Квартира на этаж выше

Прогулка с Рачо действительно помогает разгрузиться. Лёва совершенно забывает о стучащих каблуках соседки, грядущей тяжелой - благо, не полной, а с выходным ровно посередине - рабочей неделе и душащем одиночестве по вечерам. Может быть, стоит выбираться вот так вот почаще, думает он. Улыбка и приятное ощущение от хорошего вечера пропадает почти сразу же, как Лёва замечает на своей двери ту бумажку, что не поленился распечатать утром. Внизу листа, черным маркером, было подписано: «Во-первых, я мужик! Во-вторых, это костыли!!! Ничего поделать не могу.». Точка в конце записки казалась воплощением всех эмоций писавшего, показалось Лёве. Решив закончить этим импровизированную переписку, Бортник сорвал листочек. Он еще раз взглянул на приписку, выведенную размашистым почерком и шмыгнул носом. В груди неприятно насмехался червячок вины. Ночью и рано утром, благо, сосед не стучал, поэтому на работу Лёва приехал относительно выспавшимся, хотя до бодрости ему было как «до Китая раком», как выразился друг. Он, разумеется, обратив внимание на подавленное состояние напал с расспросами что да как. Ну Лёва и выложил ему как на духу, а потом посмотрел большими жалобными глазами в немой просьбе совета. Рачо покусал губы, но пообещал придумать, что с этим можно сделать. И придумал же, жук! Даром, что под конец рабочего дня. — Смотри, — начинает разъяснять Буров, сидя на пассажирском в Лёвиной машине. От энтузиазма он начал активно размахивать руками, за что тут же получил подзатыльник, мол, не отвлекай внимание водителя. — Если он с костылями, значит явно что-то с ногой, так? — Ну так. Я не понимаю, к чему ты ведешь, мы же и так выяснили, что это не каблуки, — хмыкает Лёва. — Да дослушай, твою налево! — фыркает Рачо. — Так вот с ногой. Значит, готовить самому ему проблематично. — Блять, кажется, я понимаю, к чему ты клонишь…— испуганно выговаривает Лёва. Он двумя руками цепляется за руль и вжимается в кресло, будто бы это поможет остановить поток мысли товарища. — А ты у нас любишь готовить…— хитро улыбаясь продолжает тот. — Рачо, я не буду его сиделкой! — А кто сказал про сиделку? Кастрюлю борща ему свари, знак внимания, очень неординарный… Ну и тортик принеси, по классике. Лёва тихо начинает смеяться, а потом, услышав про торт, перестает сдерживаться и начинает хохотать в полный голос. — Ну и чего ты ржешь? — обижается Рачо. — Тоже мне… — Я не над самой идеей, не обижайся, — сквозь смех выговаривает Лёвка. — Ну представь. Ты сломал ногу, к тебе пришел чужой мужик, представился твоим соседом и притащил кастрюлю борща. С тортом! Рачо, выслушав Лёву, прикрывает глаза и подключает свое дофига богатое воображение. Представив взъерошенного друга в очках и почему-то пуховом платке на плечах, который держит в одной руке тортик, а в другой - красную кастрюлю в горошек, он тоже подхватывает волну смеха. — Ну… зато совесть твоя будет чиста! — Блять, ладно, я попробую, — просмеявшись, говорит Лёва.