Глава 2
11 июля 2024 г. в 12:07
О том, что пригласить кого-то из рода человеческого в свой дом – плохая идея, должна была сигнализировать реакция Клэр на её появление в этом самом обиталище.
Будучи в городе, Мьюту случалось видеть детей, которые испытывали недюжинный восторг, оказываясь в магазинах, где продавались различные копии вещей их тренеров-кумиров – кажется, это называлось «мерч». И вы гляньте на эту, то же самое: глаза выкатила, сияет так, что, кажется, ещё немного и из космоса будет видно, и замерла, кулачки у подбородка, ни дать ни взять, вот-вот завизжит.
По идее, этот энтузиазм должен был достичь некой точки кипения, и как назло, под руку попался ни о чём не ведавший пикачу, направлявшийся по своим делам. Возможно, именно так в древние времена произошло первое знакомство одного биологического вида с другим, вот только вряд ли оно было столь преисполнено умиления.
– Пикачу! Настоящий! – Клэр огромными шагами двинулась к покемону, понятия не имея, дикий он или нет. Жёлтая тушка, не видевшая людей долгие годы, опешила настолько, что смогла выдавить из себя только негромкое «пика?», когда руки девушки вдруг загребли его под передние лапки, приподнимая над землёй.
– Какой ты хорошенький! Вживую мне пикачу видеть не приходилось, но вот этот паттерн на кончиках ушек такой симпатичный! Никогда бы не подумала, что такое бывает. А кто это у нас тут такой сладкий малыш? – как ни в чём ни бывало сгробастав зверька под мышку, Клэр принялась поскрёбывать жёлтый подбородок. Пусть клон и порядком растерялся, а всё же отреагировал на ласку с нужной долей внимания, прищуриваясь.
Мьюту почувствовал, как его морда покрывается морщинами по абсолютно непривычным маршрутам, так, что аж в носу засвербело. И он ради этого старался? Ради этого вбивал своим воспитанникам в голову, что они суть дикие, и не обязаны никому подчиняться? И вот, здравствуйте, такая дешёвая уловка – и купился, как пить дать купился, и это тот самый его боевой товарищ, который только и мечтает о том, чтобы выиграть в многочисленных их стычках? Какое он, однако, мягкотелое создание!
Будто бы почуяв, что хозяин убежища недоволен, пикачу открыл глаза и пусть и бережно, но отпихнул лапой руку девушки, затем, вывернувшись, соскочил на землю, неловко потирая уши и мордочку.
– Такой славный, – отряхнув ладони от нескольких жёлтых шерстинок, просияла улыбкой Клэр, оборачиваясь к Мьюту, – Выходит, ты живёшь не один? Но я и подумать не могла, что это какой-то сторонний покемон, скорее я думала на тех, кто встречается в этом регионе. Где ты его нашёл вообще?
– Я его сделал. Клонировал, – тут же прозвучало в ответ. Было приятно видеть, как улыбка стёрлась с этого миловидного личика, но оторопь девушки не продлилась долго:
– Клонировал?
– Да. И улучшил. Совсем так же, как было со мной. Мяута это тоже касается.
– Так вот откуда такой занятный паттерн на ушках, – гостья присела на корточки, намереваясь погладить пикачу ещё раз, но тот, наконец-то вспомнив, что не приручен, вызвал разряды на поверхность щёк, мол, не трогай.
– Удивлена? – выдержав приличествующую случаю паузу, спросил Мьюту.
– Да, я предполагала, что на Новом острове остались руины от некоей лаборатории, но и подумать не могла, что ты её использовал.
– Я не просто её использовал. Я её построил. Я мог бы соврать тебе что-нибудь, но раз всё равно сотру твою память, не вижу в этом никакого смысла.
– Ты умеешь врать? – сразу же взметнулись вверх брови девушки.
– Да, а что в этом удивительного?
