Есть только миг

Arg-117P: День 12 — USS «Белл»? — спросила Аманда, поправляя за спиной рюкзак. — Разве это не тот корабль, на котором, как вы говорите, вы летели? Сарек уставился на крупные буквы, написанные на борту корабля, и ничего не сказал. — Сарек? — Да, — ответил он. — Я находился на борту USS «Белл». — Так… что это значит? — спросила Аманда, волоски у нее на затылке встали дыбом. — Я хочу сказать, этот шаттл выглядит так, будто он здесь уже несколько десятилетий. Сарек сделал несколько шагов к шаттлу, сканируя трикодером обшивку. Его лицо не выдавало ни единой мысли или эмоции, и Аманде казалось, что она вот-вот сойдет с ума в ожидании хотя бы одного его слова. Он провел ладонью по двери, медленно поднял руку вверх, чтобы потянуть за фиксатор, и люк открылся с сердитым металлическим скрежетом. Не сказав ни слова, он исчез внутри шаттла. — Сарек? — проныла Аманда, следуя за ним. — Пожалуйста, скажите, что вы знаете, что здесь происходит. — Я не знаю, — сказал он, не потрудившись взглянуть на нее. — Вы сказали, что были на орбите месяц. Но этот корабль должен находиться здесь дольше. Как минимум, несколько лет. — Да. — Как вы думаете, как долго он здесь лежит? — Я не знаю. — Ну, предположите. — В предположениях нет логики, — ответил он, опускаясь в кресло пилота перед панелью управления. Судя по дыре в полу, Аманде показалось, что рядом с тем креслом, где сидел Сарек, раньше находилось еще одно. — Вы можете просканировать все трикодером? — спросила она. — Может, он сделает какой-то радиоуглеродный анализ или что-то еще? Может, это даст нам хотя бы приблизительную оценку? — Радиометрическое датирование не является точным методом оценки, даже когда исходный нуклид имеет достаточно длительный период полураспада. Точные измерения характеристик дюраниума указанными методами невозможны. — Но если этот шаттл и ваша капсула покинули «Белл» примерно одновременно, как шаттл может находиться здесь много лет, а вы появились всего пару ночей назад? — У меня есть несколько теорий, но это всего лишь теории. Я хотел бы продолжить изучение. Аманда вздохнула и огляделась, стараясь, чтобы глаза привыкли к тусклому освещению внутри маленького летательного аппарата. Судя по окружающей обстановке, помещение шаттла попытались превратить в жилище. У стены напротив дверного люка стоял грубый бревенчатый стол, рядом с ним — кресло, идентичное тому, в котором сидел Сарек. В задней, более узкой части размещались друг напротив друга две двухъярусных койки. Верхняя правая была аккуратно застелена, койка под ней превращена в место хранения дров. Вторая пара коек была переоборудована в нечто вроде кухонной зоны с крошечной дейтериевой плиткой, тазом-мойкой и штабелем контейнеров с надписями типа «дикая пшеница» и «гранат». Она сняла крышку с верхнего контейнера и поморщилась. Три лежащих там фрукта напоминали те сливоподобные плоды, что они с Сареком ели на обед, только эти давным-давно мумифицировались, превратившись в твердые, сморщенные лепешки. Она направилась в кормовую часть шаттла, по-видимому, предназначенную для хранения оборудования, но свет из люка не достигал этого угла, и она не решалась шариться там в темноте. Она нашла в себе смелость шагнуть вперед, но стоило протянуть руку и коснуться ближайшей дверцы шкафа, как по шаттлу прокатился громкий вой, вспыхнул свет. Аманда издала короткий крик, но тут же зажала рот ладонью. — Что случилось? — спросил Сарек спокойным, почти скучающим голосом, будто и понятия не имел, что только что включилось освещение. — Свет… я просто… что случилось? Как они… — Вспомогательный источник питания остался неповрежденным и, по-видимому, питание осуществляется от дейтериевого элемента, — ответил Сарек. Аманда кивнула, прижав руку к груди. Ей было не по себе — даже слишком, наверное. Все это место казалось одной огромной, жуткой тайной, и все ее инстинкты умоляли ее убраться как можно дальше. Кто здесь жил? Куда они