Дитя скалистых островов

      Этим вечером подработать можно было у Майки.              Древняя старуха была одной из немногих, кто относился к Мэве как к человеку. Пусть их общение уже не было прежним из-за давления селян, Мэва точно знала – в маленьком кабаке бабки Майки она может рассчитывать на несколько медяков и миску похлёбки.              Новый Бог ясно говорил, что его последователям не стоит туго набивать брюхо и перед сном прикасаться к пиву, но никто из жителей об этом не задумывался после наступления темноты. Мужчины и женщины стекались в каменный дом в центре улицы, чтобы расслабиться и морально приготовиться к новому дню. Даже жрец нового Бога стыдливо прятал своё атрибут под рубашкой и просто, как есть, переступал порог злачного заведения.              В основном зале яблоку негде было упасть, поэтому Мэва влезла в кухню через окно. Старая Майка в этот момент запекала поросёнка. Тушка его медленно подрумянивалась, когда в нижнем котелке весело бурлила картошка.              - Тш, блохастая! – Шикнула Майка и запустила сырую картофелину в окно.              - Баб Май, эт ж я. Мэва!              Картошка чудом не попала в её лоб. Ругнувшись, Мэва перелезла окончательно.              - Мэва – это человек, а люди в дверь заходят. – Проворчала старая Майка, подняв беловатые глаза. – В окно либо глупый зверь ломится, либо нечистая приходит.              - Сегодня я купалась. – Мэва хихикнула и втянула носом воздух. К запаху мяса примешался кислый душок. – Фууу, ты чего тут творишь? Болото разводишь?              - Птице и свиньям пищу творю. – Старая Майка кивнула рукой в сторону угла, где стояло корыто с прелой, плесневой и негодной для еды картошкой. – Хочешь испробовать?              Мэву передёрнуло от отвращения.              - Не. Ты, баб Май, работу бы мне дала. Есть хочется, хоть плачь!              Старая Майка прекратила вертеть поросёнка и криво усмехнулась, оголяя осколки зубов. Было ясно, что Мэве она не поверила.              - Что я говорила о неожиданной помощи? – Прокряхтела старая Майка.              - У бедности тоже нет расписания. – И Мэва дернула пальцами, показывая убогие сандали. – Баб Май, выручай!              - Сегодня у меня уже есть помощница. – Старуха сморщилась, подцепила котелок с картошкой и принялась толочь пюре. Пусть руки её казались тонкими и хрупкими, как древние ветки, Мэва не понаслышке знала о силе в них скрытой. – Уживёшься?              Мэва решительно кивнула.              - Уживусь.              Ей уже приходилось делить кухню с другими нуждающимися, поэтому на такой случай была готова целая тактика. Молчи, работай, не привлекай иного внимания. Мэва это любила и умела. Кроме того, кухня уравнивала её и женщин, которые звали себя «чистыми». Иногда даже казалось, что новое Божество остерегалось запаха пищи и объедков.              «Если повезёт, сегодня может Эдда прийти. Или Руан. Или Сфита» - Мэва пыталась угадать, кто же сегодня станет ей невольной спутницей. С некоторыми девушками она встречалась часто за одной плитой. Всем нужны были деньги, а бабка Майка особенно жалела женщин.              Дверь скрипнула и голос, похожий на скрежет, резанул уши.              - Ты?!              Мэва часто работала на этой кухне, но ещё никогда ей не приходилось стряпать рядом с Гретой.              - Баб Май, у Греты схватки похоже начались!              - Замолкни, дура! – Взвизгнула Грета и скрестила пальцы на животе, призывая новое Божество к защите. – Что ты тут делаешь, отродье?!              - Зарабатываю ужин. – Мэва пожала плечами. – А что тут делаешь ты?              Лицо Греты пошло красными пятнами. Мэва ясно видела, как надулись щёки и сузились глаза, но дальше этого дело не пошло. Грэта плюнула на пол, ударила Мэву бедром и прошла к поросёнку.              Воздух загустел и стал неприятно ломким. Кончики ушей запекло, как от чувства вины, хотя Мэва была уверена – обстоятельства появления Греты на кухне её совсем не касались.              Стряпала Грета не лучше, чем следила за животными. С долей тоски и неловкости смотрела Мэва за тем, как Грета пытается чистить картошку. Пухлые пальцы сжимали нож так, будто он был не хорошим другом, а чем-то, что ей приходилось держать впервые в жизни.              - Слишком толсто чистишь.              - Не твоё дело!              - Как знать. Едва бабка Майка увидит шкурки, так выгонит тебя взашей и не заплатит.              