***
Примерно через час работы прозвенел звонок, сигнализируя об окончании утренних занятий. Скоро ученики отправятся в столовую на обед. Кто-то постучал в дверь, когда я уже собирался идти есть за столик рядом со своим столом. — Войдите, — сказал я. Дверь открылась, и на пороге появилась моя давняя подруга Хина. Кроме Кёко, Аой — человек, которому я доверяю больше всех, и я решил позволить ей стать менеджером класса Абсолютных последнего года обучения. Судя по улыбке на её лице, всё прошло успешно. — Хина! Как дела? — спросил я и быстро обнял её. — Отлично, спасибо, Макото! — ответила она. — Эти Абсолютные, которых вы с Кёко выбрали, самые лучшие! Они хорошо себя ведут и, похоже, уже неплохо ладят. Учителя были в восторге! — Правда? Что ж, это здорово. Было трудно собрать этот класс, но я знаю, что с тобой всё пройдёт гладко. — Спасибо, Макото. Или лучше сказать… Господин директор Наэги? — поддразнила Аой. Я слегка усмехнулся. — Макото всё ещё в порядке. Я ещё не привык, что меня называют директором, если честно. — Ну, очевидно, это займёт какое-то время! Но я уверена, что, как тебе уже сказала Кёко, у тебя всё получится. Мы знаем тебя достаточно хорошо, чтобы сказать это с полной уверенностью. — Лучше бы у него всё получилось, — сказал кто-то позади неё. — Мы не можем позволить директору расслабляться, пока мне приходится разбираться с несколькими нарушителями порядка. Хина обернулась и заметила Кёко, выходящую из своего кабинета. — Кёко! — обняла Аой её, как только что обняла меня. — Как дела? — Вполне нормально, спасибо. По крайней мере, пока, — ответила Кёко. — Надеюсь, с классом Абсолютных не слишком сложно справиться? — Вовсе нет! Я только что сказала Макото, что с ними приятно работать. — Я рада. Мы так старались собрать этот класс, что я, честно говоря, переживала, что возникнут проблемы, — добавила Кёко. Я кивнул в знак согласия. — Хм, я как раз собирался поесть, девочки, не хотите присоединиться ко мне? — предложил я, указывая на стол и стулья в моём кабинете. — Конечно! — ответила Хина, а Кёко кивнула. Мы все сели и принялись за еду. Мы могли бы и сами воспользоваться столовой, но я подумал, что будет лучше, если мы оставим учеников наедине с их учителями, по крайней мере, на время. А поесть с двумя моими лучшими друзьями — это то, от чего я не мог отказаться. В результате мне пришлось съесть шуточный обед, который я приготовил сегодня утром, в то время как Хина и Кёко, похоже, приготовили что-то более достойное. — Удивительно, что вы двое оказались там, где сейчас находитесь, — сказала нам Хина. — От Абсолютных до лидеров Академии. Меньшего я и не ожидала. Я очень горжусь вами, мои друзья. Мы с Кёко неловко засмеялись. Я никогда не знал, как реагировать на похвалу, а Кёко тем более. — И это благодаря тебе и всем остальным, кто помог нам довести дело до конца, Хина, — ответил я ей. — Мы бы никогда не смогли открыть Пик Надежды, если бы не твоя помощь. — Нет, конечно, я здесь, чтобы помочь вам! С тех пор как мы сбежали из того самого места, в котором сейчас находимся, я обещала вам, ребята, помочь по мере сил и возможностей! Для меня большая честь быть частью этого удивительного проекта! — Тем не менее, твоя помощь была очень важна, Хина, — добавила Кёко. — Как сказал Макото, ты всегда была рядом, будь то поддержка или такая важная должность. Спасибо тебе за это. Хина нежно улыбнулась нам двоим. — Это правда, что мы, возможно, встретились не при самых благоприятных обстоятельствах, но я рад, что вы двое рядом, помогаете мне и остаётесь моими друзьями, — сказал я двум девушкам. — Это возвращает меня в старые добрые времена. — Это было не всегда легко, ты прав, — согласилась со мной Кёко. — И хотя изначально нас было шестнадцать, а осталось только шестеро, я буду вечно благодарна за то, что встретила вас. — Если честно, я не думаю, что смогла бы справиться, если бы вас не было рядом, — добавила Хина. — Когда я потеряла Сакуру, я думала, что больше никогда не увижу свет. Но теперь я борюсь за надежду вместе с двумя своими лучшими друзьями. В конце концов, лучше и быть не может. — Согласен, — сказал я. — Я знаю, что наши погибшие друзья гордились бы тем, что мы делаем. Саяка, Мукуро, Леон, Чихиро, Мондо, Така, Хифуми, Селеста и Сакура — девять друзей, которых мы потеряли во время Убийственной Школьной Жизни. Каждый раз, когда кто-то из них умирал, нам казалось, что мы больше никогда не встанем на ноги, но этого не происходило: какой бы тяжёлой ни была потеря, мы всегда сохраняли веру. Некоторые называют меня Абсолютной Надеждой, но этот титул принадлежит не мне. Он принадлежит нам. Мы продолжили вспоминать прошлое, а затем перешли к более профессиональным вопросам. — Итак, всё оборудование работает должным образом? — спросила Кёко у Хины. — Да, безусловно. Я водила Абсолютных по Академии, чтобы показать им инфраструктуру, и всё работало исправно, — ответила Хина. — Джулиан, Абсолютный продюсер, сказал мне, что камера в его лаборатории не работает. Но кроме этого ничего. — Хорошо. Надо будет это исправить, — сказал я. — А ты позаботилась о том, чтобы Абсолютный Стрелок не смог вынести оружие из своей комнаты? — Да, я активировала систему безопасности. Оружие не сработает, если в лаборатории обнаружены два или более человека. — Хорошо. Мы не можем допустить несчастного случая с таким выдающимся талантом, как этот, — добавил я, понимая важность своих слов. Я не сказал ничего, кроме «несчастного случая», но уверен, что они поняли, что я имел в виду. — Вообще-то я хотела спросить, почему вы выбрали именно его, — поинтересовалась Хина. — Он очень спокойный ученик, но, похоже, не очень общительный и не интересуется групповой жизнью. — Я сама его выбрала, — ответила ей Кёко. — Его талант, если его правильно использовать, может быть полезен для борьбы с отчаянием. Поэтому мы с Макото решили выбрать его, чтобы он привык к общественной жизни. Я кивнул в знак согласия. — Сейчас нам нужно убедиться, что каждый класс сумел сформировать крепкие связи. Обязательно передайте учителям, чтобы они отнеслись к этому с пониманием, — проинструктировал я Хину. — Абсолютных последнего года обучения особенно необходимо сформировать единую группу. Если они этого не сделают, всё может быстро испортиться. — Я понимаю. Я обязательно подниму этот вопрос, сэр! — сказала Хина и отдала честь мне и Кёко. — Хина… — вздохнули мы оба. Она глупо хихикала, пока Кёко не заговорила. — Вообще-то, Хина, у меня есть ещё одна вещь, которую я хочу, чтобы ты сделала, — сказала она ей. — Пожалуйста, скажи Абсолютным, чтобы их электронная книга была настроена на «Ultimate», чтобы появились их индивидуальные задания. У них будет плотный график на весь год, так что чем раньше они начнут, тем лучше. — Хорошо, я передам им, — ответила Кёко бывшая Абсолютная Пловчиха, когда съела кусочек своего пончика. — Спасибо. Что ж, я вернусь в свой офис, если вы не возражаете, — произнесла Кёко. — У меня много работы, и в отличие от господина директора, я не собираюсь откладывать её на потом. Многие удивились бы, как я мог позволить своей подчинённой так разговаривать со мной, но я настолько привык к этой её саркастической ухмылке, что не мог ничего поделать, кроме как смущённо усмехнуться. Даже если в официальных бумагах написано обратное, я считаю Кёко равной себе в этой школе и хочу быть уверен, что все это понимают. Она вышла из моего кабинета с сумочкой через плечо и открыла дверь в другом конце коридора. — Ну что, Макото, когда ты ей скажешь? — спросила Хина, когда Кёко закрыла за собой дверь. — Самое время, не так ли? — Что ей сказать, Хина? — невинно поинтересовался я. Я прекрасно понимал, к чему это приведёт, но всё равно решил не отступать. — Давай, Макото! Скажи ей, как сильно ты её любишь! — как и ожидалось, речь шла именно об этом. — Она заслуживает того, чтобы знать! — Ну да… — пробормотал я, подыскивая очередное оправдание тому, почему не могу пока признаться Кёко. Но не нашёл. — Сейчас самое время, если хочешь знать моё мнение! Она полностью выздоровела, а ты только что завершил проект всей своей жизни! — подбадривала меня Хина. — Я знаю, как сильно она любит тебя, Макото, она постоянно говорит мне об этом! У тебя нет оправданий! У неё тоже нет! — Я-я знаю… Я веду себя трусливо, но просто не могу найти в себе силы, чтобы набраться храбрости и сказать ей… — смущённо сказал я. — Это больно, понимаешь? Знать, что я так сильно её люблю, но не иметь возможности сказать ей об этом. Я должен был сказать ей сразу, когда она вернулась к нам, но не сделал этого тогда. Должен был сказать ей, когда мы начали работать над открытием школы, но опять же не сделал этого тогда… — вздохнул я. — Но я сделаю это! И очень скоро! — Это то, что я и хотела от тебя слышать! — обрадовалась Хина. — Я тоже подтолкну её в нужном направлении, и для тебя это будет проще простого! — Спасибо, Хина. Если у меня всё получится, я буду вечно у тебя в долгу, — сказал я. — Ну, по крайней мере, больше, чем раньше. — А ты не думал, что это я у тебя в долгу?! — возразила она. — Макото, ты буквально несколько раз спасал мне жизнь, и вы с Кёко мои лучшие друзья, конечно же, я помогу тебе! Я издал неестественный смешок, так как не нашёлся, что ответить. Формально она не ошиблась, я спас ей жизнь на Пике Надежды и во время Финальной Убийственной Игры, и мы действительно были лучшими друзьями, но мне не хотелось хвастаться. — Ну, в любом случае, я вернусь к своим Абсолютным, — сказала Хина. — Надо убедиться, что они смогут спасти мир, да? — Эх, точно. Я полностью доверяю тебе, Хина. И Кёко тоже, — повторил я, чтобы придать ей уверенности, которая, как я знаю, ей не нужна. — Удачи. — Спасибо, Макото. До встречи и удачи с твоей прекрасной подчинённой! С этими словами Хина вышла из моего кабинета. Я снова сел за свой стол и стал напряжённо думать о том, что она мне сказала. Что именно мешало мне признаться Кёко в любви? Я знаю, что люблю её больше всех, кроме своей семьи, и уверен, что мы разделяем эти чувства. Как сказала Хина, она полностью оправилась от яда, и мы наконец-то снова открыли Пик Надежды, так что два моих оправдания, почему я тянул время, отпали. Неужели я просто слишком слаб? Ну же, Макото! Ты пережил две убийственные игры, ты ведь сможешь признаться девушке, которую любишь?! Личную жизнь я решил оставить в стороне, мне нужно было заполнить документы, и я решил, что откладывать нельзя, особенно в первый день. Это тоже доказало бы правоту Кёко, а я не могу этого допустить.***
Наступило три часа, и я повернулся к компьютеру, чтобы провести видеоконференцию с Кёко и Бьякуей по внешним вопросам школы. В этот момент я вспомнил, что мы назначили встречу на 2:50 и что меня, скорее всего, накажут за опоздание… Я открыл программу и присоединился к видеозвонку. — А, Макото, вот ты где! — сказала Кёко, когда моя веб-камера включилась. Бьякуя добавил: — Как всегда, опаздываешь. Для директора Академии Пик Надежды это несерьёзно. — Привет, Бьякуя. Наверное, я просто слишком сосредоточился на бумагах и пропустил время, — ответил я не слишком убедительным голосом. По их лицам было видно, что они сомневаются в моих утверждениях, которые даже не были ложью! Я решил не поднимать эту тему и заняться более серьёзной работой. — Итак, разведывательные группы готовы? — спросила Кёко у Бьякуи, возвращая разговор в нужное русло. — Да, пять из них уже отправлены, а ещё десять находятся на завершающей стадии подготовки, — ответил он. — Понятно. Когда, по-твоему, мы сможем получить первые отчёты? — поинтересовался я. — Процесс отбора займёт время, так что чем раньше, тем лучше. — Ну, это зависит от потенциала учеников, которых мы найдём, — сказал мне Бьякуя. — Уверен, ты прекрасно знаешь, что не у всех есть Абсолютный талант или потенциал для его развития. Но группа Тогами делает всё возможное, чтобы мы получили первые отчёты менее чем через два месяца. — Это очень хорошо, — прокомментировала Кёко. — Как ты думаешь, сможет ли международная команда начать разведку менее чем через четыре месяца? — Это крайний срок, в который я должен уложиться? — Ничего слишком строгого, но так будет лучше, — ответила Кёко Бьякуе. — В конце концов, им предстоит проделать большой путь, — добавил я, пытаясь не отвлекаться от разговора. — Не буду врать: четыре месяца — это, конечно, сложно, но я мог бы сделать так, чтобы команда отправлялась на определённый континент раньше, — ответил Бьякуя на вопрос Кёко. — Это может быть хорошей альтернативой, — произнесла Кёко. — А ты что думаешь, Макото? — Ну… — задумался я на несколько секунд. — Я согласен, но тогда нам нужно обсудить их первый пункт назначения. — Я бы предложил Европу, — ответил Бьякуя. — Как и в случае с бывшей Абсолютной принцессой, мы могли бы найти там много интересных учеников, — добавил он, а затем пробормотал. — Остаётся надеяться, что они не решат устроить ядерную бомбардировку своей страны… — Понятно. Кёко? — позвал я, желая узнать её мнение. — Ну, я подумала, что Американский континент — лучший выбор, учитывая его близость к острову Бармаглота, — сказала она. — Я тоже об этом думал, но в Европе гораздо больше инфраструктур, противостоящих Трагедии, поэтому я считаю, что это лучший выбор, — возразил Бьякуя. Я