Из наших пеплов, мы восстаем.

Суна проснулась поздно в тот день. Она и Кая разговаривали большую часть ночи, и этим утром, когда он ушел на работу, она решила продолжить сон. С Халис Ага и тетей Хатиже, уехавшими в Антеп, она не чувствовала необходимости присоединяться к семейному завтраку. Она повернулась в постели, наслаждаясь уютным теплом простыней, все еще пропитанных запахом ее мужа. В последнее время они много разговаривали. Их беседы, часто глубокие и интимные, сближали их. Иногда они рассказывали друг другу детские воспоминания, делились своими травмами и невысказанными мечтами. Постепенно они открывались друг другу, раскрывая аспекты своей жизни, которые никогда не делили прежде. Это было похоже на новое открытие друг друга, в новом свете, исследуя уголки своих душ, которые они никогда не раскрывали. Эта новая близость приносила им огромное утешение, сближая их как никогда. Каждый находил в другом источник понимания и поддержки, что успокаивало их сердца и давало силы вместе справляться с жизненными трудностями. Суна вспомнила их разговор накануне вечером. Впервые он рассказал ей о своем отце и его проблеме с алкоголизмом, которая сильно давила на его семью. Он признался ей, как с самого юного возраста ему приходилось брать на себя слишком тяжелые для ребенка обязанности — защищать свою мать, как каждый раз, когда его отец падал на улице, пьяный и не способный стоять, именно он находил его, поднимал и приносил домой. Эти воспоминания, отмеченные резким запахом алкоголя и неодобрительными взглядами соседей, закалили его, но также оставили глубокую боль. В ответ она поделилась своими собственными ранами, оставленными ее авторитарным отцом. Она рассказала ему, как Казим всегда был внушительной и бескомпромиссной фигурой, правящей домом железной рукой и вселяющей страх в сердца своих дочерей. В их доме никогда не было места для ошибок или выражения эмоций. Каждый их шаг, каждое слово были измерены, и их отец не колебался жестоко их наказывать, даже бить за малейшую ошибку. Суна наконец встала, лениво потягиваясь. Она чувствовала себя легче, как будто каждая беседа с Кая снимала тяжесть с ее плеч. Она быстро приняла душ, надела легкое платье и направилась на кухню, чтобы приготовить кофе. Войдя на кухню, она увидела Айшен и Абидина, пивших кофе вместе. Их жесты выдавали глубокую привязанность: молодая служанка положила руку на руку своего спутника, и он улыбался ей с очевидной нежностью. С тех пор как она заметила, что между ними что-то есть в день похищения Сейран, Суна несколько раз подслушивала их подобные обмены. Она несколько раз наблюдала за ними, за их взглядами, которые обменивались исподтишка, за их застенчивыми улыбками и руками, мимолетно касавшимися друг друга. В их глазах можно было увидеть проблеск зарождающейся любви и интимной связи. Сначала ситуация казалась ей странной и тревожной. Наблюдая за нежными жестами и понимающими взглядами между Айшен и своим бывшим, ей становилось неуютно. Это не было грусть или гнев, просто странное ощущение. Однако со временем она привыкла к этой новой динамике. Первоначальная странность уступила место постепенному принятию. Суна поняла, что отношения могут развиваться непредсказуемо. Абидин был ее первой любовью, с которым она мечтала о будущем. Но жизнь пошла по другому пути. С тех пор она перевернула страницу, отдав себя новой любви, и молодой человек также имел право на счастье. Со временем ей стало казаться почти естественным, что он и Айшен хорошо ладили и были привлечены друг к другу. Наблюдая за их отношениями, она заметила, насколько они похожи. Абидин, всегда сдержанный и внимательный, казалось, нашел в Айшен спутницу, разделяющую эти качества. Со своей стороны, молодая женщина, со своим спокойствием и добротой, была в идеальной гармонии с ним. Эта взаимодополняемость становилась все более очевидной для Суны, и она приняла, что эти новые отношения между ними были результатом естественного и подлинного сродства. При виде Суны Айшен поспешно встала, убрав руку от своего возлюбленного. Молодой человек, чья улыбка внезапно исчезла, тоже встал, опустив глаза. Суна вежливо поприветствовала их, заметив явное смущение на их лицах. «Не беспокойтесь, продолжайте пить свой кофе, ” сказала она, пытаясь разрядить обстановку. «Я просто возьму свой и уйду.» Айшен, заметно покраснев, обратилась к ней извиняющимся тоном: «Извините нас, Суна ханым. Я сейчас же приготовлю вам кофе.» Суна улыбнулась и покачала головой. «Нет, все в порядке, я сделаю это сама.» Она подошла к кофемашине, оставив пару возобновить их кофе, их лица все еще немного напряженные.

