Грани Иллюзий

      Уэнсдей не понимала, что происходит, и не обманывает ли её собственное зрение. Но это действительно была она — две косы, холодная усмешка на губах, одно из любимых платьев в чёрный горошек, подаренное тётей Фелицией на её пятнадцатилетие.       Самозванка беседовала с Мортишей, скрестив руки на груди. Уэнсдей почувствовала обиду — даже мама не смогла понять, что родную дочь заменили жалкой подделкой. Хотелось закричать, что она здесь, попасть внутрь и доказать всем, кто тут настоящая Уэнсдей Аддамс. А потом пытать эту никчёмную копию до изнеможения, пока та не выдаст свои цели и сообщников. Но она знала, что это бесполезно - звукоизоляционный барьер вокруг поместья, созданный для того, чтобы внешний мир не слышал его обитателей и не беспокоил их своим шумом, не пропустит ни звука. Открыть ворота снаружи тоже было невозможно.       Теперь стало понятно, почему родители не искали её, не стали забирать из школы сами. Наверняка они приехали за ней, но вместо настоящей Уэнсдей с ними уехала мерзкая самозванка. А её должны были увезти в заброшенное здание Уиллоу-Хилл, чтобы убить? Ставить эксперименты?       Вопросов становилось всё больше, но, похоже, своим вмешательством Тайлер действительно спас ей жизнь.       Она не собиралась благодарить его, но, по крайней мере, так он хотя бы частично искупил своё предательство.       Как в тумане, Уэнсдей вернулась в машину, раздумывая над тем, как разгадать новую тайну. Оставалось только надеяться, что самозванка не успеет никому навредить, а её семья способна постоять за себя против одного жалкого метаморфа, кем бы он ни был. Уэнсдей как можно скорее предстояло выяснить, кто и зачем устроил всё это. Под видом Ларча её похитила Уимс, и это было первой зацепкой. Второй мог стать тайник, на который указал Тайлер, поэтому Уэнсдей направилась в старый особняк Гейтсов.       Конечно, там всё было оцеплено, потому что полным ходом шло следствие. Но когда Уэнсдей останавливали такие мелочи? Тем более, что Тайлер указал расположение потайных ходов. Поэтому вскоре Уэнсдей оказалась в подвале особняка, ища на стене картину с маяком. Именно за ней должен был быть нужный ключ. Простукивая половицы, она достаточно быстро обнаружила ту, что издавала звук, отличный от других. Там и отказался тайник — небольшой ящик с замком. Не открывая, Уэнсдей засунула его в рюкзак, стёрла отпечатки пальцев со всех поверхностей, которых касалась, и поспешила удалиться, пока кто-нибудь не застал её здесь.       По дороге обратно в убежище дяди Фестера Уэнсдей думала о том, стоит ли рассказывать Тайлеру о своём двойнике. Сама не заметив, как, она поймала себя на мысли, что ведёт с ним внутренний диалог. Продумывает свои реплики и его ответы… Это было так странно. Как будто ей действительно было важно, как он отреагирует и что скажет.       Уэнсдей на секунду зажмурилась и помотала головой, прогоняя наваждение.       Когда она оказалась внутри, всё произошло совсем не так, как представляла Уэнсдей. Потому что Тайлер сидел на диване, вцепившись ногтями в сидение и раскачиваясь взад-вперёд.       — Что происходит? — нервно спросила она. Он поднял болезненный взгляд, глаза слезились и отдавали краснотой.       — Хайд. Прежде, чем меня этапировать, они усыпили его инстинкты и жажду крови, но, похоже, препараты вскоре перестанут действовать. Мне нужно будет на охоту.       — На людей?.. — на выдохе уточнила Уэнсдей. Нервы были на пределе. Только этого ей не хватало в дополнение к происходящему хаосу с похищением и двойником в Поместье. — Тогда лучше уходи. Не собираюсь быть соучастником убийства невинных людей.       — Нет… Конечно, нет. Только на животных. Я бы никогда больше не стал… — начал Тайлер срывающимся голосом. Судя по тому, как он путался в словах, этот разговор явно давался ему нелегко.       — А что так? Ты же говорил, что наслаждался этим, — протянула Уэнсдей язвительно. Возможно, ей не стоило провоцировать его сейчас, но тот безумный взгляд и слова в полицейском участке всё ещё были живы в памяти. Тогда она действительно испугалась, и это ей совсем не понравилось.       Тайлер шумно втянул воздух и всплеснул руками:       — Боже мой, Уэнсдей! Вот иногда ты крутой расследователь, а иногда… — начал он и, к своему счастью, не договорил, потому что Уэнсдей готова была убить его одним лишь взглядом. — Мне надо было тебя предупредить, напугать! Ты твердила что-то про Кинботт, якобы она моя хозяйка. А я не мог сказать тебе напрямую, что это не так, не мог рассказать о плане Лорел. Я уже знал, что ты должна будешь уехать, об этом говорили отец с вашим директором, и несложно было догадаться, кого Лорел пошлёт за тобой на вокзал. Мне нужно было, чтобы ты держалась от меня подальше и ни в коем случае не пыталась выйти на меня снова — отомстить или что-то выяснить. Потому что Лорел уже дала приказ доставить тебя в склеп!       Уэнсдей вспомнила, как пришла к Ксавье со словами «Тайлер предупредил меня, что грядёт что-то ужасное». Она ведь действительно решила копать дальше только из-за его слов. Если бы не это, она бы думала, что Кинботт мертва, а расследование закончено. Её единственной целью было бы доказать виновность Тайлера, а значит она сама бы наверняка пришла к нему в руки, а затем напрямую к Лорел.       Но сейчас Уэнсдей не хотелось верить его словам. Они ломали последнюю защиту перед ним и её собственными чувствами. Однажды она уже совершила ошибку, доверившись ему. Только бы не снова в этот омут…       — Хочешь сказать, что снова пытался спасти меня? Хватит морочить мне голову, Тайлер, — отрезала она, скорее, пытаясь убедить себя в правдивости этих слов и своих обвинений.       — Думай как хочешь, — он пожал плечами. — Я знаю, что сделал много ужасного, но я никогда не хотел навредить тебе!       — Конечно. А ещё ты не плохой человек, я помню, да, — ядовито процедила Уэнсдей, вспоминая ночь Рейвена, когда она впервые сделала шаг навстречу Тайлеру, пожалела его чувства, изменила свои планы ради него. Когда впервые глупые эмоции перевесили разум и принципы. А потом всё понеслось, как по ледяной горке вниз. На полной скорости к краху — так, что не остановить и не спрыгнуть. — Особенно ты не хотел мне навредить той ночью, когда я чуть не умерла в склепе. Я выжила, а ты хотел добить меня. И это бы удалось, если бы не Энид, — парировала Уэнсдей, но на последней фразе её голос сорвался и издал фальшивую ноту. Гнев и обида, которые, казалось бы, немного притупились, от озвучивания жестоких и неумолимых фактов вновь всплыли на поверхность. Она больше не собиралась искать оправдания тому, что нельзя оправдать.       — Ты читала тот дневник, ты знаешь про Хайдов! Я не мог ослушаться приказа! — Тайлер почти кричал, ноздри раздувались от частого дыхания, а руки сжались в кулаки.       — Не мог или не хотел? — с прищуром спросила Уэнсдей. Она сама не знала, чего добивается. Вывести его из себя? Чтобы он накинулся на неё и убил? Или всё же доказать что-то… Ему. Или себе?       — Не мог, Уэнсдей! Она наврала мне, обещала помочь усыпить Хайда, а сама заставила убивать. Сначала я пытался сопротивляться. Остановить монстра, когда она приказала убить твоего друга, сломал лифт, чтобы ты попала в подвал и узнала о её плане. Я столько раз жалел, что не смог увезти тебя в День Урожая. Наивно надеялся, что, если тебя не будет в городе, то всё это закончится… Надо было самому вызвать тебе убер, когда ты вошла в кафе! — с досадой и горечью выплюнул Тайлер и махнул рукой, отчаявшись достучаться до Уэнсдей.       — А мне казалось, что тебе нравился ваш маленький план геноцида… — она опустилась на стул напротив него, сверля пронзительным взглядом. — Месть, и всё такое…       — Да, я хотел отомстить за маму, это правда. Они вышвырнули её из школы из-за того, чего она даже не совершала! Если бы они научили маму контролировать Хайда, всё могло быть иначе. Но я не предполагал, что это зайдёт так далеко, и не хотел становиться убийцей. А ещё появилась ты…       — Ну, а как ты думал? Я — ключевой элемент плана. Без меня его бы и не было. Хотя, возможно, Лорел придумала бы что-то ещё. Что-то в вашем с ней стиле — очередной геноцид, приправленный слащавой ложью. И обязательно с игрой на чужих чувствах, — насмешливо произнесла Уэнсдей и пожала плечами, как будто речь шла о чём-то весёлом и несерьёзном. Словно не скрывала внутри зияющую рану.       — Ты думаешь, это легко?! Знать, что я должен убить девушку, в которую влюбился?! — Тайлер вскочил с дивана и всплеснул руками, свалив на пол лежавшую рядом подушку. Он смотрел на Уэнсдей горящими от переизбытка эмоций, широко распахнутыми глазами.       — В которую ты что?.. — переспросила Уэнсдей, захлебнувшись воздухом. Это признание было как падение под лёд зимой. Как высоковольтный разряд. Как полёт вниз с большой высоты.       — Что слышала, — буркнул Тайлер себе под нос, сам испугавшись сказанных слов. Затем он стремительно развернулся и ушёл в спальню, хлопнув дверью. Уэнсдей смотрела ему вслед, пытаясь осмыслить услышанное. Ну, конечно, если в их истории и могло быть признание в любви, то только такое…       Она не собиралась идти за ним. Планы на вечер были совсем другими — ей нужно было изучить содержимое тайника Гейтсов, поделиться новостями с Вещью и попробовать разобраться в том, что за самозванка заняла её место в поместье Аддамсов.       Уэнсдей совсем не хотелось оставаться здесь, так близко к Тайлеру. Поэтому, позвав Вещь, который до этого тактично прятался в лаборатории Фестера, она схватила рюкзак, засунула туда плед и немного еды и отправилась к реке, находящейся неподалеку.       Устроившись в небольшой беседке вдали от людских глаз, Уэнсдей наконец-то смогла вздохнуть полной грудью. Это был слишком длинный день…       — Меня чуть не похитила мертвая директриса, дома вместо меня живёт двойник, а Тайлер только что признался мне в любви. Как тебе новости? — обратилась она к Вещи с грустной усмешкой. Тот ответил жестами и накрыл её ладонь своею, показывая, что он рядом, несмотря ни на что. Наверное, единственное оставшееся в мире существо, которому она могла полностью доверять. Оставалось только надеяться, что метаморфы не умеют превращаться в отрубленную руку.       Несколько минут они общались, обсуждая произошедшие события. Затем Уэнсдей достала ключ, открыв сундук Гейтсов. Там было несколько книг, в том числе украденная Книга Теней Гуди и дневник Фолкнера, вырезки из газет, тетрадь с записями, какие-то лекарства, засушенные растения и стопка фотографий. На верхней из них была изображена юная Лорел, ещё до перевоплощения в Мэрилин. Длинные светлые волосы были уложены локонами, дорогое шёлковое платье указывало на достаток. Но Уэнсдей обратила внимание на другое — рядом стояла ещё одна девушка, пепельная блондинка с голубыми глазами. Судя по всему, немного младше Лорел. Они держались за руки. Подпись в углу гласила «Лори и Элли». Уэнсдей потянулась к фотокарточке, чтобы достать её из сундука и получше рассмотреть, и стремительно провалилась в видение.       — Я хочу увидеть дочь, — тихо, но уверенно сказала молодая девушка с пепельно-белыми волосами, собранными в витиеватую прическу. Она сидела на гостевом стуле напротив серьёзного мужчины в очках и дорогом костюме. Они находились в помещении, похожем на дорого обставленный кабинет.       — Ты знаешь, Лариса, что для этого нужно. Я всегда говорил Анселю, что сотрудничать с вами выгоднее, чем просто уничтожать. Если делать это правильно, конечно, — мягко сказал мужчина, усмехнувшись.       — Вы шантажируете меня. Я обращусь в полицию или к нашему директору, — глаза девушки вспыхнули гневом и отчаянием.       