Грета открыла рот, чтобы ответить, но короткий крик её опередил.              Звук этот вышел коротким, но хлёстким.              Потом поднялся плач, гром и незнакомый гогот. Всё это произошло за несколько секунд, но Мэва догадалась – что-то неладно.              Маленькая кухонька пылала жаром и духотой. Мест для пряток практически не было. Полутени мелькали зыбко и ненадёжно, что нельзя было просто прижаться к стене, воображая себя её частью. Но здесь был картофель.              - Ты че…              Заткнуть рот Греты оказалось приятно. Схватив девушку залицо, Мэва прыгнула в бадью с печеной для птицы картошкой, стоящую в воде. Кислый запах мгновенно наполнил ноздри и вызвал лёгкую тошноту, но Мэва изо всех сил старалась не думать о неудобстве и о том, что прямо сейчас спуталось в её волосах. Грэта что-то пробормотала и даже попыталась вылезти, но Мэва с силой дёрнула девушку вниз. Вода сомкнулась, разомкнулась и сошлась на уровне глаз.              Кухня мучительно пустовала, а голоса за стенкой становились всё громче и громче. Острые, неприятные, непонятные. Мэва тщетно пыталась вспомнить, кто из хожих торговцев или балагуров мог так говорить. Идей на ум не приходило. Были бартулцы, но они знали язык Мэвы, хоть и говорили с акцентом. Языка не знали наиры, но их речь напоминала короткий птичий щебет. Плохо говорили сардольцы, но их голоса были похожи на лай.              Тщетно Мэва разминала звуки в голове, стараясь придумать подходящее сравнение. Люди за стенкой не звучали как ни одно знакомое животное. Вдруг внутри стало холодно, и с нарастающим страхом Мэва подумала, а копошились ли за стенкой люди?              Дверь открылась резко и громко ударилась о кирпичную стену. Теперь стало видно, кто находился зале. Мэва затаила дыхание. Ещё никогда ей не приходилось видеть настолько высоких и широких людей. Неясные чёрные тени обрели форму. Будто почувствовав взгляд, одна из теней обернулась. Мужчина.              Снова непонятные слова и мужчина кивнул.              Он едва смог протиснуться на кухню сквозь дверной проём. Большой, тёмный, в уродливо большой одежде и с оружием за спиной.              «Неужели это меч?!» - потрясенно подумала Мэва, завидев большую ручку, торчащую от головы. Шум какое-то время продолжался, но после люди-тени стали уводить посетителей прочь.              Неизвестный мужчина осмотрелся. Мэва втянула в лёгкие больше воздуха, прежде чем мягко уйти под зловонную воду до самого носа. Мыслями Мэва молилась всем: от правильных богов до того, кто занял их место на острове. Всё происходящее было непонятным, оттого страшным. На задворках сознания формировалась дикая, оттого страшная мысль.              «Это пришли захватчики»              Мужчина осмотрелся. Его острый взгляд прошёл поверх Мэвы, что подарило надежду на спасение. Воображение уже живо нарисовало разочарование незнакомца, раздражение от ненужной деятельности и его исчезновение в темноте. В это время Мэва планировала вылезти в окно, после чего сломя голову бежать на болота. Мэва знала родную землю так, как никто другой деревне не знал. Чего уж говорить о чужаках?              Мужчина шумно втянул носом воздух, сморщился от кислого запаха и ближе подошёл к очагу. Мэва немного расслабилась. Какое-то время мужчина рассматривал поросёнка на вертеле, потом посмотрел на сваренную картошку в котелке. Мужчина хмыкнул, быстро огляделся и опустил деревянную ложку в пюре. Мэва смотрела на незнакомца и чувствовала, как ненависть начинает пульсировать под кожей. Этот ужин предназначался не ему, но он, мерзкий захватчик, этого не понимал. Он давил ложкой пюре, потом немного зачерпнул и уставился на бежевую кашицу. Робко тронул языком и немного сморщился. Пюре было горячим. Потом его глаза, самые мерзкие глаза, которые Мэва когда-либо видела, остановились на сыром, ещё неочищенном картофеле.              Плод, желтоватый в свете огня, привлёк внимание захватчика. Мужчина лизнул чистый бок, потом снова зачерпнул немного пюре и съел самую малость. Лицо его стало задумчивым. В другой ситуации Мэва бы хихикнула с такой реакции.              - Всё! Не могу больше!              И Грета резко вылезла из корыта, поднимая мутную, вонючую воду. Всё внутри Мэвы замерло, ведь прямо сейчас неизвестный посмотрел на них. Огонь лучше осветил худощавое, чистое лицо странного красноватого оттенка. К горлу подкатил крик, когда глаза лучше увидели уши. Небольшие, похожие на ракушки, которые прячутся в море. Уши, слишком острые, чтобы принадлежать человеку.              