Тео. Теодор. Мистер Нотт.

26 декабря 1992. Хогвартс, Шотландия, кабинет Альбуса Дамблдора, директора. Камин полыхнул зелёным, и оттуда в кабинет директора Хогвартса шумно ступил странный волшебник, от пугающего вида которого Тео аж осел обратно в кресло. Это был пожилой мужчина с жидкими светлыми волосами на покрытой проплешинами и шрамами голове, лицо которого так же скорее напоминало застывшую на первом морозе грязь. Будто бы выбитые неведомым скульптором резкие черты, испещренные следами многочисленных ран. Левого глаза у него, по-видимому, не было, и его закрывал ужасающе тошнотворный, не подходящий по размеру протез — артефакт, что (Тео снова напряг зрение) лучился фиолетовой, но не чёрной магией, тут и там мелькающей красными прожилками. Тео решил интуитивно, что это — тёмный артефакт, зачарованный на крови. Одет волшебник был в кожаное пальто, в магическом спектре светящееся огромным числом чар так, что оно скорее напоминало перламутровую раковину. Вместо одной ноги у него был когтистый деревянный протез — сделав шаг к директору (глаз-артефакт бешено вращался в своей глазнице), он издал громкий стук протезом. В руке волшебник сжимал палочку. Пальцы его были похожи на когтистые лапы — половины ногтей не было, а среднему пальцу явно недоставало фаланг. — Альбус, — проскрежетал нежданный (или жданный?) посетитель. — Счастливого рождества. Что случилось? — Аластор, — кивнул Дамблдор, выглядящий несколько ошарашено. — Помнишь, на Хэллоуин… — Ты прислал мне письмо о том, что в Школе заявили об открытии Тайной комнаты. Помню, Альбус. Хорошо, что ты проверил, я ли это, — волшебник неприятно рассмеялся, повернувшись к Теодору. — Это этот мальчишка? Маловат. Непохож на Наследника, хотя… Я знаю эту породу. Нотт, да? Яблоко от яблони, Альбус! Всех сынков этих ублюдков надо было с пелёнок заключить! В! АЗКАБАН! — он рвякнул так, что на стене заверещали портреты. Тео вжался в кресло, незванный волшебник навевал на него животный ужас. — Тише, Аластор. В Хогвартсе никто не может обвинить голословно студента в таком преступлении, как нападение на живое существо. — Потому-то мне постоянно пишет старший Вуд с просьбой подсказать чары для борьбы со слизеринцами, — осклабился «Аластор». — Я забираю этого ублюдка в Азкабан? — Аластор! — прикрикнул директор. — Я же сказал. Ты не при исполнении, отставь свои аврорские штучки. Мальчик не виновен… по-видимому. Взгляни сюда. Отставной аврор взглянул на стол директора и тут же молниеносно выдал несколько заклинаний. Птица, дремавшая на жёрдочке, взмыла в воздух, а документы, лежавшие на столе, заметались вокруг, полыхая. Дамблдор покачал головой и сделал свой пасс палочкой, освобождая стол и унимая горение бумаг. — Что это за ДРЯНЬ, Альбус! — воскликнул аврор. — А я думаю, что мой вредноскоп в кармане так стрекочет! Тебя не учили пользоваться вредноскопами? Полезный артефакт! — Ты же знаешь, Аластор, я часто вынужден работать с опасными реагентами в своих изысканиях. — Так эта дрянь и есть твои изыскания?! — Нет, этот тёмный артефакт, рискуя жизнью, принёс студент Нотт. Взгляни на его руку. Тео и сам посмотрел на его руку. Большой и указательный пальцы были покрыты волдырями, но уже сходящими, а, напрягшись, он увидел остаточные следы от тёмной магии. — Это его фамильная дрянь, Альбус! — Отнюдь. Взгляни на подпись. Аврор умолк. Его волшебный глаз замер на месте, рассматривая темномагическую книгу. — Так ты думаешь, что это… Дверь кабинета с грохотом распахнулась, и внутрь вступил раздражённый Северус Снейп. — Профессор, если вы считаете, что отрывать меня второй день от семейного праздника — это хорошая идея, то вы очень ошибаетесь! — гаркнул он. — А, Северус, так это твоя книжка? — гаркнул в ответ отставной аврор. — Тут ещё и Шизоглаз? Прекрасно, — Снейп явно был в ужасном расположении духа — а Тео потрясла мысль. Так вот, как выглядел Шизоглаз! Шизоглаз Муди, имя которого до сих пор приходило к нему в кошмарах. — Мистер Нотт? Я удивлён. — Мальчик храбро поступил и воспользовался помощью самого замка. — Я забираю его? — Нет. Он обладает редкой способностью, что может нам помочь. — Какой это способностью? — прищурился Шизоглаз. — Быть скользким слизеринским ублюдком, как его декан? Проклятые пожиратели! — Ваша школьная ярость на последователей Тёмного лорда переросла в шизофрению, — выплюнул Снейп. — Стоило бы повзрослеть. — Северус, — с упреком отвлекся от каких-то сложных чар Дамблдор. — Не тебе об этом говорить. Давайте сосредоточимся на деле. Профессор Снейп, мистер Нотт, сейчас сделает шаг к столу и задерёт рукав своей мантии. Да, Северус. Мальчик понимает, я думаю, многое и без этого подтверждения. Зельевар со страшной гримассой, под прицелом палочки Шизоглаза сделал шаг к столу и задрал по локоть рукав своего пальто. Тео ахнул. Чёрная метка, такая же, как и у отца, черным отпечатком была зафиксирована на его руке. — На счёт три, мистер Нотт. Раз… Два… Снейп вскрикнул от боли, когда клубившаяся в куполе магия книжки отравленным кинжалом ринулась к его оголённой руке, впившись в самую метку. Она запульсировала странным цветом, будто бы разбуженная от давнего сна, но через мгновение успокоилась. Купол, удерживавший магию артефакта, вновь был прочен. — Эта магия будто бы попыталась добраться до м-м-метки профессора Снейпа, — как можно увереннее произнёс Теодор. — Он что, такой же, как тот хам, которого ты пытался сосватать мне в стажёры в восемьдесят девятом? — По-видимому, Аластор, природа их дара одна и та же. И тот мальчик проявил себя как талант в руках гоблинов, к сожалению. — Я могу идти, профессор? — Снейп в яростном исступлении сверлил, прожигал директора. Какое-то мгновение они смотрели глаза в глаза, но декан первым отвёл взгляд, став заметно спокойнее. — Ты можешь воспользоваться камином, Северус. Счастливого рождества. Молча Снейп в два шага пересёк кабинет и сыпанул в камин порошок. Мгновение — и его как не было. — Теперь все пожиратели знают, что их повелитель не мёртв, — пробормотал Дамблдор. — Второй раз за год. Что это нам даёт… — Эту дрянь нужно уничтожить! — безапеляционно заявил Муди. — То, что Том оставил после себя такие подарки… Тео почувствовал сильную усталость, и, приложив усилия, всё же открыл глаза, растекаясь по креслу. — Мистер Нотт, я вижу ваши страдания. Мы с Фоуксом сделали всё, чтобы спасти ваши пальцы, но я не могу вас отпустить. Не сейчас. Дамблдор отошёл к стеллажу, где стояла Распределяющая шляпа. Тео вдруг вспомнил, как она говорила в его голове, и подумал, что бы она сказала на этот раз. Отправился ли бы он на Гриффиндор за безрассудную смелость? Или оказался на Слизерине за змеиную хитрость — теперь он знал о делах директора не меньше декана! Дамблдор вдруг рукой смахнул шляпу, на мгновение одел её, и, через секунду откинув обратно на стеллаж, на лету достал оттуда длинный клинок. Как палочкой, он размахнулся им, из-за чего клинок весь раскалился и покрылся огненным пламенем, ревущим в ушах и обдающим жаром даже Тео, и пронзил этим клинком свой стол — и дневник, лежавший на столе. Раздался оглушительный визг. На мгновение Тео, и не только он, но и портреты, увидели призрачную фигуру школьника-старшекурсника, пронзённого в самое сердце, скрюченного, распластанного на столе — но вот языки пламени потухли, жар ушёл, а усталый Альбус Дамблдор с чавканьем вытащил из стола и книжки, откуда бил фонтанчик… чернил? Клинок, откидывая его в сторону. — Интересно придумано, Альбус, — протянул Муди, проводя палочкой над собой. Тео обнаружил, что и его белая рубашка, и он сам, забрызганы уже высохшими чернилами. Муди повёл палочкой в его сторону (Тео захотелось тут же спрятаться от направленного кончика инструмента), и пятна исчезли и с него. — Теперь надо найти, кого эта дрянь успела использовать, чтобы вывести на чистую воду. Наверняка он нашёл это в спальне у Крэбба! — Я боюсь, Аластор, дознание мы будем проводить без тебя. Главное, что ты теперь знаешь, — устало вздохнул Дамблдор. — Война может начаться вновь. Позаботься, чтобы Аврорат был готов. Не прощаясь, Аластор Муди шагнул к камину и, бросив туда горсть пороха, исчез в зелёном пламени. — Вот и всё, мистер Нотт, — улыбнулся слабой улыбкой Дамблдор. — Надеюсь, теперь вы расскажете мне, что именно натолкнуло вас на мысль о том, что этот артефакт у Уизли? А после мы отправимся в больничное крыло.