обдумал оба варианта, прежде чем снова заговорить. — Поскольку я считаю, что разделение не будет эффективным, нам придётся остановиться на одном, — начал я. — И я знаю вас двоих достаточно, чтобы понять, что вы не найдёте согласия. Они оба повернули головы в сторону, явно подтверждая мою правоту. Мне нужно было решить этот вопрос, иначе у нас ничего не получится. — Я мог бы пошутить и выбрать третий континент, но не стану. Я также считаю, что лучшим выбором будет Американский континент с акцентом на Северную Америку. Я видел, как Кёко слегка улыбнулась моему выбору, а Бьякуя фыркнул и показал ухмылку на веб-камеру. — Вижу, я стал жертвой предвзятого отношения директора к своему подчинённому, — сказал он нам, явно на что-то намекая. — Н-нет, я просто подумал, что это был самый мудрый выбор… — заикаясь, пробормотал я, покраснев. — Злишься, Бьякуя? — спросила Кёко, демонстрируя свою обычную ухмылку. — Вовсе нет. Я рад видеть, что вы двое по-прежнему близки, как и прежде, — добавил он. — Я займусь этим как можно скорее. Я даже обрадовался, что эти двое не начали одну из своих битв эго: они могут быть пустой тратой времени. Но, наверное, мы все повзрослели с тех пор, как были школьными товарищами… — Спасибо, Бьякуя, — сказал я ему. — В этом вопросе я тебе полностью доверяю. — Хм. Я надеюсь на это. — А теперь иди и принеси нам результат, Тогами, — с усмешкой сказала Кёко. — Академия Пик Надежды не примет никаких отговорок, оправдывающих провал, даже от бывшего Абсолютного Наследника. — Хорошо, госпожа вице-директор Кёко Киригири. Я постараюсь не разочаровать твои ожидания, — ответил он, насмехаясь над ней. Эти двое никогда не изменятся… — Что ж, думаю, мы всё решили, — вздохнув, добавил я. — Удачи, Бьякуя. — Спасибо, Макото. Удачи вам двоим, — с искренней улыбкой ответил Бьякуя, прежде чем завершить разговор. Я закрыл программу и встал, направляясь к кабинету Кёко в другом конце коридора. Я заметил ученика, вероятно, первого курса, учитывая, как молодо он выглядел, который выпрямился при виде меня. Это было ещё одним напоминанием о том, в каком положении я сейчас нахожусь и что из этого следует. Он явно ждал, что Кёко уделит ему немного времени. Чтобы сэкономить её время, я решил уладить всё сам. — Добрый день, — начал я. — Госпожа Киригири может быть занята, могу ли я вам помочь? — Господин директор! — воскликнул он в лёгкой панике. — Вообще-то мне нужно спросить кое-что у заместителя директора. Услышав, как он заикается, я улыбнулся. — Не надо паниковать, я не кусаюсь, — поддразнил я. — За исключением случаев, когда ты сделал что-то плохое. — Хорошо… Вообще-то мой начальник отдела сказал, что в моих административных документах есть что-то странное, и попросил меня прийти к заместителю директора, — объяснил он, заметно расслабившись. — Вот как? Ну, за всё это отвечает госпожа Киригири, но, возможно, я смогу помочь вам связаться с ней. Я сам постучал в её дверь, прекрасно зная, что она попросила парня подождать из-за нашей встречи. Однако мы закончили… Мне показалось, что на другом конце послышалось недовольное ворчание, прежде чем она сказала: — Пожалуйста, подождите. О том, чтобы войти без разрешения, не могло быть и речи, даже как её друг, а я не знал, как объяснить, кто я такой. «Кёко» в присутствии ученика не подошло бы, а «мисс заместитель директора» было бы слишком формально. Поэтому вместо этого я сказал: — Это я, госпожа Киригири. Было странно называть её так, но этого оказалось достаточно, чтобы она открыла дверь. — Мак… Э-э, господин директор, в чём дело? — спросила она, заметив ученика рядом со мной. — Этот молодой человек сказал мне, что его попросили встретиться с тобой в твоём кабинете, чтобы просмотреть его административные документы. Он ждал некоторое время, и я подумал, что смогу ему помочь, — ответил я. — Надеюсь, ты сейчас не занята ничем важным? Последний вопрос был своего рода предостережением за то, что она вот так просто заставила ждать молодого парня. — В данный момент нет. Пожалуйста, проходите, — сказала она, жестом указывая на свой кабинет. Она вернулась к своему столу и села, а мы с молодым учеником последовали за ней и сели с другой стороны. — Могу я узнать ваше имя и класс, молодой человек? — спросила Кёко. — Ш-Шуичи Сайхара, я учусь в классе 04-С, — ответил он, продолжая бояться Кёко. Она набрала на компьютере его имя и класс и просмотрела файл. — Ваш начальник отдела сказал вам, где была допущена ошибка? — спросила она его. — Ну, я полагаю, это было связано с моим адресом, мэм, — робко ответил он. — Тогда я его изменю. Какой у вас адрес, молодой человек? Он назвал адрес и объяснил, что его родители недавно переехали за границу, и он больше не живёт с ними. Кёко быстро исправила ошибку, потом заметила кое-что и улыбнулась парню. — Будущий Абсолютный Детектив, да? — Ну… Мой дядя детектив, и я хочу, чтобы он гордился мной, поэтому я решил поступить сюда… — Это хорошая цель для себя, — ободряюще сказал я ему. — Видишь ли, госпожа Киригири — бывший Абсолютный Детектив, так что она знает, о чём говорит. — Понятно… — Что ж, я всё исправила. Ты можешь вернуться в класс, — сказала ему Кёко, вставая. — Хорошо… Хорошего дня… — сказал ученик, выходя из кабинета. — Удачи, Шуичи, — сказала я ему, когда он закрывал дверь. Он слабо улыбнулся. Я подождал, пока дверь полностью закроется, и снова обратился к Кёко. — Оставила ученика ждать в коридоре, госпожа Киригири? Так не пойдёт, — шутливо сказал я ей. — Ну, мы только что закончили нашу встречу, и мне нужно было кое-что организовать, понимаешь? — Да, конечно. Я шучу, Кёко, — сказал я, прежде чем сменить тему. — Значит, у нас есть будущий Абсолютный Детектив? — Да. Шуичи Сайхара… Я запомню его имя, — сказала она. — Кстати, спасибо, что согласился со мной. — Нет, не стоит. Подумав, я понял, что так будет лучше, — объяснил я. — И я рад, что ты не стала спорить с Бьякуей по этому поводу, если ты понимаешь, о чём я. — Что за неодобрительный взгляд, господин директор? — поддразнила она. — Разве ты не согласился со мной, потому что я твоя прекрасная подчинённая? Я снова покраснел. И если краснеть перед Хиной или Бьякуей — это нормально, то перед Кёко я ненавижу краснеть. Я неловко кашлянул: — Ну и как у тебя дела, Кёко? — Ну, это был первый раз, когда кто-то пришёл за такой ошибкой, так что думаю, всё идёт хорошо, — ответила Кёко. — Надеюсь, у тебя тоже? — Да, с моей стороны пока никаких проблем, — просто ответил я. — Я даже рад… — Я же говорила тебе, что проблем не будет, Макото, правда? — Наверное, да… — Но теперь, когда думаю об этом, я полагаю, что ты хотел мне что-то