Тео. Теодор. Мистер Нотт.

В вопросе организации Турнира Теодор, как человек несведущий, не мог критиковать Крауча и Бэгмэна, а заодно и их сотрудников, полноценно, однако новость о том, что «в связи с требованиями скрытности при подготовке первого испытания» выход студентов в Хогсмид закрыли, оскорбила его до глубины души. Во-первых, это оставило его самого (не считая сотен других студентов) без возможности провести хотя бы несколько часов вместе с девушкой, которую он считал своей возлюбленной, то бишь Джинни. Во-вторых, это было несправедливо по отношению к Чемпионам Хогвартса: уже на следующий день после объявления ограничений утром пришли письма от любопытных родителей любопытным же студентам, и вскоре, как стихийный пожар, по всей школе разнеслась весть о том, что из румынских Карпат, где был европейский драконий заповедник-питомник, прибыли драконологи, занявшие все номера в Хогсмиде, а маги отдела устранения последствий катастроф ДМП стали возводить драконоборческие купола на опушке Запретного леса со стороны Хогсмида. В-третьих, это было попросту глупо: если школьников хотели лишить возможности увидеть, как ведутся приготовления к испытанию, то они обошли это сразу десятком способов: даже Криви в школьную газету включил снимки строящихся трибун, которые сделал с метлы. Тут же в адрес фотографа его сверстники начали шутить, что за то, что его покатали на метле, ему пришлось покататься на метле. Дело дошло даже до безобразной склоки третьекурсников разных Домов, но факт оставался фактом: не вылетая со школьной территории юные маги каждый день могли во всех подробностях целую неделю наблюдать за подготовкой площадки, пока кто-то не поставил там купольные чары отвода глаз. Тео видел их искристое свечение, но не мог удержать взгляд, стоя на Астрономической башне. В основном, впрочем, студенты не сильно были настроены на критику организаторов. В их фокусе была критика Поттера, который на пару с Грейнджер, его «единственной фанаткой» по словам Малфоя, занимался штудированием литературы про противостояние драконам. Теодор же, по-прежнему обиженный за ограничение на деятельность Клуба, не стеснялся при удобном случае упомянуть критику в адрес Бэгмена и Крауча: при этом Фаджа и директоров он не упоминал. — А чего это ты, — обратились к нему как-то в коридоре братья Уизли. — Так недоволен Бэгмэном? — То же, что ли… — …сделал ставки, если понимаешь… — …о чём мы? — Нет. Не знаю, о каких ставках вы говорите, — усмехнулся Теодор, — но Бэгмен мне просто неприятен. А Крауч… — Да, это мы слышали… — …он запретил твой клуб за то… — …что ты поддакнул своему Тюберу… — …о бездействии Крауча на Чемпионате. Теодор кивнул, и хотел было пойти дальше, но близнецы, переглянувшись, вдруг схватили его под руки и буквально оттащили, прежде, чем он успел что-либо сделать, в ближайший пустой кабинет. — Эй! Вы чего! Мне нравится ваша сестра, а не вы, остолопы! — Тише, тише! — У нас есть к тебе дело! — Послушай, мистер Нотт! Ты же собираешься… — …сделать нашу сестру миссис Нотт, ага? Тео покраснел. — У нас есть к тебе предложение! — Мы поддержим твою кандидатуру перед нашими предками… — …и даже тётушка Мюриэль скажет своё веское слово! — Но для этого тебе надо нам… — …немного помочь! Они наперебой рассказали о том, какие отвратительно скучные волшебные шалости предлагает магазин Зонко, в то время как их прорывные идеи могут не просто открыть новую страницу в списке запрещённых изделий у Филча, но и буквально расширить границы британского экспорта. — Пацаны всего мира захотят покупать наши Удлиннители… — …Ушей, а не того, что ты подумал! — Девчонки будут неотразимы… — …если угадают, какая помада увеличит губы, а какая их… — …сделает болотного цвета! И это лишь малая часть! — Так, и от меня вы хотите, чтобы я проинвестировал ваше предприятие? — Теодор не был дураком, и понимал, что именно может быть интересно двум амбициозным юношам из бедной семьи. — Предлагаем учредить паевый фонд нашего бизнеса! — Уже летом мы будем совершеннолетними, и, если ты… — …дашь нам хотя бы две тысячи галлеонов на реализацию первой партии… — Ну, братец, нам бы хотя бы тысячу! — Братец, проси больше, дадут больше! — Да, три тысячи галлеонов! То мы обещаем стабильный доход! — И славное имя! Оба, с алчным блеском в глазах, уставились на него, едва ли не протягивая руку за теми самыми галлеонами. Теодор мысленно прикинул, сможет ли он вложиться в это предприятие, и какой суммой. Выходило, что у него, благодаря всем перипетиям, было порядка тысячи с небольшим галлеонов, и сколько-то должно было прийти по результатам сотрудничества с Тюбером. — Ваши идеи звучат интересно, — медленно проговорил он, — и для меня честью было бы принять участие в бизнесе братьев Джинни, но… вы же не думаете, что я сейчас из кармана достану вам деньги безо всяких гарантий? Судя по лицам Уизли, они примерно так и думали. — Но если бы мы сейчас успели закупить ингредиенты, то это была бы отличная рекламная акция — шутихи на испытании… — жалобно почти в унисон проговорили они. — Ну… я бы предложил вам сначала оценить рынок: сколько вообще приедет младшекурсников из других стран на просмотр Испытания? Будут ли гости из удалённых школ? Едва ли это будет последняя возможность. Уизли переглянулись. — Ну, ты, может, и прав… — …но не забывай, что мы стеснены обстоятельствами! — Вам ещё учиться в следующем году, — пожал плечами Теодор. — А пай раньше лета мы заключить не сможем! Поторговавшись ещё несколько минут, Уизли и Нотт на словах пришли к следующему решению: Теодор был готов войти в капитал, Уизли были готовы поделиться долей владения в несуществующем бизнесе, но размер этой доли они не были готовы заключить сами. На том и порешили.

