Сжечь нельзя отправить

31 мая 1998 г.

Не всё так паршиво в мэноре

Сегодня оправдали маму. Я так рад, что, кажется, готов признать, что этот мир не так уж плох.  Я боялся, что Грейнджер или твой брат скажут что-нибудь такое, от чего Визенгамот вынесет тюремный приговор. Всё-таки мать в своё время была слишком категорична относительно маглорождённых и тех, кто к ним лоялен. Да и я тоже. Но ты же знаешь, что мне наплевать на маглов. Они мне безразличны, пока не пытаются нас поймать и повесить. Но такого уже давно не происходило, иначе, думаю, Грейнджер не защищала бы их. Решающее слово, разумеется, было за Поттером. Кстати, я думал, что увижу тебя сегодня. Ждал и в то же время не хотел этого. Потому что это было бы подтверждением того, что вы вместе. Я загадал: если ты придёшь и будешь рядом с ним, то больше не напишу ни строчки. Но ты не пришла. И это добавляет позитива в этот день. С недавних пор я стал бояться получать «Ежедневный пророк». Знаешь, что я там очень не хочу прочитать? Объявление о твоей свадьбе с Поттером. Или светские сплетни о ваших отношениях. Я сойду с ума, если это произойдёт. Но сегодня я тебя не увидел рядом с ним, и в газетах заметки не напечатали, а это значит…  О! Совсем забыл рассказать. К нам вернулся эльф. Как только мы аппарировали домой, обнаружили его у ворот. Мама просто счастлива. Может, совместными усилиями мы приведём поместье в порядок.  По такому случаю я спустился в погреб и достал коллекционный отцовский огневиски. Пишу тебе и наблюдаю, как медленно пустеет бутылка. И впервые за много дней мне легче. Я скучаю. Чёрт, да я это написал. Это огневиски делает меня таким… Раскрепощённым.  Да, раз я это написал, то пойду дальше. Я скучаю, слышишь? Ты нужна мне, Джинни. Дракл, я… хочу тебя. Стоит мне закрыть глаза, как я вижу твои рыжие волосы, ощущаю нежную кожу, пытаюсь сосчитать веснушки на твоём теле. Я помню вкус твоих губ. Я помню, как мы… Никогда тебе не говорил и, если бы не очередной кубок с огневиски, так и не сказал бы. Я до последнего не верил, что ты невинна. Самая популярная девочка в школе, крутила парнями, в итоге остановилась на Избранном, — и девственница? Я просто не мог в это поверить. И, наверное, в твой первый раз я был не слишком осторожен. Теперь жалею. Ты не призналась тогда, но я видел, что тебе больно. Как странно устроено, что в свой первый раз женщина должна пройти через боль, да?  Зато потом…  Зачем я это вспоминаю сейчас? Кажется, у меня заканчивается виски. Мысли путаются и мешают сосредоточиться.  А может, взять и отправить это письмо? Плевать, что подумает аврор, проверяющий нашу корреспонденцию. Зато ты узнаешь, что я не могу без тебя. Ты поселилась в моей голове, прочно проросла во мне. Кажется, я полжизни бы отдал, чтобы сейчас оказаться рядом с тобой… я тебя люб Салазар, что я тут понаписал? Отвратительно. Надрался, как последний идиот, и взялся изливать бумаге свои страдания. Это даже читать невозможно. Как хорошо, что вчера я уснул прямо за столом и не сделал глупости — не отправил это письмо тебе.  Больше не буду напиваться, а не то, боюсь, в следующий раз не сдержу дурацких порывов и выставлю себя на посмешище.  Такие письма не то что читать нельзя — писать непростительно. Такие письма надо сжигать.  

* * *

31 мая 1998 г.

