Соломон и Багира

      Что чувствуют люди, оказавшись, наконец, дома? Снимают обувь, потирают шею, будто прикосновение пальцев сможет снять напряжение, готовят ужин, смывают прохладной водой пыль дня. Что делают вампиры? Идут спать.  Соломона встретила тишина квартиры. Багиры нигде не было. Он проверил её комнату, будто ждал, что она собрала вещи и улизнула, оставив его разгребать бардак, устроенный им самим, но её сумка была на месте, а на постели лежали скомканные простынь и одеяло. Он сел на край кровати и вновь задумался. Сави — охотник? Что это меняет? Ему это на руку или нет? Он вспомнил её настоящее имя, представил перед глазами буквы, будто они висели на строчке в таблице, и зарылся пальцами в волосы. Достал телефон, набрал номер сестры. После третьего гудка, она сняла трубку. — Что? — прошептала Багира. — Я на охоте. Он усмехнулся, весело ответил ей, чтобы поспешила. Но радости в душе вампира не было. Соломон подумал о том, что если у Багиры получится самой добыть себе еду, то, возможно, стоило бы от неё уехать. Так он сможет хоть как-то обезопасить вампиршу, если его поймают. Хотя его смерть расстроит Багиру в любом случае. Он прошёл в свою комнату, разделся, небрежно бросив вещи в пыльный угол, и лёг. Соломон услышал, как хлопнула входная дверь. С удивлением бросив взгляд на часы, понял, что пролежал так больше двух часов. Вампир обернул бёдра полотенцем и вышел в коридор. Багира засовывала в холодильник пакеты с кровью. Пойманная на месте преступления, вампирша улыбнулась. — Украла в больнице? — спросил Соломон. Она кивнула, улыбнулась. — Пошла на риск, лишь бы не трогать человека? — Не совсем. — Багира хлопнула дверцей и уселась на диван. — Хотя да. Когда ты приводил жертв сюда, мне было наплевать, но как только я представила, что мне нужно будет как-то заманивать их самой, то стало тошно. — Так бывает. — Соломон кивнул, будто понял чувства сестры. — Сначала. Потом ты втянешься. Не всегда пакеты с кровью получится достать. Он бросил последнюю фразу, когда уходил. Багира, одевшись, вышла в коридор. Соломон сидел на полу, облокотившись спиной о стену, игнорируя диван и кресла. — Мне нужно с тобой поговорить. — он выключил телевизор, встал. — Поешь пока. Вампир достал пару пакетов крови из холодильника, бросил сестре и остался стоять у стола. Багира прищурилась. Соломон явно не хотел оказываться рядом с ней, боялся, что она бросится на него. Разговор предстоял неприятный. — У меня есть подозрения, что Сави охотник.  Багира сделала глоток, прикрыла от удовольствия глаза. — Я видел сообщение у неё на телефоне.  Вампирша смяла в руках пустой пакет. — Рылся в её телефоне… это всё? — Я переспал с ней. Багира вскочила на ноги. — Ты играешь с огнём, Соломон. Ты будто пытаешься намеренно попасться! Зачем усложнять свою жизнь? — Не понимаю, что тебя так расстроило? — Соломон, видя, что Багира не опасна, приблизился. — То, что ты стоишь за всем этим, — она стала загибать пальцы, — то, что ты спал с Сави, которая, возможно, охотник и то, что я втянута в твои интриги. А, и ещё. Ровен мёртв тоже по твоей вине.  — У нас была одна ночь, всего лишь ночь… Пусть Сави и охотник, это не значит, что именно её пошлют на охоту и у них нет моего имени. Да и не вызовет это у неё никаких переживаний — между нами нет любви. Даже капли любви. — Нам нужно уехать. Пока не поздно — всё это становится слишком опасным. Соломон сел на диван, почувствовал запах духов Багиры. — Ты со мной не поедешь. — он вытянул руку, пытаясь остановить Багиру. Она резко дёрнулась к нему, но замерла. — Я думал о том, чтобы уехать. Ты права. Я сглупил, не рассчитал свои силы, но у них на меня ничего нет. И всё же, если я уеду один, тебя не тронут. — Смысл мне жить в этом дрянном городе одной?! — она обхватила себя за плечи. — Они меня сломают или сделают очередным охотником. Где-то там, далеко, ты будешь помечать жертв, а я убивать. Соломон встал, обнял сестру. Она была права. Так и могло получится.  — Тогда поедем со мной. Если бы ты использовала свою силу… Багира отпихнула его. — Нет. Я не стану тебе помогать. Лучше бы я не знала ничего. — Хорошо, хорошо… — Соломон вновь привлёк вампиршу в свои объятия. — Знаешь, я бы хотела оставить Сави записку. Попрощаться. Написать то, о чём не успела рассказать. — Багира уткнулась в грудь Соломона, глубоко вдохнула. — Глупая идея? Протеже кивнул, но ей ответил другое. — Нет. Может быть, написать ей и наши истории? Как мы вообще оказались в этом городе и не знаю… обо всём. Может, Сави проникнется и встанет на нашу сторону? Соломон тоже написал. Ему удалось найти блокнот. Он вырвал пять страниц себе и пять для Багиры. Когда протеже дописывала последние строки, ей пришло смс от Сави. Вскочив со своего места, она понеслась в комнату брата и, ткнув телефон ему в лицо, закусила губу. — Её послали за мной. — Соломон усмехнулся.  Багира помогла ему спрятать листы в тайник. Он был в этой квартире ещё до них. Вампирша нашла его случайно, когда хотела повесить картину, чтобы украсить голую стену. Они не успели оставить ей подсказку, но Багира надеялась, что Сави вспомнит про тайник. Вампирша и сама забыла, говорила ли она точное место… Сави вернулась к себе. Она не успела прочесть все записки — рассвет уже наступал на пятки. Протеже закрыла окна, заперлась в комнате и рухнула на матрас. Как только солнце зашло за горизонт, она проснулась. Схватив первым делом записки, она прочла их, затем снова и снова, будто буквы могли дать ей ответ. — Чёрт! — она отбросила от себя листы и потянулась за сигаретой. Женщина постоянно прокручивала в голове последний разговор с Джакомо, вспоминала, как горько ей было от того, что он так легко обидел её. Теперь же нужно было вновь ехать к нему в офис, чтобы сказать, что она не успела. Собравшись с духом и спрятав записки от Соломона и Багиры, Сави отправилась на встречу. В кабинете Джакомо было много вампиров. Знакомые и незнакомые лица мелькали в коридоре, залитым светом горящих ламп. Толпа стала для протеже неожиданностью, как и вид самого офиса.  Добравшись до кабинета, она замерла на пороге. Среди гостей Джакомо был мужчина, черты которого были Сави известны. Нос с горбинкой, седые волосы и родинка на щеке. Она ухватила за плечо мимо проходящую девушку, протеже одного из вампиров. Она работала секретаршей у Джакомо. — Это Ровен? Девушка повернула голову в направлении взгляда Сави и усмехнулась. — Ага, представляешь? Всех обманул, чтобы вычислить охотника. — она закусила губу. — Он симпатичный. Сави отпихнула от себя девицу и, пятясь, выскочила в коридор. Она уже знала, где здесь туалет. Пробравшись через всех вампиров, протеже открыла дверь в кабинку… Мотель был дешёвым. В номере пахло мочой, сыростью и тухлой ветчиной. Багира успокаивала себя, что эта постель, пропитанная чужими телами, нужна была на один день. Они рисковали, близился рассвет, а ночевать в дороге было ещё опаснее. Предупредив толстяка, что отдал им ключ, вытерев соус с пальцев краем рубашки и, наконец, прожевав кусок сэндвича о том, чтобы их не беспокоили, вампиры заняли самый дальний номер косого здания.  