***

Об этом разговоре неожиданно быстро узнал Бут (не иначе как от Артура, которому Тео рассказал первому). Едва Тео в библиотеке сел за эссе для Снейпа о подборе уточняющих коэффициентов для зелий изменения внешности, Бут приземлился на скамью напротив него в излюбленном уголке клуба самообороны. — Теодор, — тихо позвал его Терри. — Я тут слышал… Теодор? Со страдальческим вздохом, Нотт поднял взгляд на приятеля. — Слушаю тебя. — Мне тут стало известно… ты планируешь заключить сделку с Уизли? — Кто сказал? Сомневаюсь, что Уизли бы стали сами рассказывать, что они планируют продать мне что-либо. — Это не важно, кто сказал, — поморщился Бут, тут же снова улыбаясь. — Я хотел бы предложить тебе, ну… свои услуги. Мы ведь друзья, да? — Мы члены одного клуба, Терри! Не ты ли говорил, что у воронов нет друзей, и вы все там эгоисты? — Я имел в виду другое! Послушай, Тео, я правда очень рад, что смог уцепиться за вашу компанию… теперь меня уважают на факультете, хочу сказать! — Ты чего от меня хочешь-то? И при чём тут Уизли. — Ну… ты, наверное, помнишь, мой отец — стряпчий, занимается сопровождением магических сделок, контрактов, адвокатурой… — Юрист. — Стряпчий в общем смысле, говоря по-маггловски — да, юрист. Но своё дело он оставит моей старшей сестре, ей уже двадцать два, и она уже набивает руку. Мне в её бизнесе места не будет! Она ненавидит меня! — Терри, как сестра может ненавидеть брата? — искренне удивился Нотт. — Вы же выросли в одной семье. — Она уже почти училась в Хогвартсе, когда я родился! Я для неё вечная угроза будущему благополучию, и к тому же она ненавидит мужчин! И единственный для меня шанс в будущем — это или попасть в Министерство, где вечно пресмыкаться перед богатыми детишками навроде Малфоя или Монтегю, или стать семейным стряпчим. Например, для перспективного, возрождающегося, как феникс, рода Ноттов. — А у Лонгботтомов есть свой собственный стряпчий? — поинтересовался Теодор. — Я без упрёка, если что. — Да, их поколениями сопровождают Гоббсы, они всю восточную Англию под себя подмяли. А у меня отец едва ли место в Западной Англии смог урвать. Манчестер, Ливерпуль, Лидс. Но мне там места нет… — А в чём смысл твоей услуги? Бут аж поперхнулся. — Как это, в чём смысл?! Договор вы же будете заключать — его нужно составить. Паевый фонд нужно зарегистрировать, его нужно в Департаменте финансов и монетарной политики Министерства завизировать, там же копии регистраторских бумаг сохранить, сами бумаги должны быть особым образом зачарованы с печатью стряпчего, скрепить клятвами сделку… потом вносить изменения, проводить выплаты. Мало ли чего! Теодор покраснел, вспомнив, как именно он «уточнил условия» с Тюбером. — А твой интерес в этом — оплата услуг? Бут тоже покраснел. — Ну, мне бы хотя бы опыта набраться. Я же только отцову услугу с печатью стряпчего привлеку, это будет стоить денег, а остальное — за так… но с обещанием, что мы и дальше будем сотрудничать! Теодор подумал пару минут, и кивнул. Просиявший Бут вытащил из-за пазухи свёрнутый договор о намерениях, в котором уже был вписан Тео. Пробежав по нему глазами, Нотт сделал вывод, что Бут действительно очень в нём нуждается: все места, где могли бы упоминаться деньги, отсутствовали, а смысл состоял только в том, что Теренс Джейкоб Бут обязовывался оказать услуги младшего стряпчего Теодору Магнусу Нотту наследнику рода Ноттов в случае, если последний направлял устное или письменное истребовывание таких услуг в своих интересах перед лицом необходимости. Все условия оказания услуг должны были оговариваться отдельно. — Ты же знаешь чары магического оттиска? — спросил он. — Нет, но, значит, выучу. Ты предлагаешь сейчас это подписать? Бут снова покраснел. — Ну… если я могу надеяться, что ты откажешь Бэддоку и Ольфансону, то не обязательно сейчас. А чары простые — Магика Инкантатем, направляя мысленно силу через палочку. На маговосприимчивой