происходить каждую ночь! Он даже рассказал об этом Альберту, но никто ничего не мог с этим поделать, ему оставалось лишь смириться и жить с этим. Как он вообще мог творить такое?! Юго поднимает взгляд на Адамая, который, несмотря на сочувствие, всё же ждёт новый рассказ об их прошлом и элиатропах и их обществе, хотя, какое там общество, если в его снах он вспоминает только алкашей, да проституток!       — Что тебе снилось, Юго? — раздаётся нежный и спокойный голос Альберта, который уже стоит с подносом у двери, нежно улыбаясь, собираясь напоить детей горячим шоколадом, да накормить их печеньем.       — Я... — Юго замялся, краснее от стыда, и в последние дни это было не новостью, но сейчас все было по другому, ведь краснел он так, как никогда прежде! — Я уговорил одну девушку... — он вновь утыкается носом в ладони, качая головой, пытаясь дать четкий ответ. — Провести со мной ночь, — Альберт молчит, ожидая продолжения, понимая, что это не всё, но Юго достаточно тяжело сказать об этом из-за смущения, но тут резко раздаётся дикий хохот Адамая, и все разом оглядываются на дракона, что катается по кровати от смеха.       — Ты что, темноты боялся?! Зачем просить кого-то, тем более незнакомую девушку, провести с тобой ночь! Я тебе понимаю почему ты так смущаешься! Ты был тем еще идиотом! — Юго и Альберт растерянно смотрят друг на друга, не зная, как объяснить Адамаю истинное значение фразы, Адамаю, что двенадцать лет рос со старым драконом.       — И я попросил, чтобы она взяла меня силой... — заканчивает Юго, теперь не столько смущенно, сколько растерянно, когда Адамай резко замолкает, смотря то на близнеца, то на Альберта, не понимая, почему же те не смеются с такой хорошей шутки.       — Адамай, нам надо серьёзно поговорить, — сухими губами произносит Альберт, немного боязливо, подходя к дракону, чтобы взять его за руку и вывести из комнаты, дабы всё спокойно объяснить на кухне, не смущая Юго пуще прежнего.       Юго довольно осматривает результат своей работы. Темные пушистые волосы, обрезанные абы как, да лезущие во все стороны, алые губы, накрашенные глаза, и, наконец, длинные заострённые ногти, покрытые черным лаком. Сзади слышится звук открывающейся двери, после чего следуют ругательства и молитвы богине.       — Нашу мамашу, — бормочет Глип, хватаясь за сердце, да медленно оседая на пол. — На шлюху похож же! Последние мозги потерял?! — Глип закрывает глаза, считая до десяти, но когда он их открывает Юго все так же стоит перед ним. — Иди и смой всю эту хрень! — бранится старший, медленно поднимаясь с пола, да качая головой, на что Юго лишь закатывает глаза, складывая руки на груди.       — Да пошёл ты! Мне нравится, а остальное неважно. Не нравится - не смотри! — злится он, после чего показательно движется прямо к двери, от которой всё еще, как и от нового имиджа Юго, не отошёл Глип.       — Дурной, смой говорю! Пожалеешь ещё! Это тебе в кошмарах будет сниться, как и мне теперь! Пожалеешь! — Юго зло смотрит на Глипа, обиженно поджимая губы, да замирая на мгновение, уже достигнув двери.       — А вот и нет! — кричит он в ответ, хлопая дверью, оставляя ошарашенного Глипа одного, к счастью или сожалению.       Юго вновь подскакивает на кровати, и тут же воет от разочарования и смущения. Адамай вновь подходит к нему, теперь уже не спрашивая о том, что ему снилось, ведь Альберт достаточно подробно объяснил ему кто такие проститутки, что именно Юго делал с девушками ночью, и прочие термины, которые раньше ему казались забавными и абсурдными.       — Ты... — неуверенно начинает Адамай, тут же отводя взгляд, смущенно поджимая губы.       — Хуже, — стонет Юго, падая на спину, все так же не отнимая ладони от своего лица. — О, Богиня, Глип, ты был прав! Я сожалею!