Перед рассветом

      В его жилах в такт биению сердца пульсировал жидкий огонь. Он разносился по всем сосудам — от артерий до капилляров, острой болью сжигал запястья, а в бедре, казалось, поселилась шаровая молния — его ошибка, но введение очередной дозы было слишком болезненным, и он не сдержался, дернулся. А сейчас боль была еще хуже, и она была везде. Он пытался дышать с ней в такт, но это было слишком, слишком... он не справлялся. По щекам неконтролируемо текли слезы, мышцы жестко сводило судорогами, он тонул в собственных невыносимых ощущениях... Неслышный щелчок — и он увидел себя со стороны. "Выход из тела?" — мелькнуло у него в голове.       Одновременно вблизи что-то зазвучало — трубно и звонко... что-то похожее на голос.       — Никола!       Сознание сделало кульбит, и он резко сел. Поморгал, проясняя зрение. Ни жесткого стола, ни перемигивающихся датчиков, ни безжалостных ламп — только спальня Хелен, освещенная мягким желтоватым светом. Тихо. Он не прикован, боли больше нет. Это был просто кошмар.       — Из Ада в Рай, — прошептал он, прикрывая от облегчения глаза. — Я видел себя со стороны.       — Ты переживал клиническую смерть?       Он резко повернул голову к Хелен, осознавая, как прозвучали его слова. Она, побледнев, смотрела на него широко раскрытыми глазами.       — Нет, — мягко ответил он. — Не переживал.       — Ты сказал...       — Я знаю. "Я видел себя со стороны". Но я не умирал и не был при смерти. Я видел свой пульс и давление на приборах. Они были далеки от нормальных, но даже близко не подходили к критическим, — он подумал и поморщился. — Я не знаю, что это было. Но это был не только сон — я испытывал это наяву несколько раз. Там.       — Я могу предположить, — Хелен отмерла и коснулась его плеча. — Это приносило тебе облегчение?       Он кивнул:       — Когда боль становилась невыносима, я как будто выходил из тела и от него отделялся, — он вопросительно посмотрел на нее.       — Это диссоциация, — сказала она. — Защитный механизм, ограждающий твой разум от разрушения.       Никола подумал.       — Я слышал об этом. Но никогда раньше не испытывал. Скорее всего, ты права.       Она кивнула и села напротив, глядя ему в лицо.       — Как ты себя чувствуешь? Болит что-нибудь?       Он прислушался к себе и покачал головой.       — Нет. Только пить хочется, — добавил он после паузы и хотел встать, но Хелен легонько ткнула его в грудь, избегая повязок.       — Сиди. Я принесу.       Первым инстинктом было воспротивиться, но Никола его подавил. Если Хелен хочет о нем позаботиться, кто он такой, чтобы спорить? Это было приятно. Расслабляюще.       Впрочем, у него и правда было мало сил, хотя он мог бы, конечно, встать. Он смотрел, как она идет к бару и что-то там ищет. Она хочет принести ему вина? Он немного удивился, это было не в стиле Хелен.       Но она вернулась, держа в руках высокий стакан, который и вложила ему в руки. Никола жадно приник, глотая холодную жидкость. Хелен поняла даже больше, чем он мог выразить — она принесла ему изотоник из мини-холодильника. И одного стакана ему будет явно мало.       Хелен смотрела, как Никола пьет — и ей хотелось дать себе затрещину, что она не сообразила раньше. Очевидно, что он был обезвожен, и это было совершенно ожидаемо. Эффективнее, правда, было бы поставить капельницу, но она не стала даже предлагать — не после изуверских вливаний новоиспеченного Кабала, следы которых были у Николы на всех более или менее крупных сосудах.       Она посмотрела на него — бледный, намного бледнее обычного, под глазами синяки, по всей видимой коже — пластыри и повязки, на запястьях белеют бинты.       Никола поставил стакан на тумбочку и облизнул губы. Перевел на нее взгляд.       — Я тебя разбудил.       Хелен отрицательно качнула головой.       — Нет. Я проснулась потому, что ты тяжело дышал, — со сна ей даже показалось, что он задыхается, но как только она включила свет, то сразу с облегчением поняла, что нет, ему просто снится кошмар. Он дышал часто, прерывисто и был весь напряжен, как струна. Ей далеко не сразу удалось его разбудить. — Никола... что там было? Что они с тобой делали?       Никола бросил на нее резкий взгляд.       — Уйми свое воображение, Хелен. Я уже сказал тебе, что они делали. Экспериментальные исследования. Думаешь, этого мало? Нужна еще дыба и пытки Высокого средневековья?       Частично он был прав, не могла не признать она — воображение действительно подкидывало ей явно большее, чем делал Кабал. И в его голосе звучали злые нотки. Но это она скорее приветствовала: злой Никола лучше, чем тихий и безучастный Никола.       Она села на кровать, подогнув под себя одну ногу, и взяла его за предплечье.       — Нет, я знаю, что для тебя это было непереносимо много. Диссоциация, помнишь? Твой разум не справлялся и уходил в "безопасный режим".       — Тогда зачем спрашиваешь?       — Чтобы знать, с чем мы имеем дело.       — С чем я имею дело, Хелен.       — Мы. Или у тебя другое мнение?       Он стиснул зубы. Он не хотел сейчас этого разговора.       — Никола... — Хелен помедлила и потом тихо спросила: — Моя спальня больше не безопасный кокон?       Он опустил голову, заставляя себя выдохнуть. Она была права. Часть сна заставила его снова замкнуться в ожидании нападения.       — Безопасный, — он слабо улыбнулся. — Спасибо, что напомнила.       — Тогда лучше озвучить то, что ты перенес. Озвучить и разделить на двоих.       — Ты хочешь разделить это со мной? Зачем?       — На двоих каждому достанется меньше. И меньше пищи моему воображению, — она придвинулась вплотную к нему, осторожно обняла. — Оно питается твоим молчанием.       — Скорее, отсутствием информации, — он кивнул, хорошо понимая это по себе, и внезапно попросил: — Обними меня посильнее.       Хелен без слов выполнила его просьбу. Она ничего не хотела больше, чем это.       Никола расслабился в ее руках. Он позволил себе просто понежиться, напитаться ее объятиями, запахом, теплом ее тела, сердцебиением. Он чувствовал, что черпает в этом силы.       Через какое-то время он поднял голову и решительно перебрался к изголовью кровати. Хелен перебралась за ним и приказала свету погаснуть. Лампы выключились, оставив им только свет ночника — его хватало, чтобы различать предметы и чувствовать себя комфортно.       Она снова обняла его и прижалась всем телом. Никола передвинулся, устраиваясь поудобнее, и тоже обнял ее одной рукой — бинты шершаво задели ее кожу.       — По какой-то неясной для меня причине все их эксперименты приносили боль, — заговорил он после продолжительного молчания. — В ряде случаев я мог предположить хотя бы цели тестирования, но чаще всего нет.       — Может, в боли и была цель? — высказала тяжелое предположение Хелен.       — Нет, — он вздохнул и потом беспокойно поерзал. — Ты не понимаешь, — в его голосе была дрожь. — Садизм, наслаждение властью — это эмоции. Я же был для них "объектом номер 1" в самом буквальном смысле этого слова, — он переглотнул. — Они вели себя со мной так, словно я был... необычной амебой или редким видом водорослей. Им не было никакого дела до того, чувствую ли я что-то или нет, пока это не мешало их исследованиям. Боль не была целью, иначе я бы об этом знал. О, я бы это точно знал.       — Дегуманизация, — Хелен прижалась губами к его ключице. — Низведение до неодушевленного уровня.       — Да. И это сводило с ума едва ли не больше всего остального. Они словно не считали меня вообще разумным. Они даже не задавали мне никаких вопросов — считывали реакции по физическим признакам и показаниям приборов, — он поборол дрожь. — Не Менгеле, но...       — Мы оба знаем, что этим бы все равно кончилось, — у Хелен сел голос. — Сколько бы прошло времени прежде, чем я бы сообразила, что с тобой что-то случилось?       — Менее суток после отмены запуска, — уверенно сказал Никола.       Хелен с удивлением уставилась на его профиль.       — С чего ты взял?       — Я тебя знаю, — его губы тронула улыбка. — Ты бы захотела высказать мне все, что ты думаешь о том, что я не явился на запуск, и пошла бы прочесывать мою спальню. Нашла бы контакты "Ориона", обнаружила, что я давно все закончил, и забила бы тревогу. Проследила бы мой путь по уличным камерам.       У Хелен перехватило горло. Да. Вероятнее всего, так бы и было.       — Только это кончилось бы для тебя и твоей команды фатально, — ровно добавил он. — Вы все оказались бы пленниками вместе со мной. И даже хуже — я был им нужен, а от вас бы просто избавились.       Она ничего не ответила, зная, что вероятность этого действительно была высока.       — Но я тогда обо всем этом не думал, — продолжил он уже тише. — Я не мог. Сужение сознания... Я только хотел прекратить боль и выбраться в нормальный мир, где ко мне будут относиться, как к чему-то значимому.       — Не как к куску мяса, — вспомнила Хелен его слова.       — Да. Ты обрабатывала мне порезы на руках... отстраненно, как врач, но ты старалась не причинять мне боли. Им было наплевать, что у меня течет кровь. Что боль непереносима ни телом, ни разумом, что я уже не чувствую рук, что сердце работает на пределе...       — Но почему? — не сдержалась Хелен. — Как можно не заботиться о тестируемом объекте?       Он вздрогнул всем телом от последнего предложения.       — Не переноси на себя, — ласково сказала она ему почти на ухо. — Я не о тебе.       — Я знаю, — он кивнул и потом покривился. — Думаю, они просто считали меня чем-то вроде самовосстанавливающегося коврика. Уверен, что они потом сделали бы паузу между дозами блокирующего агента — я бы автоматически восстановился, и они начали бы с начала, — он свел плечи. — Я планировал этим воспользоваться, но, к счастью, подвернулся способ получше.       — Да, к счастью, — эхом отозвалась Хелен. Она не хотела думать, сколько времени он смог бы еще выдерживать эти пытки — и физически, и что было куда важнее — морально. Его тело можно было вылечить тем или иным способом, чего не скажешь о разуме. — Нам обоим повезло, — едва слышно прошептала она.       Но Никола ее услышал.       — О чем ты? В чем повезло тебе? Или ты о том, что я не так сильно обиделся на твои слова, как мог бы?       Она даже вздрогнула.       — Нет, я не об этом. Только о том, что ты вернулся... в здравом уме.       — А, — он вздохнул и прижал ее к себе покрепче. — Да, мало было бы приятного вернуться сумасшедшим ученым. Сумасшествие очень затрудняет исследования, знаешь ли, — он улыбнулся.       — Вот об этом я и говорю, — она поцеловала его в щеку. — Ты вернулся самим собой, шутишь даже над такими вещами.       Он помолчал и признался:       — Я не чувствовал себя там самим собой, Хелен. Это только уже здесь и сейчас. Там я... — он помялся. — Из-за их отношения ко мне, как к неодушевленному предмету, я тоже начинал им себя чувствовать. Меня это до смерти пугало. Я соскальзывал, как будто начинал в этом растворяться... терял себя. И боль все только усугубляла. А ведь я был у них всего пару суток, Хелен!       Она ощутила, как он напрягся всем телом, и стала гладить его плечи.       — Это позади, все позади, слышишь?       Он усилием воли заставил себя расслабиться. Физически, но не разумом. Хелен это чувствовала. И она знала, что бессмысленно пытаться сейчас его отвлечь. Ему нужно было прожить это еще раз в безопасном коконе ее объятий.       Когда она просила его рассказать, то не думала при этом о нем — она думала о себе, о том, как унять свое беспокойство. Но сейчас она понимала, что ему это было необходимо. Ему нужно было вывести из организма — из разума — этот яд. Хорошо, что он чувствовал себя с ней настолько комфортно, что мог это сделать. Ее несправедливые обвинения не нарушили их связи. Сколько было шансов, что они не усугубят то, через что он прошел, не лягут на его душу дополнительными страданиями, не заставят его замкнуться в себе? Она знала, что такое периодически бывало — и если он замыкался, то вытащить его из этого состояния было практически невозможно. Она вспомнила, как видела подобное даже относительно недавно — когда его уволили из правительственного центра по абнормалам и забрали все его изобретения. Он тогда невозможно хандрил, сводя ее с ума своими стенаниями, но она видела, что он никого не слышит, замкнутый на своей внутренней боли. Вывести его из этого состояния было невозможно, она знала это по опыту. Он сам должен был его преодолеть (а до тех пор окружающие, бывало, очень жалели, что он бессмертный).       — Я думаю, они раньше работали исключительно на моделях, — прозвучал вдруг голос Николы, выводя ее из раздумий. — А меня использовали, чтобы проверить полученные результаты.       — Думаешь, они смогли синтезировать кровь Источника? — Вот это было опасно. Очень опасно.       Никола задумался.       — Нет, — наконец произнес он. — Я не думаю, что они синтезировали ее — возможно, правда, она у них где-то хранится. Но я думаю, что они синтезировали мою кровь.       — Почему? И откуда бы они ее взяли?       Тесла поморщился как от зубной боли.       — Помнишь мою попытку возродить вампирскую расу?       — Которую из? Ту, с "отложенным стартом"? — Она благоразумно не стала называть ее по фатальному финалу — его почти годовой потерей своего вампиризма.       — Да, — он кивнул и съехал немного пониже, отчего ее руки вместо плеч оказались у него на шее. — Эти вампирские сопляки тогда сумели откачать у меня много крови. Не удивлюсь, если хотя бы часть ее осела в результате у нового Кабала.       Хелен медленно кивнула. Это имело смысл. И означало, что Никола теперь в постоянной опасности.       — Они... — она помедлила. — Если им удалось синтезировать твою кровь, насколько они в этом преуспели?       Он длинно выдохнул.       — Если можно судить по тому, что они со мной делали, то процент ошибок был мизерным. Только раз введение какого-то препарата вызвало немедленные судороги. Которые, впрочем, они быстро купировали, — он сделал паузу. — Они пробовали на мне много различных соединений, но вместо того, чтобы ждать, пока те распадутся в моей крови, они вкалывали мне какой-то нейтрализатор. И через полчаса начинали новый опыт. С научной точки зрения, они проделывали великолепную работу, — пусть в его тоне была толика восхищения, но в нем же была и различимая дрожь.       Хелен заколебалась. Была глубокая ночь, и они вплотную сейчас подошли к самому для него болезненному...       Нет, она не рискнула остановиться. Никола не подавал никаких признаков, что хочет прекратить. И она продолжила тему, только немного отвернув в сторону.       — Значит, они досконально знали тебя и твои возможности? Как же тебе тогда удалось воспользоваться своим электромагнетизмом?       — Не досконально, — ответил Никола. Хелен запустила пальцы ему под волосы и стала гладить голову. — Это стало одной из причин, почему я подозреваю, что они основывались на образце моей крови. Им было известно про мой электрокинез — и они довольно успешно его экранировали, но о моем магнетизме они, похоже, не знали. Я этим воспользовался — испробовал на приборах небольшие импульсы, убедился, что если они их и замечают, то со мной не связывают, и потом запустил цепочку по типу "карточного домика", обрушив им сеть и устроив мощнейшее замыкание. Обесточил весь комплекс, и кажется, еще парочку зданий по соседству. Ну, а при полном блэкауте мне уже ничего не стоило оттуда убраться... — он ухмыльнулся, заново переживая свой момент победы. — Послал магнитный импульс за ключом от наручников, нашел свою одежду... и просто выскользнул через главный вход. Там была такая суматоха и темень, что никто не обратил на меня внимания.       Хелен интуитивно опустила руки пониже и стала поглаживать его лоб. К ее удивлению, на его губах появилась улыбка, а лицо расслабилось.       — Ты блестящий гений, — совершенно искренне сказала она. — Я знаю, что тебе ужасно было чувствовать их отношение, но оно говорит о них, не о тебе. Ты выжил, ты сохранил разум, сумел им воспользоваться — и остался тем, кто ты есть. Нам нет сейчас ничего дороже.       Никола издал звук, выражающий согласие, но ничего не ответил. Хелен заглянула ему в лицо и не могла не улыбнуться: он почти спал. Она даже не была уже уверена, что он слышал ее ответ. Она убрала руки с его лба, а Никола внезапно сказал:       — Я тебя слышал.       Ее улыбка стала еще шире, она быстро прижалась к его щеке губами и снова стала поглаживать его лоб. Ее предположение подтвердилось — он практически сразу провалился в крепкий глубокий сон.       Убедившись в этом, она наконец прекратила свои ласковые манипуляции и заснула сама — глубоко, без страхов и сновидений.       Хелен спокойно проспала до самого сигнала будильника — Никола же от него даже не проснулся. Она выбралась из постели и, опустившись рядом с ним на колени, несколько минут наблюдала за его лицом. Оно было расслабленно и безмятежно спокойно. Убедившись в его глубоком сне, она осторожно приложила ладонь к его лбу и потом провела пальцами по щеке, с удовольствием ощущая прохладную кожу. Небольшой жар, который она чувствовала у него весь вечер и ночь, прошел. Возможно, это действительно было от нервного потрясения. То, что он рассказал ей ночью... кажется его разум действительно был на грани. Повышенная температура вполне могла быть психосоматическим ответом его организма. Но то, как крепко он спал — это тоже был хороший знак.       Она аккуратно отогнула ближайший пластырь, но след инъекции выглядел точно так же, как и вчера. Она подавила вздох. Нет, регенерация еще не вернулась.       Хелен оставила Николу спать, а сама отправилась в душ, заодно обдумывая грядущие изменения в планах. В результате она заметно опоздала на утренний брифинг и вошла в свой кабинет, ожидая, что ее команда уже задается вопросом, куда она пропала — обычно Хелен была очень пунктуальна.       Однако, к ее удивлению, команда выглядела донельзя смурной. До Хелен не сразу дошло, что на них не напала "сонная болезнь" — просто они все заметно с похмелья. После удачного запуска прошла всего лишь ночь, и она сама оставила их праздновать. Но эти события ощущались такими далекими, словно прошел век, а не один вечер. Слишком много всего она услышала и увидела вчера в своей спальне.       — И вам доброго утра, — сказала она в ответ на разнобойное приветствие и села за стол. — Однако прежде, чем я объявлю планы на сегодня, у меня есть для вас информация.       — Что произошло? — спросил Уилл, переглянувшись с Генри.       — Никола. Он опоздал вчера на запуск не из-за своих дел, — она подавила желание стиснуть зубы — вспоминать свой промах было очень неприятно. — Он находился в плену.       — Это он тебе сказал? — скептически вскинул брови Уилл.       Магнус бросила на него короткий взгляд и снова перевела глаза на остальных.       — Ему удалось бежать, но, к сожалению, он не выбрался целым и невредимым, — она обвела взглядом свою команду, на секунду задержавшись на Уилле, с лица которого стек весь скепсис. — Он пережил истязания, оставившие ему физические последствия.       — От кого? — встрял Генри. — И чего они от него хотели?       У Хелен на скулах заходили желваки.       — Кабал, — коротко ответила она. — Новая и в каком-то смысле более сильная его версия, которую возглавляет теперь кучка ученых без малейших этических барьеров, — она проглотила злость, заставляя свой голос звучать ровно. — Они насильственным образом превратили Николу в объект своих исследований.       — Господи... — вырвалось у Генри. Он, как никто, понимал, что такое быть объектом исследований. Он проходил это на своей шкуре.       Магнус кивнула и продолжила.       — Одним из самых серьезных последствий стала потеря Николой его вампирской регенерации. Мы почти уверены, что она временная, и регенерация скоро восстановится, но на данный момент она у него такая же, как у обычного человека.       Кейт присвистнула.       — Он снова человек? Не вампир? — уточнила она.       — Вампир, — покачала головой Хелен. — Он может обратиться, но регенерация полностью подавлена.       — Может, она просто истощена? — предположил Уилл. — И если его накормить...       — Это было первым, что я сделала еще вчера, — Магнус подавила вздох. — Никакого эффекта. По всей видимости, в его крови сейчас циркулирует что-то, что ее блокирует, — она сделала небольшую паузу. — Другим серьезным последствием стало повреждение лучевых нервов. Туго затянутые на долгое время наручники привели к значительной потере мелкой моторики, — она бросила взгляд на Уилла, тот переглотнул, чувствуя себя виноватым за свой первоначальный скепсис. — Хотя руки у него пострадали вообще сильнее всего: на запястьях глубокие раны, тыльная сторона ладоней гиперчувствительна.       Я рассказываю это не ради удовлетворения вашего любопытства, — она повысила голос. — Я хочу, чтобы вы все проявили к нему тактичность. Ни о чем его не спрашивайте. Не привлекайте внимание к его ранениям. Не предлагайте в лицо помощь — просто перехватывайте то, чего он не может, как будто это в порядке вещей, — она снова посмотрела на своего заместителя. — Вспомните Уилла с его чешуей. Не сомневаюсь, что вы справитесь.       Она посмотрела в лицо каждому, убеждаясь, что ее поняли — и получила сдержанные и серьезные кивки от всех.       — Теперь, что касается сегодняшних планов, — продолжила она. — Частично они вам известны, но я решила их сократить и немного реорганизовать. Я не могу сейчас оставить Николу без наблюдения — ему вливали неизвестные препараты, которые могут оказаться достаточно мощными. Если проявятся последствия, я хочу быть неподалеку, чтобы справиться с возможным кризисом.       — Какого кризиса ты опасаешься? — спросил Уилл, нервно поводя плечами.       — Они чем-то нейтрализовывали каждый вводимый ему препарат, а сейчас побег оставил его без нейтрализации. Мы не знаем ни прямых последствий, ни отсроченных. Ни того, насколько полной была нейтрализация предыдущих, и как результат: не появится ли сочетанных эффектов. Пока что ему вроде бы лучше, но я еще не могу исключать ничего. И не смогу еще несколько дней как минимум. Либо до возвращения его регенерации. А теперь, к делу, — и она перешла к перечислению планов: ожидаемых и подкорректированных.       В общем-то, ничего кардинального ей менять не пришлось — жизнь в Новом Убежище давала достаточно "свободного пространства", чтобы можно было высвобождать таким неполным образом даже несколько дней. А затем будет уже видно, куда ветер дует. Что бы сейчас не наличествовало в организме Николы, его концентрация будет снижаться — чем дальше, тем опасность для него будет меньше.       Хотя она не могла не задаться вопросом, как он сам отреагирует на ее увеличившееся присутствие рядом с ним. Не сочтет, что она над ним слишком трясется? Физическая слабость могла оказывать очень негативный эффект... что на человека, что на вампира. Она понадеялась, что его доверие и расслабленность не исчезнут при свете дня. В этом случае, все будет проще.       Никола проспал всю утро и почти весь день. Хелен несколько раз заходила и проверяла его состояние, но оно оставалось все таким же нормальным, и она в конце концов решила, что все дело, видимо, в сильной усталости. Он просто отсыпался, чувствуя себя наконец в безопасности. Она слабо улыбнулась, вспоминая, как он вчера объяснял, почему пришел в ее спальню. "Безопасный кокон". Кто бы мог предположить, что у ее спальни появится такое предназначение.       Выходя из сна, Никола не торопился открывать глаза. Он был не в собственной спальне, он это знал. Но вампирское чутье быстро определило, что он находится в спальне Хелен. Хм, почему? Он ведь точно знал, что он в постели один. А потом на него единой волной обрушились воспоминания о последних событиях. Похищение, боль, побег, запуск. Хелен. Ее реакция. Ее спальня. Ее сожаления, ее руки, ее объятия. Ее утешение. И, видимо, его сон. Он не помнил, как в него провалился. Помнил только очень приятные ощущения и голос Хелен.       Тесла медленно сел. Тело недвусмысленно намекало, что регенерация еще не вернулась — разом заныли все синяки и раны. Он бросил взгляд на часы — ничего себе! Он столько не спал даже, когда был человеком, а уж вампиром ему и вовсе было достаточно нескольких часов сна. Приходилось признать, что он еще не в порядке, и организм вынужден тратить время и ресурсы на восстановление.       Он глянул еще раз на прикроватную тумбочку и увидел то, чего не заметил раньше: белый листок бумаги и таблетки на нем. Он дотянулся до листка, снял таблетки и прочел записку. "Это обезболивающее. Прими, не заставляй свое тело тратить лишние силы на напряжение из-за боли. Когда проснешься — дай мне знать".       Никола закинул в рот таблетки и улыбнулся, перечитывая послание. "Когда проснешься — дай мне знать, [потому что я беспокоюсь]", — мысленно дополнил он. Он не сомневался, что причина в этом. Будь что-то иное, она бы разбудила его или написала в записке.       Несмотря на пережитые ужасы плена, он временами чувствовал себя так, словно выиграл джек-пот. Хелен крайне редко выражала ему свою привязанность и не менее редко изливала на него такую заботу. Возможно, сейчас это отчасти было продиктовано ее чувством вины, но он сомневался, что оно играло большую роль. В основном, это была просто Хелен. Та, которую он знал и любил. И которая знала и любила его, и за него тревожилась.       Улыбаясь, он набрал ей сообщение и потом встал — слабость тут же дала о себе знать, причем гораздо сильнее, чем накануне. Но душ хорошо помог, и он вышел оттуда, чувствуя себя почти нормально.       