Пока Соломон принимал душ, Багира думала о Сави. Смогла ли она найти их записи? Как долго им предстоит скрываться?  Багира зарылась лицом в одеяло и прикусила губу, чтобы не закричать. Их найдут и казнят… Соломон, включив воду, навис над раковиной. Вода падала прямо в кружок ржавчины на белом фарфоре. Как они поняли, что это я? Им повезло. Горничная игнорировала их номер и вампирам удалось пережить день. Багира вышла из номера, чтобы заправить машину. Соломон собирался в дорогу и должен был достать еду.  На заправке было пусто. Она вошла в магазинчик, вяло кивнула продавцу и стала рассматривать полки с чипсами, пока он решал проблему с кассой. Он крикнул ей, чтобы подождала, и вампирша принялась ходить меж рядов. У неё зазвонил телефон. Увидев на экране имя Сави, она замерла, огляделась и юркнула за стеллажи с журналами. — Милая! — вместо голоса директора ночного клуба ей в трубку пропел мужской. — Не пугайся. — Это розыгрыш? — Багира испуганно выглянула, посмотрела в большое окно, ведущее на стоянку. — Нет, моя дорогая. Я знаю, ты напугана… Багира, я жив. — голос Ровена был мягким и медленным, будто он разговаривал с ребёнком. Пытался втолковать что-то важное глупышке. — Багира, милая… Она услышала, как он хмыкнул. — Я обманул вас. Подстроил свою смерть. В тех коробках, что отдал вам Джакомо, был обычный пепел из камина. Так было нужно. Я хотел найти того, кто угрожал мне. И нашёл. Подбородок Багиры дрогнул, она зажала рот рукой, всхлипнув. — Милая, это ведь Соломон, верно? Она кивнула, а затем прошептала: — Да. Ровен вздохнул. — Я подозревал его с самого начала, милая. Список имён был только у меня и Джакомо, но я знал, что он нашёл ту книгу с записями. Она пахла им… Я думал, что наши дети, один из них замешан в этом деле. Последнее сообщение доказало мне, что я не ошибся. Обидно. Я ведь не сделал вам ничего плохого. За что он так поступил со мной? Александр был виноват сам, Кирепис заслужила свой конец, но я? Я ведь… Ровен будто сглотнул ком, подступивший к горлу. — Милая, я хотел как лучше. Если бы он только поговорил со мной, сказал о том, что его гложет… Багира, я ведь знаю ваши имена… Она осела на пол, не обращая внимания на грязные следы. — Я не могу оставить всё просто так, понимаешь? — Его убьют? — Да, милая, убьют. Мы пустим всех охотников за вами. Она молчала, а затем встала и покинула своё укрытие. Бросила продавцу пару слов и вышла на улицу. — Что, если я обменяю его жизнь на свою? — Что? — Вы убьёте меня. Заберёте у Соломона список. Ровен усмехнулся. — Ему уже нет смысла слать пустые угрозы, он слабее вас… так что с моей казнью всё закончится. — Уверена? — Да. — Ты пожертвуешь собой ради него? — Да. Скажите остальным вампирам, что я слала эти смс.  Ровен молчал. Ожидание было томительным. С одной стороны, пока он молчал, Багира надеялась на то, что он скажет нет. С другой — жить без брата она не хотела. — Приезжай в морг. Она вернулась в магазин, всё таки заправила машину и поехала навстречу смерти. Соломон не мог дозвониться до протеже. Гудки срывались, а затем он понял, что она отключила телефон. Он волновался. Машины тоже не было, идти пешком не хотелось. Соломон был растерян. Он не знал, что ему делать. Звонок телефона стал спасением от странных мыслей. Увидев номер Сави, вампир хотел разбить мобильник, но что-то заставило сказать: — Да… — Слава Богу! — восклицание Сави удивило его, а упоминание Бога тем более. — Сол, ты должен срочно явиться в морг, иначе они казнят Баг. — Что? — Слушай