Душа

В то время как 7-й разговаривал с дорогим товарищем, мимо проезжал тот самый негодяй. Он по своему обыкновению плелся в сторону конечной и диву давался, ощущая прежний зной. Заприметив на своем пути двух закадычных друзей, автобус насторожился. Хорошо, если бы ему повстречался лишь Рогатый, рутинно проводящий время со своей половинкой... Но вот при виде 54-го, что плелся близ данного создания, возникали опасения. Конечно, 70-й, будучи своеобразным пессимистом, сразу забеспокоился о собственном преступлении. А что если троллейбус решил выдать свое горе приятелю? А приятель — бывалый негодник, однажды насоливший негодяю. Что же получается? 7-й, обиженный на 70-го, выложит другу всю правду, а тот, почувствовав неладное, задаст ему жару? Не годится! Желтый автобус раздраженно зарычал воспаленным мотором. Ему неподобало оправдываться — а тем более перед 54-м — за свое, якобы, непристойное поведение. В сем случае оставалось только бороться за справедливость и отстаивать свою точку зрения. А она весьма проста — троллейбус был тем еще идиотом, готовым долететь до солнца по повелению своей мадам. И то, что сейчас товарищи обсуждали касалось непременно проделок 70-го! Они явно считают его дураком, негодяем, безрогим чертом, отравляющим и без того ядовитый мир. Два дурня... думают, что автобус умалишенный... Разозленный он приостановился с целью выкрикнуть простачкам пару крепких словечек. Однако в ту же секунду из кабины послышалась нецензурная брань водителя, который явно заметил странное поведение собственной машины. Негодяй в какой-то степени почувствовал себя словно на привязи. Он никак не мог ослушаться человека, а тем более управленца. Автобус вновь поддался трескучим педалям, стараясь более не раскрываться. В конце концов, это нарушение внутреннего закона, меняющего мировоззрение слабых существ. Скорчив горделивое выражение, он промчал вперед и вскоре вовсе скрылся от фар неудачников. Нерушимая ухмылка, что обманчиво растягивалась на лицевой части 70-го, доказывала его полную неприкосновенность. Он много лгал одним только взглядом, старательно выстраивая из него нечто отдаленно похожее на самодовольствие. И сейчас, даже пребывая сердитым, ему все равно необходимо было демонстрировать свое великолепие. Так он и ехал, откровенно представляя каждому свое эго. И преодолев таким образом не самое большое расстояние, 70-й вдруг наткнулся на веселую компашку. Состояла эта девичья шайка из пары тройки маршруток, страстно любивших разговорить утомленную душу. Заприметив петуха, курочки с великой охотой стали подзывать его к себе. Автобус конечно же не был против такого соблазна с их стороны. Не снимая притворной ухмылки, он задорно поздоровался: — Приветствую, дамы! Каковы новости? Каковы вопросы? Я весь ваш! На сей остановке частенько простаивали газели. Но порой и крупные автобусы были не прочь отдохнуть или выждать время. И 70-го также касалась эта пытка. Ему не шибко нравилось общение с микроавтобусами, оттого приходилось подыгрывать под стать диалогу. По правде сказать, ему все же хотелось положительных слов в свою сторону. Только по этой причине он и подбирался к маршруткам. Опять же, напомним про вирусную любовь, пылающей в их кругу, словно пожар. Так что добрых словечек заполучить было весьма легко. — Вестей как таковых довольно много, — начала первая газель, — но нам интересно нечто иное. Скажи, каковы сейчас расходы на бензин и насколько увеличен пасспоток? — Ох, мы шутим, право! — посмеялась элегантная Мерседес, именуемая 49-й. — Тебе не стоит напрягаться. Мы желаем полюбопытствовать на счет твоего настроения. — Лучше не бывает, поверьте! — сказал автобус. — У этой особы никогда не бывает плохих перемен, — лгал он про себя собственного, ничего не стесняясь. — А про пасспоток и говорить стыдно! На количество людей сейчас никто не посмотрит. Если есть деньги — нечего и страшиться. Согласны? — Умные мысли исходят лишь из твоего разума, милый! — воскликнула 49-я. — Это так, однако не смей мне льстить! — шуточно пригрозил 70-й и честно признался. — До меня не дойдут твои слова как следует. Я все равно буду считать себя таким, каким мне вздумается. — Твое решение — наше согласие! — завопила третья маршрутка, находящаяся в отдалении. — Если находишь нужным отказываться от нашей похвалы, то мы не станем докучать. — Нет, нет, что вы! — боязно хихикнул автобус. — Не одобряю вашего хода мыслей. Я не прочь получить добрых слов от своих красавиц. К тому же буду рад принять умеренную дозу восхищения с вашей стороны. Спросите, почему же? Все так запутано, правда? Что ж, дело в том, что сегодня я превзошел сам себя! Наконец-то смог прогнать тех закадычных идиотов, что следят за мной еще с давних времен. Сперва я попытался поговорить с ними, вывести на чистую воду, однако так и не добился результата. Толку с них, как с козла молока. Мне пришлось отправить болтливых куда подальше, дабы не мешали работать. И поверьте только! Они ушли и, благо, не говорили со мной до сей минуты. — Довольно странно, — не понимала первая. — Но кто же тебя преследует? И как они находят тебя средь целой толпы