сказать, не так ли? — спросила она, возвращаясь к теме. — Хм, да вообще-то, — подтвердил я. И, не успев сообразить, что делаю, сказал. — Не хочешь поужинать сегодня? Чтобы отпраздновать? Возможно, это была самая большая ложь в моей жизни. Конечно, я хотел отпраздновать открытие Академии, но это не было моим первым мотивом для такого приглашения. Однако она, похоже, не поняла этого, обдумывая свой ответ. — Конечно, с удовольствием. Ты пригласил Хину? Мне снова пришлось солгать, так как… Я надеялся на свидание, так что… — Да, но она сказала, что у неё есть дела, и она не сможет прийти, — это вырвалось у меня достаточно легко, даже без заикания. Но в глубине души я знаю, что мне не удастся её обмануть. Она точно знает, почему я спрашиваю об этом, и учитывая то, что сказала мне Хина, у неё могут быть те же намерения… — Понятно. Тогда где мне с тобой встретиться? — Ну, в конце улицы есть неплохой ресторан. Я подумал, что мы могли бы пойти туда? — Хорошо. В 7:30? — Я не против, — ответил я. — Тогда до встречи, Кёко. — До встречи, Макото. Я с улыбкой вышел из кабинета Кёко и вернулся в свой собственный кабинет, чтобы закончить работу за этот первый день. Ничего особенного не произошло, так как ученики закончили занятия в 5:30 и сразу же разошлись по своим комнатам. Я заполнил бумаги и получил звонок от Ясухиро, которого я выбрал в качестве представителя школы в городе. Когда солнце начало садиться, я направился домой, закрыв перед этим свой кабинет, мой первый день в качестве директора Академии Пика Надежды уже в истории. Я не знаю, будет ли это легко или нет, но как выживший в Убийственной Школьной Жизни, как член Фонда Будущего, как организатор Программы Восстановления Надежды, как выживший в Финальной Убийственной Игре, как Абсолютная Надежда и как директор этой Академии, я клянусь, что покажу свет надежды миру, даже если это будет стоить мне жизни.***
Вернувшись домой, я быстро принял душ и оделся нарядно, по крайней мере, в меру своих возможностей. Надушившись одеколоном, отправился на встречу с Кёко. Сказать, что я паниковал, было бы преуменьшением: я знал, что должен признаться ей этим вечером, иначе не смогу сделать этого ещё много месяцев. И с вновь обретённой решимостью направился к указанному ресторану. Мы пришли практически одновременно, хотя и в разных направлениях. Заметить её было довольно просто: её длинные лавандовые волосы выделялись среди уличной толпы. Я уставился на неё так незаметно, как только мог. Её красно-фиолетовый рабочий костюм сменился белой блузкой и чёрной юбкой, и я усмехнулся тому, как хорошо она выглядит. Мне хотелось бы верить, что мой официальный наряд (чёрный костюм и красный галстук) может сравниться с её красотой, но шансов на это не было. Честно говоря, я был ошеломлён тем, насколько красивой она выглядела, даже больше, чем обычно и даже издалека. Она заметила меня, и мы оба зашагали навстречу друг другу. На её лице появилась искренняя улыбка, которой мне никогда не хватало. По мере того, как мы приближались друг к другу, у меня наконец-то появилась возможность рассмотреть её красоту в мельчайших деталях: правильное количество макияжа, привычная коса в волосах и сияющие сиреневые глаза. — Добрый вечер, Макото, — с улыбкой сказала она мне, когда мы встретились у входа в ресторан. — Привет, Кёко! — ответил я, не уступая ей в жизнерадостности. — Ты прекрасно выглядишь. Я не хотел этого говорить, но было уже поздно возвращать свои слова обратно. Это, безусловно, была правда, но мне стало интересно, как то, что я хотел сказать ей уже много лет, вырвалось на волю… Так или иначе, она слегка покраснела, прежде чем ответить. И хотя я ненавижу краснеть в её присутствии, я никогда не мог насытиться её милым румянцем, открывающим истинную Кёко, которую так сильно полюбил. — С-спасибо, Макото. Это очень мило с твоей стороны, — сказала она, вернув себе самообладание. — Ты тоже неплохо выглядишь. Я изо всех сил старался не покраснеть, но, кажется, это была бесплодная попытка. — С-спасибо… — пробормотала я в меру своих сил. — Может, войдём, Макото? — Да, конечно, — сказал я. — Проходи, дамы вперёд. Она повиновалась и вошла в ресторан, а я последовал за ней. Я слышал, как её кожаные сапоги на высоких каблуках эхом отдавались на тротуаре, прежде чем остановиться на ковре ресторана. Всё в ней, от одежды до лица и тела, выглядело идеально. И тогда я начал удивляться, как мне удавалось так долго сопротивляться желанию просто взять её за талию и поцеловать с любовью. Ладно, возможно, у нас были другие важные дела, но всё же… Что ж, я знал, что моя цель — остановить засуху этой ночью и наконец-то вести себя как мужчина. — Добрый вечер, леди и джентльмен, — поприветствовал нас официант, когда мы вошли. — Не желаете ли занять столик? — Да, пожалуйста. На двоих, — ответила Кёко ещё до того, как я успел произнести хоть слово. — Очень хорошо, пожалуйста, следуйте за мной. Мы оба последовали за ним, замечая по пути большое количество посетителей, которые романтично ужинали, пока мы не пришли. К счастью (полагаю я сохранил частичку удачи Абсолютного Счастливчика), столики поблизости не были заняты, и я знал, что у нас не будет проблем с общением. — Пожалуйста, садитесь, — сказал нам официант. — Хотите выпить? — Хм, да, конечно, — ответил я. — Тогда, пожалуйста, загляните в карточку с напитками по своему усмотрению, — сказал он, протягивая нам обоим карточку с имеющимися напитками. — Макото? — окликнула меня Кёко. — Да? В чём дело? — Это ведь праздник, да? — Да. — Тогда шампанское? — улыбнулась она. — Да, шампанское, — согласился я, улыбнувшись в ответ. — Я вижу, вы сделали свой выбор. Я скоро вам его принесу, — сказал официант средних лет, поклонившись и оставив нас вдвоём. — Поистине прекрасное небо, да? — сказал я, вступая в дискуссию. — Воистину. На звёзды действительно стоит посмотреть, — ответила она. — А ведь когда-то мы думали, что больше никогда их не увидим… — вздохнула она. — Это было бы пустой тратой времени, я согласен. Наше время, проведённое взаперти на Пике Надежды… Честно говоря, я никогда не думал, что это случится, когда подавал заявку. — Я тоже, Макото. Я тоже… — Но ведь были и хорошие моменты, верно? — Их слишком много, чтобы перечислять, — тихо согласилась Кёко. — Знакомство со всеми вами, наши совместные занятия, наши совместные полдники… Они помогли мне вырасти, понимаешь? — Мне тоже, Кёко. Находясь рядом со всеми этими Абсолютными, я стал тем человеком, которым являюсь сейчас. И за это я всегда буду благодарен. — Это потому, что в тебе всегда это было, Макото. С того самого дня, как ты переступил порог