Нора

Все эти дни я была занята. Снова суды, слушания, а вечером я взялась работать в саду. Оказывается, физическая работа хорошо помогает отвлечься, а усталость благотворно влияет на сон.  Посадила розы. Помню, что ты говорил, что в саду вашего поместья растут розовые кусты. Красиво, должно быть.  На суд твоей мамы я не пошла. Сказали, что мои показания не понадобятся, поэтому в моём присутствии нет смысла.  Я рада, что твою маму не отправили в Азкабан. Она не заслужила. Тем более, кто как не она, сыграла важную роль в битве? Это был справедливый суд.  Со вчерашнего дня у нас гостят Билл вместе с Флёр. Теперь мне не так одиноко. Я раньше считала, что жена брата очень поверхностная и несерьёзная девушка, но оказывается, это не так. Я ей всё рассказала о нас. Мне необходимо было с кем-то поделиться.  Знаешь, Флёр не осуждала меня. Она лишь спросила, не причинил ли ты мне физическую боль. Мерлин, она меня не поняла! Какое дело до физической боли, когда сердце рвёт на части мысль, что ты не хочешь быть со мной?  Почему ты молчишь? Неужели тебе ни разу не захотелось написать мне? Я не могу поверить, что ты меня забыл. Вот и Флёр так говорит. Она посоветовала подождать до твоего суда. Я же там буду…  Я попросила Гермиону уговорить Рона и Гарри встать на твою защиту. Она так удивилась, ты не представляешь. Мне кажется, она что-то подозревает, но расспрашивать не решилась. Пообещала сделать всё, что в её силах.  Ты не отправишься в Азкабан, Драко. Даже если ты не хочешь быть со мной, даже если то, что между нами случилось, ты мечтаешь забыть как страшный сон, я всё равно считаю, что ты не заслужил. Даже Грег не заслужил — он хоть и глупый, но не жестокий. Я же помню, что он не нашёл в себе злости, необходимой, чтобы сотворить Круциатус. Суд Визенгамота примет справедливое решение, я не сомневаюсь.  Мне надо решить, хочу ли я возвращаться в Хогвартс осенью. Гермиона уговаривает, пытается рисовать радужные перспективы. А я думаю: зачем, если там не будет тебя. Но мне надо уже отпустить эти мысли и жить дальше. Я хотела играть в квиддич, а для этого шести курсов школы вполне достаточно. Флёр предлагает мне пройти обучение в школе квиддича во Франции. Но я так не хочу покидать Британию, потому что здесь ты Написала про квиддич и сразу вспомнила, как однажды ты прилетел на новеньком Нимбусе к моему окну и забрал меня. Ночью. Я упрашивала позволить мне самой управлять метлой, а ты смеялся и обнимал меня. Как мы были счастливы тогда… только звёздное небо над головой и ветер в ушах. И поцелуй со вкусом скорости.  Зачем я терзаю своё сердце воспоминаниями? От этого становится только хуже. Я не отправлю это письмо, а ты его не прочтешь, так почему я вообще пишу? Каждый раз, когда я беру перо, я думаю, что, может, на этот раз я отправлю его и будь что будет? И каждый раз я не нахожу в себе сил. P. S. Ты говорил, что я сильная. Да, я сильная во всём, что не касается тебя. Потому что я люблю тебя.  

* * *

2 июня 1998 г.