подевались? Она закрыла глаза, вспомнив о человеческих останках, которые нашла на гребне холма, и почувствовала комок желчи в горле. Аманда подождала, пока сердце перестанет так колотиться, и как раз в тот момент, когда она собралась с духом, чтобы все же проверить содержимое шкафов на корме, оттуда, где сидел Сарек, раздался треск динамика. — Это… это личный журнал лейтенанта Звездного флота Карла Хорнсби, USS «Белл». Звездная дата… Я не знаю, правда. Я здесь уже где-то два дня, так что, полагаю, сейчас 2229.05. Компьютер шаттла сообщает, что звездная дата 4247.91… Аманда осмелилась выйти в переднюю часть салона и увидела Сарека, сидящего перед монитором компьютера. На экране виднелось изображение красивого темноволосого человека с густой пятичасовой щетиной. Легкий холодок побежал по ее спине, когда она попыталась вникнуть в его слова. — …я проводил плановое тестирование «Сапсана» X7, конструктивно нового варп-двигателя, состряпанного звезднофлотскими яйцеголовыми. Ясное дело, что-то пошло не так. Как раз перед тем, как я включил двигатель, параметры антивещества начали резко расти, и камера оказалась на грани разгерметизации. Я попытался быстро вырубить привод, но это перегрузило катушки деформации, и мне едва удалось уцелеть. — Варп-двигатель сгорел, импульсные двигатели тоже. Хм, я пытаюсь выйти на контакт с кораблем, но на мои сообщения никто не отвечает. Может, у них проблемы со связью, не знаю. Я активировал аварийные маячки на шаттле и продолжу попытки связаться с «Беллом». Запись прервалась. — И это все? — ахнула Аманда. — В журнале имеется еще 1458 записей, — ответил Сарек. — Эта была первой. — Так чего вы ждете? Включайте следующую. — Продолжительность записей варьируется от двадцати двух секунд до 1,4 часа, в среднем по девять минут на запись, — объяснил Сарек. — Если мы будем слушать их без перерыва, нам потребуется на это 10,89 дней. — Что в последней записи? Сарек глянул на нее, затем снова на экран компьютера, прокрутил длинный список и коснулся пальцем последней строчки. Появилось лицо жилистого мужчины, заросшего густой бородой, с длинными, собранными в конский хвост волосами. Он кутался в одеяло и медленно моргал полузакрытыми веками. — Здесь так холодно. Звездная дата… Не знаю, меня это больше не волнует. Даже не думал, что переживу еще одну зиму здесь, даже при всем желании. Никто за мной не придет. Никто так и не пришел. Никогда. Интересно, встретила ли Белинда кого-нибудь другого? Так странно думать, что Сэмми называет папочкой кого-то еще, но, наверное, сейчас он уже слишком взрослый, чтобы вообще называть кого-то папочкой. Думаю, сейчас ему около восьми. Да что за отец даже не знает, сколько лет его сыну? Человек начал плакать, и Аманде пришлось грандиозным усилием воли обуздать свою чрезмерно сострадательную натуру, чтобы тоже не расплакаться. Наконец, тот смог взять себя в руки и продолжить рассказ, и следующие его слова разбили ей сердце. — Однажды у человека просто кончается надежда. Я больше не хочу это выносить. И не думаю, что должен. Буря продолжается уже шесть дней, а еды у меня осталось всего на три. Если снегопад еще усилится, я не смогу выбраться даже через верхний люк. Я ужасно устал. Я умираю с голоду. Я замерзаю. Уже несколько дней температура не поднималась выше -20 ºC. Когда-то я слышал, что замерзнуть до смерти — это довольно легкая смерть. Ты просто засыпаешь. Если кто-нибудь когда-нибудь найдет эту запись, пожалуйста, скажите моему сыну, что я люблю его. Скажите Белинде, что я люблю ее и пойму, если она будет жить дальше. Я очень их люблю, и мне так жаль пропускать все их дни рождения и годовщины, школьные спектакли и свидания. Я просто хочу, чтобы они знали — я старался. Наверное, это моя прощальная запись. Изображение исчезло, сменившись темно-синим фоном с эмблемой Федерации. Аманде потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что она затаила дыхание. Она не знала, верно