***

Суна потягивала свой кофе на террасе, созерцая Босфор. Легкое движение воды приносило блаженное спокойствие, а запах кофе смешивался со свежим утренним воздухом. Она позволяла себе убаюкиваться панорамным видом на медленно плывущие по реке лодки, размышляя о том, как быстро прошел этот год, вкус за вкусом. Прошло меньше года с тех пор, как она переехала в этот особняк, неся с собой остатки травматичного брака и болезненные воспоминания о первой любви, которая оставила ее в тот момент, когда она больше всего нуждалась в нем. С тех пор многое произошло. Она встретила Кая, и они обручились, даже не осознав природу своих чувств. Суна думала, что живет в сказке. Мужчина, как он, действительно хотел ее и, казалось, был готов ради нее противостоять всем. Он был привлекательным и харизматичным, и сразу же захватил ее внимание, даже если она не хотела в этом признаваться. Его темные глаза, полные тайны и страсти, казались проникающими в ее душу каждым взглядом. Его бунтарский вид, с немного растрепанными волосами, странным стилем одежды и стальными украшениями, добавлял его магнитного очарования, делая его одновременно интригующим и неотразимым. У него была тихая уверенность, которая заставляла ее чувствовать себя в безопасности, присутствие, которое, казалось, развеяло ее страхи и сомнения. Но его жестокие слова жестоко вернули ее к реальности: сказок не существует! Однако, когда все, казалось, разваливалось вокруг нее, он пришел к ней, возвращая ее доверие своими искренними словами. Она вышла за него замуж с решимостью взять свою жизнь под контроль и построить с ним что-то прочное. Сначала все, казалось, шло в правильном направлении. Их отношения, казалось, развивались положительно. Но ситуация снова изменилась. Ее терапевт упоминал травматическую реактивацию или эмоциональную реактивацию, своего рода рецидив, вызванный эмоциональным триггером: превращение ее отца в более мягкого и заботливого человека после его аварии и вид его семьи, собравшейся вместе и счастливой без нее, были подавляющими. Суна, и это были ее отношения с Кая, которые заплатили за это. Действительно, видя, как Казим становится тем отцом, которого она всегда хотела, и наблюдая за теплым воссоединением своей семьи без нее, она столкнулась с реальностью того, что идеальная семья, о которой она всегда мечтала, наконец существовала, но она была исключена, и это возродило в ней глубоко укрытые чувства оставленности и отвержения. Доктор Дерия объяснила ей, что этот феномен, когда неожиданная реальность прежнего желания теперь доступна, но не может быть полностью пережита, может вызвать сильное замешательство и эмоциональный дистресс. В ее случае этот внутренний конфликт привел к психологическому защитному механизму, когда она начала отвергать Кая, отдаляться от него. Во-первых, это поведение было бессознательным способом справиться с ее собственными чувствами сожаления, разочарования и замешательства. Суна проецировала на своего мужа причину своего исключения из этой новой семейной динамики. Она рационализировала свои чувства, говоря себе, что ее брак — причина, по которой она не может наслаждаться этим счастьем со своей семьей. Хуже того, Кая, несмотря на всю свою любовь и доброту, невольно стал символом этой потери. Затем чувство отвержения и оставленности, которое Суна всегда ощущала в своей собственной семье, усилилось, когда она наблюдала за новыми динамиками семьи Шанлы. Это изменение усугубило ее глубокие неуверенности. Негативные мысли, укоренившиеся в ее подсознании, что ее не любят и она не заслуживает счастья, усилились. Эти негативные мысли проявились в саморазрушающем поведении. Суна не могла не верить, что каждая хорошая вещь в ее жизни в конце концов ускользнет от нее. Так она видела в каждой улыбке и нежном жесте Кая угрозу своей эмоциональной стабильности. Доброта и забота мужа делали ее некомфортной, потому что они противоречили ее представлению о себе, как о человеке, с которым не происходят положительные вещи. Поэтому, чтобы защитить свое уже израненное сердце, она начала отдаляться от него, отталкивая его, подсознательно надеясь избежать большей будущей боли. Она начала избегать интимных моментов с ним, находила оправдания, чтобы не проводить время вместе, и иногда даже становилась раздражительной без видимой причины. Она казалась холодной и далекой, бессознательно стремясь создать барьер между ними. Когда он пытался показать ей свою привязанность или успокоить ее, она закрывалась еще больше. Она рационализировала эти действия, говоря себе, что ей нужно пространство. Однако, в глубине души, она знала, что эти поведения только ухудшают ситуацию. Суну также мучили постоянные сомнения в собственных чувствах. Она задавалась вопросом, действительно ли она любит Кая, полюбит ли когда-нибудь, или она просто цепляется за него, как за спасательный круг. Ее неуверенность заставляла ее сомневаться во всем, что она чувствовала, создавая еще большую дистанцию между ними. Этот защитный механизм, призванный защищать ее, в конечном итоге вредил их отношениям, оставляя Кая в недоумении и отчаянии из-за ее переменчивого поведения. Затем предсказания гадалки и приступы ревности Кая усложнили ситуацию, доведя их брак до грани. Действительно, приступы гнева и ревности Кая создавали атмосферу напряженности и недоверия, делая Суну еще более отстраненной. Она чувствовала себя задушенной его необоснованными обвинениями и бесконечными вопросами. Эти моменты конфликтов оставляли Суну измотанной и разочарованной, заставляя ее еще больше изолироваться. Накопление этих напряженностей подтолкнуло их брак к краю пропасти. Частые ссоры, недопонимания и обвинения подрывали доверие и привязанность между ними. Суна часто задавалась вопросом, стоит ли их отношения спасать. Она выбирала самый простой ответ: нет. Однако она никогда не принимала окончательного решения о разводе. Эти колебания раскрывали более глубокую правду: Суна не была готова полностью отказаться от надежды на то, что они смогут найти счастье, о котором мечтали вместе. Молодая женщина оказалась в тупике, разрываясь между желанием обрести внутренний покой и неспособностью принять окончательное решение. Развод представлял собой радикальный разрыв, решительный шаг, который она не была готова сделать. Спасение их брака, с другой стороны, означало бы противостояние своим собственным демонам, страхам и упорную работу над восстановлением пошатнувшегося доверия и любви. Эта внутренняя борьба оставляла ее измотанной. Однако, благодаря неустанным усилиям Кая, который не хотел сдаваться, им удалось все наладить. Его настойчивость, поддержка и преданность стали надежными якорями в буре их эмоций. Кая знал, как найти правильные слова, утешительные жесты и удачные моменты, чтобы доказать Сунe, что их отношения стоят того, чтобы их спасать. Он понимал, что для исцеления их ран, ему сначала нужно помочь ей чувствовать себя в безопасности, любимой и понятым. Постепенно его усилия начали приносить плоды. Напряженность улетучилась, и между ними появилось новое дыхание понимания и близости.