бумаге останется рисунок твоей подписи… попробуй. За колдовство в библиотеке смотрительница, Ирма Пинс, выставила обоих мальчишек, и они вынуждено переместились в первый же пустой кабинет — им оказался класс Защиты от Тёмных искусств, где они занимались на прошлом курсе с профессором Люпином. Теодор озадачено смотрел на лист бумаги, к которому приложил палочку. На нём настоящим узором формировалась прекрасная картина: чернила плыли, складываясь то в какие-то снежинки, то в какие-то узоры, наконец, превратившись в голову совы. — Красивая подпись, — с уважением сказал Бут. — Жаль, что у нас в Британии не дошли до прогрессивных идей русских. Они выдают артефакторные… как их называют, паспорта? Да, паспорта. И каждый может предъявить такой паспорт, вместо палочек. — А чем палочки плохи? — завороженно глядя на подпись, спросил Тео. — Не знаю. У них вроде бы не у всех палочки. Посохи всякие, бубны, да мало ли там колдовских инструментов. Россия огромная, потому они так заморочились. У нас не хотят. А подпись красивая. У меня хуже, — признался Бут. — Покажешь? Теренс пробормотал заклинание и приложил кончик палочки к бумаге. Вскоре там появился рисунок дерева. — Это тис, — вздохнул Бут. — У меня и палочка-то из тиса. Видимо, вот. А так… у тебя и Патронус же филин. Получается, анимагическая форма. Может, раньше если бы попробовал, другая была… хотя обычно в пятнадцать берут подпись. Подпишем соглашение? Вскоре бумагу украшали две подписи: рисунок Тиса свидетельствовал, что это подпись Теренса Оливера Бута, а голова филина — подпись Теодора Магнуса Нотта. Ребята полюбовались двумя экземплярами соглашения, после чего каждый убрал свой экземпляр в свою сумку. — Нотт! — громыхнуло от двери. — Обжимаетесь, детишки? Терри ойкнул — это был Шизоглаз. Бута он уже тоже успел оставить после занятия, заставив тренировать до боли в запястье вычерчивание руны Алгиз. — Профессор Муди, — без энтузиазма ответил ему Теодор. — Ваш глаз же наверняка видел, чем мы занимались. Странно, что вы подумали про нас такое. Отставной аврор рассмеялся лающим смехом. — Зато как вы подпрыгнули, когда я это сказал. Бут! Можете идти. Вас искал Кармайкл курсом старше, хотел забрать свой порнографический журнал, — оскалился Муди. Терри, красный, как томат, тут же, схватив сумку, выбежал. — Я вам зачем-то нужен, профессор? — снедаемый неприятным предчувствием, спросил Тео. — Директор Дамблдор попросил меня передать тебе, что не стоит так рьяно критиковать мистера Крауча, — спокойно ответил Муди, доставая свою фляжку. Теодор подавил желание спросить, что за зелье пьёт профессор. В целом слова Муди прозвучали странно: Нотт если и делился своим мнением относительно того, в чём организаторы были не правы, то в основном со своими друзьями. — Я не критикую его рьяно, профессор. — Ежедневному Пророку разве не вы сказали, что… — он достал из-за пазухи газету, — вот: «Организаторы Турнира, Крауч и Бэгмен, в итоге лишили нас возможности побыть в Хогсмиде на как минимум три недели — и всё ради того, чтобы мы не знали про драконов. Идиоты! — сказал нам один из студентов». Теодор покраснел. — Я лично слышал, как вы говорили это своему приятелю перед нашим занятием, Нотт! Зачем было повторять слова для Скитер? Муди швырнул газету в Теодора. Статья была посвящена общению с четырьмя чемпионами, а ремарка про Крауча была в последних абзацах. — Конечно, я согласен с вами, что часть критики в адрес представителей Министерства оправдана, — продолжил спокойной Муди, — но будьте добры, не так активно. Ваши слова про сквибов этим летом и так настроили против вас значительную часть общественности, мистер Нотт. — Благодарю за ценный совет, профессор. — Постойте, Нотт. Почему вообще вы взялись за сквибов? По тону профессора Теодор понял, что ему действительно было интересно. — Это достаточно прозрачно, — пожал плечами Тео. — Магов в Британии и так много, а большинство