ли поняла, но похоже было, что Карл Хорнсби покончил с собой, выйдя из шаттла прямо навстречу жестокой зимней буре. — Так, погодите, Карл Хорнсби считал, что с 2229 года прошло как минимум четыре года? — На момент его последней записи в журнале, да, — ответил Сарек. — Это какая-то бессмыслица. — Полагаю, имеется два возможных объяснения. — Вы мне расскажете или мне придется гадать самой? — Либо мы оказались в замедленном потоке времени, либо попали в другое измерение, для которого время не является константой. У Аманды отвисла челюсть. — Что? — Я хотел бы произвести некоторые вычисления, чтобы лучше разобраться в ситуации. У меня имеются журналы моей спасательной капсулы, и в сочетании с журналами шаттла лейтенанта Хорнсби, полагаю, это даст мне возможность восстановить ход событий после сбоя варп-двигателя. Сарек вернулся к началу журнала и начал последовательно воспроизводить записи. Аманда попыталась осознать идею замедления времени и альтернативных вселенных. Она всегда считала, что с подобными вопросами она может столкнуться в научно-фантастической литературе, но уж никак не в ее собственной жизни. Она несколько минут наблюдала за своим спутником-вулканцем, который переключался взад и вперед между различными окнами на мониторе, то со звездными картами, то с кучками бессмысленных на ее взгляд формул, его поза была скованной от боли в изломанном теле. Сарек оказался не самым лучшим компаньоном, но она чувствовала благодарность за то, что рядом очутился кто-то, способный во всем разобраться, и это вселяло в нее надежду. Она подумала, что он может преуспеть там, где потерпел неудачу Хорнсби. Затем они слушали отчеты лейтенанта Хорнсби о его первых нескольких месяцах на Arg-117P, и, в конце концов, Аманда вновь вернулась к изучению оставшейся части шаттла. На потолке над койкой Хорнсби она обнаружила линии и черточки, нацарапанные углем на гладком металле, где он, видимо, пытался вести счет дням, но самый центр этих подсчетов был стерт гневным взмахом руки. У нее возникло ощущение, что в приступе отчаяния он пытался уничтожить свой календарь. На протяжении всех ее поисков Хорнсби продолжал бормотать с экрана, подробно описывая первые дни на планете после аварийной посадки. Он в деталях рассказывал, как пытался установить контакт с USS «Белл», штаб-квартирой Звездного флота и, в итоге, хоть с кем угодно, но безрезультатно. Он перепробовал все возможное, чтобы снова поднять шаттл в воздух, включая попытки ремонта импульсного двигателя и заделки микротрещин в корпусе, но он явно был пилотом и штурманом, а никак не инженером. Среди его откровенного одиночества и отчаяния случались и забавные моменты, благодаря которым у Аманды сложилось впечатление, что ей хотелось бы лично познакомиться с Карлом Хорнсби. Он рассказывал тупые шутки и смеялся над собой, а также много говорил о своей партнерше Белинде и их трехлетнем сыне Сэмми. От его рассказов ей то хотелось смеяться, то в следующую минуту плакать, но, в целом, они заставляли ее бояться, что они с Сареком закончат точно так же, как он, — заброшенными и забытыми на этой пустынной планете, в то время как жизнь остального мира продолжится без них. Аманда направилась в заднюю часть шаттла и, несмотря на опасения, что же может вывалиться на нее из шкафа — мысль о том, что она может обнаружить где-то там спрятанный труп Карла Хорнсби, вызывала у нее вполне реальную тревогу, — ей удалось набраться смелости и обыскать их. К счастью, она нашла лишь еще запас дров, немного инструментов и поношенной одежды, а также несколько контейнеров для хранения вещей. Она вытащила контейнеры из шкафа, собираясь их перебрать, но обнаруженное в самом первом из них заставило ее улыбнуться. Возможно, в конце концов, дела пойдут на лад. *** Сарек проанализировал доступные ему данные и приложил все усилия, чтобы подавить разочарование из-за неспособности разработать математическую модель, точно объясняющую, что