меня внимательно. — она шептала, но голос был чётким. — Ровен жив. Он всё это время прятался. Они подозревали тебя с самого начала, но думали ещё и на Баг, и на меня, и на парочку протеже. Они отследили твоё последнее сообщение, отправленное у морга. Я сказала им, что видела тебя там… Ровен позвонил Багире, и она предложила себя. Её казнят, выставят преступницей… — Чёрт! — Где ты? Я приеду за тобой. Решайся! Или ты явишься сам или они убьют её. Машина Сави остановилась у морга. Соломон выскочил из неё, будто до казни оставались считанные секунды. Сави бросилась за ним, почувствовала в груди некую тяжесть, когда прошла за мужчиной по коридору. Будто живая, подумала она. Их было четверо: Джакомо, Ровен, Багира и отец Кирепис. Увидев этого палача, Сави замерла на пороге. Соломон бросился на Ровена, но Высший остановил его, перехватив горло одной рукой, приподнял над полом. — Ты обещал его не трогать! — закричала Багира. Она приблизилась к нему, но Цезарь, обхватив её за талию, бросил в другой конец комнаты. Сбив собой несколько металлических столов, вампирша припала к полу. От грохота Сави зажмурилась. Ровен притянул сына к себе. Взглянув в его глаза, усмехнулся. — Доволен ли ты, сын мой? — Ты мне не отец! — прохрипел Соломон, пытаясь достать мысом обуви до плиток. — На что ты рассчитывал, щенок? — он отпустил протеже, хлестнув по лицу. — Я хранил эти имена сотни лет. Зачем тебе всё это? — Чудовища! Мы… — Только не начинай песню про то, что вампиры изверги. Сотни солдат идут на войну по воле людей и гибнут! Чьи-то дети голодают… а ты решил стать праведником? Тебе было скучно, вот и всё! Ровен, поправив ворот белоснежной классической рубашки, присел рядом с вампиром. — Багира отдала свою жизнь… Ты свободен. Что чувствуешь, сын мой? Страх, гнев, разочарование? Соломон поднял глаза на Ровена, перевёл взгляд на сестру. Багира встала, отряхнулась. — Отсюда уйдёт только один из вас. Ты. — сказал Ровен. Он встал, возвышаясь над протеже. — У нас с ней уговор. Я тебя не трону, но ты теперь сам по себе. Мы будем следить за тобой, и если ты вздумаешь навредить ещё хоть одному вампиру, жертва Багиры будет напрасной. — Нет, пусть Багира уходит. Я сдаюсь.  Ровен рассмеялся. Схватил Соломона на грудки. — У нас уговор! Соломон дёрнулся. Цезарь схватил вампира. Протеже будто оказался в железных тисках. Его удерживали, пока податливую и спокойную Багиру уводили прочь. — Я тебя ненавижу! — прошипел Соломон. Ровен усмехнулся. Джакомо вернулся в комнату. Он отвёл вампиршу подальше, чтобы она могла спокойно раздеться.  — Попросила поговорить с ним. — верхняя губа Высшего дёрнулась в презрении. Джакомо отвернулся, будто ему было противно смотреть на сына Ровена. Ровен кивнул. Цезарь стал уводить Соломона, но вампир, высвободив руку, схватился за дверной косяк. — Убей меня! Ведь это я виноват! Я виноват! — Это твоё наказание. — сказал Ровен. — И моё тоже, сын мой. Мне тяжело далось это решение, но… оно правильное. Скажи сестре прощальные слова и убирайся. Цезарь сжал ладонь Соломона и заставил того отпустить пластиковую панель. Протеже оскалился, обернулся на Первородного, будто хотел запомнить черты лица этого вампира. Его широкий нос, узкие злые глаза и пухлые губы. Цезарь равнодушно впихнул Соломона в крохотную комнатушку и закрыл дверь. Протеже вспомнил, как разговаривал с Александром. Теперь перед ним сидела Багира. Он опустился на пол рядом с ней, чувствуя могильный холод. — Зачем ты это сделала? — Обменяла твою жизнь на свою? Чтобы спасти. — Ты