из них и больше того, стары, как пни. Среднее поколение, ваши ровесники и ровесники моего отца, погибли во время войны с Тёмным лордом, а младшее поражено духом этой войны. Вон, взгляните, как Уизли против среднего Монтегю и Пьюси сражались в коридорах годами. — Складно стелешь, — проскрежетал Муди. — Дух войны, надо же. Столько магов похоронили, а для чего! Маккиноны, Прюэтты, Боунсы! И с другой стороны не меньше. — Тёмный лорд ведь был эгоистом, — согласно кивнул Теодор. — Ему была нужна лишь собственная власть. Отец признавался мне, что не осознавал этого с самого начала, а те, кто шёл с Ним изначально, были опьянены его перспективами. Политика превратилась в кровавую резню, а верховенство чистокровных в то, что оборотни и инфери использовались как пешки против других, не менее чистокровных, магов. Не говоря уже о том, что Бэгшот назвала в своём последнем издании «эпидемией Визенгамота», когда драконьей оспой убили значительную часть почтенных чародеев оттуда. Муди кивал словам Теодора. — А потому я считаю, что курс Тёмного лорда неверен. Неправилен. Нужно приумножать любую магию, магглорождённых ли, сквибов ли, вводить их в наше общество, увеличивать число бизнесов и их охват, чтобы успеть выдержать конкуренцию. Чем плохо было бы допустить магглорождённых к участию в гонках на фестралах? А Бэгмен считает, что это было бы неразумно, надо же… — Грязнокровки, — рыкнул Муди, — быстро забываются и начинают мнить себя хозяевами. Я осаживал таких и в Аврорате, и в Министерстве. Вон, та же ваша Грейнджер, мнит себя уже хозяйкой богатств Поттера. Теодор замотал головой. — Я с вами не согласен! Я был в маггловском мире, видел, сколько их, магглов, живёт в одной лишь Британии, а магов на этом фоне — капля. Попросту неправильно забывать о том, сколько есть новых колдунов, которые могут и должны жить здесь, среди магов, а не уходить в маггловский мир хотя бы для того, чтобы найти себе дорогу в будущее. Мы должны и обязаны развивать себя через достижения магглов, чтобы не погибнуть в неизбежном витке эволюции. — Маггловские технологии — это великая сила, которая может нас уничтожить. Идеи Гриндевальда отзываются по всей Европе, а те же кретины из Дурмстранга ничуть не гнушаются называть его примером для подражания, — продолжил Муди, сверкая глазом. — Они преследуют нас и будут преследовать, как в Средние века до Статута. Это большое упущение, что Министерство перестало контролировать маггловского премьер-министра, как в прошлом веке. Столкновение неизбежно, и с годами я согласился с этим. Конечно, Тёмный лорд был абсолютным злом, но те, кто ему противостояли, лучше бы в своё время не допустили таких последствий! Теодор потерялся в мыслях Муди. Шизоглаз плевался слюной, постукивая своей искусственной ногой по полу. Наконец, тот прервался, вновь отхлебнув из фляжки. — Да, Нотт. По поводу Крауча. Он мнит себя абсолютным фанатичным правдолюбом, но его сын… сгнил в Азкабане по его же приказу! Поэтому не лезь против него, мальчишка. Он прожуёт тебя и ты станешь нерукопожатым политическим трупом, не дожив до СОВ. Послушай старого аврора! Теодор кивнул. Он встал со стола, на котором сидел. — Дамблдор ещё спросил меня… не находил ли ты следов той магии, что видел два года назад, в последнее время, — прищурившись, сказал Муди. — Нет, профессор. Я и не искал, но… видите, никто же не пытается вновь открыть Тайную комнату. Видит Мерлин, эта вещь была единственной в своём роде, чем бы она ни была. — Ну и славно. Помните про мои слова, Нотт. И передайте Поттеру… что манящие чары не сработают. Идите. Теодор вышел, пытаясь понять, что именно его смутило в словах Шизоглаза. Лишь спустившись в подземелья, дойдя до гостиной и пройдя внутрь, он понял, что именно. Вряд ли аврор в здравом рассудке стал бы говорить слово «грязнокровка». Впрочем, про здравый рассудок здесь явно говорить не приходилось, ни два года назад, ни сейчас.