Пика Надежды, тебе было суждено стать тем, кто ты есть, — сказала она. — Всё, что тебе было нужно — это толчок в правильном направлении. Мы оба это сделали. Подмигнув, я усмехнулся. — И в результате мы стали более стойкими. Даже если это были трудные времена, я всё равно с удовольствием вспоминаю наши совместные расследования. Ты была впереди, находила все подсказки, а я пытался догнать… — Догнать?! — удивлённо повторила она. — Макото! Ты оказал большее влияние на расследование, чем я! — Не нужно быть со мной скромной, Кёко, — мягко сказал я. — Мне было приятно быть твоим помощником. У нас сложилась отличная команда, не так ли? — Конечно, сложилась. Не знаю, вернусь ли я когда-нибудь к детективной работе, но если вернусь, то буду рада снова поработать с тобой, — ответила мне Кёко. — Чтобы я снова была боссом. — Кёко… — весело вздохнул я. — Ты же знаешь, что я никогда не смогу командовать тобой так, как делала это ты, не так ли? Что бы ни писали в газетах, ты такая же главная, как и я. — Спасибо, Макото. Твоё доверие много значит для меня. — Ну, в прошлый раз, когда я хранил от тебя секрет, ты дулась несколько дней, так что, конечно, я тебе доверяю! — пошутил я. — Да ладно! Я же говорила тебе, что слишком остро отреагировала! — игриво ответила она. — Кстати, я всё ещё сожалею, что сомневалась в твоих мотивах тогда. — И я всё ещё сожалею, что скрыл от тебя информацию, — дружелюбно протянул я руку вперёд. — Вода под мостом? — Давным-давно, — улыбнулась она и нежно пожала мне руку. И хотя она всё ещё была в перчатках, её прикосновение наполнило меня радостью. — А вот и ваша бутылка шампанского, — сказал официант, возвращаясь со стеклянной бутылкой и двумя бокалами на подносе. — Спасибо, — ответили мы оба, когда он поставил всё на стол и протянул нам две карточки. — Это наши карточки с меню. Пожалуйста, сделайте свой выбор и не стесняйтесь звать меня, если у вас возникнут вопросы или пожелания. — Хорошо. Спасибо, сэр, — ответил я, когда он снова поклонился. — Макото, не окажешь ли ты мне честь? — спросила Кёко, поднимая свой бокал. — Конечно, — я взял бутылку и наполнил бокал, после чего сделал то же самое со своим. — Я поднимаю свой бокал за Академия Пик Надежды! — сказала она, когда мы произнесли тост. — За твоё здоровье! — За мир, полный надежд, и за наших замечательных друзей, которые помогли нам довести его до конца, — добавил я, делая глоток слабоалкогольного напитка. Я вообще не люблю алкоголь. Даже от шампанского у меня может закружиться голова после слишком большого количества выпитого, поэтому всегда должен контролировать себя. Но, честно говоря, ужин с Кёко, когда мы празднуем достижение всей нашей жизни… Я бы не хотел, чтобы было иначе. Мы начали просматривать меню, чтобы сделать заказ. Учитывая, что на обед я съел неполноценную еду, я был довольно голоден. Не буду врать и говорить, что я не зажмурился при виде цен, но не стал этого показывать. — Ты уже ел здесь, Макото? — спросила меня Кёко, всё ещё просматривая меню. — Боюсь, что нет. Если честно, я просто искал слово «карри», чтобы сделать свой выбор… — ответил я, почёсывая затылок. — Ты всё ещё любишь карри, Макото? — В первую очередь. А ты, Кёко, всё ещё любишь кориандр? — мягко поддразнил я её. — Нет, спасибо… — с отвращением пробурчала она. — Оно просто ужасно. — Это потому, что ты не можешь оценить его тонкие вкусы, Кёко, — сказал я ей, как будто разбирался в кулинарных вопросах. — А что именно ты знаешь о вкусах? — с сомнением посмотрела она на меня. — Как бывший лидер 14-го отделения Фонда Будущего, думаю, я ела в гораздо более шикарных ресторанах, чем ты. — Да… — согласился я. — Возможно. Но теперь у нас будет много встреч и обедов! — Это… Очень хорошо на самом деле, — поняла Кёко. — Даже после всего, что произошло, Пик Надежды остаётся лучшей школой в стране. И технически мы всё ещё работаем с Фондом Будущего. — Ты понимаешь это? Мы отвечаем за лучшую школу в стране, — сказал я, и от этих слов у меня голова пошла кругом. — Это… Довольно сложно осознать. — Да, это так. Но мы не можем позволить этому взять над нами верх. Многие люди рассчитывают на нас, и мы не можем их подвести. — Спасибо, что заставила меня ещё больше нервничать… — Прости… — пробормотала она. — Я… Я, наверное, пытаюсь избавиться от собственной нервозности, обращая внимание на твою… Прости, Макото. — Нет, нет, всё в порядке. Значит, ты наконец-то признала, что была в таком же напряжении, как и я? — спросил я с усмешкой. — Я никогда не говорила, что это не так, — прямо ответила она. — Просто я лучше это скрываю, вот и всё. — Кёко… Ты же знаешь, что я эмоциональный парень! — И именно поэтому мне нравится тебя дразнить! — добавила Кёко. — Но я всё равно удивляюсь, как мы можем нервничать после всего, что пережили. — Хороший вопрос, — кивнул я. — Я и сам задавался этим вопросом, но не нашёл ответа. У нас, конечно, есть важные обязанности, но руководить школой не так сложно, как остановить Трагедию… Верно? — Пожалуй, да. К сожалению, ни один из нас не является директором школы Абсолютных… И у меня не было времени учиться у отца. Всё, что я могу сделать, это положиться на свою прежнюю работу в Фонде, но этого может оказаться недостаточно. — Ну, как ты и сказала, мы справимся, не так ли? — Верно. Уверена, что с Хиной, Бьякуей и остальными это не будет проблемой, — сказала она. — Бьякуя может дать нам пару хороших советов по управлению. — Не то чтобы ты спрашивала, не так ли? — пошутил я. — Макото! — воскликнула Кёко, но не смогла удержаться от смеха. — Прости, прости… Пожалуйста, прости меня, Киригири-сенсей! — Ты действительно хуже всех, да? Но именно это мне в тебе и нравится: уравновешенный, но всегда готовый немного подшутить. Иногда ты всё ещё немного ребёнок, но ты классный парень. И мы снова краснеем… — Спасибо, Кёко. Это много значит, — искренне сказал я ей. — В основном именно ты дала мне уверенность в себе, так что я в долгу перед тобой. — Нет, ты ничего мне не должен, Макото. Это просто то, что делают друзья, верно? Я мягко улыбнулся. Это правда, что между друзьями мы всегда делаем то, что считаем лучшим друг для друга. Это относится и к Хине, Бьякуе, Ясухиро и остальным. — Но мне действительно повезло, что у меня есть такая подруга, как ты, Кёко. — А мне ещё больше повезло, что у меня есть такой друг, как ты, Макото. Оглядываясь назад, это можно было бы считать признанием, но поскольку официант отвлёк нас от разговора, всё вышло не совсем так. — Наши клиенты готовы сделать заказ? — спросил он, нарушив наш довольно важный момент. — А, хм, да, думаю, готовы, — неловко ответил