автомобилей? — О, поверь, дорогая, — мерзко проблеял 70-й, — эти дурни найдут меня везде, как и тени. Тени — самое неприятное общество, с которым просто невозможно найти контакт! Они также следят за моими действиями, но отлично прячутся, потому заметить их присутствие достаточно сложно. — Мне кажется, ты не получаешь должного отдыха, дорогой. — 49-я цокнула с легкой ноткой недовольства. — Тебе стоит поспать немногим дольше сегодняшней ночью. — О, ясно! — по привычке фыркнул автобус. — Не думаю, что мои выслеживатели — плод уставшего воображения. — Не обессудь! — выпалила третья. — Но лично добавлю, что я иногда не высыпаюсь ночами (по собственным причинам) и тоже наблюдаю неправильные вещи. Скорее всего, то является результатом упадка жизненных сил. — Мне можно не верить, — сказал 70-й. — Но вопрос, поверят ли тебе, когда я перенаправлю своих неприятелей на твой загряненный бампер? Маршрутка оцепенела. Видно, эти слова ошарашили ее до невозможности; настолько, что у нее вдруг отняло дар речи. Наблюдая это жалкое зрелище, автобус невольно засмеялся. Его позабавила сама ситуация и сопровождающие ее последствия. Ко всему прочему произнесенные слова были не самыми обидными в его диалектике, а напротив, по большей части смешными и даже дурашливыми. А дурачиться 70-й любил! Особенно в расчетливых разговорах, где упоминались его немногочисленные грешки. — Что ж, — неуверенно подала голос первая, — в таком случае, если мы завершили странный диалог, начнем новый и адекватный. Итак... расскажи, как дела у твоей второй половинки? — Не знаю, о ком ты, — усмехнулся автобус. — Ну как же? — искренне удивилась 49-я. — Разве 89-я тебе не пара? — Ох, девочки... — передразнил их 70-й своим неправильно-писклявым голосом, — вы не сможете себе представить! Конечно нет! Она мне абсолютно не интересна в планах любви. Дьявол, и ведь каждый день одно и то же! Как убедить вас поверить в то, что я черств, словно прошлогодний хлеб? Я никому и никогда не дам подобраться ко мне слишком близко! — Получается, она тебе не невеста? — вытаращила фары 49-я. — Куда уж ей! — буркнул автобус. — Не бывать тому, ясно? 89-я слишком легкомысленна для меня. Мне не нужно такого "счастья" на собственный разум. Она лишь послужит ему тяжелой ношей. — Значит, тебе просто необходимо найти подходящую пару! — выкрикнула все та же отдаленная от компании маршрутка. — Что если мы поможем? — Она права! — раззадорилась 49-я. — Давай мы поможем! Думаю, кто-либо из нас подойдет для роли первой красавицы и покорительницы твоего "сердца"! Было заметно, как она "строит глазки" 70-му, явно намекая на себя любимую. Он, не выдержав глупого напора, громко расхохотался. Поводом его неадекватной реакции послужила полная неправильность происходящего. Ему правда не хотелось думать о возможной любви, представленной до жути отвратительно. Даже если бы любовь 89-й не была такой острой и гадкой, ему все равно не захотелось бы отвечать на нее взаимностью. Идея эта казалась такой же бредовой, как и голуби, загорающие в снегу. Насмеявшись вдоволь, он проглотил слова, но затем, прокашлявшись больным механизмом, поправил: — Что за мысли?! Неужто вам настолько не хватает моего внимания? Черт бы вас побрал! Я повторюсь — никогда никого не возьму под свою ответственность! Бросьте глупить! Я — сам 70-й! Мне не нужна ни нежность, ни любовь! Не прощайте, мне будет наплевать! Газели снова притихли, переваривая выданную информацию. Всем им было дело до автобуса и оттого становилось неясно, расстраиваться ли или возмущаться. Каждая хотела иметь тесные связи с 70-м; каждая желала быть немного ближе к его состарившейся душе. Однако едва уловив неприязнь, появилось двоякое чувство обреченности. Ему же по прежнему ничего не мешало откровенно смеяться над чувствами других и презирать сестер своих меньших. — Знаете ли, — перевел он, — я считаю, что своей натурой необходимо гордиться, пусть она и не преуспевает во многом. Скажем, та же бесполезная любовь. Кому она нужна в наше время? Главное — собственный характер и личность! Остальное — пустая клетка в школьном дневнике. Допустим, вы гордитесь мной, девочки? Гордитесь, что я холоден ко всем неблагоприятным факторам, к злостным словам и поведению нескольких особ?... — Это действительно достойно уважения! — выдала третья. — Но нам очень жаль, что в твоей жизни может быть что-то неладное, — добавила 49-я. — Порой мы сами задумываемся о неприятностях, но остаемся такими, какие мы есть. И мы гордимся, что ты выстоял пред неудачами и заслужил такую честь! — Вот то, что я хотел услышать, дорогие! — обрадовался автобус. — Превосходно! Пожалуй, на том и разойдемся. Он затворил дверь, более не имея желания ожидать. С ее закрытием прозвучало оповещение о следующей остановке. — Тогда до встречи, милашка! — проводила его 49-я. — Не забывай — мы всегда ждем тебя и дальнейших разговоров! — Да, естественно... — уже неохотно пробурлил 70-й, готовясь отъехать от тротуара. Его болезненный мотор взревел подобно яростному гризли и заставил ослабший механизм заработать в очередной раз. Автобус тронулся и поспешил сбежать от волны прощаний, прозвучавших ему вслед.