не должна была! — Почему? На мой взгляд, самая выгодная сделка. Ты ведь и сам собирался убить меня, но тогда бы я погибла просто так, а сейчас ради тебя. — Я не просил такой жертвы. Багира качнула головой. Ей было грустно — не такой последний разговор она представляла. — Не просил, но… хорошо, будем считать это моей инвестицией в твой план. — она ему подмигнула, намекнула, что одобрит его решение продолжить. Соломон еле сдерживал эмоции. Он знал, что казался ей отстраненным и холодным, на самом деле он рыдал внутри. Соломон прижал к себе Багиру, обхватил её голову ладонями, пытаясь ощутить тепло тела, как у людей, но холодная кожа в холодном помещении бывшего морга со всеми металлическими столами и дверьми навевала мысли о собственной смерти. Что если напасть на Первородного и тогда его самого убьют вслед за сестрой, думал Соломон. И тогда её жертва будет напрасной… Он ненавидел Сави, что так быстро смогла завоевать место в его сердце, ненавидел Первородных, обхитривших его и больше всего на свете ненавидел Ровена. План убить всех провалился, но был верной целью. Багире было страшно. Было что-то неестественное в её голом обличии в руках брата. Она никогда не позволяла себе оголяться перед ним, хотя Соломон иногда творил подобную дикость, и её никогда не тянуло к нему, как к мужчине, хотя они и были вампирами, не связанными родственными узами. Но сейчас хотелось надеть на себя одежду больше, чем обычно. Она представила, как её поведут голую через коридор, как будут смотреть другие вампиры и Багира страшилась этого больше, чем самого факта смерти. Сави сидела в другой комнате. У её ног лежали смятые пустые пачки из-под сигарет. Она никогда не позволяла себе мусорить, но сейчас её мышление было сосредоточено на двух вампирах, что прощались друг с другом. Сави была не самым опытным охотником, и дрожь в пальцах можно было бы списать на это, но она прекрасно знала, из-за чего так нервничала. Ей безумно не хотелось, что бы Багиру казнили, и не хотелось видеть Соломона ближайшие дни, чтобы не наблюдать, как потеря сестры убивает его, превращая в кого? В монстра, обреченного на одиночество. Сави пыталась напомнить себе, что у Соломона был план. Что вскоре все они должны были погибнуть, потому что кровопийцам нет места в этом мире, что они все порождения тьмы, что само по себе питание кровью людей не что иное, как противостояние самой природе.  Дверь открылась. Соломон прижал Багиру к себе. Это было пустым действом, так как ему бы не удалось заставить их отпустить её. У него не было выбора и сил для борьбы с могущественными существами. На пороге стоял Ровен. Из его взгляда пропала доброта, её заменила чистая ненависть. Он быстро приблизился к дочери, схватил Соломона за руку, еле сдержав порыв сломать кость, и отшвырнул мужчину. С Багирой он обошёлся также. Схватил беднягу, заставил встать и, видя в глазах вампирши страх, всё равно повёл за собой. Сави тоже слышала, как дверь открылась. Противный холодный скрип раздался со стороны коридора и внутри у охотницы всё сжалось. После того, как быстрые шаги, эхо от которых прокатилось справа, затихли, Сави услышала крик Соломона. Она сжала край стола, ощутив его холод, будто пыталась остудить жар, поднявшийся к горлу, но то была лишь иллюзорная насмешка. За криком боли раздались звуки погрома — Соломон пытался справиться с предстоящей потерей. С их стороны было жестоко заставлять его прощаться с ней именно здесь, где Багиру должны были убить. Сави подумала о том, что нужно пройти к нему и обнять, найти слова поддержки, но она знала, что он оттолкнёт её.  