произошло с пространством-временем в этом секторе космоса. Саму концепцию понять было довольно просто — осечка варп-двигателя «Сапсан» X7 пробила брешь в ткани пространства, что привело к гравиметрическому сдвигу и нелинейному замедлению времени. К сожалению, ему не хватало данных для подсчета, сколько времени прошло в этой области космоса относительно остальной галактики. На часы компьютера нельзя было полагаться без точной привязки. Часы шаттла сейчас отображали звездную дату 21457,92, но состояние шаттла ясно показывало, что он не находится здесь двадцать тысяч лет. Получив данные по распаду остатков дилития в камере антивещества, Сарек обнаружил, что с момента аварийной посадки шаттла на планете, если верить компьютеру, прошло всего около 140 лет. Данной информации было недостаточно, но сейчас никакой другой у него не имелось. Он глубоко погрузился в проверку второй гипотезы на предмет непредвиденных переменных, когда краем глаза засек приближающуюся Аманду. Бросив на нее взгляд, он заметил торжествующее выражение на ее лице. Она протянула ему левую ладонь, в которой держала похожий на палочку инструмент, и объявила: — Эй, я нашла костоправ! Изучив предмет взглядом, он кивнул, думая об ужасной боли в верхней половине своего тела, которую так старался игнорировать последние два дня. Подавление физических ощущений от полученных травм было психологически выматывающим испытанием, и он рассудил, что, освободив себя от бремени борьбы с болью, тем самым сможет добиться и прояснения разума. Отказ от лечения в пользу попыток разобраться, что же произошло, когда лейтенант Хорнсби активировал «Сапсан» X7, также не был логичен — согласно первичному пониманию ситуации, сложившемуся на данный момент, времени у них было в избытке. — Я думала, вы обрадуетесь, — продолжала Аманда. — Теперь вам не придется ждать с лечением переломов до моей капсулы. Глянув на аппарат в ее руках, он ответил: — Я ценю ваше участие. Сжав плотно губы, она изобразила улыбку и подошла ближе. — Вам помочь снять верхнюю одежду? Сообразив, что она намерена лечить его собственноручно, вместо того чтобы позволить ему справляться своими силами, он подавил приступ смущения и заявил: — Я способен самостоятельно оперировать костоправом. Ее глаза сузились. — Вы едва способны поднять руки. Сегодня вы еле могли поднять трикодер выше пояса. Как, по-вашему, вам удастся залечить себе ключицы? Сарек проглотил еще один всплеск стыда. Его тело было грязно и переломано, а эта женщина вынуждала его обнажаться перед ней. И все же она сказала правду — для применения костоправа потребуется поднять руки до головы, и это будет мучительно больно. Скорее всего, он сможет справиться самостоятельно, но, если позволит ей помочь, это займет куда меньше времени. — Послушайте, я понимаю, что это все слегка неловко, — наконец произнесла она. — Я не хочу ставить вас в неудобное положение, но и не хочу, чтобы вы думали, что я вас осуждаю. Я не прошу вас раздеваться догола. Он встретился с ней взглядом и несколько мгновений изучал ее, но в конце концов отвел глаза и попытался стянуть длинный верхний жилет. Аманда подошла сзади, подцепила одеяние за воротник и спустила ему на локти. Он с некоторым усилием смог расстегнуть большие пуговицы на своей рубашке, кроме тех двух, что располагались у самого горла, с которыми неохотно позволил справиться Аманде. Осторожно сняв рубашку с его плеч, что вызвало новый густой всплеск вони, она, ничего не сказав по этому поводу, накинула грязную, мятую тряпку на спинку кресла. Оставалась еще нижняя рубашка, которую они сначала попытались снять через голову, но затем Аманда предложила просто ее срезать. Она нашла на кухне нож и принялась за работу, решив резать сзади, а не спереди. Процесс оказался странно интимным — женщина срезала с него рубашку, при этом дважды кончиками пальцев коснулась его обнаженной плоти, посылая нервные импульсы вниз по позвоночнику. Она несколько