Грани Иллюзий

      Уэнсдей была так взволнована, обдумывая полученную информацию и предвкушая, как будет изучать свои находки из кабинета Уимс, что почти забыла о Тайлере и их последнем разговоре. Расследования всегда захватывали её настолько, что всё остальное отходило на второй план и меркло в сознании, как выцветшая киноплёнка. Азарт, вызванный удачной вылазкой в Невермор, на время отвлёк от мыслей о том, какой беспорядок на самом деле творился в её жизни. Однако тревога за родителей, смешанная с обидой, что они не смогли отличить родную дочь от жалкой копии, не давала насладиться столь захватывающим и запутанным расследованием в полной мере. Оказалось, что быть сторонним наблюдателем гораздо проще, чем быть втянутой в самую гущу событий, где на кону судьба дорогих людей.       Стоило переступить порог квартиры, как реальность снова накрыла волной. Уэнсдей не хотела говорить с Тайлером после того, что произошло перед её уходом, и даже испытывала подобие неловкости при мысли о том, что придётся снова взаимодействовать с ним. Она бы предпочла сделать вид, что их последнего разговора просто не было, но не была уверена, что это удастся.       К счастью, когда Уэнсдей вошла, Тайлера не оказалось в гостиной, поэтому она принялась разбирать находки, сортируя их для последующего изучения в порядке приоритета.       Отдельной стопкой легло то, что она собиралась показать Тайлеру — заметки про Чёрную Розу, вырезки из газет про Фрэнсиса Скотта, некоторые документы из Уиллоу-Хилл. Уэнсдей сложила всё это в небольшую папку, а затем задумалась на секунду и направилась к ящику с аптечкой. Пришлось покопаться, прежде чем нашлись нужные таблетки. Вытащив из упаковки одну пластину, она положила её всё в ту же папку. Закончив с этим, Уэнсдей почувствовала подобие облегчения, потому что теперь знала, как начать разговор, если Тайлер вдруг выйдет из комнаты. А значит, тягучей неловкости будет меньше. Может быть, удастся и вовсе не упоминать тот разговор и его признание, к которому они оба совершенно не были готовы.       Однако Тайлер всё равно застал Уэнсдей врасплох, незаметно подкравшись сзади, когда она просматривала кучу бесполезных документов, скопированных в кабинете Уимс, в надежде найти там какую-нибудь зацепку.       — Здесь только бюрократическая макулатура, — со вздохом обратилась она к Вещи, откладывая очередную страницу. — Сколько бумаги тратится на всякую ерунду! Надеюсь, хотя бы в компьютере найдётся что-то полезное про этих Герберта и Элли…       — Родственников Лорел? — прозвучал голос Тайлера практически у неё за спиной. — Можешь спросить меня. Лорел никогда не была многословной, но за полгода нашего тесного общения я всё равно узнал о ней достаточно много.       Уэнсдей вздрогнула и резко развернулась, встретившись с ним взглядом. Ей потребовалось усилие, чтобы не отвести глаза. При упоминании о Лорел Гейтс и её общении с Тайлером, которое он сам только что назвал «тесным», к горлу подкатила тошнота. Она испытывала отвращение, когда думала о том, что Лорел могла делать с Тайлером в перерывах между кровавыми убийствами. И ещё какое-то подобие ревности, которое Уэнсдей не вполне осознавала. Однако в груди неприятно засаднило.       — Думаю, будет честно, если я смогу попросить что-то взамен, — между тем, продолжил Тайлер.       Уэнсдей тяжело вздохнула, нахмурилась, уставившись на него с недоверчивым прищуром, а затем схватила со стола заготовленную папку.       — Раз ты так любишь бессмысленные сделки, то вот моё предложение. Я вскрыла тайник Лорел и нашла там то, что может быть тебе интересно. А ещё вспомнила, что у дяди Фестера есть таблетки, которые на время блокируют способности изгоев. Думаю, они могут помочь с Хайдом, если ты перестанешь справляться сам. Лучше не злоупотреблять ими, там много побочных эффектов, но, как временная, мера подойдёт. Так что, информация в обмен на эту папку, — протянула она, мысленно похвалив себя за предусмотрительность. Всё-таки, не зря она собрала это заранее.       — Спасибо, — Тайлер улыбнулся своей фирменной улыбкой славного соседского мальчика, которая вводила в заблуждение о том, какой он на самом деле. — Очень мило с твоей стороны, что ты собрала для меня всё это. Но я указал на тайник, так что, думаю, что заслуживаю узнать, что там, безо всяких условий. А таблетки… Сдерживать же Хайда в наших общих интересах. Так что, я бы хотел попросить о другом, если ты не против.       — На меня не действуют эти уловки, Тайлер, — отозвалась Уэнсдей, скрестив руки на груди. — И я устала от твоих манипуляций.       Она тяжело вздохнула и отвернулась. Почему с ним было так сложно?.. Гораздо сложнее, чем с кем-либо ещё. А ведь когда-то всё было наоборот. Казалось, что именно Тайлер смог понять её такой, какая есть. Не испугаться, не отвернуться из-за её странностей. Больнее всего укололо то, что это оказалось ложью.       Тайлер помрачнел и на несколько секунд погрузился в свои мысли. Судя по напряженному лицу, он тоже был недоволен тем, как продвигается их разговор.       — Ладно, к чёрту сделки! Всё должно было быть совсем не так! — он всплеснул руками и втянул воздух. — Это сводит меня с ума! Ты сводишь меня с ума! — Тайлер почти сорвался на крик. Уэнсдей вздрогнула и поймала себя на мысли, что ходит по тонкому льду. Он мог вот-вот потерять контроль.       — Чего ты хочешь, Тайлер? — произнесла она максимально отстранённым и почти уставшим голосом. Хоть один из них должен был оставаться хладнокровным и мыслить здраво.       — Я хочу поговорить! Просто поговорить и провести с тобой время. Я хочу всё исправить, Уэнсдей… — голос Тайлера сорвался, и он сделал несколько нервных шагов по комнате без определённого направления. Во взгляде читались отчаяние и надежда. От напускной самоуверенности и наглости не осталось и следа. Маска слетела, обнажив настоящие чувства.       — Есть вещи, которые нельзя исправить, — отметила Уэнсдей философски, всё тем же безэмоциональным тоном. — И я не уверена, что готова сейчас к пустым разговорам. Но если это остановит твою истерику, я слушаю.       Он сделал несколько глубоких вдохов, явно пытаясь успокоиться, а затем вымученно улыбнулся и произнес:       — Ладно… Я знаю, что многое из того, что я сделал, никак не исправить. Поэтому начнем с малого — давай забудем сегодняшнее утро. Мне не стоило говорить тебе это так, — он сделал особый акцент на последнем слове, но Уэнсдей не могла точно понять, что он имеет в виду.       Она почувствовала как обида острой иглой пронзает сердце. Он решил забрать обратно своё нелепое признание?..       Уэнсдей не могла до конца осознать то, что чувствует, но почву на секунду выбили из-под ног. Неумение понимать чужие эмоции и видеть в них двойное дно сейчас ощущалось особенно остро.       — Без проблем, — равнодушно отозвалась Уэнсдей. В конце-концов какая разница, что он чувствует к ней? Она ведь не чувствует ничего…       — Тогда идём, — суетливо бросил Тайлер и бесцеремонно схватил её за руку, заставив ощутить предательское покалывание на кончиках пальцев, вызванное его прикосновением, и подвёл к двери лаборатории.       — Хотел бы я попросить ещё и о том, чтобы ты забыла ночь Кровавой Луны и всю боль, что я причинил тогда, но понимаю, что это невозможно. Произошедшего там уже не вернуть и не переиграть… А вот сегодняшнее утро вполне можно, — Тайлер лукаво улыбнулся и заглянул в лабораторию. Через пару секунд он снова оказался перед Уэнсдей, держа одну руку за спиной.       — Что ж, начнём сначала… — мягко произнёс он. — Уэнсдей Аддамс, я влюбился в тебя с первого взгляда. С того самого момента, как увидел в облаке дыма. Тогда ты порядком меня напугала, но с тех пор не было ни дня, когда я не думал о тебе.       Как ни странно, первой эмоцией, которую испытала Уэнсдей после его эмоциональной речи, стало облегчение от того, что он не собирается забирать свои слова обратно. Но сразу следом за ним пришла злость за то, что он так умело прокатил её на эмоциональных качелях, и она, как глупая девчонка, повелась на это. Что ей оказалось действительно важно, как его утреннее признание, пусть и такое дурацкое и несуразное, так и только что сказанные слова.       