– А то, что врать умеют только люди, – поняв, что попытки снова наладить контакт с пикачу закончились ничем, она выпрямилась, – Речь – это одно, хотя у тебя она складывается во вполне себе осмысленные фразы, но если ты ещё и обманываешь... Это свидетельство высшей нервной деятельности.
– Как занятно, что ты считаешь человеческим признаком умение говорить ложь.
– Такие уж мы, – не стала спорить журналистка, пожав плечом, – Если так, выходит, что твоё замечание о клоне не имеет под собой подоплёки. Точнее, оно верно лишь отчасти. Если я права, и в твоём ДНК есть гены человека, то ты никакой не клон, а скорее генетическая химера.
Посмотрите на неё только. Совсем осмелела, разговаривает с ним в таком тоне... Почему он ей это позволяет? Даже пикачу с подозрением косится, и правда, ситуация новая. Как он вообще докатился до жизни такой?
– Я сказал тебе о моём происхождении всё, что знаю.
– А я и не настаиваю, это просто гипотеза, которую, правда, я не могу проверить по кое-чьей ей милости, – она постучала указательным пальцем по ключице, намекая на почившие бозе колбы, – Но раз так, моя гипотеза имеет место быть наравне с твоей, пока кем-нибудь не будет доказано обратное.
– Сотру-ка я тебе память, – Мьюту сделал шаг девушке навстречу, и та тут же замахала ладонями:
– Погоди-погоди, ну что ж ты так с наезда-то? Я же только пришла! Ты что же, вот так вот возьмёшь и выставишь меня наружу? Там же уже скоро совсем стемнеет!
Сто пятидесятый с подозрением покосился на солнце, ярко сиявшее в зените. Снова взглянул на девушку. Та неловко улыбнулась, почёсывая затылок:
– Просто хотела воззвать к твоему милосердию.
– Так попросила бы. Или это ниже твоего достоинства?
– Я подумала, что ты ждёшь подобного обращения, а потому решила не давать его тебе.
На этот раз Мьюту почувствовал, как где-то внутри его горла взрывается горячая волна:
– Что?
– Ну ты же это… – она пошевелила в воздухе скрюченными пальцами, – Живая легенда, ни больше ни меньше. Другим легендарным покемонам часто поклонялись, словно богам, прося о милости. Возможно, именно этого ты и ждал при моём появлении. Но я твёрдо решила этого не делать, а говорить с тобой на равных. Возможно, люди, общавшиеся с тобой до этого, бросались из крайности в крайность, либо воспринимая тебя только лишь как могущественную игрушку, либо подобно древним, начиная поклоняться. Я решила придерживаться золотой середины... Так что, я не права? Ты не хотел, чтобы тебе поклонялись?
– Мне не нужно твоё поклонение, – воспоминания о Новом острове и о том, что он устроил там в былые времена вдруг впечатались в память, а потому Мьюту замер, привычно покачивая хвостом из стороны в сторону, чтобы успокоиться. Поняв, что копнула глубже обычного, Клэр затихла. Неизвестно, как долго могло бы продлиться это неловкое молчание, но вдруг из глубины пещеры послышалось слабое тявканье.
– Ну вот, довольна? – сто пятидесятый снова сфокусировался на гостье, нахмурившись, хотя та и не понимала причины очередного перепада его настроения, – Раз ты здесь, пойдём. Поможешь.
По всему выходило, что от таких предложений не отказываются, мало того, это звучало как самый настоящий приказ, так что Клэр, не то чтобы очень недовольная, а наоборот, весьма заинтригованная, поспешила следом за ним.
Она и раньше предполагала, что Мьюту, от природы не покрытой шерстью, вряд ли большой фанат ночёвки на свежем воздухе, и оказалась права: видно, что пещеру расширяли искусственно, а присущие этой местности сталактиты и сталагмиты были удалены в некоторых местах, чтобы обеспечить проход. Эхо намекало на то, что это не маленький грот, а самая настоящая система пещер, и никто не знает, что скрывается внутри. По сравнению с этим внешняя площадка – всё равно что итальянский дворик в многоэтажном доме.