раз с шипением втянула через зубы воздух, а когда последние нитки были перерезаны, и рубашка свободно повисла на его груди, он услышал, как она тихо ахнула. Запах стал еще сильнее, чем раньше. Возможно, было бы разумнее выполнить эту процедуру снаружи, где циркуляция воздуха лучше. — Я приношу извинения за свой… — Не извиняйтесь, — перебила она. — Это я прошу прощения, если что. Я и не понимала, как сильно вы пострадали. Сарек наклонился вперед, позволив рубашке упасть на пол, и еле смог справиться с потрясением, впервые увидев свои травмы. Весь торс был испещрен темно-коричневыми и зелеными синяками и припухлостями. Левую сторону тела покрывала темно-зеленая сыпь, и он задался вопросом, кожная ли это инфекция из-за плохой гигиены или что-то более серьезное. — Сейчас я применю костоправ, ладно? — Вы раньше пользовались костоправом? — спросил он, выпрямившись и глядя прямо перед собой. — Нет, но его применяли ко мне. Не думаю, что это сильно сложно. Он восстанавливает только нужные участки, не причиняя вреда здоровым тканям. Кивнув, он взял себя в руки. Она была права — практически все современные костоправы способны выявлять переломы, стимулировать остеокласты для удаления поврежденных фрагментов кости и остеобласты для создания новых тканей без чрезмерного разрастания костной массы. Для использования аппарата не требовалось никакого опыта, но ему все равно не нравилось, что незнакомая женщина намерена проделывать какие-либо манипуляции с его телом. Тихое жужжание эхом разнеслось по каюте, и он собрался с духом. В юности у него случались переломы во время тренировок по боевым искусствам, поэтому ощущения, возникающие при работе костоправа, были ему хорошо знакомы. Их нельзя было назвать болезненными, но и приятного было мало. Внезапная волна тепла и вибрации накрыла верхнюю часть плеча, под лопаткой быстро разлилась тупая боль. Она начала с правой стороны спины, продвигаясь сверху вниз, затем перешла на левую. Он закрыл глаза, абстрагируясь от все растущего дискомфорта. На лечение всей спины потребовалось почти двадцать минут; когда она закончила, в свежезалеченных костях еще осталась глубокая ноющая боль. Аманда обошла его спереди и вперила взгляд в неправильной формы выпуклости на его ключицах. — Не хотите ненадолго прерваться, чтобы перевести дыхание? Я знаю, что это не так уж приятно. Не желая затягивать процесс дольше необходимого, он покачал головой: — Пожалуйста, продолжайте. Она сделала глубокий вдох и потянулась к правой ключице, поддерживая свою правую руку левой. Он намеренно избегал ее взгляда, но едва ли минуту спустя обнаружил себя разглядывающим собственную грудь, наблюдая за ее прогрессом. К сожалению, именно этот момент она выбрала, чтобы посмотреть на него. Их взгляды на краткий миг встретились и тут же торопливо скользнули прочь, словно одноименные полюса приближенных друг к другу магнитов. Она перешла с ключиц на ребра, и когда он, в конце концов, вновь заставил себя посмотреть в ее сторону, то заметил проступивший на ее щеках красноватый оттенок. Пятнадцать минут спустя она выключила костоправ и почти бегом пересекла каюту, чтобы вернуть его в футляр. Не было нужды что-то говорить. Терзающая Сарека боль почти не уменьшилась, но острые мучительные вспышки от слишком глубокого дыхания или слишком высоко поднятых рук сменились довольно ощутимой постоянной пульсацией. Она продержится еще несколько дней, пока нервные окончания не приспособятся к внезапному восстановлению столь значительного объема костной ткани, но за существенное расширение диапазона движений цена была совсем невелика. — Думаю, это принадлежало лейтенанту Хорнсби, — произнесла Аманда, протягивая ему черную майку с короткими рукавами. Она говорила быстро и явно избегала вновь смотреть ему в глаза. — Ткань немного тонковата, но по запаху чистая. — Спасибо, — он протянул руки, чтобы принять ее подношение, двигаясь намеренно медленно, чтобы прочувствовать