я. — Мне, пожалуйста, цыплёнка тандури с карри. — А мне куриные крылышки, пожалуйста, — сказала Кёко. — Очень хорошо. Я скоро буду. Когда официант ненадолго отлучился, мы наконец-то смогли возобновить нашу беседу. — Ещё по бокалу, Макото? — спросила меня Кёко, поставив бутылку шампанского на середину стола. — Конечно. Спасибо. Она налила мне второй бокал, и я пообещал себе не уходить из ресторана пьяным. Мы снова поздравили друг друга и сделали по глотку слабоалкогольного алкоголя в наших бокалах. — Макото, у тебя есть какие-нибудь новости с острова Бармаглота? — спросила она. — Ну, Хаджиме звонил мне, чтобы спросить, как продвигается наша работа с Академией, но у меня не было возможности поговорить с остальными, к сожалению, — ответил я. — Надеюсь, они смогут обрести покой на какое-то время. В конце концов, за ними охотится весь мир. — Действительно. Взять на себя вину за то, что произошло в штаб-квартире Фонда, было смело, — согласилась Кёко. — Им не нужно было этого делать. По крайней мере… Я так не думаю. — Да, ты права. Но они посчитали это правильным, и я не стану их за это винить. Надо будет как-нибудь съездить туда. — Конечно. Со всеми этими Абсолютными, я уверена, они смогут превратить этот остров в настоящий рай. — В конце концов, это похоже на то, что мы пытаемся сделать с нашими учениками? — спросил я. — В общем-то, да, — ответила она, поправляя свои волосы. — И если наши Абсолютные смогут ужиться так же хорошо, как они, это будет означать, что мы правильно выполнили свою работу. — Судя по тому, что мне сказала Хина, они уже сблизились, так что я не беспокоюсь об этом, — добавил я с уверенным выражением лица. — Может, они и не сойдутся с самого начала, но я уверен, что через год они станут единым целым. Примерно как мы, верно? Она усмехнулась. — У нас, конечно, были конфликтующие одноклассники, — вздохнула Кёко. — Бьякуя и почти весь класс для начала. А ещё Мондо и Така, к счастью, они в конце концов, поладили, но поначалу это было неприятно… А Токо была не самым общительным человеком, но в итоге нашла своё место в классе. Кстати о Токо, она всё ещё в Това-Сити с твоей сестрой, Макото? — Да, она там. Я слышал от Комару, что они «ладят», — я сделал кавычки пальцами. — Если ты понимаешь, что я имею в виду. — Ясно! Это отличные новости! — сказала она с искренней улыбкой. Кёко и Комару встречались всего один раз, но, похоже, быстро подружились. — Значит, Бьякуе не повезло? — Не думаю, что он вообще был заинтересован… — пробормотал я в ответ. — По-моему, это была односторонняя фантазия. — Ну что ж, Токо изменила ситуацию. «Играю за обе команды», как говорится! — Ну… Я знаю, что и Комару такая же… — сказал я, а затем негромко добавил. — Это у нас в крови, я полагаю? — Ты что-то сказал, Макото? — удивилась Кёко. Сначала я подумал, что она меня услышала и хочет поддразнить, но, видя искренний вопрос в её тоне, не думаю, что это так. — Н-нет, ничего особенного, — соврал я. Что ж, это ничего не меняло, когда дело касалось Кёко: она действительно была удивительно привлекательной, и я уже так сильно полюбил её, что мне больше не нужно было сомневаться в своей сексуальной ориентации. — Интересно, как продвигается ремонт в Това-Сити… — Ну, раз Монака Това не участвует в ремонте, то теперь ничто не должно мешать твоей сестре и Токо, — ответила она. — Но работы всё равно должно быть много, учитывая, насколько сильно повлияло на них отчаяние. — Ты права. Я скоро позвоню Комару. — Хорошая идея, — сказала Кёко, пока официант не появился с очередным подносом. — Вот ваши блюда, уважаемые посетители, — сказал он. — Один цыплёнок тандури с карри для мистера и шесть куриных крылышек для мадам. К обоим блюдам прилагается картофель фри и разнообразные овощи. Пожалуйста, наслаждайтесь едой. Он протянул нам тарелки и поклонился в последний раз, прежде чем уйти. Моя еда выглядела очень аппетитно, и Кёко быстро заметила мои светящиеся глаза и почти слюнявый рот. — Кажется, ты голоден, Макото, — с любопытством заметила она. — Разве ты недостаточно съел на обед? — Ну, не совсем… — признался я. — Я совсем не умею готовить и каждый раз, когда готовлю что-то для себя, заканчиваю день совершенно голодным. — Понятно… Это не очень хорошая привычка, Макото. Не могу сказать, что сама хорошо готовлю, но я выучила несколько простых рецептов на тот случай, когда мне просто нужно перекусить, — сказала она мне, почти как моя мама и погрузила вилку в картошку. — Если хочешь, я могу помочь тебе освоить один или два быстрых. Я бы не хотела, чтобы мой дорогой босс умер от недоедания, в конце концов. — Я бы тоже не хотел умирать… — вздохнул я. — Спасибо, Кёко, мне бы очень этого хотелось, — с благодарностью сказал я. — Без проблем. А теперь иди и ешь, обжора! — сказала она и игриво дала мне пощёчину. Я подчинился и почувствовал себя так, будто не ел несколько дней, настолько сочным был цыплёнок. Первый же укус убедил меня в том, что цены в карточке оправданы. А как любитель карри мог с уверенностью заявить, что это одно из лучших карри, которые я когда-либо ел. Этот вечер становился просто замечательным. — Должна сказать, что эти куриные крылышки тоже очень вкусные, — поделилась Кёко. — Ты определённо сделал правильный выбор, выбрав это заведение, Макото. — Да, это лучшая еда в моей жизни, — ответил я, мои глаза выдавали голод, от которого мне нужно было избавиться. — По крайней мере, это лучше, чем то, что подавали в ресторане четырнадцатого отделения. — Это критика того, как я руководила нашим великим отделением, господин Наэги? — спросила она, бросив на меня неодобрительный взгляд, который, как я быстро понял, на самом деле был дразнящим. — Вовсе нет, Кёко. Ты была моим первым работодателем, и я считаю, что мне очень повезло, — довольно серьёзно ответил я на вопрос, который изначально не был серьёзным. — Ну, я знала, что образ «холодная девушка» на тебя больше не подействует… — вздохнула она. — И, честно говоря, ты тогда так много сделал, что мне нечего было сказать. Жаль, что не все члены группы были такими. — Ты слишком меня хвалишь, Кёко. Если бы не твоё с Бьякуей руководство, я бы ничего не добился, — поправил я. — А программа Нового Мира значила для меня так много, что мне пришлось много работать, чтобы она была успешной. — Это правда, что ты был очень категоричен в этом вопросе. И это был правильный выбор, хотя лидеры тогда не одобряли его, — сказала Кёко. — Ты всегда умел вести за собой людей, Макото. — Правда? — спросил я и слегка покраснел от её теплой улыбки. — С-спасибо, Кёко. Она сделала глоток из своего бокала с шампанским, а я откусил кусочек цыплёнка