– Отличное убежище, – по достоинству оценив что выбор, что труды, шепнула Клэр, – Неудивительно, что ты держишь всё в настолько строжайшей тайне, Я бы тоже не захотела отсюда никуда уходить.
– Захочешь, – тут же отрезал он, а затем добавил, – Но ты права. Такие места требуются защищать, а то бывали случаи.
Уточнять девушка не стала, да и некогда было: коридор вильнул ещё раз, и они оказались в просторной галерее, необычайно тёплой для места, расположенного под землёй. Стены пещеры озарялись голубоватым светом, но ни форма, ни размер светильников не подсказали Клар, что это такое, скорее всего, что-то вроде люминесцирующих кристаллов, стоит спросить об этом поподробнее, но позже.
Если Пикачу был для журналистки в диковинку, то новое зрелище стало ещё более невероятным: в глубине галереи, у стены, было оборудовано что-то вроде медицинского уголка сестры Джой, даже столик для осмотра присутствовал, а под ним, на уже скомканной от попыток встать подстилки, лежала самая настоящая фурфоу. Когда-то красивая шерсть сейчас представляла из себя мешанину срезанных колтунов, а сам взгляд животного был мутным. Похоже, она собиралась встать и заскулила, заслышав человечий голос. Даже хвостом завиляла.
– Чего встала? Иди, она от людей аж слюнями давится, – в тоне Мьюту просквозило презрение, но при этом девушка ощутила что-то, похожее на острую горечь, а потому не стала перечить, действительно присев перед пушистым покемоном на корточки. Фурфоу доверила ей свою острую морду, кладя ту журналистке на колени, и та бережно погладила покатый лоб и висячие уши, попутно стараясь рассмотреть, что же такое стряслось с этим некогда величественным существом. Ответ лежал на поверхности: задняя лапа, с которой была снята большая часть меха, была тщательно перевязана, а короткие ветки, видневшиеся через бинт, намекали на то, что здесь имелись попытки срастить перелом.
– Глупая, – Мьюту подошёл ближе, манипулируя потоком энергии, чтобы изменить положение фурфоу, – Точно такие же люди выкинули тебя на улицу, как только ты стала обузой и не смогла исцелить свои раны самостоятельно, и вот посмотрите, ты снова прилипаешь к человеку. У тебя есть хотя бы капля самоуважения?
Покрытая колтунами пациентка заскулила снова, и в тоне её звучала такая обида, что Клэр не сдержалась:
– Не вини её, всё же фурфоу тысячелетиями были компаньонами людей. Такое поведение в её природе.
– Я не виню, а взываю к её здравому смыслу, ведь предыдущий опыт должен был научить её уму-разуму, – он скрестил лапы на груди настолько по-человечески, что в любое другое время Клэр был поразилась, но теперь ей хотелось защитить несчастное создание, положившее голову ей на колени:
– Быть может, ты состоишь из одного разума, но у других живых существ ко всему прочему ещё есть и чувства. Она вполне может понимать, что произошло, но при этом всё равно нуждаться в человеческом тепле, даже если это незнакомый человек. И я уверена: пусть с ней и поступили несправедливо, она старается сохранить в своём сердце только самые лучшие времена, не вспоминая плохое.
– Какая несусветная глупость, – фиолетовые глаза сосредоточились на размахрённых бинтах, и Мьюту сел рядом с ними, осматривая покалеченную лапу.
– Глупость или нет, а иногда сердцу не прикажешь, – Клэр вздохнула, будучи не в состоянии осуждать его агрессивный выпад. По-хорошему, он прав. Сколько было судебных разбирательств, когда покемоны, которых и эксплуатировали, и били, всё равно жались к своим тренерам, получая ещё больше затрещин? Возможно, здесь был именно такой случай.