Мужчина криво усмехнулся и вытащил из ящика стола чёрную папку.       — Незаконное проникновение в магазин одежды под видом продавца и кража платья. Перевоплощение в преподавателей и исправление оценок себе и одноклассникам. Неоднократное перевоплощение в однокурсницу Мортишу Фрамп, введение в заблуждение полиции… Продолжать? — мужчина вскинул брови, всё ещё мерзко улыбаясь. — Если дать этому ход, тут наберётся на несколько тюремных сроков, Лариса. А я не прошу ничего, чего бы ты не делала раньше. Просто перевоплотиться в того, на кого я укажу, и принести мне несколько важных документов. И ты сможешь увидеть дочь.       — Этим ведь всё не закончится?.. — дрожащим голосом спросила девушка.       — Да, я рассчитываю на долгосрочное сотрудничество. И, может быть, однажды ты даже сможешь вернуть опеку над Эллен.       В глазах молодой Уимс стояли слёзы. Она лишь беззвучно кивнула, и её лицо начало расплываться.       Уэнсдей открыла глаза, снова обнаружив себя в беседке. Рука всё ещё сжимала фотографию. Лариса… Лори и Элли…       Кажется, в паззле стали складываться первые кусочки.

***

      Чтобы сэкономить время, Уэнсдей и Вещь разделили содержимое сундука примерно поровну и принялись за изучение. Книгу Теней и дневник Фолкнера Уэнсдей отложила до лучших времён. Она мечтала прочитать их полностью, но сейчас были более насущные задачи.       Вырезки из газет в основном освещали происшествия с участием изгоев, но было и кое-что интересное. Газета Джерико за 1990 год, примерно год до злополучного бала, на котором Гомес Аддамс будет обвинён в убийстве.       «Монстр из Невермора напал на мэра.»       Элитная школа для изгоев снова оказалась в центре скандала. Ученик выпускного курса Фрэнсис Скотт совершил зверское нападение на мэра Джерико, который теперь находится в коме и борется за жизнь. Скорее всего, это связано с принятием нового законопроекта, призванного защитить жителей города от изгоев. Некоторые из учеников и преподавательского состава, а также сочувствующие им горожане пытались выходить на протесты, которые не возымели эффекта.       Вероломное нападение, хоть и преследовало целью остановить принятие законопроекта, только сплотило всех жителей против изгоев».       Судя по фотографии, приложенной к статье, Фрэнсис Скотт был хайдом. Скорее всего, именно после этого случая их выгнали из Невермора. Уэнсдей отложила статью в отдельную стопку, назвав её про себя «Для Тайлера».       Вскоре она пополнилась протянутой Вещью страницей — та была похожа на стенограмму заседания клуба Белладонны. Там рассказывалось о том, что из-за серьёзного конфликта между членами клуба, тот распался на два: Белладонну и Чёрную Розу. Если первые выступали за мирное сосуществование с нормисами, то вторые были готовы идти на радикальные меры против всех, кто притесняет изгоев. Одним из основателей Чёрной Розы оказался всё тот же Фрэнсис Скотт. Именно он выступал за то, чтобы, по заветам Гуди Аддамс, бороться за свои права всеми доступными средствами, в том числе применяя способности. Гомес Аддамс, как и Мортиша Фрамп, наоборот выступили за дипломатические методы, опасаясь, что радикальные решения принесут эффект, обратный от желаемого.       Дневник Гейтс Уэнсдей также отложила для более внимательного чтения, зато в стопке фотографий нашла ещё множество кадров Лорел всё с той же блондинкой. Мужчина, с которым говорила молодая Уимс, тоже был на нескольких снимках. На подписях он значился как Дядя Герберт. Так что, сомнений почти не осталось, и как бы безумно это ни звучало, у Уимс, по всей видимости, была дочь, которую забрал некий Герберт, шантажом заставив её выполнять его указания.       — Давай отложим это. Я хочу попасть в кабинет директора Уимс. Думаю, там может быть много полезного, — наконец сказала Уэнсдей, вертя в руках очередную фотокарточку.       Вещь согласился, и они принялись наскоро собирать всё обратно в рюкзак.