тандури. — О, и я забыл спросить! Как твой глаз, Кёко? — Намного лучше, — ответила она. — Я больше не чувствую боли, и зрение практически вернулось к прежнему. — Приятно слышать. Честно говоря, когда мы нашли твоё тело… — я вздрогнул от этой мысли. — Я думал, что умру. — Макото… — Я плакал от всего сердца, надеясь, что ты каким-то образом вернёшься. Хина была такой же. А потом я понял, что слова, которые ты мне сказала, были прощальными… — под моими глазами начали наворачиваться слёзы. — Я не знал, что делать. Чувствовал себя настолько виноватым, что ты даже представить себе не можешь. Я думал, что ты пожертвовала своей жизнью ради меня… А в этом не было необходимости, Кёко. Ты должна была сказать мне, и я бы позволил тебе убить меня. — Макото! Что ты вообще говоришь?! — рассердилась она. — Я никогда не могла даже подумать о таком! Я знала, что противоядие, возможно, спасёт меня, поэтому и не сказала тебе. И я также знала, что скажешь мне что-то подобное, если расскажу тебе об этом, Макото. А после того, что я сделала с тобой во время суда над Мукуро, не могу допустить, чтобы ты снова оказался перед лицом смерти. Только не под моим присмотром, Макото. Её слова сломили меня, и я начал плакать. Тяжесть тех событий иногда преследовала меня по ночам в виде ужасных кошмаров, и хотя Кёко вернулась к нам, я не думаю, что когда-нибудь забуду её вид в коме, с кровоточащим левым глазом. Она выглядела такой бледной, такой опустошённой, но всё ещё с надеждой. Когда прочитал её запрещённое действие, я понял, что она обменяла свою жизнь на мою и передала свою волю, чтобы я продолжал жить. Она хотела, чтобы я боролся за надежду, какой бы ни была ситуация. И хотя я планирую выполнить её волю, я буду делать это не один, а вместе с ней. — К-Кёко… С-спасибо тебе… — с трудом выдавил сквозь слёзы. — Спасибо тебе за всё… Она посмотрела на меня с доброй и тёплой улыбкой и протянула мне салфетку из своей сумки. Я взял её и быстро кивнул в знак благодарности, а затем высморкался в неё. Звук получился настолько детским, что она не удержалась и засмеялась. Я вытер слёзы руками, пытаясь выглядеть более собранным. — Прости, что тебе пришлось это увидеть, Кёко… — слабо сказал я ей. — Нет, Макото. Ты не должен оправдывать себя за то, что выпустил наружу то, что тебе было нужно, — ответила она. — Это ты научил меня многому о человеческих эмоциях, и это меньшее, что я могу сделать. Кёко вернулась к своим куриным крылышкам, а я отчаянно искал, что сказать. Она, похоже, не ждала, что я что-то добавлю, но мне нужно было что-то добавить. — То, что ты сказала… — начал я негромко. — О том, что я не должен снова встретиться с лицом смерти… Ты это серьёзно, Кёко? Она быстрым движением подняла голову и посмотрела мне в глаза, её выражение лица не было ни мягким, ни сердитым. — Да, — просто сказала она. — Понятно. Спасибо, Кёко. Большое спасибо. Я вернулся к еде, и после ещё двадцати минут еды и болтовни мы в конце концов доели обе тарелки. — Ну, думаю, я наелся на неделю вперёд! — с гордостью заявил я. — Это было здорово! — Рада это слышать, Макото. Но, пожалуйста, постарайся не позволять себе есть некачественную еду на работе, хорошо? — спросила она, заметно волнуясь за меня. — Не волнуйся, я так и сделаю. А с твоей помощью, я уверен, смогу приготовить что-нибудь вкусненькое. — Это действительно было бы лучше всего, — сказала Кёко, вставая. — Хм, прости, но мне нужно в уборную… Я слегка усмехнулся. Это был один из самых старых трюков в книге… — Хорошо. Тогда я пойду и заплачу, — сказал я, не пытаясь скрыть улыбку. — Н-нет! Всё в порядке, Макото! — Но разве тебе не нужно в уборную? — настаивал я. — Кёко, всё в порядке. Я пригласил тебя, конечно, я заплачу. Её плечи опустились, и она вздохнула. — Это битва, которую я не выиграю, не так ли? — Ни за что, — ответил я ей и встал. Мы оба пошли к входу и к кассе. За стойкой стоял другой сотрудник. — Добрый вечер, дорогие клиенты, — поприветствовал он нас. — Надеюсь, вы хорошо провели время? — Безусловно, — ответил я, и Кёко одобрительно кивнула. — Сколько я вам должен? — 180 долларов, пожалуйста. Я слегка сглотнул и надеялся, что это осталось незамеченным. Достал бумажник и кредитную карту и вставил их в терминал. Набрал код и заплатил. Сказать, что это был не тот вид расходов, к которому я привык, было бы преуменьшением, поскольку мои средства, выделенные как член Фонда Будущего, позволяли мне жить в достатке, но я не был близок к богатству. Возможно, должность директора лучшей школы в стране могла бы это изменить? — Спасибо, сэр, — сказал сотрудник. — Приятного вечера, леди и джентльмен. — И вам спасибо, — произнёс я, отступая назад и убирая кредитку обратно в бумажник. В нескольких шагах от меня стояла Кёко. — Сколько это стоило, Макото? — спросила она. — Шестая часть моей зарплаты в Фонде, — быстро ответил я. — Погоди, так много?! Бр-р… Почему я вообще позволила тебе заплатить? — Всё в порядке, Кёко. Я рад, что мы смогли поужинать вместе. Сказав это, я понял, что мы вот-вот выйдем из ресторана, а я ещё не признался ей. Мы так хорошо провели время вместе, что почти забыл о своей цели, хотите верьте, хотите нет. Мы вышли из шикарного ресторана и снова оказались на улице. Луна освещала ночное звёздное небо, и тишина улицы очень успокаивала. Было уже поздно, и большинство людей возвращались домой с работы.***
Закрыв за собой дверь, я позвал Кёко, которая всё ещё шла впереди меня. Меня трясло, но я старался не заострять на этом внимания. Мне нужно было быть как можно более естественным, особенно для того, что я собирался сказать. — Кёко? Мы можем поговорить минутку-другую? — спросил я. — Да, конечно, — ответила она, заметно удивившись. — Разве это не то, чем мы занимались весь вечер? — Н-ну… Да, но я хотел поговорить о другом… — Хорошо. Говори, я вся во внимании. Мне было интересно, знала ли она, что я собирался сказать. Для любого, кто знал о моих чувствах, это было бы очевидно, и учитывая, что Хина уже рассказала ей, я думал, что она поймёт. Но мне нужно было, наконец, сказать ей об этом, и, набравшись храбрости, я заговорил. — Мне нужно кое-что сказать тебе, Кёко, — начал я. — На самом деле я давно хотел тебе сказать. С тех пор, как мы подружились после суда над Саякой, я чувствовал, что должен рассказать тебе, но никак не мог найти в себе силы сделать это. К-Кёко… Я люблю тебя. Слова вырвались наружу и были произнесены на удивление легко. Я заметил, что она немного удивилась, но всё равно продолжил говорить. — С тех пор, как мы познакомились, я понял, что ты потрясающий человек, всегда заботливый, добрый, внимательный, чрезвычайно