Но когда он оделся и посмотрел на себя в зеркало, улыбка с его лица исчезла, а вместо нее возникла гримаса. Бледный вид — это еще куда ни шло, но на шее бросался в глаза кровоподтек от дротика — за ночь он расплылся еще сильнее и теперь отлично был виден даже поверх воротника. А Никола не желал никому ничего объяснять. Краткая мысль воспользоваться косметикой Хелен вызвала у него прилив тошнотворного унижения. Ну уж нет, он не станет, как побитая жена, замазывать синяки. А галстук или шейный платок такой кровоподтек точно не скроет, он слишком высоко поднимался и был очень ярким. Он поднял руку, чтобы потрогать синяк, и понял, что бинты тоже выглядывают у него из рукавов слишком явно. Нет, сделать вид, что ничего не произошло, ему точно не удастся.       В другое время он бы, может, даже просто пересидел бы в этой комнате (которая, тем более, спальня Хелен), пока раны и синяки не заживут, но сейчас он не мог себе этого позволить. Регенерация еще не вернулась, но концентрация блокирующего агента в крови наверняка снизилась, и если он сумеет заметить разницу хотя бы с образцами вчерашнего дня, то, возможно, сможет определить, через какой механизм происходит подавление.       Он вздохнул и выпрямился перед зеркалом. Вопросы будут неприятны, но это не самое плохое, что он переживал в жизни. Он справится.       Собственно, по большому счету, он умел отмахиваться от неудобных вопросов и их игнорировать. Но почему-то сейчас он чувствовал, что это пройдется по всем его свежим ранам. Чертовому Кабалу как-то удалось содрать с него защитную кожу.       Он хотел направиться прямо в лабораторию, но потом подумал, что хочет кофе и направился на кухню жилого корпуса. Обеденное время уже прошло, и он понадеялся, что там никого не будет, но, как назло, там обнаружилась вся компания. Никола подобрался, готовясь огрызаться на вопросы, но Уилл с Генри просто вышли мимо него из кухни, пробормотав "привет-пока". А оставшаяся Кейт прошлась по нему глазами с головы до ног. Он почувствовал, как ее взгляд остановился на его шее, но это было лишь на секунду, и она вернулась к накладыванию себе на тарелку жареных куриных крылышек.       Хелен. Он недоверчиво покачал головой, стараясь не расплыться в улыбке. Она их предупредила и, возможно, даже дала указания к нему не приставать. Внутри разлилось тепло. Как только у него будет возможность, он зацелует ее до бесчувствия.       Он наконец сдвинулся с места, вспомнив, зачем сюда пришел, и направился к кофеварке, но, к его вящему изумлению, путь ему преградила маленькая мисс Фрилендер.       — Прости, Дракула, но босс сказала, чтобы никакого тебе кофе.       Никола многозначительно оскалил вампирские зубы.       — Это не я, это босс, — вскинула руки Кейт. — Сам с ней разбирайся, я тут не причем.       Никола издал недовольный рык и пошел ставить чайник. Ладно, пусть будет "Эрл Грей". У этого британского пристрастия Хелен было одно достоинство: плохого чая она не держала.       Но если с чайником ему ничего не стоило разобраться, то вытащить из пачки пакетик чая стало для него испытанием. Это, черт подери, было унизительно. Какой-то идиотский пакетик! Он в очередной раз примерился его подцепить неслушающимися пальцами, но в этот момент в его пустую чашку плюхнулся другой, а маленькая мисс Фрилендер танцующей походкой вернулась к своим жареным крылышкам. Молча. Без единого замечания.       Он уставился на нее, все-таки провоцируя на реакцию. Он хотел понимать, снисходительность это или... Кейт почувствовала его взгляд и перевела на него глаза. Ни снисходительности, ни злорадства, ни насмешливости. Просто серьезный взгляд.       — Как много она рассказала? — спросил он, немного внутренне успокоившись.       — Не особенно. Только, где ты был, и про руки. Ну и про регенерацию, конечно. Мне жаль, — в ее глазах мелькнуло сочувствие. Мелькнуло и пропало.       Он кивнул, принимая ее сожаления, и переключился на заваривание чайного пакетика. Кейт снова вовремя сунулась и не дала его "хвостику" утонуть в чашке. Они встретились взглядами, она улыбнулась ему и отошла. Но не раньше, чем успела увидеть его ответную улыбку.       Никола взял чашку и, отпивая "Эрл Грея", отошел к окну. Эту разношерстную компанию, которой окружила себя Хелен, временами можно было даже счесть вполне терпимой.       И будь в этот момент здесь сама Хелен Магнус и услышь его мысли, она бы сказала, что в его устах это высокая похвала.       После "Эрл Грея" Тесла направился в лабораторию. Вошел и остановился, глядя на работающего за компьютером Генри.       Опустил взгляд на свои руки, задержался на левой и оценивающе посмотрел на Волчонка.       А тот выбрал как раз этот момент, чтобы оторваться от монитора и увидеть, что он уже не один в комнате. Генри открыл рот, собираясь что-то сказать, но Никола его перебил:       — Раз уж вы все в курсе, возьми у меня кровь, — заявил он. Может, Волчонок и был гиком, но Никола не имел ни малейших сомнений, что Хелен обучила его простым медицинским манипуляциям.       Генри закрыл рот, подумал, не перенаправить ли Теслу к Уиллу, у которого было намного больше опыта в медицине, но посмотрел на вампира-на-паузе и отказался от этой мысли. Если бы тот хотел, чтобы у него кровь брал Уилл, он к нему бы и пришел, а не в логово Генри. И кроме того, Док ясно сказала просто помогать Тесле, а не отказываться и переваливать на другого.       — Ладно, — просто сказал он. — Пойду, принесу систему. Но имей в виду, у меня не сильно много опыта в этом деле.       — Неважно, — качнул головой Никола. — Хуже, чем я, ты точно не сделаешь.       Он посмотрел на не желающие подчиняться пальцы, слегка согнул их. Массаж Хелен вчера помог — когда он брал у себя анализы, движения давались ему гораздо хуже. Но для тонкой работы они еще плохо годились.       Он заметил, что Волчонок тоже смотрит на его кисть и быстро опустил руку. Тот стремительно растворился за дверью и вернулся через пять минут, неся в руках систему для взятия венозной крови.       Никола по привычке потянулся, чтобы расстегнуть рукав, но потом осознал, что делает и остановился, не желая позориться перед Волчонком. Тот понял это по-своему, решив, что Никола не может дальше поднять руку, и просто сам сделал всю работу от начала и до конца. Никола медленно опустил руку, наблюдая за Волчонком — тот не отвлекался и сосредоточено искал у него вену, чтобы взять кровь. Хелен неплохо его воспитала. И выдрессировала.       Когда игла вошла в вену, он никак не отреагировал, хотя укол был не безболезненным. Вакуумная пробирка, наполнившись, щелкнула, и Генри хотел было уже отсоединить иглу, но Никола сказал:       — Еще четыре. Мне нужен простор для анализов.       