Жуткий Малфой-мэнор

В газете я прочитал, что Амикуса отправили в Азкабан. Поделом ублюдку. Меня трясёт при мысли, что он пытался свалить всё на Империус и принуждение. Чёрта с два он был принуждён — пытал детей и наслаждался их мучениями. Пусть гниёт вместе с сестрицей в компании дементоров. В «Пророке» я увидел колдофото, на котором подонка выводят из зала суда. Его физиономия не интересовала меня, а вот волшебники, оказавшиеся в кадре — ещё как. Наверное, глупо, но я так хотел разглядеть тебя среди толпы. Ты же наверняка была там как свидетель. Но нашёл я только Грейнджер, и то только потому что её волосы ни с чем не спутаешь. Вообще-то я взялся за перо, чтобы написать про один случай.  Этой ночью я бродил по дому, как привидение. Не мог уснуть. Забрёл в малую гостиную и обнаружил рояль в углу. Я и забыл совсем, что он раньше стоял в большом холле. Мама часто музицировала по утрам. До войны. Потом инструмент оттуда убрали — тётке он мешал пытать маглов. Так вот, в рояле я услышал какой-то шум. Скорее всего, бессонница ослабила мне мозги, иначе я этот поступок объяснить не могу. Я поднял крышку и… Дракл… Эта картина и сейчас стоит у меня перед глазами. Это была ты. Окровавленная, со стеклянным взглядом, со спутанным волосами. Безжизненная. Мне показалось, что я задохнусь от ужаса, как вдруг на твоём месте появилась мама. В такой же неестественной позе и в забрызганной кровью одежде.  Наверное, именно резкая смена иллюзии отрезвила меня. Я выхватил палочку и заклинанием загнал боггарта обратно в рояль, захлопнул крышку. Привалился к стене и попытался успокоиться. Стоило закрыть глаза, видение появлялось. Знаешь, я не могу теперь не думать об этом. Умом я понимаю, что это всего лишь моё подсознание, но картинка была столь реалистична, что в первую секунду мне показалось, что я сдохну от разрыва сердца прямо там, рядом с роялем.  Я вызвал домовика и приказал передать матери сразу, как она проснётся, что под крышкой инструмента завёлся боггарт. Пусть не заходит в ту гостиную. Она и так сильно нервничает перед моим судом, не хватало ей увидеть свой главный страх — мёртвого меня.  Этой ночью я так и не смог уснуть. У меня закончилось зелье сна без сновидений, и я пролежал до рассвета, тупо уставившись в потолок. Стоило опустить веки, и снова… Твои глаза, твои волосы, приоткрытые губы, с которых словно только что сорвался последний вдох. Мерлин, я хочу стереть из памяти это воспоминание. За какие-то пару мгновений оно отпечаталось в памяти, и каждый раз невольно всплывают детали.  Не выдержав этой пытки, я сел писать тебе очередное письмо, которое ты никогда не прочтёшь. Надеюсь, вскоре меня сморит сон от усталости и, когда я проснусь, это потрясение забудется. Дракл, всех этих вредителей-боггартов нужно уничтожить. Не понимаю, почему никто этого до сих пор не сделал. Я тут подумал, у нас так мало было ночей, которые бы принадлежали только нам двоим. Всегда что-то мешало. Тебе нужно было бежать то в госпиталь, то к декану, то по каким-то делам. И те несколько раз, когда мы просыпались вместе, можно пересчитать по пальцам одной руки. И вот сейчас я смотрю на рассвет над лесом, окружающим мэнор, и вспоминаю то первое утро, когда мы проснулись вместе. Лучи солнца так красиво играли в твоих волосах. Я помню твоё обнажённое тело в простынях, золотистые веснушки на плече… Это бессонная ночь делает меня таким сентиментальным. Думаю, тебе известно, что я далеко не романтик. Мой максимум — похитить тебя из спальни девочек, усадить на метлу и помчаться в звёздное небо.  А может, уверенность, что ты этого не прочитаешь, толкает меня на откровения.  Знаешь, в тот день, когда мы уезжали из Хогвартса на пасхальные каникулы, я смотрел на твоё радостное лицо и понимал: мне нет места в твоей жизни. Ты ехала домой счастливая. Предвкушала встречу с родителями. А я… Я лишь надеялся, что не найду труп матери дома. И не лягу рядом. В тот день я ждал от тебя каких-то слов. Я хотел, чтобы ты сказала, что мы будем вместе, несмотря ни на что. Но ты молчала. В какой-то момент я даже понял Поттера — ваше расставание имело смысл. Я подумал тогда: может, и нам надо забыть друг друга, чтобы потом не было мучительно больно? Волею случая мы оказались в одной связке, но это лишь временно. Окончание войны непременно раскидает нас по разным берегам.  Так и вышло, правда, Джинни? У меня была иллюзия, что всё может получиться. Что после войны у нас тоже есть будущее. Но его нет, Джинни. Ваше с Поттером расставание было вынужденной мерой. Теперь же никакой преграды между вами больше нет. Он — Избранный, герой, и то, что ты выберешь его, ожидаемо.  Кажется, я сейчас усну, уронив голову на свою писанину. Глаза слипаются, а мысли путаются. Зачем я всё это пишу, если ты не прочтёшь? Мне лучше забыть тебя и не мучиться.  Знаешь, а я так и сделаю.  А письмо надо сжечь, его нельзя отправить.  