***

Суна улыбнулась своим последним мыслям. Впервые жизнь не казалась ей противником. У нее был любящий и понимающий муж, который, несмотря на все бури, оставался рядом с ней. Кая был готов бороться за нее. Никто раньше этого не делал. Она наслаждалась глотком своего кофе, ее взгляд был устремлен в голубой горизонт Босфора. Каждый день был новой возможностью восстановить, переосмыслить себя и укрепить их связь. Молодая женщина училась ценить маленькие ежедневные радости, моменты, проведенные вместе без давления совершенства. Она заново открывала для себя причины, по которым вышла замуж за Каю, на этот раз с более зрелым и нюансированным пониманием их взаимных путей. Их отношения с тех пор основывались на глубокой привязанности, взаимном уважении и общем желании построить что-то прочное. Она поставила свою чашку на стол и глубоко вдохнула, позволив утреннему покою омыть ее. Оптимистичная и уверенная, она готовилась встретить будущее с более легким сердцем и спокойным умом, благодарная за извлеченные уроки и преодоленные испытания.

***

Наконец, она встала, полная решимости максимально использовать этот день, и пошла готовиться к работе. Было еще рано. Ее рабочий день начинался сегодня в час дня. Но она решила сделать Кае сюрприз и навестить его в его офисе. Они могли бы пообедать вместе, прежде чем она отправится в кондитерскую. Уже две недели Суна ездила на работу на машине, пользуясь автомобилем, на котором Кая ездил в офис со своим дядей. Сначала она все еще испытывала некоторую тревогу. Несмотря на множество раз, когда Кая сопровождал ее, чтобы помочь ей улучшить навыки вождения после получения водительских прав, и дополнительные уроки, которые она брала у профессионала, она все еще боялась водить машину одна. Но Кая всячески поощрял ее. Он много раз сопровождал ее во время поездок, повышая ее уверенность с каждым путешествием. Затем он оставил ей свою машину, чтобы она могла ездить одна, постоянно говоря ей, что она справится. «Ты сможешь, Суна. Я верю в тебя», — говорил он ей. Сегодня она отправилась в путь одна, ощущая, как адреналин смешивается с волнением. Вождение, такое простое и незначительное действие для других женщин, было для нее символом свободы и автономии. Выросшая под властью такого отца, как ее, Суна была воспитана, чтобы стать примерной женой и ничем больше. В этом узком, консервативном мировоззрении все, что отклонялось от этого образца, не только не поощрялось, но активно запрещалось. Для Казима личные устремления и индивидуальные свободы были не только второстепенными, но почти невообразимыми. Мысль о том, что его дочь может поступить в университет или стремиться к профессиональной карьере, была немыслима. Точно так же вождение автомобиля рассматривалось как бесполезное, даже опасное занятие для женщины, которая прежде всего должна посвятить себя дому и домашним обязанностям. Таким образом, во время вождения Суна чувствовала себя более независимой, каждая поездка на машине была для нее победой над ограничениями прошлого и шагом к построению собственной жизни, руководствуясь своими желаниями и целями.

***

Она прибыла в офис Каи незадолго до обеденного перерыва. Войдя в его кабинет, она нашла его склонившимся над документами, поглощенным работой. Его удивленное выражение быстро сменилось сияющей улыбкой, когда он узнал ее. «Сюрприз!» — объявила она, с улыбкой на губах. Кая сразу же встал, отложив бумаги, чтобы поприветствовать ее. Его руки раскрылись в теплых объятиях, и он обнял ее, нежно прижав к себе. «Hoş geldin canım!» Он нежно поцеловал ее в лоб, а затем нежно поцеловал в губы, наслаждаясь каждым моментом этой неожиданной встречи. «Hoş buldum. Я думала, что могу сделать тебе небольшой сюрприз», — ответила она, мягко отстраняясь от него. «Надеюсь, я тебя не слишком побеспокоила». Кая посмотрел на нее глазами, сияющими от радости, и повел ее к зоне отдыха. «Ни в коем случае, наоборот, ты делаешь мой день», — ответил он. «Я рад тебя видеть». Они вместе направились в ресторан, который Суна приметила перед выходом из дома. Обед был полон взаимопонимания и смеха, а после обеда она посадила его за его стол и смотрела, как он уходит с удовлетворенной улыбкой. Затем она отправилась в кондитерскую с легким сердцем, и день казался многообещающим.