Уэнсдей открыла было рот, чтобы съязвить о том, что, думая о ней, он, вероятнее всего, планировал убийство вместе со своей дорогой хозяйкой, но эта колкость так и осталась невысказанной, потому что Тайлер вытащил руку из-за спины и протянул Уэнсдей букет роз. Бумажных чёрных роз, аккуратно вырезанных из чего-то похожего на подарочную упаковку.       — Я не мог выйти в магазин, поэтому пришлось справляться подручными средствами, — пояснил Тайлер и с улыбкой добавил: — Зато они не завянут.       Уэнсдей машинально взяла цветы, думая о том, где он нашел упаковочную бумагу и когда успел вырезать цветы. Это был самый простой вопрос из всех, что стояли перед ней сейчас. Наверное, именно поэтому мозг выбросил его на поверхность.       Должно быть, она выглядела такой растерянной и отрешённой, что теперь уже Тайлер полетел вниз на эмоциональных качелях. Он переступил с ноги на ногу и взволнованно попросил:       — Ну скажи хоть что-нибудь…       — Я тоже… — начала Уэнсдей.       — Ты тоже что?..       — Я тоже испытывала к тебе чувства, пока ты меня не предал. Я ещё не простила тебя, Тайлер. И не знаю, смогу ли когда-нибудь. Но спасибо за цветы. И что спас меня от похищения, — чем дальше, тем тише она говорила, закончив практически себе под нос, но Тайлер всё равно услышал. Уэнсдей отвернулась, желая не видеть его лица и не быть настолько уязвимой перед ним. Слишком беспомощной и слабой. Хотелось спрятаться, убежать, забыть его. Никогда больше не испытывать эмоций, которые он вызывал.       Тайлер мягко взял её за плечо и развернул к себе.       — Как ни странно, этот ответ даёт мне надежду. Я знаю, что причинил тебе боль, Уэнсдей. Но я сделаю всё, чтобы искупить это, и однажды ты простишь меня, — заявил он, и она позавидовала его самоуверенности. — А пока заходи, — Тайлер жестом пригласил Уэнсдей за собой в лабораторию. Там был погашен свет, зато горело множество свечей, создавая мрачную и таинственную атмосферу.       Лишь сделав шаг внутрь, Уэнсдей почувствовала что-то необычное — её как будто окатило мощной энергетической волной. Тело покрылось мурашками, пропуская через себя электрические разряды, а кулон на шее неприятно обжёг кожу.       Несколько секунд понадобилось, чтобы понять причину происходящего, а потом её губы растянулись в лёгкой усмешке. Переведя взгляд на Тайлера, который, как и когда-то в склепе, с улыбкой смотрел на её лицо, пытаясь уловить каждую эмоцию, Уэнсдей почти весело произнесла:       — Только не говори, что ты сжег целую коробку ритуальных свечей, которые дядя Фестер искал для мамы по всей Румынии.       Наблюдать, как меняется выражение лица Тайлера, было бесценным удовольствием. Он смешался и не сразу нашёл, что ответить. Уэнсдей почувствовала мстительное удовольствие от того, что теперь не он, а она имеет контроль над ситуацией.       — Извини, я не знал, — растерянно произнёс Тайлер. Его испуганное лицо чуть не заставило её искренне рассмеяться.       — Мама проклянёт тебя, если узнает, — продолжила Уэнсдей, подливая масла в огонь: — Но я, так уж и быть, ей не скажу. Вечер обещает быть интересным. Давно не чувствовала столь мощной энергии! — заявила она с восторгом.       Последние слова были правдой. Магические волны окутывали её, проходя по телу и вызывая приятную дрожь. Не зря Мортиша просила Фестера достать ей именно эти свечи… И кто бы мог подумать, какая судьба их постигнет.       Потом, словно вспомнив что-то важное, Уэнсдей выбежала из лаборатории, чтобы вернуться через минуту с пластиной таблеток, и протянула одну Тайлеру.       — Выпей, и быстро. Сейчас вся магия здесь усилена в несколько раз, а я не хотела бы снова встретиться с Хайдом.       Тайлер послушно проглотил таблетку, и Уэнсдей отметила про себя, что могла бы легко вручить ему яд, и он бы принял его без лишних вопросов.       — Итак, чем предпочитаешь заняться? — уточнила Уэнсдей. — Вызов духов, предсказание будущего. Или можно наслать на кого-нибудь проклятие. Такая энергия точно не должна пропасть зря! — продолжила Уэнсдей с горящими глазами. Она и сама не подозревала, как сильно соскучилась по магии. Дома, в поместье Аддамсов, они с Мортишей иногда устраивали магические вечера, где общались с духами предков, заглядывали в будущее или учились искусству проклятий. И хотя Уэнсдей всегда говорила, что предпочла бы магии охоту или таксидермию, в глубине души ей нравилось то время. Сейчас, когда семья была далеко и в опасности, тоска по ним ощущалась особенно остро.       — Это точно будет веселее, чем смотреть кино. Ты же не собирался снова устроить кинотеатр? — уточнила она, глядя на Тайлера о озорным взглядом.       Он отрицательно помотал головой, аккуратно отодвигая ноутбук, которой стоял на полке у него за спиной.       — Ещё одно свидание с кино было бы слишком банальным. Но и на такое я, конечно, не рассчитывал. У вас, изгоев, куча странностей.       — У нас, изгоев, — серьёзно поправила его Уэнсдей. — Ты тоже изгой, Тайлер, как бы ты к этому ни относился.       — Изгой среди изгоев. Думаю, это джекпот, — Тайлер грустно усмехнулся. Уэнсдей почувствовала, что заступает на опасную территорию, поэтому быстро перевела тему:       — Раз уж ты выпустил столько магии, то я не собираюсь тратить время и буду использовать это для дела, — с этими словами она выбежала из лаборатории и принесла коробку из тайника Лорел и бумаги из кабинета Уимс. Не вдаваясь в объяснения, принялась вытаскивать оттуда всё подряд, тщательно ощупывая, в надежде вызвать видение. Тайлер смотрел на это со смесью улыбки и недоумения.       Несмотря на все усилия, ничего не происходило. Уэнсдей чувствовала магическую энергию, но та была как будто рассеянна. Пропустить её через себя, отдаться эмоциям и поймать нужную волну не получалось, как она ни старалась. Пришлось по крупицам вспоминать всё, чему когда-то учила Мортиша, но до прихода видений Уэнсдей никогда не воспринимала их занятия всерьёз. Сейчас её помощь бы очень пригодилась…       — Что ты делаешь? — осторожно спросил Тайлер.       — Пытаюсь вызвать видение, — ответила Уэнсдей прежде, чем успела подумать, а знает ли вообще Тайлер о её способностях, и стоит ли посвящать его в это.       — Видение? Ты можешь видеть прошлое? — с любопытством уточнил он.       — И будущее. Я точно не знаю, как это работает, потому что обычно всё происходит само, когда я прикасаюсь к предмету. Или человеку.       Тайлер нахмурился, переминаясь с ноги на ногу, а потом на его лице отразилась догадка.       — Ты так узнала обо мне, да? Когда упала в обморок после поцелуя…       — Да, — коротко и холодно отозвалась Уэнсдей. Видение не приходило, и это начинало злить.       — А что ещё ты умеешь? — спросил Тайлер неуверенно, но кажется, искренне заинтересованно. Он опустился на пол рядом с Уэнсдей и заглянул ей в лицо. — Я не так много знаю об изгоях, но ты права, я — один из них. Я долго боялся и ненавидел всё, что связано с ними и Невермором, но, очевидно, это было ошибкой. Так что, теперь мне интересно…       — Наводить порчу, вызывать духов умерших. Знаю рецепты некоторых магических отваров. Так что, могу отравить. Или вылечить. Впрочем, думаю, про магический эффект растений ты в курсе и без меня, — монотонно протараторила Уэнсдей, продолжая ощупывать предметы. Затем со всей силы отодвинула коробку так резко, что та едва не перевернулась.       — Не получается… Не понимаю, почему, — раздосадованно выплюнула она и встала, отряхнув брюки, а затем продолжила тоном профессора Веллес, что читала в Неверморе курс про виды изгоев: — Мои способности помогают мне в расследованиях, но есть гораздо более практичные силы. Метаморфы, сирены, телекинетики, телепаты… К сожалению, у меня нет времени на лекцию по теме «Виды изгоев и их особенности». Могу одолжить учебник.       — У вас есть такие учебники? — удивлённо спросил он и хмыкнул: — Это явно интереснее физики и геометрии.       Уэнсдей шумно вздохнула. Сейчас ей было совсем не до непринуждённых разговоров о расписании предметов в Неверморе. Но она не успела озвучить эту мысль, потому что взгляд Тайлера упал на пол, где лежала коробка, из которой торчал дневник Фолкнера. Он наклонился и поднял его.       — Знакомая тетрадь… — протянул Тайлер, вертя в руках дневник. — Мне жаль, что так получилось с Вещью. Я не знал, что она его ранит… Думал просто отвлечь тебя. Лорел хотела уничтожить улики, а мне нужно было получить информацию, потому что до этого я знал о Хайдах только от неё. Думал, там может быть что-то, что поможет освободиться.       — Ты мог попросить меня, — неожиданно для себя самой произнесла Уэнсдей, подняв на него глаза. — Тогда я ещё тебе доверяла, — на последней фразе её голос дрогнул. В груди стало нестерпимо больно, будто когтистая лапа Хайда сжала сердце в тиски, и Уэнсдей резко вскинула подбородок, холодно глядя на Тайлера, чтобы он не увидел слабости и обиды на её лице. И слёз, блестящих где-то на дне тёмных глаз.       — Я… — начал он и не смог закончить, захлебнувшись воздухом, а затем тихо выходнул: — Прости…       Уэнсдей понимала, что он не только про дневник — про всё остальное тоже, но по-прежнему не была уверена, что сможет когда-нибудь простить его предательство. Однако, когда Тайлер протянул руку и нежно прикоснулся к её пальцам, она позволила ему это сделать.       — Ты можешь почитать дневник. Там больше информации об изгоях, чем в любом учебнике. Раз уж тебе стало интересно… И о Хайдах, да… — заговорила Уэнсдей слишком быстро и немного растерянно, желая перевести тему со столь сложного для себя поля эмоций и чувств.       — Спасибо, — Тайлер улыбнулся уголками губ, всё ещё держа её руку и нежно поглаживая. Его пальцы были немного шершавыми и очень тёплыми, в отличие от ледяных рук Уэнсдей.       Ей казалось, что, если вдруг он наклонится и захочет её поцеловать, то она позволит. В какой-то степени Уэнсдей даже хотела, чтобы он сделал именно это, что пугало до леденящего ужаса.       — Раз видения не приходят, то я пойду изучать документы, — деловито заявила она, желая выйти из столь уязвимой для себя ситуации. Попробовала освободить руку, всё ещё крепко сжимаемую Тайлером.       — Подожди… — он мягко, но уверенно потянул её обратно. — Ты сказала, что можешь вызвать духов. Наверное, это глупо, но… — он не договорил и вымученно улыбнулся, путаясь в словах.       На лице Уэнсдей отразилось понимание.       — Ты хочешь поговорить с мамой? — прямо спросила она. Тайлер молча кивнул.       — Это имеет смысл. Может быть, она сможет рассказать что-то, что поможет мне в расследовании, а тебе — справиться с Хайдом. Давай попробуем, — деловито подытожила Уэнсдей, и Тайлер наконец-то отпустил её пальцы. — Надо подготовиться… — продолжила она и немного суетливо принялась выставлять свечи в магическую спираль, необходимую для вызова призраков. — У нас нет никаких её вещей, так что, проводником будешь ты. Иди в центр, — приказным тоном заявила она, закончив. Тайлер, растерянно пожав плечами, сделал шаг к началу спирали.       — Сюда? — лишь уточнил он.       — Да, — Уэнсдей подошла и встала напротив него. — Садись и давай руки. Они опустились на пол друг напротив друга, и Уэнсдей добровольно вложила пальцы в ладони Тайлера, пытаясь поймать энергетическую волну и войти в состояние полутранса, столь необходимое для общения с духами. Абсурдность ситуации мешала сосредоточиться. Расскажи кто пару дней назад, что она будет сидеть в Тайлером Галпином в лаборатории дяди Фестера и вызывать дух его матери, Уэнсдей бы решила, что это горячечный бред, автору которого нужна срочная лоботомия.       Что-то было не так… Обычно духи либо шли на контакт, либо обрывали его, выставляя барьер, но сейчас канал связи словно бы шёл в никуда. Уэнсдей не чувствовала никакого отклика, и это было невероятно странно, учитывая количество магии, наполнявшее комнату. Сопротивляться такому потоку не смогла бы даже ведьма уровня Гуди Аддамс, поэтому Уэнсдей напряглась, не понимая, что происходит.       Тайлер заметил её смятение.       — Что-то не так? — уточнил он.       — Не получается. Несмотря на количество магии, сегодня ничего не работает. Может, это были бракованные свечи, и не зря ты так кощунственно их сжёг. Или сегодня не мой день, — пожала плечами Уэнсдей, сглотнув тяжёлый комок в горле. Ей было так обидно, что хотелось расплакаться, словно маленькой девочке. Ещё никогда она не выглядела так глупо. Почему-то перед Тайлером это было особенно ужасно… Будь она здесь одна, восприняла бы свой провал, как что-то неприятное, но терпимое. Однако оказаться неумелой неудачницей перед Тайлером было невыносимо.       — Ладно, — Тайлер мило улыбнулся, хотя в голосе были слышны нотки разочарования. — Я верю в твои способности, так что, спишем на бракованные свечи, — ободряюще произнес он, и Уэнсдей почувствовала странное облегчение. Как будто от его одобрения действительно что-то зависело… — Зато я легально подержал тебя за руки, и ты даже не пыталась убежать, как обычно, — продолжил Тайлер и нежно провёл пальцами по её ладоням, вызвав волну мурашек по всему телу. Сейчас он совсем не был похож на того самоуверенного нахала, каким выглядел ещё совсем недавно.       Не прошло и получаса, как Уэнсдей снова оказалась напротив него в этом странном уязвимом состоянии, которого так хотела избежать. Или наоборот — продлить и продолжить. Она сама не заметила, что беззастенчиво рассматривает его лицо — кудряшки, упавшие на высокий лоб, ве́нки на шее и висках, полные губы, которые уже однажды целовали её. Свет и тени играли на лице Тайлера, делая его ещё красивее обычного. В серых глазах отражался огонь свечей, а из-за дыма они необычно блестели.       Волны магической энергии проходили по телу Уэнсдей, проникая в каждую клетку. Связь между ними, беря начало на кончиках пальцев, разливалась по всему телу, заставляя кровь в жилах бежать быстрее. Уэнсдей слышала, как стучит в ушах бешенно колотящееся сердце. В таком состоянии было очень сложно сдерживать инстинкты и желания.       Она облизнула губу, глядя на Тайлера рассеянным взглядом, и увидела, что он тоже это чувствует. Было бы гораздо проще списать всё на магию, на невидимую силу, неподвластную разуму, но Уэнсдей отнюдь не была уверена, что именно она стала причиной тому, что произошло дальше.       Они потянулись друг к другу одновременно. На миг Уэнсдей показалось, что она не может дышать от всепоглощающего желания. Притяжения, которому они не в силах сопротивляться. Когда их губы встретились, Тайлер издал хрип, как заплутавший путник, глотнувший воды после нескольких дней в пустыне. Уэнсдей тоже ощущала это — нестерпимую жажду, которую мог утолить только он. Они словно были в огне, который невозможно погасить. Прикосновения его мягких губ, неистовая битва языков сводили с ума. Пальцы одной руки забрались в кудри Тайлера, а вторая задрала футболку, которую Уэнсдей сама же принесла ему утром, чтобы не видеть его тела. Чтобы спрятаться от этого желания, которое всё же настигло их.       Его пальцы исследовали её спину, обжигая и вызывая волны удовольствия. Она не сразу поняла, когда он снял ее кофту и свою футболку, лишь ощущала его мышцы под своими пальцами и тепло рук Тайлера на своём теле. Её мотало, как в тумане, и она забывала обо всём: о том, что он сделал; о том, что она его не простила; об обещании не подпускать его к себе и больше никогда не давать волю чувствам.       Сейчас не было никаких сомнений и страхов — только два тела, ведущие разговор без мыслей и слов.       Бюстгальтер упал на пол, вслед за остальной одеждой, и Уэнсдей застонала, когда он прикоснулся языком к её соску. Она и не подозревала, что тело способно на подобные ощущения. Оно словно бы превратилось в оголённый провод, а каждое прикосновение Тайлера было как высоковольтный разряд.       Ей не хотелось, чтобы это заканчивалось, и Уэнсдей не была уверена, как далеко бы они зашли, если бы она не начала проваливаться в видение.       Ещё недавно Уэнсдей прилагала столько усилий, чтобы вызвать его, а сейчас сопротивлялась этому, как никогда раньше. Желая продлить удовольствие и неведение, помня о том, чем закончилось её прошлое видение после его поцелуя.       Она смотрела на Тайлера помутневшим взглядом, видя как расплывается его лицо. На несколько секунд Уэнсдей застряла в странном безвременье — где-то на границе между реальностью и затягивающим в себя видением, но магия явно была сильнее любых её желаний, и в следующее мгновение она обмякла в руках Тайлера, который, как и всегда до этого, осторожно удержал её в своих объятиях.