Сын вампира

      Барнабас из угла в угол метался по своей комнате. Пребывая в страшной ярости, он был готов разнести чёртов интерьер на мелкие кусочки, а ещё лучше отправиться в город или в лес и растерзать с десяток глупых людишек, как он сделал прошлой ночью, убив и выпив кровь у молодых туристов, сидящих у костра.       И всё из-за проклятой ведьмы! Мало того, что хитрая дрянь, испугавшись его действий по воссозданию их роду былого величия, решила его подкупить, предложив, как она выразилась, вместе править в огромном пруду и поедать мелкую рыбёшку, подсунула ему взятку на кругленькую сумму, словно он какой-то нищий оборванец, а не дворянин из древнего и знатного рода Коллинз, так ведь ещё и соблазнила его! А он поддался на её чары, как озабоченный шестнадцатилетний мальчишка! Не иначе как всему виной воздержание в две сотни лет!       Барнабас не удержался и всё же разбил пару старинных ваз. Благо, что во всём замке шёл ремонт и за шумом молотков и каких-то непонятных современных приспособлений для стройки и ремонта, его гнев никто не услышал.       Нет, он не будет отрицать, что тело Анжелики великолепно. Её очаровательная в меру пышная грудь совсем не изменилась с тех давних времён, когда она была его служанкой и удовлетворяла все его потребности, даже самые сокровенные, но сам Дьявол ему в свидетели, проклятая ведьма уничтожила всё, что он любил, превратила его в чудовище, и будь он тысячу раз проклят, если ещё раз купится на её соблазн. Никогда! Он её уничтожит!       Вампир остановился, решив пощадить последнюю вазу в его комнате, стоящую на камине, и устало опустился на диван. Теперь доктор Хоффман. Рыжеволосая женщина с ярким макияжем казалась ему сомнительной и нечестной. Психиатр. Надо же. Он думал, что психиатр — это американский деликатес, а оказывается, это врач, который копается в человеческих мозгах. Как интересно. Раньше он думал, что копаться в мозгах можно лишь одним способом…       Странная женщина. Под стать двадцатому веку, что остаётся для него самой большой загадкой, со всеми его «Шевроле», «Макдональдсом» и настольными лампами с жидкостью, похожей на кровь. Но нужно отдать ей должное, мозги у доктора Хоффман имеются. Она очень быстро раскусила его истинную сущность, но обещала сохранить информацию в тайне, и даже согласилась помочь попытаться найти способ вернуть его в обычного человека. Но какое-то внутреннее чутьё подсказывало, что она что-то скрывает…       Барнабас откинул голову на спинку дивана и попытался взять себя в руки. Он должен успокоиться. Как пишут великие, гнев ни к чему хорошему не приводит, особенно когда ты влюблён и жаждешь добиться расположения желаемой женщины. Он не мог отрицать, что любит Викторию. Если существует реинкарнация, то она — реинкарнация Жозетты. В этом нет сомнений. Но как же быть с его жизнью? Разве приличная девушка захочет иметь связь с кровожадным вампиром? — Хозяин, гроб привезли. — В комнату, стукнув пару раз, зашёл слуга Барнабаса — Вилли Лумис. Средних лет дворецкий семьи Коллинз. Он произносил слова с таким акцентом, словно всегда был хорошо подвыпившим. При помощи вампирского дара затуманивать разум и вселять угодные мысли, Барнабас быстренько взял мозги Вилли под свой контроль, посчитав, что без преданного слуги будет сложно, хотя иногда ему казалось, что слуга давно избавился от его воздействия и ему просто нравится быть у него в услужении. Как бы там ни было, но со своими обязанностями Вилли Лумис справлялся превосходно. — Как вы и приказывали — из высококлассного тёмного дуба. Изнутри обшит белым шёлком. Подушечка мягкая. — Вилли вздохнул и уставился на вампира. — Ну? Сюда его принести? — Нет, поставь его в столовой, болван, конечно же сюда! — рявкнул Барнабас, встав с дивана. — Давай, поживее! Я устал спать в шкафу и на занавесках! — Не знал, что вы вообще спите.       Барнабас послал болтливому слуге убийственный взгляд. — Проследи, чтобы никто его не увидел. Иди.       Гроб оказался идеальным. Похожим на тот, в котором он пролежал почти двести лет. С восхитительным ароматом свежего дерева и нежнейшим шёлком. Жаль, что мастера никогда не узнают о единственном покупателе, который способен по достоинству оценить их труды.       Барнабас удовлетворённо улыбнулся и прилёг в гроб. Наконец-то комфортное спальное место. — Дядя Барнабас?       Древний Коллинз резко поднялся из гроба, совсем забыв, что мальчик Дэвид не знает о его истинной сущности. Видимо, ему придётся объяснить не только резкий подъём, но и выбор своей «кровати». — Милый Дэвид, — заговорил Барнабас, шагнув к стоящему на пороге комнаты ребёнку. — Разве твой отец не учил тебя элементарным правилам приличия? — На самом деле он сомневался, что Роджер вообще когда-нибудь занимался воспитанием единственного сына. У него складывалось впечатление, что брат Элизабет — страшный бабник и, что ещё хуже, вор, который покушается на сокровища их предков. Он пока оставил подозрения при себе, но продолжал пристально следить за дальним родственником. — Прости, дядя Барнабас, — Дэвид посмотрел на гроб. — Но я вижу и знаю то, чего не видят и не знают другие.       Барнабас подцепил подбородок мальчика длинным пальцем с острым ногтем и чуть наклонился к его лицу. — Но это не даёт тебе права врываться в чужие комнаты без стука, — строго произнёс вампир. — И я надеюсь, ты достаточно умён, чтобы держать язык о своих знаниях за зубами. — Я никому ничего не скажу, — поспешно ответил Дэвид, неотрывно смотря в чёрные глаза мужчины. — А если бы и сказал, мне бы всё равно никто не поверил. Мне никто не верит. Не верит, что я вижу призрак мамы. Если только Виктория. Она странная…       Барнабас внимательно посмотрел на ребёнка. — Зачем ты пришёл? — Можно я полежу в твоём гробу? — просто спросил Дэвид. — Что? — Вампиру показалось, что он ослышался. — Ты решил поиздеваться? — Он почувствовал, как внутри снова нарастает едва утихший от встречи с ведьмой гнев. — Нет… — Уходи, Дэвид, — сжав кулаки, сказал Барнабас. — Но, дядя Барнабас, можно я… — Я сказал, убирайся! — Чёрные глаза полыхнули яростью, и вампир подумал, что в его время дети были более послушны и уважительны. — Уходи, Дэвид. Иди в свою комнату и ложись спать в свою кровать. Уже слишком поздно, — чуть мягче добавил он.       Мальчик резко отвернулся, чтобы мужчина не заметил его слёзы, и быстро выскочил из комнаты.