***

В течение месяца Суна работала в кондитерской и получала от этого огромное удовольствие. Атмосфера в команде была теплой и дружелюбной. Её заботливые и увлеченные коллеги приняли её с распростертыми объятиями, превращая каждый день в приятный и обогащающий опыт. Когда поток посетителей был менее интенсивным, Суна использовала эти моменты, чтобы пойти на кухню. Ей нравилось наблюдать за работой кондитера и помогать ему в приготовлении тортов. Это погружение в творческий процесс позволило ей развивать свои навыки и питать свою страсть к выпечке. Иногда к ней приходили подруги. Асуман, Марве и Лейла приходили попробовать выпечку, и она находила несколько минут, чтобы посидеть с ними за столом и поболтать о всяких пустяках. Асуман приходила несколько раз с Доруком, и их отношения, казалось, шли хорошо. Хотя она сожалела, что её подруга решила не возвращаться в особняк и снять квартиру одна, Суна была рада видеть её такой довольной в новой жизни. Рабочие часы также были большим плюсом для Суны. Они были гибкими и подстраивались под её нужды, что позволило ей поддерживать баланс между профессиональными обязанностями и личными делами. Это давало ей время на ежедневные занятия йогой и спортом, которые помогали ей оставаться в форме и сохранять спокойствие. Кроме того, её еженедельные консультации с психологом предоставляли ей ценную поддержку в управлении эмоциями и психическим здоровьем. Сеансы танго также стали неотъемлемой частью её недели. Эти уроки танцев с мужем стали для неё важным моментом, позволяя ей выражать себя артистически, освобождаясь от накопившегося за неделю стресса. Совместные танцы с Каей придавали их отношениям особую глубину. Их синхронизация в ритме музыки создавала особую связь, немую гармонию, которая выходила за рамки слов. Суна, благодаря этим новым распорядкам и личным открытиям, чувствовала себя готовой встречать каждый день с легким сердцем и ясным умом. Впервые в своей жизни всё было хорошо. Ну, почти… потому что было что-то, что её беспокоило.

***

Кая! Несмотря на улучшения в их отношениях и моменты возобновленной близости, один аспект оставался нерешенным: они еще не восстановили свою физическую близость, и это начинало тяготить Суну. Молодая женщина часто об этом думала, размышляя над причинами этого расстояния. Неужели Кая больше не желает её, как раньше? Однако, если она правильно интерпретирует то, что видит, его желание к ней было неоспоримым. Кая целовал её с ощутимой страстью. Иногда он позволял себе более интимные жесты, его руки медленно скользили по её телу, лаская её плечи и спину с почти обжигающей нежностью. В такие моменты она явно ощущала его желание: его поцелуи становились безумными, его голос хриплым, а дыхание прерывистым. Несмотря на этот очевидный проявление желания, её муж, казалось, всегда сдерживался прямо перед тем, как сделать следующий шаг, оставляя Суну с чувством смешанной фрустрации и непонимания. Однажды вечером, когда они разговаривали у окна в своей спальне, он взял её в свои объятия, притянув к себе с нежной страстью. Он погрузился в глубокий поцелуй, его губы касались её с электризующей интенсивностью. По мере углубления поцелуя, его руки медленно скользили по её руке, касаясь её кожи с почти раскаленной мягкостью. Суна могла ощущать через каждое прикосновение, каждый жест, каждый поцелуй желание своего партнера. Его руки путались в её волосах, его пальцы нежно сжимали её шею, а глаза сияли горящим светом. Его язык находил путь между их губами, проникая с мерной, но настойчивой чувственностью, нежно лаская и обольщая её. Его медленные и точные движения вызывали мурашки на коже Суны, усиливая её желание. Её собственные поцелуи становились более интенсивными, её губы прижимались к губам мужа с настоятельной срочностью. Несмотря на эту очевидную страсть, Кая вдруг остановился, его глаза выражали и желание, и сдержанность. Его дыхание было быстрым, почти запыхавшимся. Он снова поцеловал её, но на этот раз с гораздо большей сдержанностью, его губы касались губ Суны с почти робкой деликатностью, как будто он боролся с волной эмоций, которые не мог полностью принять. Затем он обнял её и прошептал на ухо с голосом, всё ещё охрипшим от желания: «Seni çok seviyorum». Суна была озадачена. Кая проявил завидное терпение и понимание, уважая её пространство и эмоции, давая ей время, которое ей было нужно, и она действительно ценила это. Но теперь она не могла перестать ощущать нарастающую фрустрацию. Несмотря на её очевидную страсть, колеблющееся поведение мужа глубоко тревожило её.