* * *

3 июня 1998 г. 

Площадь Гриммо, 12

Я вырвалась на один день из Норы. Ребята устроили праздник. Это придумала Гермиона, она сказала, что вокруг так много всего печального, а ведь надо радоваться тому, что хотя бы мы живы.  Нас собралось не так много — Невилл, Гарри, Рон, Луна и Гермиона. Воображаю твоё выражение лица при виде этих имён! Ты точно бы закатил глаза и устало сказал, что это отборнейшее общество не для тебя. Я бы хотела придушить тебя, Драко Малфой! Почему, когда ты совершаешь действительно хорошие поступки, ты об этом никому не говоришь? Что за дурацкое желание казаться хуже, чем ты есть на самом деле?  Луна рассказала, что когда она была в плену в вашем поместье, ты передавал через эльфа еду и даже лечебные зелья. Ты не говорил мне об этом! Ты вообще не говорил со мной на эту тему, отмахивался и только повторял: «Я ничего не знаю». Мне обидно, что я услышала об этом не от тебя, а от Луны! Я так раздосадована, что чего-то не знаю о тебе, что даже ушла от ребят под предлогом, что хочу спать. А сама пишу тебе очередное письмо. Луна сказала, что будет на твоём суде и расскажет, как всё было. Я уверена, что тебя оправдают, Драко. Не могут же они осудить тебя за то, что ты делал под давлением!  Ко мне кто-то поднимается по лестнице, допишу позже.  Это заходила Гермиона. Ничто не укрылось от её проницательного взгляда. А я не стала скрывать. Всё ей рассказала про нас. Она, конечно, в шоке. Но уверила, что попробует понять.  На самом деле мне не важно, поймут меня или нет. Потому что если бы ты хотел быть со мной, этого было бы достаточно. Я бы не посмотрела ни на кого, ничьё мнение бы меня не интересовало. Только я знаю, через что ты прошёл за этот год, когда Волдеморт жил в вашем поместье.  Но я давно уже ни в чём не уверена. Перед пасхальными каникулами мы расставались всего-то на несколько дней и даже не подозревали, как близка развязка войны.  Помнишь, как непривычно было видеть Хогвартс-экспресс полупустым? Без радостной беготни младшекурсников и без тележки со сладостями. В воздухе висело гнетущее предчувствие.  И ты был такой… угрюмый. Я ехала на каникулы к любящей семье, а ты отправлялся прямиком в ад, не зная, вернёшься ли живым. И наши последние часы в купе поезда прошли в молчании. Сейчас я думаю, может, нужно было тогда что-то сказать? Что-то значимое, воодушевляющее? Но ты молчал, а я не хотела тревожить тебя пустой болтовней. Знаешь, я вдруг подумала: может, ты отмалчивался тогда, в поезде, потому что хотел расстаться? Просто не набрался смелости, чтобы сказать мне об этом прямо?  Тогда твоё молчание сейчас понятно. Я не отправлю это письмо, хотя на самом деле собиралась. После разговора с Гермионой мне вдруг показалось, что это так просто и легко — запечатать конверт, вывести на нём «Малфой-мэнор» и сунуть в клюв почтовой сове. Но я смотрю в окно на звёздное небо над крышами домов и снова и снова проигрываю в памяти наши последние минуты наедине. Ты был холоден и задумчив. Даже не поцеловал меня толком на прощание.  Не стоит отправлять тебе всё это. Кстати, мне пришло письмо из Франции с предложением обучаться в академии квиддича. Семья Флёр порекомендовала меня. Теперь я стою перед выбором: уехать или остаться?  Если остаться, то зачем?.. Я ложусь спать. Так терзать себя просто непростительно. Сколько нужно сжечь этих чёртовых писем, чтобы мне стало легче, Драко?