Бди!

— Надюш, привет, рад тебя видеть, — Андрей, ненадолго отвлекшись от своей паранойи, включил любезность и обаятельную улыбку, поцеловал гостью в щеку. Катя подняла уголки губ вверх, слегка кивнула и с удвоенным усердием погрузилась в папку с цифрами. — Здравствуй, Андрей. А я надеялась застать тебя в твоём кабинете, но секретарши сказали, что ты здесь. Добрый день, Катя. — Надежда подошла к Пушкарёвой и внезапно тепло расцеловала ее в обе щеки. — Здравствуйте, Надя, — выдавила та, поборов секундную растерянность, — а вот мы как раз изучаем условия контракта. Познакомьтесь, вчера, кажется, не успели: Николай Зорькин, наш финансовый директор. — Очень приятно. — Надежда сняла и повесила на крючок пиджак, оставшись в весьма откровенном топе, тряхнула локонами и протянула Коле ладонь, отчего тот впал в лёгкий ступор и распетушился: — Добрый день. Я бы хотел обсудить некоторые пункты… — С удовольствием. — Предлагаю всем переместиться в конференц-зал и пригласить к обсуждению контракта Киру Юрьевну как лидера отдела продаж, — спохватилась Катя, справедливо решив, что в кабинете всем ждановским женщинам будет тесно. — Отличная идея! Заодно чайку попьем с пирожками! — неловко вставил Зорькин. — Как у вас все мило, по-домашнему! Надо мне, пожалуй, перенять ваш опыт для поднятия корпоративного духа в своей компании, — восхитилась Надежда. Тут дверь открылась, и показалась Шурочка. — Екатерина Валерьевна, там Роман Дмитрич прибыл… — Стоило заговорить о корпоративном духе — и Малиновский тут как тут, — усмехнулся Андрей, словно очнувшись. Вот кто ему сейчас необходим. — Спасибо, Шурочка, передайте ему… А впрочем, я сам. Господа, с вашего позволения… — Отлично, сделаем перерыв. Николай Антонович пока обсудит с Надеждой Викторовной некоторые детали, а через полчаса встретимся все вместе в конференц-зале для заключения сделки, — Катя звучала бодро, но слегка механистично. Дождавшись, пока сперва как ошпаренный вылетел Жданов, а затем преисполненный собственной важности Зорькин удалился с Надей в кабинет финансового директора, она без сил рухнула на стул и закрыла глаза. Надо как-то собраться. Снова достала из сумочки дневник: надо срочно дополнить написанное. “Андрей сегодня какой-то странный. Я снова его совсем не понимаю. Несмотря на Надежду, он так общался со мной, словно на что-то сердился (интересно, на что именно и по какому праву?) и в то же время переживал… Как будто действительно переживал за меня. Бред какой-то. А потом сломя голову побежал к Малиновскому… Что это — какой-то новый план? Что им опять от меня надо? Что бы это ни было, я не поддамся, больше ни за что не поддамся. Осталось совсем чуть-чуть, Пушкарева, потерпи, совсем скоро компания выйдет из кризиса, расплатится с долгами — и бежать, не оглядываясь!” В кабинете Малиновского Роман уже который раз кидал дротик в мишень, изредка озираясь на Жданова, хмуро глядящего в окно сквозь жалюзи. — Жданыч, я вообще не понял, что — раз бросок — тебя — два бросок — так — три бросок — плющит. Объяснись уже, рыцарь печального образа. — Говорю же, все кончено. Это конец, Малиновский. — Андрей закрыл жалюзи и мрачно уселся на стол. — Что кончено, говори толком? — Катя беременна, — глухо и тихо поведал Жданов. Малиновский присвистнул и приземлился с ним рядом. — Не понял. А как ты?... — Случайно подслушал беседу женсовета. — А кто счастливый отец?.. — Судя по всему, хозяин ресторана “Мармеладов”. — И Жданов вкратце поведал Ромке о своих умозаключениях. — Так это с ним ты видел Катюшку тогда около “У Севы”? Мда… Но погоди, погоди, не горячись. А может, они просто пошутили, ты же знаешь наших девушек… — Ага. “А отчество ребенка не Михайлович часом?” — Андрея аж перекосило. — Да нет, знаешь, я за ней понаблюдал. Да и сам посуди: бледная, пьет воду, а не кофе, в обморок падала, все ее подкармливают фруктами и пирожками — все сходится, Малиновский! Вот только папашка ее, похоже, вообще не в курсе. Ух, убил бы гада… — Постой, а токсикоз? — вспомнил Малиновский и тоскливо поморщился. — Токсикоза вроде не наблюдается. — Вот видишь. Может, наша Катенька просто устала, перенапряглась, пока мы месяц по франшизам шлялись, а друзья, в отличие от тебя, за нее переживают, заботятся… — Ну спасибо тебе, друг, умеешь поддержать в трудную минуту, — зыркнул на него Андрей. — Хорошо тебе со стороны наблюдать, а тогда с Клочковой ты легко поверил… — Не напоминай, — Рому передернуло. — Но история с Викой — лишнее доказательство того, что эта беременность может так же легко рассосаться, как и та. И вообще… — Что вообще, умник? — С чего ты взял, что Катя беременна от этого ресторатора? — А от кого же еще? Повисла нехорошая пауза. Малиновский быстро понял, что сморозил лишнее, а Жданов почернел, силясь вспомнить подробности второй ночи. А потом, словно буйнопомешанный, зашептал, загибая пальцы: — Февраль, март, апрель, май, июнь… — Палыч, ты что, хочешь сказать, что такое вообще возможно? А как же “Я выбираю безопасный секс”? В таких вопросах лучше перебдеть, чем недобдеть. Это же удар в самое сердце от тебя, всего такого правильного и ироничного. — Издевайся сколько хочешь, только вот… В общем, так получилось. — Ну ясное дело. Чистая случайность Поскользнулся, упал, очнулся… Одно неосторожное движение — и ты отец. — Хватит паясничать, Малиновский! — заорал Жданов, так что Шура с Клочковой на своих постах синхронно вздрогнули. — И вообще, ничего же не заметно, а срок-то немаленький… — Подумаешь, — фыркнул Ромка. — Помнится, мы у нашей однокурсницы Верки однажды в четверг легкий животик заметили, заподозрили что-то… — Ну? — переспросил Жданов почему-то шепотом. — Баранки гну! А в понедельник она уже родила. Так что вполне может быть и не видно до победного конца. — Господи, но если это так… Катя же столько всего пережила за это время. Одна! И потом… Она бы мне сказала… Наверняка сказала… хотя нет. Она же гордая. И обиженная… — Знаешь что, друг мой? Ты это, кончай себя изводить. Вот возьми и поговори с ней напрямую. — Как ты себе это представляешь? Привет, Катя, ты случайно не беременна? А кстати, я случайно не отец? — Не, ну что ты вечно как слон в посудной лавке! Надо как-то тоньше. Деликатнее… Исподволь… Намеками, полутонами… — Я тебе сейчас как намекну… Увлекательную беседу пришлось прервать — всех звали в конференц-зал. Малиновский был крайне разочарован: из-за внезапной Катиной беременности про Наденьку не удалось узнать ни слова, а было любопытно. Женсовет тоже расстроился: ничего подслушать толком не удалось, все время кто-то мешался, приходилось работать. Ясно было лишь, что Жданов слегка не в себе. Правда, такое случалось и прежде.