***
В Аглаином девятом классе председателем КГУ избрали Костю Маркова. Он вышел на сцену Гранатового зала, куда согнали всех членов КГУ, взял протянутый ему лист бумаги и зачитал: — Главный староста — Сергей Бархин. Главный оформитель — Надежда Власова. Главный трудовик — Кирилл Молчанов. Главный культмассовик — Виктор Дмитриев. Глава спортивного сектора — Ангелина Степанова. Глава сектора порядка и дисциплины, — тут Костя запнулся, поднял голову и удивленно посмотрел куда-то в глубь зала. Помолчал, прокашлялся. — Глава сектора порядка и дисциплины… Аглая Адамова. Прошу всех упомянутых на сцену для вручения знаков отличия. Как в армии, — подумала Аглая в кои-то веки по-русски, а потом осознала, что ее только что назначили на должность. — Аглайча, — сжал ее руку Макс. — Иди. — Да… Tak… Ты прав, — пробормотала Аглая и встала. Она была в растерянности, но выпрямила спину и прошествовала на сцену. Костя приколол ей на форму черно-белый значок. Обнял на правах бывшего руководителя и прошептал на ухо: — Хорошо держишься, Аглая Ксаверьевна. Так и надо. Не нервничай. Польская община должна гордиться тобой — ты первая из них этот пост занимаешь. — Спасибо, — сдавленно произнесла Аглая. Она все еще была в шоке и именно поэтому никак не отреагировала на шутку Кости: «Спасибо, что все проявили такую… солидарность». Шутка была польская, только для своих, поэтому Костя посмотрел на Аглаю очень обеспокоенно. Она боялась этого груза ответственности, боялась не справиться, но и отказаться не могла — она, черт возьми, первая полька на этом посту! Так, спокойно! — подумала Аглая и глубоко вдохнула. Принялась читать мысленно: — Zdrowaś Maryjo, łaski pełna, Pan z Tobą, błogosławiona jesteś między niewiastami i błogosławiony jest owoc Twojego łona Jezus. Święta Maryjo, Matko Boża, módl się za nami grzesznymi teraz i w godzinę naszej śmierci. Amen. Все новоизбранные говорили речи, а Аглая лишь сдавленно произнесла: — Спасибо. Я оправдаю доверие. Со сцены она спускалась медленно. — Ну, как ты? — спросил Макс. — Акцент у тебя, конечно, как у Рокоссовского! — У тебя еще хуже! — ответила Аглая. — Я пошел в русскую школу, вообще-то! — усмехнулся Макс, но потом стал серьезен. — Так как ты, говори! — Дико боюсь не справиться. Почему не выбрали тебя? — Потому, что я язвенник и единоличник, — ответил Макс. — Ты когда-нибудь видела, чтобы я работал с кем-то кроме тебя или Маркова? Разумеется, нет. Ничего, справимся. Мы ведь все эти четыре года с тобой как Жеглов и Шарапов! — Я, конечно, Шарапов, — усмехнулась Аглая. Макс промолчал. Потом поцеловал ее руку: — Аглая Ксаверьевна. Костя привел Аглаю к ее новому кабинету. Табличка на двери уже поменяла свою надпись и теперь гласила: «А.К. Адамова». Аглая усмехнулась и добавила идентичный текст на польском перед тем, как войти в теперь уже свой кабинет. В нем было просторно и свежо, в горшке на подоконнике цвела английская роза — желтая с алыми, будто огнем опаленными, краями. Рядом с ней стоял пустой серебряный кувшин. — Лей, — тихо сказала Аглая. Потом, после минутного раздумья, кинулась к Наде Власовой. Спустя десять минут Макс застал Аглаю стоящей на цыпочках на кресле и пытающейся забить гвоздь для лежащей на столе черно-белой фотографии. Цветная уже висела на другой стене. — Обустраиваешься, Аглайча Ксаверьевна? — спросил Макс. Аглая кивнула, не оборачиваясь. — Ты не дотянешься, слезай. Я помогу.***