– Я посмотрю, не сместила ли она заживающую кость, а ты подержи её, – похоже, Мьюту совершенно не нравилось слово «пожалуйста», но Клэр действительно сделала то, что ей велели, снова гладя морду и длинный нос:
– Потерпи, красивая девочка... Кто у нас такая красивая девочка? Девочку бы расчесать, и будет самая замечательная фурфоу в округе! Я обязательно займусь, как только твоя лапка подзаживёт, а ты уж лежи смирно, ладно?
Ласка сработала, и серая красавица растянулась на подстилке, пока Мьюту равнял импровизированную шину. Клэр заметила, что все манипуляции, что он совершал, происходили без использования рук: нужные предметы, покорные его воле, попросту левитировали в воздухе, складываясь туда, куда было угодно сто пятидесятому.
– Почему ты не отнёс её к одному из приютов, или к станции сестры Джой? – сочтя что самое сложное позади, решилась спросить журналистка.
– Чтобы её вылечили, а потом снова отдали людям, в чьих руках она станет игрушкой? – фиолетовые глаза полыхнули не ненавистью, но обидой, обидой на весь этот людской мир, – А ведь она спокойно доверится снова, а затем, когда придёт время, будет предана.
Неогласная с подобным выводом, фурфоу попыталась была тявкнуть, но импульс психической энергии сжал ей челюсти, так что она могла лишь напрячь загривок в знак протеста.
– Теперь я, кажется, понимаю, почему ты не хочешь знать, являешься ли частью рода человеческого, – негромко произнесла Клэр, глядя, как финальный слой бинта фиксирует лапу в надлежащем положении.
– Поверь, у меня есть тысячи причин помимо этой.
– Но разве же люди плохи во всём? – не отставала собеседница.
– Вы разрушаете больше, чем созидаете, – послышался ответ, и снова в нём просквозила то ли печаль, то ли ностальгия. Несмотря на компанию других покемонов, Мьюту был одинок, Клэр уже смогла это почувствовать, и озлобленность его из-за этого только росла. Одна поговорка гласит, что человеку нужен человек, и сто пятидесятому, как бы он ни противился, тоже был необходим собеседник. Если не для того чтобы исцелить душу, то хотя бы для того, чтобы прийти к каким бы то ни было выводам.
– Ты хочешь казаться злым и неприступным, но на самом деле сердце у тебя доброе, – погладив притихшую фурфоу, негромко произнесла Клэр. Показалась, или он вздрогнул?
– Если оно и доброе, – было видно, что Мьюту непривычно говорить о таких вещах, – То оно досталось мне от покемонов, а никак не от моих создателей.
– Так ты признаёшь, что на какую-то долю можешь быть человеком? – решила тут же отстоять позиции журналистка, и эти фиолетовые глаза, несомненно грозные, несомненно нахмуренные, снова вознеслись на неё, но больше не пугали:
– Не надо загонять меня в логическую ловушку. Сейчас ты тут, потому что, как я вижу, от тебя есть толк. Как только его не будет, я сразу же выставлю тебя вон, стерев память.
Он действительно умел лгать, лгать, как люди, вот только сейчас он хорохорился совсем как подросток, у которого не сразу получилось отстоять все задуманные позиции. А ещё...
– Ну надо же, никак, обвал намечается, – услышав чужое урчание живота, усмехнулась Клэр, и Мьюту, несколько смущённый, положил лапу на живот, который настолько не вовремя доложил о том, что от завтрака не осталось никаких воспоминаний, – Надо сказать, что я тоже проголодалась. Я приготовлю то, что есть у меня из припасов, заодно и тебя угощу.
Не успела она это произнести, как почувствовала прикосновение к левому боку: мяут, уже успевший дойти до их секретного убежища, с урчанием потёрся об неё.
– Ещё один, – только и мог что с негодованием произнести Мьюту, на что девушка ответила ему довольным хихиканьем. Как бы то ни было, а похоже, надежда, выставить её за считанные часы становилась всё призрачнее и призрачнее.