***

Четыре дня назад она решила поговорить с ним о том, что её беспокоит. Той ночью он также сидел в их комнате у окна, тусклый свет создавал интимную атмосферу. Суна села перед ним, её пальцы нервно играли с обручальным кольцом. Она глубоко вздохнула, набираясь смелости затронуть эту тему. «Ты знаешь,» начала она, её глаза были устремлены на её руки, «Дерья окем вчера задала мне вопрос.» Кая посмотрел на неё, явно заинтригованный. «Какой вопрос?» Она на мгновение замялась, а затем продолжила с слегка дрожащим голосом. «Она спросила меня, как мы справляемся… с нашей близостью… как у нас обстоят дела, комфортно ли нам с… этим.» Он поднял брови, казалось, удивившись. «И как ты ей ответила?» Молодая женщина отвела взгляд, на её щеках появился легкий румянец, когда она подбирала слова. «Я сказала, что мы… что мы стараемся понять друг друга и приспособиться.» Кая, казалось, задумался на мгновение. Его пальцы слегка подёргивались, затем он кивнул, принимая её ответ. «Это правда, мы прошли через трудные времена.» Его голос выдавал лёгкую нервозность, и он провел рукой по волосам. Суна почувствовала укол разочарования в её ответе, но она продолжала, слегка колеблясь. «Да, но… Есть кое-что, чего я не совсем понимаю.» Он посмотрел на неё, его выражение показывало любопытство, смешанное с беспокойством. «Что тебя беспокоит, Суна? Ты можешь говорить со мной обо всем.» Она медленно встала, начала ходить, слегка отворачиваясь, чтобы избежать его взгляда. Наконец, она остановилась, встала перед ним, её глаза искали его с интенсивностью, смешанной с уязвимостью. Видя, что нет тысячи способов сказать то, что её беспокоило, она решила набраться смелости и говорить с ним открыто, как в ночь их свадьбы. «Я… я заметила, что иногда, даже когда мы близки, есть момент, когда ты… останавливаешься. Есть ли причина или…» Она замолчала, глядя ему в глаза, пытаясь понять смысл его выражения лица. Кая снова провёл рукой по волосам, его глаза перемещались между ней и невидимой точкой в комнате. Теперь она хорошо знала этот жест, который показывал его интенсивные раздумья о том, как выразить то, что он чувствует и думает, не обижая её и не вызывая недоразумений. «Я просто не хочу ставить тебя в неудобное положение.» наконец сказал он. «Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что не хочешь ставить меня в неудобное положение?» спросила она, её голос дрожал, её руки были скрещены защитным жестом. Кая тоже встал, сделал шаг к ней, его движения отмечались ощутимым колебанием. Затем он прошептал, как бы подбирая слова. «Это сложно объяснить. Я хочу быть уверен, что ты действительно готова, что ты чувствуешь себя полностью комфортно. Я боюсь поставить тебя в неудобное положение или заставить делать то, что тебе не хочется.» «Но я… почему… я… когда ты так делаешь, я думаю, что это просто потому, что ты меня не хочешь… Что ты больше меня не хочешь.» Он с коротким жестом притянул её к себе, его утешительные руки окружили её с силой и нежностью. Почти одновременно он запечатлел страстный поцелуй на её губах, молчаливое признание в своём желании и любви. Когда их губы разъединились, он прошептал голосом, полным искренности, «Никогда больше не говори, что я тебя не хочу, Суна. Я хочу каждую часть тебя.» Его голос был глубоким и слегка надломленным, как будто каждое слово несло в себе эмоциональную интенсивность, которую он с трудом сдерживал. Глубокий тембр резонировал с ощутимой теплотой, суровой сладостью, которая касалась ушей Суны, как ласка. Он глубоко вздохнул, прежде чем снова прижаться губами к её с новой интенсивностью. «Я хочу твои глаза,» прошептал он, его губы нежно касались её. «Эти глаза, которые смотрят на меня с нежностью и невинностью, которые завораживают меня.» Суна почувствовала волну тепла, распространяющуюся по её телу, её сердце билось сильнее с каждым его словом. Её веки закрылись инстинктивно, наслаждаясь ощущением дыхания её мужа, тёплого и нежного, на её коже. Кая вновь страстно пил с её губ, углубляя поцелуй. Он слегка отстранился, чтобы посмотреть на неё, не ослабляя своих рук вокруг неё, стараясь держать её как можно ближе к себе, затем продолжил, его пальцы ласкали её губы. «Я жажду твоих губ, которые сводят меня с ума от желания и пробуждают во мне неконтролируемую страсть.» Он снова поцеловал её, на этот раз с большей жаждой, обжигая её губы своим прикосновением. Его руки скользили по её рукам, оставляя за собой след мурашек и волнения. Его умелые руки легли на её бедра, нежно лаская её изгибы. «Я жажду каждого сантиметра твоего тела, каждой кривой, каждого прикосновения. Каждого горящего дыхания, которое ты оставляешь на моей коже.» Суна ещё больше задрожала. Её изгибы, под нежными ласками Кая, казалось, воспламенялись, и её губы мгновенно отозвались на его следующий поцелуй. «Когда я целую тебя с такой страстью, я не хочу останавливаться…» Слова Кая резонировали в ней, усиливая уже горящие ощущения, охватившие её существо. Она закрыла глаза, её руки схватили плечи мужа, стараясь продлить этот момент близости, цепляясь за этот миг и каждую эмоцию, которую он ей дарил. Его губы слегка разошлись, приветствуя язык Кая, который медленно продвигался вперёд, ища её. Когда они встретились, новая волна мурашек пробежала по всему телу Суны, каждый нерв был настороже. Ощущение было одновременно сладким и огненным, изысканным сочетанием нежности и сырой страсти. Их дыхание стало глубже, более прерывистым, каждый вздох смешивался с насыщенной желанием атмосферой вокруг них. «Когда я целую тебя с такой страстью, это потому, что я хочу всего от тебя, без остатка.» Эта новая волна поцелуев стала ещё более интенсивной, его язык был более требовательным. Она чувствовала жар его желания, распространяющийся по её телу, каждое прикосновение вызывало волну мурашек по её позвоночнику. «Например, я хочу тебя прямо сейчас, в эту