Генри заколебался.       — Уверен? Это много крови.       — Уверен. Действуй.       Генри пожал плечами и наполнил его кровью еще четыре пробирки, после чего отсоединил иглу и прижал ватку к проколу. Потом, как положено, покачал каждую пробирку и сунул в контейнер.       Закончив с навязанным ему заданием, он попытался было улизнуть, но Тесла неожиданно крепко ухватил его за руку.       — Не так быстро, Вольфи. Мне еще нужны образцы тканей, — он кивнул на левое запястье. — Сними повязку и возьми образцы, откуда скажу.       Генри с некоторым ужасом на него уставился. Никола выгнул бровь.       — Я делал это всего один раз, — пробормотал Волчонок. — И то, не на живом человеке!       — Значит, я буду первым, только и всего, — хмыкнул Никола. — Давай, у меня нет времени. Я должен как можно скорее приступить к анализу.       Генри встал и обреченно отправился за набором для взятия живых тканей. Тесле же хуже, пусть пеняет на себя.       Никола вздохнул и запрокинул голову. Чертовы задержки! Сам он давно бы уже все сделал!       Генри вернулся, разложил на столе набор, нацепил перчатки и, расстегнув и завернув Николе рукав, начал аккуратно разматывать бинт. Отложил его в сторону и подцепил с кожи пластырь.       Генри удивился, что Док выбрала для запястья такой широкий — он же сильно ограничивал движения. Но мгновением позже Тесла болезненно зашипел, а его собственные пальцы непроизвольно остановились. Что?       Он побледнел, уставившись на то, что скрывала повязка, и с чувством выругался.       — Мерзавцы!       — Не буду спорить, — процедил Тесла, и Генри отмер, бросил на него взгляд. Тесла смотрел на разверстую рану спокойно, хотя лицо выдавало боль.       — Выглядит лучше, чем вчера, — прокомментировал он. — Бери вот отсюда, — он приложил палец правой руки к неповрежденной коже. — Только не на самом краю. И поглубже.       Генри переглотнул, еще раз посмотрел на Теслу и медленно взялся за инструмент.       — Это должно делаться под местной анестезией, — сказал он.       — Бери без нее. Чем меньше постороннего в тканях, тем лучше. Хелен и так вчера все там забила мазью.       — Л-ладно, — Генри сделал глубокий вдох и полез в глубину раны за образцами тканей. Он чувствовал себя так, словно делает операцию без наркоза, а он вообще терпеть не мог все, что связано с медициной.       Под руководством Теслы ему все-таки удалось взять нужное количество образцов, и он понадеялся, что теперь эта экзекуция закончится. Причем, для них обоих — то, что Тесла терпит сильную боль, было видно невооруженным глазом, а у Генри уже начали заметно подрагивать руки.       Никола испустил облегченный вздох.       — Ну наконец-то! Долго же ты возился.       Генри прикусил язык, чтобы не сказать лишнего. Он посмотрел на открытую теперь глубокую рану, которая снова начала подкравливать.       — Промокни кровь и закрой обратно пластырем, — дал указания Никола. — И забинтуй сверху. Хелен потом сменит повязку.       Генри с облегчением сделал, как было велено, и скорее отошел к своему компьютеру. Он надеялся, что больше ему никогда в жизни не придется это повторять.       Никола встал — и пошатнулся, придержавшись за стол. Переждал головокружение, покрутил головой и, захватив контейнеры с кровью, ушел в угол лаборатории к микроскопам и анализаторам. Он углубился в исследования и перестал обращать на Генри внимание.       Но тот не смог сразу и полностью отрешиться от своего кровавого опыта, и то и дело бросал взгляд на Теслу. Почему тот поручил — практически навязал — взятие своего биоматериала ему, совершенно неопытному в этом деле? Почему не Уиллу, не Доку, в конце концов?       — Хелен слишком переживает и спорила бы со мной на каждом шагу, а между тобой и Скутером, я предпочитаю тебя. При всем твоем недостатке опыта, — внезапно ответил на его мысли Тесла. — Умолки, ты слишком громко думаешь.       — Сам такой, — совершенно по-детски огрызнулся Генри. Но он понял. Тесла доверял ему. И доверял больше, чем Уиллу — вот в этом была и вся правда. Генри не знал, хорошо это или плохо, но он намотал на ус. И наконец сумел полностью погрузиться в ловлю последних глюков в системе безопасности.       Хелен нашла Николу в лаборатории еще через час.       — Почему я получила от тебя это? — поинтересовалась она с порога, показывая экран своего айфона.       — "Я проснулся. Почему тебя нет со мной в постели?" — прочитал Никола ей вслух свое послание. — Чем ты недовольна? Ты сказала мне сообщить, когда я проснусь — я сообщил, — сказал он, шаловливо блестя глазами.       Генри фыркнул. Хелен закатила глаза.       — Формой, не содержанием, — сказала она. — Пойдем, тебе надо подкрепиться.       — Принеси сюда, я занят.       — Я тебе не официантка.       — А я плазмы пока не хочу, — он повернулся к ней на крутящемся стуле. — Хелен, я и половины требуемого не сделал. Я не могу сейчас оторваться. Тем более, что толку от плазмы в данный момент никакого.       — Ему нужно сменить повязку на руке, — мстительно встрял Генри. — Мне пришлось снять пластырь, чтобы взять образцы.       Никола бросил на него испепеляющий взгляд и беззвучно артикулировал "предатель". Тот невинно пожал плечами.       — Пойдем, — Хелен взяла Николу за локоть. — Я попрошу Уилла закончить анализы за тебя.       Тот скрежетнул зубами, но, нечего делать, встал. Шатнулся. Попытался избежать поддерживающей руки Хелен. Снова обрел устойчивость и, вытащив у Хелен свой локоть, вышел из лаборатории. Забота заботой, но это было уже лишним. Он не настолько плох.       Разумеется, чем больше Никола приходил в себя, тем сложнее становилось его лечить. Но каждый раз, когда эта мысль приходила Хелен в голову, она вспоминала Николу образца вчерашнего вечера, который не только не жаловался и не сопротивлялся, но и безропотно сносил все, что она с ним делала. И молчал. И это было страшно.       Несмотря на желание его обследовать и убедиться, что с ним все в порядке, не считая травм, Хелен все же не потащила его в медблок, а привела снова в свою спальню. И быстро поняла, что это было правильное решение. Никола очень заметно расслабился и тяжело бухнулся на кровать, закрыл глаза. Судя по времени его сообщения, он провел на ногах всего несколько часов, но они здорово его истощили.       — Сядь, — она показала ему на изголовье. Он со вздохом принял сидячее положение и отодвинулся назад по кровати.       Она взяла его левую руку в свои, сняла бинт и пластырь. Сжала губы.       — Болит?       — Скорее, саднит, — он поморщился. — Ожидаемо.       Хелен подтянула к себе медсумку и стала заново обрабатывать рану. За то время, что он спал, она принесла сюда столько лекарств и инструментов, что хватило бы на целую аптеку.       На этот раз она выбрала другую мазь, с анестетиком.       — Почему было не подождать пару дней? Ты едва держишься на ногах.       — Хелен... ты всерьез думаешь, что они не повторят попытку? — он устало откинулся на подушку, позволяя ей заниматься рукой.       — В Убежище ты в безопасности.       — Я не могу прятаться тут вечно.       — Пока побудь, а дальше посмотрим.       Он надолго замолчал. Хелен наблюдала за ним. Как ни странно, в нем снова исчезло внутреннее сопротивление. Но сейчас он уже не был таким безучастным, как вчера — он был гораздо ближе к нормальному Николе, только очень... доверяющему? Расслабленному? Она не могла точно сказать. Она не думала, что он не доверял ей раньше. Или что он не расслаблялся в ее присутствии. Но она видела, что атмосфера этой комнаты его меняла.       — История повторяется, — снова заговорил он. — Снова Кабал меня преследует, только в еще худшем варианте. И в этот раз у меня нет планов на армию зомби — я уже понял, что меня никто не поддержит. — Хелен хотела что-то сказать, но он подался вперед и прижал палец свободной руки к ее губам. — Мой единственный шанс сейчас — понять, что они наработали. Найти антидот к их блокирующему агенту. Я должен обзавестись собственным оружием и дать понять, что им не удастся меня использовать как подопытную крысу.       Хелен кивнула, чувствуя некое облегчение, что он не вернулся к своей старой идее.       — Что показали твои анализы?       — Пока ничего. Моя вампирская ДНК цела. Судя по всему, они научились блокировать именно проявления — только подавлять их, не повреждая. Мне нужно понять, как они это сделали, — он покачал головой. — Я не могу ждать, Хелен. Это соединение сейчас у меня внутри, оно совсем близко — только руку протяни.       Хелен закрепила бинт и потянулась за телефоном. Связавшись с Уиллом, она попросила его заняться анализами крови Николы. Последний недовольно оскалился и забрал у нее аппарат. Надавал не слишком обрадовавшему Уиллу кучу всяких указаний и вернул телефон Хелен.       — Сам я сделал бы быстрее и лучше, — через губу заявил он.       — Возможно. Но делать будет Уилл, так что придется потерпеть.       — Хелен. Ты понимаешь, что поставлено на карту?       — Конечно. Твоя жизнь. Моя жизнь. Наша жизнь, — она посмотрела ему в глаза. — Не принижай умений Уилла. Я знаю, ты делаешь это намеренно. Я не сомневаюсь, что он сделает все качественно.       — Не-на-ви-жу, — прорычал Никола, прикрывая глаза. — То, что они со мной делали, то, как они вывели меня из строя.       Хелен погладила его по плечу и стала проверять остальные повязки. Инфекций и воспалений не наблюдалось, так что она быстро сменила везде бинты и пластыри и устроилась рядом с Николой, снова взяла в ладони его руки и стала массировать. Массаж очень хорошо ему помогал.       Он скосил взгляд на то, что она делала.       — Я мог бы к этому привыкнуть, — улыбнулся он одной стороной рта.       Хелен бросила на него удивленный взгляд. Разве он не мечтает поскорее вернуть себе точные движения и избавиться от неприятных ощущений? Но на его лице сейчас не было и следа злости и недовольства. И она поняла: он не ассоциировал этот массаж с ее лечением или с тем, что с ним произошло. Ему просто нравились ее манипуляции, и он был бы не прочь их получить без всякой лечебной цели. Она подумала, что она могла бы... в этом растирании его ладоней было что-то очень интимное. Особенно, если можно будет прилагать меньше усилий, то это будет расслабляюще приятно и для нее тоже... Кажется, при всей болезненности случившегося, они с Николой обрели и что-то хорошее.       Хотя забыть причину этого массажа она все же не могла.       — Это варварство. Они могли хотя бы использовать медицинские фиксаторы, а не наручники, — она осторожно провела пальцами по его коже рядом с бинтами.       — Ну, если так ставить вопрос, то это моя вина, — он пожал плечами. — Фиксаторы я рвал на раз своей вампирской силой. Эти наручники были единственными, которые я разорвать не мог. Ты же не думаешь, что я не сопротивлялся? О, сначала я дал им бой. К сожалению, они ко многому были готовы, — в его голове ярко вспыхнуло, как его сломили и пришпилили, словно жука на булавке. Он замычал и мотнул головой, усилием воли прогоняя воспоминание.       — Я сделала больно? — Хелен резко остановилась, испугавшись его реакции.       — Нет. Ты тут не причем. Воспоминания нахлынули. Как они меня... — он отвернулся.       Она на мгновение прикусила губу и переключила свое внимание на массаж. Она знала, что он справится. Конечно, подобное не могло пройти для него бесследно. Публичное унижение и беспомощность... Эта мысль рикошетом вызвала у нее самой неприятные воспоминания. Она ведь, по сути, сделала то же самое. Да еще в присутствии тех, кого он знал.       Никола исподтишка посмотрел на нее и про себя вздохнул. Видимо, все-таки придется сказать. Ему не хотелось — по многим причинам. Это были не самые его приятные воспоминания и, кроме того, Хелен пусть и хорошо его знала, но все же могла прийти к неверным выводам. Но он точно так же не желал видеть, как на ее лицо словно набегает темная тучка. Он знал, что она всегда болезненно переживала собственные ошибки, а произошедшее не стоило того, чтобы столько времени о нем помнить.       — Хелен... Ты все еще думаешь о том, что на меня накричала?       — Не могу не думать, — автоматически откликнулась она. — Я не должна была так... Почему ты спрашиваешь? — Хелен нахмурилась, в душе немного опасаясь, что он изменил мнение о случившемся. Маловероятно, но странно с его стороны задавать такие вопросы.       — Ты бы предпочла, чтобы этого не случилось? — Никола успел заметить в ее глазах вспышку страха — только этого еще не хватало, и еще больше укрепился в своем решении.       — Разумеется, — она воззрилась на него.       — А если бы я сказал, что я против?       — С чего бы тебе это говорить?       — У меня есть свои причины.       — О. Тебе понравилось, что кто-то чувствует себя виноватым перед тобой.       — Нет.       — Тогда что?       — У меня есть свои причины, — повторил он.       — Интересно, какие? — голос Хелен был полон скепсиса, но она посмотрела ему в лицо и поняла, что он не шутит. — Ты серьезно? — удивилась она.       — Да, — он уставился куда-то ей за плечо.       Он не юлил — Хелен знала, что когда он лжет, то смотрит в лицо. Но по какой-то причине, ему трудно было об этом говорить.       — Говори. Раз уж начал, — она перестала массировать его руки, но он не попытался их у нее забрать, и она просто взяла его за пальцы.       Он молчал несколько минут, потом устроился поудобнее на подушках и заговорил, все еще не глядя на нее.       — Как я уже говорил, у Кабала я мог думать только о двух вещах: я хотел прекратить боль и выбраться туда, где ко мне не будут относиться как к предмету. И когда я сбежал, то все сузилось только до одного: я хотел поскорее забыть о том, что пережил. Забыть, вытеснить, отсоединиться... — она погладила его ладонь, а он продолжил: — И я уцепился за очевидное — за запуск твоего спутника, — Хелен недоуменно моргнула. — Запуск принадлежал миру, в котором я не был предметом — я был гениальным Николой Теслой, — он перевел на нее глаза. — И я сделал все возможное, чтобы все-таки реализовать запуск. Я знал, что окно возможностей почти закрыто, но я сделал все, чтобы успеть.       Хелен ощутила, что часть пазла встала на место. Вот, значит, что заставило его... а не важность самого запуска. Но не сказать, что это ее сильно расстроило — главным было то, что они его запустили.       — Но какое отношение... — начала она.       — Прямое. Самое прямое, — он снова отвел взгляд. — Как бы я ни хотел в тот момент сделать главной целью своей жизни запуск твоего спутника, а все остальное забыть, у меня этого не получалось. Я смог вытеснить все на периферию, сделать неважным — и вывести запуск на первое место, но разумом я все еще находился у Кабала. Ничто не могло полностью вернуть меня в нормальный мир. Кроме твоего гнева, — он наконец посмотрел ей в глаза, а Хелен, осознавая его слова, втянула воздух. — Когда ты начала на меня кричать, это дало осознание, что нормальный мир никогда не состоял лишь в запуске спутника на благо Убежища. Он включал куда больше. И ты с размаху меня в него окунула. Болезненно, но очень эффективно. Обида оказалась отличным способом запомнить, где я нахожусь, — он сделал паузу.— Надеюсь, ты не сделаешь из этого вывод, что я приветствую, когда на меня кричат и понапрасну обвиняют.       Хелен улыбнулась.       — Не сделаю. Но запомню, что если тебя вдруг перемкнет, есть действенный способ вернуть тебя с неба на землю.       Никола с минуту изучал ее лицо и потом расслабился.       — Скорее, из ада, — пробормотал он.       И внезапно застыл на месте, словно прислушиваясь.       — Никола? — Хелен коснулась его рукава. — В чем дело?       Он вышел из транса, мельком глянул на нее и, к ее удивлению, сунул руку себе под рубашку. Она увидела "сдирающее" движение, а Никола заулыбался и, открыв расстегнутые полы рубашки, показал ей то место, где находился содранный пластырь. Там не было ничего. То есть совсем — ни малейших следов каких-либо повреждений.       — Твоя регенерация... — Хелен не могла сдержать радостной улыбки.       — ... еще не вернулась полностью, но прогресс на лицо. Думаю, к завтрашнему утру я буду как новенький, — Никола сиял как начищенный до блеска пенни. — Ну наконец-то!       Хелен ощутила, что с ее плеч наконец-то свалился тяжеленный груз. Она даже не осознавала, как сильно на нее давило отсутствие у Николы регенерации.       В этот момент тренькнул ее телефон. Она подняла его и прочитала сообщение.       — Уилл прислал полученные результаты, отправляю их тебе.       — Он мог отправить их напрямую мне, — недовольно проворчал Никола, хватаясь за свой телефон.       Он углубился в чтение результатов анализов, забыв обо всем на свете. А потом щелкнул пальцами.       — Кажется, я начинаю понимать, что они сделали. Изящно, но не так уж необыкновенно.       Он хотел было соскочить с кровати, но Хелен перехватила его и покачала пальцем перед носом.       — Ты еще не в лучшей форме. Потерпи до завтра. Как только регенерация вернется полностью, я перестану тебя ограничивать.       Никола попытался пронзить ее взглядом, но вынужден был отступить. С Хелен всегда было трудно спорить, когда она "включала" такой тон.       — Ладно. Но тогда ты должна компенсировать мне вынужденное бездействие, — и он потянулся к ее губам. — Кажется, некоторое время назад я обещал зацеловать тебя до бесчувствия.       — Не помню такого обещания, — с трудом выговорила Хелен, отвечая на его поцелуй.       — Возможно, я его не озвучивал, но оно точно было, — не смутился Никола и повторил атаку на ее рот.       Вечер прошел очень... разнообразно. Команда Хелен несколько раз вызывала ее по делам, и Никола начинал дуться. Хелен настаивала, чтобы он выпил плазму. Они вместе обдумывали дальнейшие планы, и Никола посветил ее в то, что именно он заметил в своих анализах. Хелен пришлось отвлечься на отчет, а Николе — прийти за ней в ее кабинет и бессовестно напомнить, что он все еще ранен и требует заботы.       Оглядываясь потом назад, Никола понимал, что она слишком быстро и легко с ним согласилась. Можно было сразу заподозрить подвох.       Ибо стоило им наконец оказаться вместе в постели, как Хелен вдруг потянулась к его голове и провела пальцами по лбу. И еще раз. И еще.       — Это нечестно! — сонно взвыл Тесла, ощущая, как у него неотвратимо тяжелеют веки от ее легких движений. — Ты... ты ведьма!       — Иногда, — согласилась Хелен, с удовольствием наблюдая, как он прямо на ее глазах отключается в сон. Обнаруженное средство было очень полезным и, что говорить, чертовски забавным.       Утром она снова проснулась по будильнику, но уже совсем с другим настроением.       — С добрым утром, дорогая, — Никола поцеловал ее в щеку и, предвосхищая любые вопросы, продемонстрировал ей свое левое запястье.       Хелен расплылась в улыбке. На руке Николы не было никаких следов ран — только келоидные шрамы на их месте. Что, впрочем, ее не обеспокоило — она знала, что регенерация справится и с ними тоже. Она видела это многократно. Хелен легонько провела по шрамам пальцами.       — Через несколько дней все останется в прошлом, — она, улыбаясь, посмотрела на него.       Он удовлетворенно хмыкнул и с легкостью спрыгнул с постели.       — Я в душ и в лабораторию, — объявил он и исчез в ванной.       Хелен сладко потянулась, мысленно прикидывая планы на сегодня.       Все возвращалось на свои места. И это было замечательно.