недавно исцеленные кости. Аманда оказалась более торопливой и неуклюжей, и из-за этой несинхронности майка упала на пол. Они одновременно наклонились, чтобы поднять ее, их руки неловко столкнулись и ее ладонь накрыла тыльную сторону его кисти. Она ахнула, он отдернул руку и попытался встать, но пошатнулся от слишком резкого движения. Аманда, тоже вставая, врезалась лбом прямо ему в висок. Звезды вспыхнули у него перед глазами, но, споткнувшись, он все же смог подняться. — Ох, мне так жаль, — простонала она, схватившись за лоб. — Даже не знаю, могло ли быть хуже. — Вполне могло, — поморщившись, ответил Сарек, удерживая желание помассировать пульсирующий висок. — Да, возможно, я могла вас прирезать, — рассмеялась она, тихо фыркнув в конце. Сарек склонил голову набок. — Зачем вам меня резать? — Э-э, я бы не стала это делать. Просто пошутила. — У меня нет привычки шутить. — Да, думаю, что нет, — тихо, почти шепотом, произнесла Аманда. Опустив голову, она пристально рассматривала свою руку. Сарек намеренно постарался игнорировать еще не угасшее приятное покалывание от случайного касания ее ладони к его собственной. — Мне нужно вернуться к расчетам. — Э-э, да, хорошо. Что-то удалось уже выяснить? — Очень мало. Аманда тяжело опустилась в кресло у деревянного стола, а Сарек вернулся к доработке модели — весьма сложной задаче, но внезапно его руки начали дрожать. Он постарался подавить дрожь, полагая, что это временный побочный эффект применения костоправа. Минут через десять Аманда спросила вновь: — Ну что, пока ничего? Сарек подавил зарождающееся раздражение. — Возможно, вы могли бы сделать что-то полезное и разбить лагерь для ночевки. Ответом было лишь молчание. Оглянувшись через плечо, чтобы выяснить, что она намерена делать дальше, он заметил, что она замерла с открытым ртом. Возможно, чтобы осознать логичность его запроса, ей требовались дополнительные доводы. — Полагаю, через несколько часов стемнеет, а у нас мало еды. Нахмурившись, она скрестила руки на груди и коротко кивнула. — Ага, типа того. Простите, что побеспокоила. Она покинула шаттл, но дрожь в его руках не утихала. Следующие девяносто минут он работал в сопровождении звуков, издаваемых его человеческой спутницей в процессе обустройства ночлега. После некоторых корректировок в расчетах начала вырисовываться закономерность, и хотя из-за ограниченности имеющихся у него данных, более точную модель построить было невозможно, появилась некая ясность понимания произошедшего. От осознания серьезности ситуации ему пришлось приложить немалые усилия для подавления эмоций, и тут в отверстии люка появилось лицо Аманды. — Я нашла еще несколько фруктов и подумала, что на ужин мы можем поделить один рацион на двоих. — Да, благодарю. Сев с ней вместе у потрескивающего костра, он обратил взгляд на звезды, появляющиеся в сгущающихся сумерках. Они поделили два перезрелых плода и рацион, состоящий из курицы и риса. Поедание курицы стало для Сарека новым опытом. Законы Федерации запрещали забой животных ради употребления в пищу, но люди упрямо придерживались своих варварских обычаев и продолжали синтезировать пищу на основе мяса животных. Убивать без причины было нелогично, и хотя кусочки мяса, что сейчас пережевывали его зубы, создавались лабораторным путем и технически никогда не принадлежали живому существу, не было никакого резона в создании пищи на основе живых источников. Тем не менее, Сарек понимал, что так же неразумно отказывать в питании своему ослабленному организму просто из-за нелогичности производства подобной еды. — Вы в порядке? Подняв голову, Сарек посмотрел на Аманду. — Поясните. Она подняла брови и кивнула в его сторону. — У вас руки дрожат. Вам нужно больше еды? О таком объяснении он не подумал. Возможно, дрожь в руках были результатом недоедания. Он сконцентрировался, стараясь придать твердость руке, держащей ложку, и, более-менее справившись с этой задачей, ответил: — Нет, спасибо. Пожав плечами, она снова впилась в сладкую мякоть фрукта. — Как думаете, мы здесь еще надолго? Я спрашиваю только потому, что тут довольно плохо с едой. — Мы можем отправляться в путь утром. Мне удалось перенести свои расчеты и журнал лейтенанта Хорнсби на внешний диск. Их взгляды встретились, ему показалось, что она собирается заговорить, но она лишь нахмурилась и вновь принялась обкусывать фруктовую мякоть с круглой черной косточки. Теперь, когда он понимал ситуацию, было бы нелогично скрывать от нее то, что удалось выяснить. — Похоже, что, выйдя из строя, «Сапсан» X7 произвел большое количество тахионов. Кроме того, генерируемой энергии оказалось достаточно, чтобы создать небольшие разрывы в ткани пространства-времени, вызвав сильный гравитационный сдвиг, в результате чего образовался временной гравитационный колодец, который, в свою очередь, был инвертирован под воздействием тахионов. Рот Аманды приоткрылся. — А? — Мы попали в ловушку, созданную обратным временным гравитационным колодцем. Закрыв рот, она слегка качнула головой. — Что? — Это довольно простая для понимания концепция. — Может быть, для астрофизика. — Я думал, что вы профессор естественных наук. — Я рассказываю шестиклассникам о вулканах, динозаврах и экосистемах, а не провожу кучу времени в разгадке замудреных тайн Вселенной. Сарек моргнул. Он не мог вспомнить в точности, когда именно узнал о концепциях, связанных с гравитационным потенциалом, но это определенно было в средней школе. Возможно, в земные учебные программы данный материал не входил, либо же, возможно, она была весьма плохой ученицей. — Не нужно пялиться на меня, как на дурочку, — добавила она ровным, враждебным тоном. — Я попытаюсь объяснить более упрощенно. Вы понимаете механику варп-путешествий? Аманда закрыла глаза и вздохнула. — Нет, не совсем. — Хотя методы, на которых основано действие варп-двигателей, могут различаться, все они работают по одному и тому же принципу — они аннигилируют материю и антиматерию, вырабатывая достаточно энергии, чтобы свернуть ткань пространства-времени вокруг корабля, что позволяет путешествовать быстрее света. Ее лицо смягчилось, и она подтянула колени к груди. — Ладно, пока достаточно просто. — При активации «Сапсана» X7 случилась разгерметизация камеры с антиматерией. При столкновении материи и антиматерии генерируется огромное количество энергии, поэтому данный процесс требует строгого контроля. В нашем случае нужные условия не были соблюдены, что повредило ткань пространства-времени и одновременно стало причиной генерации тахионов. — Тахионов? — Субатомных частиц со скоростью, всегда превышающей скорость света. — Ясно. И как это повлияло на нас? — В большинстве случаев разрыв пространства-времени устраняется сам собой, и такое событие вызывает лишь колебания пространства, очень похожие на рябь на потревоженной водной поверхности. Но разрыв возник между двумя массивными объектами — этой планетой и «Беллом» в результате чего оба объекта погрузились в образовавшуюся дыру, порождая крупные неоднородные волны. — Значит, вместо брошенного в пруд одного маленького камешка туда швырнули пару огромных валунов? — Достаточно грубая аналогия, но, по сути, верная. — Так… и что? Мы застряли на дне пруда? Нас выплеснуло волной на берег? — Данная аналогия здесь больше неприменима. И «Белл», и планета погружаются глубже в ткань пространства-времени, но мои расчеты показывают, что это погружение замедляется. — И что..? Сарек полагал, что из изложенной им информации можно сделать единственный очевидный вывод, но было весьма ясно, что она все еще не понимала. — Время на этой планете и на «Белле» течет гораздо быстрее, чем в других частях галактики, что идет вразрез с ожидаемым развитием событий. В типичном гравитационном колодце время шло бы медленнее. Но тахионы вызвали инверсию, таким образом, время течет быстрее. Это повлияло на весь близлежащий район космоса, что