Соломон теперь был сам по себе. Он отдал флешку со списком имён. Его личная охота была окончена, а работа Сави только началась. Скольких ещё придётся убить, думала вампирша, сколько ещё неопытных детей, брошенных ради забавы придётся сжечь. Парадокс Первородных. Одни любили детей, другие — нет, но продолжали обращать людей в вампиров. Многие Высшие страдали от того, что за свою многовековую жизнь так и не смогли обрести родственную душу. А что оставалось Сави? В её квартире лежали записки, написанные рукой Багиры. Несчастные несколько страниц и память о разговорах, её внимательный взгляд, когда Сави говорила о своей жизни человека, о мудрых высказываниях меланхоличной вампирши.       И больше ничего.       Что оставалось от Соломона? Его жадный, иногда похотливый взгляд, мысли о том, что можно было быть счастливой и радоваться прогулкам по городу, и надеяться на многие вечера в приятной компании.  И больше ничего. Ей стало неуютно, пытаясь скрыться от своей совести, Сави выскочила на улицу. Близился рассвет. Багира бы почувствовала его приближение. Интересно было, а сейчас знала ли Багира, что умрёт до того, как солнце поднимется над Нью-Йорком, размышляла Сави, закуривая очередную сигарету. От мысли, что Багира могла быть уже мёртвой, пока она думала, закружилась голова. Дверь в морг открылась. Соломон, увидев Сави, остановился, накинул на голову капюшон чёрной кожаной куртки. Сави сделала к нему шаг. — Сол, мне так жаль! Я не знала… Ледяной взгляд Соломона остановил пламенную речь охотницы.        — Бесконечное стремление угодить Первородным не приводит ни к чему хорошему. Пытаясь подняться в нашей иерархии выше, перестать быть игрушкой, зажатой в когтистой лапе, ты в какой-то момент оборачиваешься. И видишь тех, кого предала ради мифической цели. Но дело в том, Сави, что цели у тебя нет. Есть приказы, отданные хозяином верному псу. И никогда не будет цели. Твоё существование останется жалким, отданным на забаву тем, кто стоит выше. Никто и никогда не приравняет тебя к Высшим, которым спускалось многое, и тем более Первородным. Однажды, дорогая Сави, ты проснёшься очередной ночью, потянешься за телефоном и увидишь тысячное сообщение о том, кого нужно найти и убить. И не будет в твоей жизни ни человека важного, ни вампира. Твоё мертвое тело и сердце навсегда мертвы. Мы давно проиграли людям. Вечная жизнь — не подарок. С вампиризмом пришла грусть и однообразие, ушло ощущение радости этого мира со всеми недостатками, голодом, болезнями. Мы — мраморные глыбы, которых так и не коснулась рука скульптора.       Он развернулся и пошёл прочь. Сави, слушая его, забыла о сигарете и собственной боли. Глядя на силуэт вампира, что постепенно сливался с городом, она чувствовала себя бесконечно одинокой.       Что такое обман? Это — зверь хамелеон.        Они не убили её. Вновь обманули всех.        Багира чувствовала приближение рассвета. Головная боль пульсировала в висках. Она жила в комнате, оборудованной как клетка — решётки на окнах и бронированные ставни, дверь, как в хранилище банка, и Ровен за стеной в качестве конвоира. Красивая дорогая мебель не радовала глаз, пища, которую ей поставляли тоже. Каждую ночь она думала о Соломоне, молилась о том, чтобы ему хватило сил продолжать жить, ведь если он умрёт, она его никогда не увидит, а надежда ещё была. Ровен не просто так сохранил ей жизнь — у него тоже был какой-то план. Намечался спектакль, в котором Багире предстояло сыграть роль.