минуту,» прошептал он. Суна больше не могла сдерживаться. Её руки начали прижиматься к груди Кая, ища большего контакта. Его губы были влажными от желания. Каждая клетка её существа кричала о этой связи, этой близости, с интенсивностью, которую она ещё полностью не осознала. «Так почему?» ей удалось сказать, прежде чем он снова поцеловал её. Его губы запечатали её, как будто каждый поцелуй был незавершённым ответом на вопросы, которые мучили её. Кая слегка отстранился, её глаза встретились с его, полными глубокой искренности. «Потому что я должен ждать… Чёрт… ты не представляешь, как это тяжело, но я не хочу торопить события.» «Я готова, Кая. Я хочу сделать этот шаг.» Суна не знала, как она произнесла эти слова, как будто её рот действовал автономно, преодолевая её собственные сомнения. Говорить так откровенно на эту тему, просить Кая так явно, было диаметрально противоположно её натуре, тому, как её воспитывали. Её личность, отмеченная сдержанностью и осторожностью, едва ли подходила для такой откровенности и нескромности. Она чувствовала, как её щеки пылают, её руки становились слегка потными, когда она пыталась сдержать своё волнение. Это было как будто часть её освободилась, выражая это желание, но другая часть оставалась напряжённой от неопределённости. Её сердце бешено колотилось, каждый пульс отдавался в ушах, почти слишком громко, чтобы игнорировать. Она чувствовала волнение, смешанное с явной нервозностью, её слегка дрожащие пальцы выдавали её эмоции. Образы и ощущения того, что она хотела бы поделиться с Каей, смешивались в её голове в водовороте желания и тревоги. Кая, тронутый, смотрел на неё с нежной интенсивностью. Он обнял её, поглаживая её волосы ладонью. «Я не хочу, чтобы ты была готова, Суна. Я хочу, чтобы ты этого хотела. Я хочу, чтобы ты хотела меня. Я хочу, чтобы ты хотела меня так, как я хочу тебя.» Суна, с полузакрытыми глазами, почувствовала, как по спине пробежал холодок, когда губы Каи и его дыхание коснулись её уха, разжигая её внутренний огонь. Он немного отстранился, чтобы посмотреть на неё, его глаза фиксировались на ней с такой интенсивностью, что это говорило о глубине его эмоций. Его руки нежно ласкали её лицо, как бы успокаивая его внутренние мучения. «Я хочу, чтобы ты хотела меня не только в мыслях, но и в каждой клеточке своего тела.» Она почувствовала, как его руки медленно скользят по её шее, оказывая мягкое, но решительное давление, которое вызвало электрический заряд, распространившийся по всему её телу. Затем его пальцы легли на её ребра, крепко обхватив их. Он прижал её ещё ближе, их тела сливались в жгучей близости. Грудь Суна прижималась к груди Каи, каждое сердцебиение отзывалось в его собственном ребре. Его руки оказывали лёгкое давление на её бока, вызывая ощущения, одновременно опьяняющие и успокаивающие, смесь желания и утешения. «Я хочу, чтобы поцелуи, прикосновения, жесты, взгляды, которые ты мне даришь, раскрывали желание настолько сильное, что его нельзя удержать.» На этот раз именно она закрыла те несколько миллиметров, которые Кая всегда оставлял между ними для разговора. Без колебаний он ответил на её поцелуй с той же страстью. Её руки начали исследовать тело мужа с такой же настойчивостью, проводя огненные дорожки по его рукам и спине. Она тихо стонала от удовольствия, когда поцелуи, более томные, спустились к впадине её шеи. Инстинктивно она наклонила голову, чтобы дать ему лучший доступ, её пальцы крепко держались за его плечи, словно прикрепляя его к себе. Она закрыла глаза, сосредоточившись на ощущениях, позволяя своему телу реагировать инстинктивно на каждое прикосновение. «Я хочу, чтобы ты хотела меня так, как я хочу тебя.» Его руки снова скользнули к её бедрам, сжимая её с новой силой. В его жесте была сырая интенсивность, срочная и почти отчаянная страсть, контрастирующая с его нежной природой и деликатностью, даже когда он занимался с ней любовью. Суна ощущала силу его желания, его пальцы, твёрдые и решительные, слегка вонзались в её кожу, вызывая дрожь удовольствия. «Я хочу, чтобы ты смотрела на меня с таким нетерпением, с такой срочностью, как будто каждое мгновение без меня — это невыносимая вечность. Потому что именно так я себя чувствую каждый раз, когда мы разлучены,» — сказал он, приближаясь к её губам, чтобы захватить их. Напряжение между ними достигло своего пика, усиливаясь с каждым прикосновением, каждым поцелуем, каждым шёпотом желания. Суна чувствовала, как её сердце бешено колотится, дыхание становится прерывистым. Интенсивное тепло захватило её живот, распространяясь к её тазу, где глубокое и жгучее пульсация становилась всё более невыносимой. Он на мгновение замер, его глаза были полны искренности. «Я хочу, чтобы ты была настолько готова, чтобы больше не могла притворяться, чтобы не могла сдерживаться. Я хочу, чтобы твоё желание ко мне было таким же неудовлетворённым, как моё к тебе. Это то, чего я хочу, Суна, больше всего на свете.» Он осторожно отстранился от неё, ослабив захват, его руки медленно покинули её бедра, чтобы нежно погладить её лицо. «Не волнуйся, моя любовь,» — шепнул он через десять секунд, которые он использовал, чтобы перевести дыхание. «Я подожду. Я буду ждать тебя. У нас есть всё время в мире.» Он поцеловал её в последний раз, лёгкий поцелуй, но полный обещаний, перед тем как немного отстраниться. «Я хочу, чтобы это было идеально для нас обоих. Без спешки. Без давления.» Суна, всё ещё охваченная горячими обменами, почувствовала смешение разочарования и замешательства. Её сердце продолжало бешено колотиться, дыхание оставалось прерывистым, и тепло сохранялось внизу живота. Слёзы угрожали начать течь, но слова Каи, полные терпения и уважения, успокаивали её. Они остались в таком положении, лбы прижаты друг к другу, дыша в гармонии. Накопившееся напряжение между ними медленно ослабло, уступая место глубокой и интимной связи.