***

В больничном крыле Теодор пролежал до конца каникул. Сказывались общее истощение организма, выявленные при детальном осмотре последствия застарелых проклятий, подцепленных, по предположению Арчи, в Лютном, ну и, конечно же, то, что он сам не хотел уходить. В практически соседнюю койку, отделённую ширмой, Дамблдор положил Джинни Уизли. Бедная девочка плакала несколько ночей, пока Тео, прошлёпав голыми ступнями по холодному камню, не присел на её кровать. — Кто здесь, — всхлипнула она. — Это я, — не сказал он ничего больше. — Гарри?! — это имя обожгло его, но он остался сидеть. — О, нет… простите, мистер Нотт, — прошептала она. — Это ведь тебе я обязана своим… спасением. Мне сказал директор. — Да, — просто ответил он, не глядя на неё. — Мне стало страшно, когда я увидел эту книжку… — Это был дневник, — всхлипнула она. — Том был такой милый, такой заботливый… он помогал с уроками, а потом я просыпалась в коридоре с перьями и куриной кровью на руках. Тео, зябко ёжась, положил руку на её плечо поверх одеяла. Девочка всхлипнула. — Я… я очень испугался. За тебя, — слова давались ему с трудом. Тео сосредоточился, чтобы, не двигая рукой, применить успокаивающие чары. — Мы же тогда, в Косом переулке, когда познакомились… я уже тогда понял, что пропал. Наверное, если я буду вызывать Патронуса, то вспомню тот самый миг, когда увидел тебя впервые. Тео помолчал. — Я отнёс этот дневник, проклятую вещь, Дамблдору, а он её уничтожил. Том больше не побеспокоит тебя, Джинни. Я… я обещаю, — прошептал Теодор Магнус Нотт. Джинни Уизли уже спала крепким, чистым сном. Полюбовавшись на неё мгновение, Теодор вернулся в свою постель — и тоже уснул. Ему снились единороги, гуляющие по опушке кедрового леса.