Номер 108

      На следующую пару по культурологии я явилась чуть ли не вместе с охранником. За окном льет как из ведра, капли монотонно стучат по отливу, мешая перечитывать доклад. Я столько раз его читала, что знаю наизусть, вплоть до запятых и тире, но все равно, что-то мне не дает покоя. Закрываю глаза и делаю пару глубоких вдохов, стараясь успокоится. Это единственное упражнение, которое я вынесла из кабинета психолога. К счастью, оно мне помогает.       Через полчаса аудитория не выглядит уже такой пустой и жалкой, не смотря на то, что все, кто пришли, предпочли лечь на парту и дальше спать. Даже Вика, едва удостоила меня приветствием и сразу же свалилась на парту. — Ого, я крайне польщен Вашей пунктуальностью, госпожа Белова, — преподаватель не чувствовал необходимости еще пару минут вздремнуть и довольно громко объявил о своем присутствии. — Не для Вас стараюсь, — мои слова вызывают у него улыбку и ничего кроме.       Он начинает пару и жестом приглашает меня начать. Я беру свой доклад и смело шагаю к месту своего приговора. Стопка аккуратно скрепленным меж собой листов со свистом вытягивается у меня из рук. Думает, что я все брошу и начну молить, чтобы мне их вернули? Ну да, уже. На моем лице нет и тени эмоций, которые он ожидал.       Пока я подробно излагала мысли, преподаватель ни разу на меня не взглянул. Он крутил в руках мои листы, смотрел в окно, печатал что-то в телефоне, общался с моим одногруппником Лешей, гуглил есть ли коленки у пингвина. Делал все, только не слушал меня. В своим рассказе я ставлю довольно жирную и громкую точку, отвлекая его от более важных дел. В ответ получаю только кивок головой и предложение сеть на место. В этот момент мне кажется, что я уделала его, показала, что его задания не такие уже и не выполнимые. Но это лишь моя фантазия, пока я не взяла у старосты журнал и не увидела в нем оценку три. — Что с тобой? — Вика коснулась моей руки, пытаясь заглянуть в журнал. — То есть я, сидела всю ночь делала этот шедевр, ради «три»? — я пододвинула журнал ближе к ней и указала пальцем на идеально выведенное число. — И как это называть? Чтобы получить у него «пять», нужно сделать сальто назад и в конце сесть на шпагат? — Он зверь конечно, но советую больше не опаздывать, вдруг он выше оценки «три» больше не знает цифр, — она сочувственно пожала плечами, не зная, чем можно помочь. Да и вряд ли она чем-нибудь бы помогла. Сама еле вылазит с долгов. Для нее эта тройка была бы высшей наградой. — Пойду-ка и выясню, что он вообще знает, — я вернула журнал старосте и переключилась на новую пару. — Что ж, право твое. Пришли смс, если вдруг он надумает тебя прикончить, за оспаривание, — я непонимающе смотрю на Вику, с каких пор оспаривание оценки стало криминалом? — Кто-то пустил слух, что уже был один смертник, который пошел за оценку спросить, так тот ему на бал ниже поставил.       Дождь никак не хотел униматься, небо заволокло темно-синими тучами, на коридорах университета стало пусто и темно. Пары закончились, все разошлись по домам, а я брела по одинокому коридору на кафедру культурологии. Моя уверенность не была столь сильной, как две пары назад. Чем ближе я подходила, тем сильнее тряслись ноги. Может Вика была права и слух вовсе не слух? Сейчас как влепит мне «единицу» и плакала моя платка, и я вместе с ней. Зато моей матушке перепадет очередной хороший повод рассказать всем, что ее дочь супер неудачница.       Я стою напротив двери, прислушиваясь, что происходит внутри. Мужской голос, довольно громко что-то обсуждает, и я не рискую заходить, дождусь, когда станет тише. Так и стою под дверью, прислушиваясь. Пять минут, десять, надоело. Хватаюсь за дверную ручку и получаю этой же дверью в лоб. — Я перезвоню, — Артем Викторович прячет телефон в карман пиджака и затаскивает меня на кафедру. — Приложи, — он протянул черную папку, которую взял с подоконника. — Ничего холоднее здесь нет.       