***

В течение нескольких дней страстный разговор их тел и слова Кая глубоко отозвались в Суна. Она чувствовала себя одновременно взволнованной и глубоко тронутой искренностью и страстью его слов. Пламенное желание, которое он так ясно выражал словами, поцелуями и прикосновениями, успокоило её и развеяло сомнения, но также усилило её собственное желание. Этот момент общей интимности разжёг в ней огонь, который она уже не могла игнорировать. Она почувствовала новую срочность, почти болезненную нетерпеливость к идее отдаться, ответить на эту страсть, которая поглощала их. Но помимо физического желания, также возникла глубокая потребность в связи, в восстановлении той интимности, которую они потеряли за последние месяцы. Суна поняла, что больше всего ей хотелось почувствовать эту слияние с Каем, быть с ним без каких-либо барьеров, без каких-либо оговорок. Она понимала и уважала его сдержанность. Насколько это может показаться парадоксальным, она была даже благодарна ему. Кай был внимателен к её желаниям, чувствам, страхам и пожеланиям. Он не хотел, чтобы она делала что-то, чего она не хотела. Он отказался ставить её в положение, когда она будет чувствовать себя обязанной что-то делать. Он не хотел навязывать ей никаких обязательств или ограничений. Ради этого он был готов ждать, подавлять свои собственные желания, и это внимание глубоко тронуло её. Однако это не мешало ему проявлять соблазнительное и восхитительно провокационное поведение. Кай знал, как именно усилить её желание своими провокационными словами и тонкими, но выразительными жестами. Он часто касался её кожи, казалось бы, невинным образом, но каждое прикосновение казалось заряженным электричеством. Рука на её пояснице, палец, проводящий линию её челюсти, или крадущийся поцелуй за ухом… все эти маленькие жесты оставляли за собой след из огня. Даже в обычные моменты он находил способы дразнить и провоцировать её. Он часто удивлял её, обнимая за талию и притягивая к себе, так, чтобы она чувствовала тепло его тела и дыхание на своей коже. Иногда он целовал её губы, легкими и сладкими поцелуями, прежде чем отойти с игривой улыбкой, оставляя её в ожидании большего. Он не стеснялся ходить по комнате без рубашки или после душа, обернувшись полотенцем, открывая своё тело казалось бы невинным, но ужасно соблазнительным способом. Капли воды, стекающие по его загорелой коже, подчеркивали его неотразимую привлекательность, а вид его едва прикрытого тела вызывал у Суна интенсивные ощущения. После происшествия несколько дней назад его игры в соблазнение стали ещё более интенсивными. Каждый раз, когда он смотрел на неё, его взгляд был полон такой силы, что разжигал в ней внутренний жар. Его комплименты всегда были наполнены намёком, который заставлял её дрожать. Кай играл со своими словами, намекая на то, насколько он считает её неотразимой. Он шептал фразы вроде «Ты такая красивая, когда краснеешь» или «Ты не представляешь, как ты меня сводишь с ума». Эти слова, произнесённые хриплым голосом, почти шёпотом, заставляли её дрожать от головы до пят. Суна была осведомлена о его игре. Каждый жест казался тщательно рассчитанным, чтобы пробудить её чувства. И иногда он становился более откровенным, более смелым. Однажды утром, когда они готовились к дню, Кай вошёл в ванную. Он мягко убрал её волосы, чтобы поцеловать её в затылок, слегка дунув на её чувствительную кожу. «Твой запах опьяняет меня,» — прошептал он, его глубокий и чувственный голос звучал в её ушах. Суна почувствовала, как её сердце забилось быстрее, каждое слово Кая разжигало в ней огонь. Во время семейного ужина он просунул руку под стол, чтобы мягко погладить её бедро над тонкими штанами, прикосновение едва заметное, но электризующее. Его пальцы рисовали медленные круги, и хотя разговор шёл о будничных вещах, интенсивность его прикосновения мешала Суна сосредоточиться на чём-либо другом. На прошлый вечер, когда они сидели вместе на диване на балконе, он взял её за руку, бездумно играя с её пальцами, прежде чем поднести их к губам. «Твои руки такие мягкие,» — сказал он, не отрывая взгляда от её глаз. Затем он поцеловал каждый её палец, один за другим, медленно и нарочито, делая каждое прикосновение более интимным. Суна чувствовала смесь жара и дрожи от каждого поцелуя. Её сердце забилось быстрее, а лёгкий румянец заполнил её щеки. Ей хотелось остановить его, опасаясь, что кто-то увидит их в таком интимном моменте, но она не могла. Его действия парализовали её неожиданным наслаждением, и её желание остановить его утопало в глубине его глаз и мягкости его губ на её коже. Эти постоянные проявления внимания и игры в соблазнение заставляли её сердце биться быстрее, погружая её в сладкое и мучительное ожидание. Кай, своими действиями, поддерживал ощутимое напряжение между ними, превращая каждый момент в чувственный танец, который оставлял её постоянно на грани. Его комплименты, жесты и шёпоты только усиливали её желание, оставляя её в состоянии постоянного возбуждения. Но, далека от того, чтобы испугаться усиленного соблазнительного поведения мужа, Суна решила ответить с такой же элегантностью и тонкостью. Теперь, когда он смотрел на неё с этим пламенным взглядом, она отвечала ему едва скрытым теплом и вызовом. Её глаза светились озорным блеском, ясно выражая, что она готова играть. На второй вечер после происшествия она выбрала, казалось бы, невинное, но тонко соблазнительное ночное бельё. Она выбрала лёгкий голубой атласный комбинезон, очень короткий, с немного расклешёнными полупрозрачными рукавами. Приталенный крой на талии деликатно подчеркивал её формы, а атлас, мягкий на ощупь, скользил по её коже, раскрывая тонкие игры света с каждым движением. Когда он пришёл с работы на следующий день, Суна встретила его улыбкой, которая говорила сама за себя, прежде чем потянуть его к себе для ленивого поцелуя. Прикосновение его губ к её было горячим и чувственным, оставляя Кая в ожидании большего. Вечером он вошёл в открытую ванную, где Суна готовилась ко сну. Он увидел её, когда она проходила вечернюю процедуру. Комната была тускло освещена, и, как только она увидела его, она убрала волосы, открывая мягкость её белесой шеи. Пока глаза мужа были прикованы к ней, она наносила кремы чувственным образом, её пальцы медленно скользили по коже с жестами, идеально рассчитанными, чтобы пробудить его чувства. На следующее утро, когда они готовились к работе, она решила сыграть ещё одну шутку. Она вошла в спальню, когда он поправлял воротник рубашки, легонько коснувшись его, чтобы проверить посадку. Суна подошла к нему и помогла ему аккуратно отрегулировать воротник. Его руки касались её кожи с каждым движением, оставляя за собой след дрожи. Вечером, перед тем как лечь спать, она надела чёрный атласный комплект, состоящий из топа с тонкими кружевными бретелями и глубоким V-образным вырезом, который открывал достаточно, чтобы разжечь воображение, но не слишком много, и подходящих высоких шорт. Она удобно устроилась под одеялом, прошептала «Спокойной ночи» голосом, который она хотела сделать спокойным и чувственным, затем повернулась на другую сторону кровати. Кай медленно приблизился к ней, обнял её за талию и шёпотом произнёс в её ухо: «Спокойной ночи, Суна». Затем он положил нежный поцелуй на её затылок, его губы касались её кожи с нежностью, смешанной с желанием. Суна полностью осознавала, что Кая прекрасно понимает её игры. В конце концов, именно он начал этот чувственный танец с помощью своих тонких провокаций и страстных жестов. Но это только делало игру ещё более захватывающей. Она наслаждалась реакцией Кая на каждую свою провокацию, чувствуя триумф после каждой его реакции, которая выдавалась взаимной завистью и нарастающим напряжением между ними.