***

      Школа была закрыта. Красно-белые ленты, запертые ворота и охрана у входа давали понять, что проникнуть туда легко не получится. Уэнсдей готова была лезть через забор, но прежде решила попытаться пойти не совсем типичным для себя путём — через ложь и убеждение.       Придав лицу самое дружелюбное выражение из возможных, она пошла в сторону охранника.       — Закрыто, — грозно и сухо заявил он.       — Я знаю, и мне очень неудобно просить вас об этом… — мягко и жалостливо начала Уэнсдей. — Но я ученица этой школы. Из-за того, что произошло, я так переволновалась и хотела побыстрее уехать, что была очень невнимательна. Я забыла фамильный кулон, подаренный мамой, в спальне. Мама не простит меня, если я не найду его…       — Положено никого не пускать, — отозвался охранник, нахмурившись.       — Пожалуйста… Я мигом, туда и обратно. Вы спасёте меня от семейного проклятия, и никто никогда не узнает, что я была здесь, — быстро заговорила Уэнсдей, сделав вид, что собирается расплакаться.       — Ладно, только быстро, — сжалился охранник. — И я тебя не видел, — пожилой мужчина тяжело вздохнул, пробурчал себе под нос что-то вроде «Ох уж эти дети» и принялся возиться с замком.       Уэнсдей спокойным шагом дошла до входа, но, как только дверь школы закрылась за её спиной, перешла на бег и направилась прямиком в сторону кабинета директора.       Было непривычно находиться в этих коридорах, не наполненных шумом и бегающими суетными студентами. Уэнсдей так нравилось гораздо больше — в тишине величие и волшебство замка открывалось с новой стороны. Но наслаждаться атмосферой не было времени, потому что охранник наверняка пойдет её искать, если Уэнсдей пробудет здесь слишком долго. Вещь легко вскрыл замок кабинета Уимс, и они вместе ринулись к ящикам стола.       Они старались действовать аккуратно, чтобы никто не смог узнать о незваных гостях. Ничего не меняя и не забирая, она снимала на телефон интересные для себя документы, но что-то действительно стоящее пока не находилось.       Взгляд упал на компьютер, стоящий на столе.       — Надеюсь, ты умеешь взламывать не только замки, но и пароли… — произнесла Уэнсдей, и Вещь приступил к делу.       Когда всё было готово, несколько секунд Уэнсдей молча смотрела в экран, не зная, что именно искать. Все её знания о компьютерах ограничивались кратким курсом информатики в прошлой школе.       Однако пришлось разбираться на ходу, потому что время утекало сквозь пальцы. Уэнсдей скопировала на телефон папку с документами, затем зашла в электронную почту и нашла троих адресатов — Герберт Уолдорф, Эллен Уолдорф, Лорел Гейтс. Принялась сохранять письма, не особо в них вчитываясь. Вещь в это время копировал бумаги, найденные в ящике стола.       Когда внизу послышались голоса, стало понятно, что у них совсем мало времени. Наскоро спрятав следы своего присутствия, Уэнсдей поспешила вниз. Главное, чтобы никто не встретился ей по дороге…       Когда она вышла на улицу, охранник беседовал с кем-то из следователей. Уэнсдей пришлось спрятаться, чтобы её появление сейчас не вызвало лишних вопросов. Она с трудом разминулась с полицейским, когда тот пошёл внутрь здания.       — Ну что, нашла свой кулон? — спросил охранник. Уэнсдей на секунду растерялась, уже забыв о выдуманной легенде.       — Да, спасибо! Вы меня буквально спасли, — любезно отозвалась она, показав медальон, подаренный Мортишей.       Кажется, эту вылазку можно было с натяжкой назвать удачной.