объясняет, почему компьютеры обеих наших спасательных капсул и шаттла лейтенанта Хорнсби считают, что прошло несколько сотен лет. Также это объясняет, почему относительное время на часах вашей спасательной капсулы начало ускоряться по мере приближения к планете — чем ближе вы находитесь к Arg-117P, тем быстрее время движется относительно внешней точки отсчета. Аманда, скривившись, ущипнула себя за переносицу двумя пальцами. — Но мы же оба сошлись на том, что с момента аварии прошло около месяца, так? По крайней мере, насколько мы понимаем ход времени? — Верно. — То есть вы хотите сказать, что на этой планете прошли столетия, в то время как там, снаружи… — она сделала рукой круговое движение, — прошел всего месяц? Для моей мамы на Земле прошел всего месяц с моего исчезновения? — Не совсем. Глубоко вздохнув, она скрестила руки на груди. — Тогда я реально не понимаю, что вы тут объясняете. — Вы понимаете концепцию, но ошибаетесь, полагая, что для наблюдателя на Земле прошел целый месяц. Рябь, созданная первоначальным разрывом в ткани пространства-времени, также временно исказила течение времени в этой области пространства. Трудно подсчитать, как далеко распространяется искажение, но, согласно моей модели, оно рассеивается с разницей в считанные наносекунды в радиусе 3,4 световых года. Аманда закрыла лицо руками и пробормотала: — У меня мозг болит. — Пока вы летели сюда, на планету, для вас время текло в среднем со скоростью примерно 9,871 дня в час. Для меня, пока я находился на орбите, время шло немного быстрее — 10,12 дня в час. То есть, отрезок времени, казавшийся нам примерно десятью днями, для наблюдателя на Земле окажется одним часом. Теперь, когда мы находимся на планете, на дне перевернутого гравитационного колодца, сутки здесь в настоящее время длятся менее земной секунды. Она резко вскинула голову, на лице сменилось несколько непонятных выражений, затем она произнесла: — Тогда по мнению любого, кто находится дальше пары световых лет от нас, мы отсутствуем всего несколько часов? — Именно так, — кивнул Сарек. — А как долго здесь находится шаттл Хорнсби? В смысле, относительно времени этой планеты? — 142,2 года. — Выходит, то время, что нам в космосе показалось месяцем, кому-то на Земле покажется часами, но для Карла Хорнсби прошло 142 года? — Да. — Значит, для всех, кто на Земле, мы отсутствуем всего несколько часов? Сарек удивлялся, почему она продолжает повторять самые элементарные факты. Данное им объяснение казалось ему весьма простым для понимания. — Да. — Но… если нас нет всего несколько часов, ну, по их мнению, они, наверное, даже еще не знают, что что-то произошло. Нас никто не ищет. — Да, маловероятно, что кто-либо стал бы организовывать поисково-спасательные операции по прошествии такого короткого периода времени. Даже если бы операцию все же решили провести, на ее подготовку и полет до планеты потребуется несколько дней. Сжав зубы, Аманда перевела взгляд на танцующие языки пламени. — Мы умрем здесь, как Хорнсби? Годами борясь за свое существование, когда никто даже не знает, что мы пропали? — Есть свидетельства того, что инвертированные гравитационные колодцы корректируются самостоятельно, — ответил Сарек. — Вы сказали, что находились на планете примерно десять дней, и я наблюдал с орбиты вашу аварийную посадку. С моей точки наблюдения прошло аналогичное количество времени. Даже после поправок с учетом моей уменьшающейся орбиты очевидно, что время на планете и время в непосредственно примыкающем к ней регионе космоса стабилизируется. Ее лицо просветлело, и она повернулась к нему, нежно сжав его предплечье. — Но это же хорошо, правда? Время выправится, и кто-нибудь в конце концов придет и спасет нас? — Возможно, так бы и было, — ответил Сарек, вздрогнув от ее непрошеного и неуместного прикосновения. — Возможно, время стабилизируется, но, тем не менее, согласно моей модели, мы будем мертвы задолго до их прибытия.