***

После рабочего дня Суна покинула кондитерскую ровно в 18:00, нетерпеливо ожидая встречи с Каем. Он тоже провёл длинный день, и она знала, что ему будет приятно, если она заберёт его. Когда она приехала, то уже увидела его на улице, выглядящего немного усталым, но улыбающимся, когда увидел её. Он сел в машину, оставив быстрый поцелуй на её щеке в приветствие. «Привет, красотка. Спасибо, что приехала меня забрать.» «Привет,» — ответила она, её лицо озарилось яркой улыбкой. «Я подумала, что это сэкономит нам время.» Он кивнул, благодарный. «Хорошая идея. Я не могу дождаться, чтобы потанцевать с тобой. Если хочешь, я могу сам поехать.» «Как ты? Я не слишком устала,» — ответила она. «Хорошо. Поехали,» — сказал он, улыбаясь.

***

В тот вечер танцевальный зал был освещён тусклым светом, и мягкая мелодия наполняла пространство. Кай и Суна стояли в центре зала, их тела были близки друг к другу, готовые отдаться чувственному ритму музыки. Кай взял руку своей жены и повернул её, притягивая к себе с потрясающей точностью и нежностью. Каждое движение было плавным, каждый шаг идеально скоординирован. Они танцевали, как одно целое, их тела двигались в идеальной гармонии. Тепло его руки на её руке, крепость его руки вокруг её талии — всё это вызывало у неё дрожь удовольствия. Когда они выполняли серию сложных движений, он провёл рукой по её нижней части спины, его пальцы скользнули по её голой коже. Контакт, хотя и лёгкий, казался жгучим. Его глаза не отрывались от её, и в этом интенсивном взгляде Суна могла прочитать всё желание, которое он испытывал к ней. Он наклонил её назад, его рука держала её крепко, дыхание горячо касалось её шеи. «Ты выглядишь прекрасно сегодня,» — прошептал он, его голос был хриплым и низким. Его губы коснулись кожи её шеи, оставляя её запыхавшейся и жаждущей большего. Затем Кай снова притянул её к себе, их тела прижимались друг к другу. Они продолжали танцевать, каждое движение становилось более интимным, насыщенным ощутимым напряжением между ними. Кай проводил пальцами по его руке, её прикосновения превращались в приятные мучения. Когда он снова повернул её, Суна почувствовала, как тепло его взгляда скользит по её телу, словно он раздевает её взглядом. «Ты выглядишь так прекрасно, когда танцуешь,» — произнёс он ей на ухо, его губы коснулись её мочки уха. Суна почувствовала, как её ноги ослабели от интенсивности его слов. Но Кай держал её крепко, направляя каждое её движение, её движения были полны спокойной и неотразимой уверенности. Когда танец достиг классического движения, где ей нужно было обвить ногу вокруг спины партнёра, Суна с утончённой элегантностью слегка согнула ногу и обвила её вокруг его талии, скользя по нему с идеальной плавностью. Кай встретил этот жест с ощутимой интенсивностью. Его руки крепко rested on her hips, framing her to better feel every contour of her body against his. Он притянул её ближе к себе, его пальцы мягко погружались в мягкость её талии, усиливая горячий, опьяняющий контакт. В то же время он позволил пальцам другой руки медленно скользить по её ноге, от колена до бедра, его прикосновения были и твёрдыми, и нежными, задерживаясь на каждом движении. Его глаза не отрывались от неё, фиксируя каждую nuance of her expression, while his warm breath mingled with that of his beloved. Эта близость, эта интимность, делала движение ещё более насыщенным чувственностью, превращая танец в страстное объятие, полное желания. Наконец, музыка затихла, уступив место молчанию, наполненному неудовлетворённым желанием. Кай держал Суну близко, их прерывистое дыхание смешивалось вместе. «Однажды, Суна,» — прошептал он, его глаза горели. «Однажды этот танец не остановится.»