Аглая устало откинулась на спинку крела и помассировала виски. — Panie, daj mi siłę, — пробормотала она. Потом встала и, обойдя стол, опустилась на колени у висевшего на стене распятия. Она молилась. Когда она поднялась, решение уже было готово. Аглая вышла в коридор и окликнула Нину. Нина была ее помощницей, только-только ставшей старшим членом ДК. — Нина, у меня к тебе просьба. Найди, пожалуйста, Макса Нямунаса и Катю Державину. Передашь, что я просила зайти немедленно. Сделаешь? — Tak! — рассмеялась Нина, потом развернулась на каблуках и побежала. Она была очень умна и легко входила в доверие к людям. Далеко пойдет, — подумала Аглая, возвращаясь в свой кабинет. Все эти полгода она по большей части занималась мелкими делами, но и ей, и всему ДК не давала покоя «Резхен» — шайка сорок-наркоторговцев. Аглая очень хотела их поймать. И вот теперь у нее появилось решение.***
Катя ввалилась в кабинет с возгласом: — Ты что, хочешь меня до инсульта довести? Следом через порог перешагнул Макс, приветливо кивнувший хозяйке кабинета и уставившийся на висевшую на стене напротив фотографию Рокоссовского. — Nina, możesz być wolna, — сказала Аглая на польском — от волнения. С ней такое иногда бывало. — То есть- — Хорошо, — кивнула Нина и вышла, плотно закрыв за собой дверь. — Макс, заглушки. Спасибо. Аглая опустила плечи. — Садитесь, — сказала она уже своим обычным голосом. — Катя, прости, если напугала. Дело серьезное, даже очень. Что вы знаете о «Резхен»? — Выпивку проносят, но больше наркотики. И, — тут Катя замялась, боясь обидеть подругу, — и вы их всю часть этого года и половину предыдущего никак не можете поймать? — Tak, — кивнула Аглая. Она не обиделась — Катя говорила правду. — Пока не поймали, но я это сделаю. И мне нужна помощь сороки. Вас ведь не поймали, поэтому я могу внедрить, — тут она изобразила кавычки, — вас к сорокам в глазах ДК. Секретно. Понимаете? Макс кивнул. Катя нахмурила брови: — Нет. Рассказывай уж все. Ты ведь явно что-то придумала? Аглая улыбнулась: — Boże błogosław, придумала. Слушайте же… На следующий день Аглая ушла на воскресную мессу и долго молилась об осуществлении своего плана.***
На выполнение Аглаиного плана ушло три месяца, но вот Катя бежала по пустым коридорам школы, наглейшим образом нарушая комендантский час. Разумеется, ее остановили. — Почему не в общежитии? — строго спросила девушка, чем-то неуловимо напомнившая Нину. Катя вскинула голову. — Пароль? Упсала! Отзыв? Корона! Девушка приподняла брови в удивлении: — Так вот ты какая, «Лийси Отс»… Стало быть, важные вести? Катя кивнула. — Где Аглая? — В кабинете. Либо работает, либо молится. — Спасибо. — Пропустить! — приказала девушка. И Катя снова понеслась по коридорам. После стука из-за двери в кабинет Аглаи донеслось: — И слово стало плотью! Подруги широко улыбнулись друг дружке и обменялись паролем и отзывом. — Не стой на пороге, проходи! С фотографии на стене на Катю взирал Рокоссовский. Выражение его лица изменилось с прошлого пребывания Кати в этом кабинет, вызывая сомнения в том, что портрет не зачарован. На другой стене рядом с распятием висела ранняя цветная фотография Папы Римского. — Чай, молоко, кофе? — спросила Аглая. — Так кофе же сорочий товар, — лукаво произнесла Катя. — Так это из твоего подарка на Рождество, — отмахнулась Аглая. — Рассказывай, не томи! Они сели прямо на стол. — Значит, так, — начала Катя, — завтра приблизительно в полпервого ночи — ну, то есть в полпервого ночи шестого числа — в левый проход от Летнего коридора — ну, где еще копия одной из статуй Эрте! — придет главарь. У него там схрон. — Спасибо, подруга! — сказала Аглая. — Про остальных я знаю от Макса. Пойдем, я провожу тебя о общежития, чтобы не задерживали.***
Аглая так и не легла спать, всю ночь проведя в молитвах о успехе.