Мужчина среагировал быстро. Короткий лязг и меч с лезвием настолько большим, что Мэва сомневалась в его реальности, оказался выставлен острым концом прямо на них. Грета бросилась в слёзы, а Мэва не могла пошевелиться. Острый клинок гипнотизировал взгляд.              - Дура. Как есть дура.              Но Грета этого не услышала. Она рухнула на колени и лбом ударилась об пол, моля о милости чужака. Мэва молчала. Она смотрела то на меч, но на тёмные, почти черные глаза. Голове шелестели родительские сказки, но не было в них ничего, что хотя бы отдалённо напоминало это существо.              Две руки, две ноги, два глаза, один нос и одни губы. Общая форма совпадала с привычной, но уши длиннее и страннее, рост выше, чем у мужчин деревни, взгляд тяжелее. Мэве показалось, что она смотрит в грязную лужу. Свет тонул в этих глазах. Лишь при усилии воли можно было заметить белую кайму глазного яблока вокруг толстых, темных точек.              Мужчина что-то гаркнул и двинул пальцами. Мэва поняла, что он их зовёт.              Кислая вонь усилилась, когда Мэва вышла из мерзкой еды. Мужчина отбросил картошку и быстро подошёл вперед, прихватив с собой факел. Огненные блики заиграли в грязной, противной воде. Методично, но осторожно мужчина опустил лезвие меча в бывшее укрытие. Лезвие не встретило преград. Так неизвестный убедился, что Мэвы и Греты никто больше не прятался.              - Умри от поноса. – Прошипела Мэва.              Она говорила это и плачущей Грете, и неизвестному мужчине. Тот выдавил неизвестный звук и махнул головой в кучу картошки. Мэва не шелохнулась. Раздражённо вздохнув, мужчина повторил:              - ?              Мэва пожала плечами. В животе сжался страх, но вместе с тем и лёгкая растерянность. Глаза снова упали на лезвие меча.              Хмыкнув, мужчина спрятал клинок за спиной. Это Мэву немного разозлило. Он не видел в них никакой угрозы. Будь это кто-то другой, кто-то более безопасный, Мэва бы показала силу своей смекалки.              Атмосфера стояла странная. Неизвестный смотрел на Мэву, Мэва смотрела на неизвестного. Грета призраком маячила где-то за плечом.              «И что будет дальше?»              Ответа на этот вопрос Мэва знать не хотела. Когда-то кто-то уже приплывал на остров. В памяти те дни оказались смутными, выцветшими. Мэва помнила лишь треск пола надо головой и душную вонь подполья, смешанную с запахом материнского страха. Однако логика сама подсказывала дальнейшие события – рабство, голод, побои и что хуже.              - . – Сказал мужчина, дёрнув пальцы.              От злости немного сбилось дыхание. Так подзывали собаку, но не человека. Стиснув зубы, Мэва подчинилась и охнула от неожиданности. Грета изо всех сил толкнула её в спину. Всё в глазах смешалось, в голове загудело. Неизвестный подхватил Мэву, а Грета быстро кинулась прочь.              «Вот дрянь!»              Чужой страх оказался подобен цепной реакции. Мэва снова подумала о своей судьбе и решила бороться. Большие руки мужчины держали её недостаточно крепко. Мэва расслабилась, выскользнула из тисков пальцев и бросилась в сторону вертела, где пёкся поросёнок.              -  .              Это прозвучало как оскорбление. Жар ручки обжог руки, но Мэва стиснула зубы.              «Надо ударить по голове! Или в ребро! Или в глаз! Или в зуб! Куда-нибудь!» - Мэва напряглась. Мужчина снова вытянул меч. Запоздало пришла другая, мрачная мысль – «Или мне стоит напороться животом, чтобы наверняка».              Поросёнок лёгкости не давал. Мэва попыталась сбросить его, но мясо плотно обхватило стальной прут. Мэва тряхнула вертелом. Снова ничего не получилось.              -               И о чем он говорил? О том, как продаст её за море в рабство? Или о том, как неплохо стать жертвой какого-нибудь ритуала? Мэва снова посмотрела на уши, слишком острые, чтобы быть человеческими и изо всех сил двинулась вперёд.              Кухня кабака была маленькой, а мужчина – большим, но это Мэва чувствовала себя огромной. Она двинулась вперёд, намереваясь проткнуть неизвестного. Как поросёнка, но тот увернулся. Мужчина задел стол, тарелка с пюре разбилась, но на этом повреждения кончились. Мэва попыталась ударить резко и со стороны, но вертел с поросёнком двигался слишком медленно. Силы было недостаточно.              