умный и абсолютно лучезарный, — перечислял я её качества, что делал перед зеркалом месяцами, если не годами. — То, как ты проявляла заботу обо мне, даже когда я был таким же чужим, как и другие… Это тронуло моё сердце. То, как ты всегда доверяла мне и спасла мою жизнь в этом мусорном баке, я никогда этого не забуду. И не успел я оглянуться, как моя маленькая влюблённость в тебя переросла в сильные чувства. Мне нравилось быть рядом с тобой, общаться с тобой, работать с тобой, нравилось узнавать тебя лучше. Когда мы стали работать вместе в Фонде Будущего, я был так рад, потому что знал, что это означает, что я смогу по-прежнему быть рядом с тобой. А потом была Финальная Убийственная Игра. Она очень внимательно выслушала мою небольшую импровизированную речь-признание. Удивление на её лице исчезло, а вместо него появилась очаровательная улыбка. Это придало мне сил продолжать. — Ты защищала меня, даже когда все были против меня. Ты верила в мои поступки, даже когда могла потерять работу. Когда началась игра, ты узнала о своём запрещённом действии, но не сказала мне, потому что думала, что я предпочту твою жизнь своей. И я бы выбрал. Потому что ты так много значишь для меня, — она начала слегка плакать. — Ты сказала мне не терять надежду. Эти слова ты сказала мне на Пике Надежды, когда умерла Саяка, и услышав их, я почувствовал, что смогу добиться всего. Но потом у меня забрали тебя. Я умер вместе с тобой, Кёко. И если бы не Хина, я бы никогда больше не встал на ноги. Но я старался исполнить твою волю и сражался в меру своих сил. В тот момент я понял, что ты никогда не уйдёшь, ведь даже если тебя не будет рядом, твои слова всегда будут в моём сердце. Ты никогда не исчезнешь для меня, Кёко, потому что я слишком сильно люблю тебя для этого. А потом я стал свидетелем чуда. Ты вернулась ко мне такая же, как прежде, такая же замечательная девушка, какой была всегда. И я понял, что всегда знал, что ты жива. Умереть — это не про тебя, Кёко. Ты слишком сильна для этого. Иногда твоя сила поражает меня до такой степени, что я задумываюсь, не слишком ли я слаб для мужчины. Но теперь я понимаю: это чувство было не слабостью, а доверием. Я доверяю тебе до такой степени, что знаю: ты сделаешь правильный выбор. Я всегда доверял тебе, в первую очередь как другу, и если моя любовь к тебе взаимна, то доверяю тебе как чему-то большему. Я люблю тебя, Кёко, как никогда раньше, и я был бы самым счастливым человеком на свете, если бы ты разделила хотя бы десятую часть моих чувств к тебе. Это была моя вторая длинная речь за день после той, которую я произнёс утром перед учениками. Но эта речь была личной. Нервозность, которую я чувствовал утром, исчезала с каждым новым словом. Потому что я понял, что любовь — это не то, из-за чего стоит нервничать. Она вытерла слёзы. Я ожидал слов, но не получил их. Вместо этого она преодолела два или три шага, разделявших нас, и подошла ко мне ближе. Я чувствовал её дыхание, её ауру вокруг себя. Я был совершенно потерян. Не мог ничего сделать, кроме как оценить её прекрасные черты, каждую деталь её лица. Она была совершенна. А потом она приблизила свои губы к моим. Наши губы соприкоснулись, и она с любовью обвила руками мою шею. Я почувствовал, что покидаю землю, когда обхватил её тело, положив одну руку ей на затылок, в её длинные волосы, а другую вдоль спины. Я целовал её в ответ, пытаясь показать ей, как много значили для меня слова, которые она услышала. Но я не чувствовал ничего, кроме её чувств ко мне. Она любила меня так же сильно, как и я её, в этом не было никаких сомнений. Кёко любит меня. Эти слова даже не прозвучали. Девушка моей мечты, первая, к кому я испытывал подобные чувства, любила меня. Но когда мы поцеловались, я понял, что это правда. Я никогда не был так счастлив. Даже закрыв глаза, я всё равно видел её во всей потрясающей красоте. Я видел Кёко, её мягкую улыбку на красивом лице под звёздами. Она была моей надеждой, той, за кого хотел бороться больше, чем за кого-либо другого. Мы ещё больше углубили наш поцелуй. Сколько времени мы пробыли в объятиях друг друга, я даже не знаю. Но когда наши губы, наконец, разошлись, и мы открыли глаза, правда осталась прежней. Я любил Кёко Киригири, а Кёко Киригири любила меня. — Тебя устраивает такой ответ? — спросила она. Как будто это было необходимо. Она передала свои чувства одним поцелуем, тогда как мне потребовались десятки и десятки слов. Но, может быть, это просто означает, что мы по-разному выражаем любовь? Что бы она ни говорила, знаю, что я скорее женственный мальчик, а не гора мышц и не претендент на золото Олимпиады в каком-либо виде спорта. Но всё равно она любит в меня. Я знаю, что у меня нет такой силы, как у неё, или даже такой смелости, как у неё. Но всё равно она любит меня. Когда я понял это, также понял, что она любит меня таким, какой я есть. Макото Наэги — парень настолько обычный, что это выделяло его среди остальных. И самый замечательный человек на свете влюбился в этого парня. Это согревало моё сердце. — Больше, чем могут дать любые слова, — ответил я. — Я люблю тебя, Макото Наэги. Я безумно люблю тебя. Я только что сказал, что никакие слова не смогут удовлетворить меня больше, чем доказательство её любви, но услышать это от неё было особенно приятно. Кроме моих родителей и Комару, никто никогда не говорил мне этого. — Я безумно люблю тебя за то, что ты всегда заботишься о других и обладаешь чувством ответственности, которое многие назвали бы глупым. Безумно люблю доверие, которое ты проявлял и продолжаешь проявлять ко мне. Безумно люблю то, что ты всегда надеешься. Безумно люблю то, как ты чертовски красив. Я безумно люблю всего тебя, Макото. Если бы кто-то сказал мне несколько лет назад, что полюблю кого-то, я бы не поверила. Но ты особенный, Макото. С тех пор, как я увидела тебя на Пике Надежды, я что-то почувствовала к тебе. С самого начала — влюблённость. Мне было трудно с этим смириться, ведь меня учили, что такие вещи, как влюблённость — глупость. Но ты всё равно был рядом, доверял и верил в меня. И наступил момент, когда я перестала в тебя влюбляться. Я полюбила просто и легко. Мои чувства к тебе не знают предела, Макото, и я готова жить с тобой до конца своих дней и даже после, если Бог будет настолько добр, что позволит нам остаться вместе. Она лишила меня дара речи. — Ну что, господин директор, может, пойдём дальше? — с усмешкой спросила Кёко. — Ты идёшь ко мне, милая. — Я не против, дорогой. И с этими словами мы рука об руку пошли в сторону моей квартиры. У меня был день всей моей жизни, и мне предстояла ночь всей моей жизни…