Сын вампира

      Барнабас уверенно осуществлял план по возвращению имени и чести своей семье. Как только ремонт в замке был закончен, он решил устроить роскошный бал, пригласив чуть ли не весь город. Вернее, как любезно подсказала Кэролин, предварительно назвав его тупицей, — всё-таки современные дети совсем отбились от рук, его отец не оставил бы живого места на его срамном месте, если бы он посмел так разговаривать со старшими, — тусовку. Он решил организовать тусовку! С зеркальным шаром под потолком, кучей выпивки и непонятной певицей Элис Купер, которая по факту оказалась страшным мужиком в чёрном кожаном облегающем костюме с хлыстом в руке. Всё-таки двадцатый век по-прежнему остаётся для него большой загадкой. Но неважно! Главное, что гости пребывали в восторге, а он во время тусовки сумел вывести на чистую воду Роджера.       Во-первых, он уличил его в разврате с одной из гардеробщиц, нанятых на время тусовки, а во-вторых, поймал на краже. Позор рода шнырял по карманам приглашённых гостей, разделив прибыль с доступной продажной гардеробщицей, а затем — попытался проникнуть в тайник замка, где, несмотря на потраченные деньги на ремонт замка и завода, по-прежнему оставалась приличная сумма, способная обеспечить их семью на несколько лет. — Я дам тебе шанс, Роджер. — Барнабас держал мужчину за горло одной левой рукой, приподняв над полом. — Кто ты, чёрт возьми, такой? — задыхаясь, прошипел Роджер. — Я собираюсь сделать нечто столь отвратительное, — с яростью во взгляде ответил вампир, — что меня тошнит при одной мысли об этом. — Когда Роджер начал окончательно задыхаться, он слегка разжал руку и опустил его на пол. — Я предлагаю тебе выбор. — Какой выбор? — прохрипел Роджер. — Или ты останешься в Коллинзвуде и посвятишь себя тому, чтобы стать образцовым отцом. Отцом, в котором Дэвид так отчаянно нуждается и которого заслуживает. — Барнабас на секунду замолчал, дав жалкому родственнику немного времени переварить его слова. — Или? — Или ты уедешь, — ответил Барнабас. — С достаточной суммой, чтобы вести свою жизнь вора и себялюбца где-то в другом месте.       Барнабас совсем не удивился, когда Роджер выбрал второе. С неплохой суммой в кармане он покинул замок, не сказав сыну на прощание ни единого слова. Молча собрал вещи и уехал, словно не заметил слёз и боли в глазах Дэвида, с которыми он проводил своего отца, стоя на пороге дома и прижимая к груди игрушку — красного динозаврика. — Где же доктор Хоффман, когда она так нужна, — прошептала Элизабет, с болью в глазах и сердце наблюдая за молчаливыми страданиями маленького племянника. — Действительно, — тихо ответил стоявший рядом с ней Барнабас. Он не смог признаться родственнице, несмотря на то, что у них складывались весьма неплохие отношения, что прошлой ночью он отправил доктора на дно морское, предварительно опустошив её предательское тело от крови до последней капли. Всего лишь за пять секунд. Если Роджер предал доверие Дэвида, то доктор Хоффман предала доверие всей семьи и, в частности, его самого. Он полагал, что она на самом деле пытается помочь ему вернуться в обычного смертного человека, а она брала у него кровь не для изучения, а вливала себе, в надежде таким образом обрести бессмертие и сохранить красоту и молодость. Так что разговор с ней был очень коротким. Ничего более мерзкого он не встречал. После Анжелики, разумеется.       С потерей двух обитателей замка в семье Коллинз начались изменения. А именно — со стороны Дэвида. Первые несколько дней после отбытия Роджера, мальчик по большей части молчал, даже во время прогулок, но чем больше проходило времени, тем чаще Барнабас ловил на себе его задумчивый взгляд. Впрочем, он не придавал этому особого значения, его мысли занимала месть Анжелики и тайная любовь к Виктории, с которой он не знал, как сблизиться и что сказать, когда она узнает, что он на самом деле из себя представляет.       Ещё через неделю Дэвид начал проявлять открытую непокорность и неуважение к Элизабет. Он стал опаздывать на приёмы пищи, не выполнять заданные Викторией уроки, а когда ему делали замечание и ругали — хамить и огрызаться. В конце концов его поведение дошло до того, что во время ужина он специально опрокинул стакан апельсинового сока на сидящую рядом с ним Викторию. — С меня довольно твоего поведения! — Барнабас хлопнул ладонью по столу и поднялся. — Мы все понимаем твою потерю, но у всего есть границы. Сейчас же извинись перед своим преподавателем, Дэвид, — строго приказал он.       Дэвид ответил вампиру вызывающим взглядом. — А если я не извинюсь? — Дэвид! — воскликнула Элизабет. — Что на тебя нашло? — Тогда я накажу тебя, — ответил Барнабас.       На некоторое время за столом образовалась тишина, нарушаемая лишь хмыканьем Кэролин и тихой вознёй с салфеткой Виктории. Сам же Дэвид продолжал смотреть в чёрные глаза вампира, будто что-то пытался в них найти, но не находил. — Извини меня, Вики, — тихо сказал он. — Виктория! — поправил мальчика Барнабас. — Извини меня, Виктория, я больше не оскорблю тебя своим отвратительным поведением. Повтори! — От грозного рыка вампира даже Элизабет почувствовала себя не в своей тарелке, как и дерзкая Кэролин, которая бросила на мужчину свой фирменный звериный взгляд.       Дэвид сглотнул, не отрывая глаз от вампира. — Извини меня, Виктория, я больше не оскорблю тебя своим отвратительным поведением, — повторил он. — Всё в порядке, Дэвид. Я не сержусь на тебя, — улыбнувшись, ответила девушка. — Теперь иди в свою комнату и ложись спать, — приказал Барнабас. — Ужин для тебя закончен. — Элизабет собралась возразить, но он жестом её остановил. — Ступай, Дэвид.       Мальчик поднялся, бросил на стол салфетку и выбежал из столовой.