Лениво, будто сделав одолжение, неизвестный выставил меч в защите, хотя Мэва была уверена – неизвестный способен увернуться. Руки пронзила дрожь металла. Пальцы разжались, вертел выскользнул и рухнул. Официально бой подошёл к концу.              Мэва напряглась и рванула вперёд. Если неповоротливая из-за пуза Грета могла выскочить прочь, то чем ей уступала тощая, ловкая Мэва? И плевать, что будет дальше.              Чужие пальцы неожиданно крепко сжались на затылке и мягко потянули Мэву назад. Голова заныла, но на этом всё кончилось. Твёрдые пальцы спустились к шее и снова потянули в сторону. Мэва невольно зажмурилась, когда пламя лампы оказалось слишком близко.               - Аааа!              -               Опять-таки, если бы не уши, Мэва бы не усомнилась в человеческой природе чужака. Его мозолистая рука была тёплой, а хватка – сильной. Кожа, ногти - всё как надо. В иной ситуации его можно было даже посчитать красивым. На лице был лишь один свежий шрам, прошедший поверх глаза. Нос прямой, без горок или искривлений. Глаза не слишком большие, но и не узкие. С хищным прищуром. Губы тонкие, но четко очерченные.              Кажется, он смотрел на неё также пристально. Мэва мелко вздрогнула, когда пальцы другой руки прошлись поверх ее волос, не то приглаживая их, не то пробуя наощупь. Его тоже заинтересовали её уши. Какой-то момент Мэва побоялась, что неизвестный поднесет лезвие к уху и вырежет его под самое основание. Но нет. Большие пальцы скользили по поверхности, трогали раковину, с лёгким интересом оттягивали мочку.              - . – Пробормотал неизвестный, снова оттянув мочку вниз. - ?.              «Снова ругается?» - Мрачно подумала Мэва. Она несколько раз вяло попыталась высвободиться, но чужая хватка оказалась крепкой. Тяжело вздохнув, мужчина потащил её прочь.              Мэва боялась выходить на улицу. Она живо представляла, как кровь пропитала землю, а людей, годных для тяжелого труда, утаскивали прочь. Что ж, на улице звучал плач, крики и ругань, но крови не было. С удивлением Мэва поняла, что односельчане стоят на коленях, а неизвестные тяжелыми тенями возвышались над ними. Несколько мужских лиц было разбито, но все были живы. Даже Грета, которую, как Мэва думала, должны были обезглавить, как глупую курицу.              Неизвестные были одеты непривычно тяжело. В кожу и мех, отчего пот крупными каплями катился с острых, суровых лиц. Большая часть захватчиков казалась недвижимой, как стены. На их фоне странно смотрелся светловолосый мужчина, бегающий от одной стороны к другой.              - !! ! – Странный мужчина ткнул пальцем в маленького козлёнка и его мать козу, которая явно готовилась к атаке, если неизвестный подойдёт ближе. - !              - , , .              В какой-то момент Мэва решила, что она спит и неизвестные создания, их странный язык, непонятные уши – это порождение сна. Больной щипок не развеял картинку. Наоборот, всё стало чётче и страннее. Неизвестные хлынули в дома, принялись вытаскивать всё ценное или то, что выглядело ценным. В какой-то момент Мэва испугалась, что следом за пожитками и мелкими животными начнут пропадать и люди, но нет. Несколько отчаявшихся попытались защитить своё годами нажитое добро, но вторженцы неожиданно мягко пресекли акты неповиновения. Всех буйных оттащили к деревьям и крепко их привязали, попутно затыкая им рты.              «Им нужны не мы…» - подумала Мэва с облегчением. – «Им нужны не мы!»              Или она ошибалась, но в таком случае эта ошибка нравилась Мэве. Испуг, злоба за себя и односельчан сменилась лёгким злорадством. Мэва ничего не имела, оттого ничего и не теряла. Было приятно видеть, как те, кто отказывали в работе или монете, бессильно смотрели на то, как целая жизнь уходит перед глазами. Смутно виделись последствия налёта в виде нищеты и всеобщего отчаяния.              «А… И зарабатывать станет труднее»              Но это не было проблемой. Мэва знала, где прячутся самые питательные коренья и где можно найти ещё не пуганных птиц. Осталось лишь придумать тайные тропы, чтобы сохранить секреты при себе.              Мягкий грабёж продолжался до самого рассвета, и когда Мэва решила, что всё кончилось, неизвестный позади неё резко закинул её на плечо. Мир перед глазами закружился, а земля исчезла из-под ног.              Так её и забрали. Как скот или золотое кольцо.