Еще одна Вселенная

Яков Штольман                    Время шло незаметно. И вот скоро уже два года, как он здесь. Два года как где-то там живут без него.        Он задержался здесь. На какое-то время.       В тот год он объехал все подобные места, и ближние, и дальние. Неясного соприкосновения не ощущалось больше нигде. Везде лишь пустота и тишина. Память о былой встрече обманывала – искал встречи с местными шаманами, хватаясь за любой призрак надежды. Пока сам не понял, что всё бред. Еще бы на битву экстрасенсов поехал.       Работал. Что ему оставалось? Когда не знаешь, как жить – работай.       Однажды отправился на очередной выездной прием в одну из деревень.       Прием как прием, с чем только не шли. Мальчишка, лет восьми-девяти, из коренных алтайцев, приковылял на одной ноге – полностью распанахал ступню. Сам приковылял, не жаловался и даже не морщился. Яков почистил, зашил, перевязал. Спросил – дед в телеге ждет.       Подхватил мальчишку на руки, отнес к телеге, приказал ногу поберечь, пока не заживет.       Обычный дед, старик-алтаец, одетый совершенно обычно, вдруг на Якова глянул:       - Ты зачем ходишь, спрашиваешь? Сам шел, сам дошел, что ты теперь услышать хочешь?       Якову терять давно было нечего. Какая разница, что и кто о нем подумает?       - Я хочу вернуться назад.       Дед чуть покачивался, сощурив глаза:       - Ты недоволен? Ты хотел бы поступить по-другому?       И Яков вдруг понял.       - Нет.       Не услышал бы он вовремя, не сумел бы остановить, он был бы мертв, а чужаки пришли бы к Анне. «Возьми кровь мою, и жизнь мою». Он, даже зная всё наперед, поступил бы также.       Всё также покачиваясь, смотрел мимо старик, но Яков вдруг понял.       Не бывает дороги назад. Дорога есть только вперед.              Пока ты мужчина – ты живешь и не ноешь.       Изредка, когда выдавалось свободное время, ездил в тот глэмпинг. За эти годы его несколько облагородили, обустроили зоны отдыха с альпийскими (или алтайскими?) горками, благоустроенными зонами барбекю, и даже сменили повара. Теперь даже выглядело относительно цивилизованно. Гор и свежего воздуха хватало тут везде, и в целом получалось вполне приемлемо. Яков выбрасывал из головы все профессиональные заморочки и выключался полностью. Обязательно проведывал столбы. Садился перед ними в позе ленивого Будды «сукхасана». Для не знатоков название позы переводилось просто: «Отстаньте от меня, как хочу, так и сижу». Пытался поговорить, спрашивал, как там Анна. Спрашивать о детях не решался – сразу начинало хотеться выть.       Впрочем, никто и ничего отвечать ему не собирался. Но небо всегда здесь казалось глубоким и бездонным, всегда, даже полностью покрытое хмурыми тучами в ненастные дни. Наверное, восприятию ленивого Будды так и полагалось. Во всяком случае, вскакивать в тревоге никуда не хотелось, а значит, всё хорошо. Справляются и без него.       Врать самому себе у него получалось неплохо.              Братья писали часто, иногда без особой нужды. Яков пытался верить, что они действительно – братья. Старательно описывал малейшие новости. Влад настаивал – аналитика на них, Яков не профессионал, половины не заметит.       Почти сразу после его отъезда умерла их мать. Еще через два месяца – отец. Якову сообщили с опозданием, может, сил не было, а возможно, чтобы не наделал глупостей. Да он и не собирался. Он уже и повидался, и простился – за того Якова. Что он чувствовал сам, он так и не понял. Наверное, просто горечь.       Наверное, лет в двадцать – в тридцать это стало бы для него важным. Когда все они еще были моложе, когда можно было бы что-то строить заново, и о чем-то загадывать. Или еще так и будет, лет через пятнадцать. Когда прошлое станет не менее важным, чем настоящее.       Потом Влад вдруг написал: «Он говорил о вас, до последнего дня. Заданий нам надавал, еще лет на десять вперед».       И вот тогда заболело сердце.              Братья и сейчас постоянно на связи. Перечисляют основные важные новости, на которые стоит обратить внимание. У Увакова проблемы на службе. Довольно серьезные, если и вывернется – ему уже давно не до Якова. Остался последний этап и, вполне вероятно, скоро можно будет жить, пусть и не в Москве, нечего зря глаза мозолить, но можно будет выбирать город по своему усмотрению.       Без них тут явно не обошлось – Яков уже по слишком невинному тону сообщений угадывал. За сосланного почти на край земли Якова братья ощущали свою личную вину.       Уже в конце Сева добавил: «Кстати, в рамках программы по обмену опытом, Анну направили на стажировку в ваш областной центр. Это неподалеку от вас».       Ага, совсем рядом. Несколько часов езды даже на нормальном транспорте, которого у него нет.       «Случайно направили?»       Смайлик с глазами кота из Шрека: «Разумеется».       Штольман не удержался: «И что я, по-вашему, должен теперь делать?»       От Севы прилетел текст с уже задумчивым смайликом:       «Ну я не знаю, пригласите девушку покататься за город».       Яков представил, как бросает больницу и является в город на ржавой «Ниве». Ладно, не ржавой, подкрасить чуток можно. И заявляет Анне: «А я вас в Затонске видел. Поехали кататься со мной по колдобоинам». Очевидно, по мнению братиков, любая нормальная женщина тут же согласится.       Иногда Яков очень жалел, что с их женами так и не познакомился. Или те дома относительно нормальными притворяются, а уже на нем, вместо своего Якова, по привычке отыгрываются?              Заведующий ушел в отпуск, оставив на нем отделение, и все посторонние мысли вылетели из головы сами собой. Очередной день начинался обычно. Привезли девочку трех лет, с жалобами на боль в животе. Вызвали Якова, аппендицит тот исключил, живот мягкий, боль давно прошла. Терапевт тоже осмотрела, по своей линии ничего не нашла. Но после полного осмотра Яков сразу же направил на рентген, а после – на госпитализацию. У ребенка оказался не слишком давний, но уже неправильно сросшийся перелом бедренной кости.       Родителей с девочкой не было, врача вызвали соседи. В той деревне осталась очень пожилая бабушка, которую везти в больницу не имело смысла. У неё взяли номера телефонов, пытаются дозвониться.       - Ждем до завтра, мать не появится – подаем данные, решаем вопрос. Ребенка надо направлять на область.              Яков сидел за компом, заполнял многочисленные бумаги. За долгие годы даже сам себе жаловаться перестал. Это даже не бюрократия, это часто – страховка. Ситуации бывают разные. Увы, врачи – не боги, даже если иногда так хочется в это верить.       Просмотрел почту – впервые за последние две недели братья написали что-то серьезнее обычных приветов. Намек на заключительный этап важного дела, и убедительная просьба быть поосторожнее, и при возможности, поселок не покидать. Яков лишь хмыкнул: пока зав.отделением был в отпуске, вырваться хоть куда-то у него физической возможности не было.       От работы оторвала медсестра:       - Яков Платонович, мать девочки приехала.       - Наконец-то. Пусть заходит.       Поднял голову, взглянул строго. Пару минут смотрел.       Поднялся. Спокойно и серьезно:       - Документы покажите, пожалуйста.       Перед ним стояла Анна.