Принимаю этот сомнительный дар и прикладываю к ушибленному месту. Преподаватель указывает на стул напротив своего стола, и я присаживаюсь, жмурясь от боли. — Не говорили, что подслушивать не хорошо? — он тоже сел на стул внимательно наблюдя за мной. — Я не подслушивала, — резко отвечаю, не давая возможности усомниться в моих словах. — Я хотела войти, а вы хотели выйти. Арифметика проста. Не усложняйте себе жизнь. — У тебя на все есть ответ. Мне бы твои простые взгляды на жизнь, — он снова смеется надо мной. — Я пятнадцать минут наблюдал, как ты трешься у двери то одним ухом, то другим, — он указал на дверь, в которую легко можно все увидеть, и тут меня обдало холодом с ног до головы. В более дурацком положении я еще вряд ли была. — Надоела мне твоя возня вот и вышел позвать, а ты так героически подставила свой лоб. — Давайте отложим мои героические поступки и перейдем к делу, по которому я пришла, — он только кивнул. — По поводу тройки… — Доклад хороший, но не настолько, чтобы я целовал вам руки. У меня возникло слишком много вопросов в ходе вашего рассказа. Вы вскользь упоминали самые важные аспекты, не считая нужным разобраться в них. Отсюда и вышло «три». Да, ты выучила доклад, но было видно, что ты ни хрена в этом не понимаешь. Будет понимание — будет оценка, — я едва успеваю глотать воздух ртом, мне то собственно и нечего было ответить. — А теперь на выход, я домой хочу.       Я отложила папку и схватив вещи вышла. Я не понимаю, я не разобралась, я такая, я сякая. Да пошел ты и твоя культурология в задницу. Я спускаюсь с лестницы, прекрасно слыша, что он идет сзади. — А почему бы вам было просто не задать мне эти вопросы? — резко развернулась, едва снова не ударившись лбом, но он предусмотрительно выставил руку вперед. — Для чего? — мои брови поползли вверх от удивления. — Чтобы услышать то, как ты мямлишь пытаясь связать два слова в предложение? Спасибо, но нет. Проходил и не один раз.       Он развернул меня через плечо и подтолкнул в спину, показывая, что разговор окончен. Больше ничего спрашивать мне не хотелось. Меня душила злоба, за это фривольное поведение и видение студентов. Мы спустились молча, и я ушла в гардероб. Мне подали мое бежевое пальто, а с зонтом вышли сложности. Его просто нигде не было. Гардеробщица тараторила свои извинения, что могла по ошибке отдать его кому-то другому. Ведь студентов всегда очень много и многие сами берут вещи. Я отмахнулась от нее, понимая, что толку нуль и пошла на выход. — Проблемы в гардеробе? — Артем Викторович стоит под козырьком корпуса, снова с телефонов в руках. — Вы хотели домой, так вперед, — указываю рукой, куда ему идти, и сама сделала тоже самое, смело ступив под капли дождя.       До общежития ничего не ходит и мне предстоит веселая дорога. Я иду по тротуару, кутаясь в тонкий плащ. Волосы сразу стали мокрыми и прилипали к лицу. По щекам и рукам били холодные осенние капли, они смело затекали за шиворот, холодя все тело. Кроссовки тоже стали мокрые и я ощущала сколько же в них воды, будто шла голыми ногами по лужам. Но думала я далеко не об этом, а о том, что из-за культурологии могу потерять все. Мать не станет слушать и слова, ни копейки не оплатит. Ведь этот университет по ее мнению годится только на звание ПТУ. По ее рассчитанному будущему я должна была улететь в Англию, выйти замуж за уже имеющеюся партию. Но как только дала отворот поворот этому заносчивому засранцу, меня выставили из дома и едва ли не отказались. Отец вправил ей мозг, но сам был не в восторге от моих действий. Мать никогда не переставала за мной следить и как только я поступила в другом городе в университет, оборвала мне весь телефон, чтобы я не смела это делать, но я только положила трубку и слова не сказав. Через неделю на нее накатил материнский инстинкт, предлагала мне снять квартиру, но я отказалась от любой помощи, четко давая понять, что и без нее смогу прожить.       Я все шла, дорогу едва ли можно было разобрать. Дождь усиливается, идти все труднее. Остановилась на переходе, как мне казалось в безопасном от дороги месте, но не тут то было. Черная иномарка, подъезжавшая к переходу, не сильно то и хотела тормозить, поэтому с полной благодарностью и любовью окатила холодной водой из лужи. Закрыла глаза, стараясь абстрагироваться от происходящего. Я вымокла насквозь, меня трясло, зуб на зуб не попадал. Машина остановилась у бордюра, и водитель направился ко мне. — Твою мать, Белова, что с тобой не так сегодня? — Артем Викторович осматривает меня с ног до головы. — Пошли, — берет мою сумку и ведет за локоть к машине. — Не стоит, я уже почти пришла, — пытаюсь отойти от машины и продолжить путь, но преподаватель стоит сзади, отрезая любые пути отступления. — Я вам все вымочу, на мне нет и живого места, — он не отступит, а у меня нет сил сопротивляться. — Белова, просто сядь уже, — рявкает в ответ.       Я села в теплый салон авто и сжалась в комок, приложил руки к посиневшим губам. Меня трясет от холода и это не уходит от взгляда мужчины. Он расслабленно держит руль, что-то нажимает на панели и под своей пятой точкой ощущаю тепло. — Спасибо, — тихо говорю, продолжая дуть на руки, которые все еще колит от дождя. — Куда вы меня везете? — К себе, — спокойным тоном и без каких-либо намеков произносит он. — Высушим твою одежду, приведешь себя в порядок, выпьешь горячий чай, и я отвезу тебя обратно. — Не стоит, правда, — все еще еле слышно отвечаю, иногда вздрагивая от новой волны холода. А какой у меня вообще выбор? Он же не остановит машину, не развернется и не повезет меня обратно. Его тон решительный, не выпрыгивать же мне на ходу.       Вообще в его машине довольно уютно и тепло. Я пригрелась на пассажирском и прикрыла глаза. В салоне тишина, даже не слышно звука мотора, пахнет корицей и яблоком. Салон обтянут светлой кожей, за рулем сидит симпатичный мужчина. Я смотрю на него из-под полуопущенных ресниц. Сосредоточен на дороге, но лицо расслабленно, глаза уставшие, с волос иногда падают капли.       Мои мысли и наше воцарившееся молчание прерывает мелодия его телефона. На экране все та же фотография девушки и я сглатываю ком в горле. Ему названивает его подружка, а он везет свою студентку сушить вещи к нему домой. Возможно, что эта пассия сидит сейчас там же и как верная собачка ждет его возвращения. Я отворачиваюсь к окну, уж лучше смотреть как капли стекают по стеклу, чем слушать эти ванильные нежности. — Нет, я сегодня очень устал. Я вызову тебе такси, развлекайся, — он положил телефон на место и громко выдохнул. — Это всего лишь моя подруга, не более того, — ух ты, он оправдывается? — И со сколькими подругами вы ходили на такие романтические фотосессии? — я хохотнула, понимая, что это какой-то абсурд. — Меня тоже позовете? — смотрю на него из-за плеча, одаривая ехидной улыбкой. — Думаешь стоит? — он расслабляется, тоже усмехаясь моему вопросу. — Вообще, я не фанат фотосессий. Так что не позову. — Уууу, — я обиженно сложила руки на груди. — И это после того, что между нами было. Обидно знаете ли.       Больше мы не разговаривали. Я снова уткнулась в окно и под шум дождя стала засыпать. Как мы доехали и куда именно я не знаю, помню только то, что меня обвила пара сильных руки, носом чувствовала аромат дорогого парфюма, все остальное осталось для меня как в тумане.