Путь Кайсэй

      Конан уже не раз пыталась найти рациональное объяснение недавним событиям, но по-прежнему безуспешно. Сразу после случившегося они внимательно осмотрели мертвых шиноби глубокой ночью — ничего. Трое взрослых мужчин упали замертво в одно мгновение без видимых насильственных ран. Это было так странно, что пришлось прибегать к помощи кукловода.       Со слов Нагато, других шиноби рядом не было, а сам он не предпринимал никаких действий. Просто не успел. Что-то убило их, пока Окино билась в истерике, яростно пытаясь вырваться из его рук. Убило, не создав никаких колебаний в технике контролирующего дождя Нагато.       И с этой загадкой им придётся разбираться самостоятельно. Расспрашивать Окино было бессмысленно: она была напугана в моменте и несколько дней после, да и по силе она не превосходила и цыплёнка.       Сасори провозился с телами несколько дней, но к разгадке не приблизил ни на шаг.       — Все смерти ненасильственные — обычная остановка сердца, — меланхолично подытожил Акасуна.       — Интересно, что обычная остановка сердца случилась у троих молодых шиноби почти одновременно, — мрачно выдавил Нагато, обшаривая взглядом трупы. — Яд?       — Нет… По крайней мере из тех, что мне известны, — задумчиво ответил кукловод.       «А неизвестных ему ядов не существует в принципе. Как такое возможно? Одна внезапная смерть ещё ладно, но три… Никаких, даже почти невидимых, следов или гематом на телах. Разве что…»       — У одного из них есть свежие признаки обморожения по всему телу. Первая, может быть, вторая стадия.       Все прекрасно понимали, что температура в Амэгакурэ никогда не опускается ниже нуля. Нагато знал, что на шиноби никто не нападал, а до Страны Снега несколько дней пути.       

***

      Даже спустя полгода жизни в Амэгакурэ я всё ещё чувствовала себя чужой. А иначе и быть не могло: мои постоянные проколы в бытовых традициях и местной истории оправдывались лишь моей принадлежностью к далёкой, изолированной Стране Снега. Моя легенда держалась только на надёжных контактах Конан, качественных документах и средней актерской игре. Мне пришлось потратить немыслимое количество времени в книгах и свитках для того, чтобы узнать о быте жителей Страны Снега. Продавцы книжного знали меня в лицо и иногда откладывали интересные экземпляры на мою излюбленную историческую тематику, особенно если она относилась к Юки но Куни, трогательно восторгаясь моей тоске по родине, на которой я никогда не была.       Невероятными усилиями мне удалось убедить Конан отправиться в Страну Снега при первой же возможности. Да и взять меня на какую-то неопасную миссию для того, чтобы на собственном опыте чуть больше узнать о мире, в котором теперь живу.       Приближалась зима, и в Амэгакурэ начали задувать холодные ветра. В остальном же все времена года для жителей деревни были одинаковы. Привыкнуть к постоянному дождю я так и не смогла, но адаптироваться была просто обязана — дождевики, ветровки, кепки, сапоги и зонты составляли базу моего гардероба. За десятки лет жителям Амэ удалось перехитрить стихию — всё, что не продавалось в «непромокающем» варианте, становилось таковым с помощью различных влагоотталкивающих спреев, купить которые можно было даже в продуктовом.       В поисках творческого вдохновения и в попытке сохранить рассудок я вернулась к рисованию — да, возможно заменить рабочие чертежи на пейзажи не лучшая идея, но ничего оригинальнее я не придумала. Я начала рисовать ещё в детстве, и тогда это был единственный оптимальный для меня способ выражать свои мысли и чувства. Затем бумага стала проводником моей фантазии и хранителем воспоминаний наряду с фотокамерой. Эти двое вместе с любовью к путешествиям и музыке спасали меня от депрессии на протяжении всей моей жизни, и лишиться всего этого было равносильно маленькой смерти.       Благо, всё необходимое оказалось несложно найти — в Амэгакурэ было сразу несколько магазинчиков с разными мелочами для самых разных мастеров: от художников и музыкантов до резчиков по дереву и создателей заводных игрушек.       Помимо воспроизведения своих собственных воспоминаний на бумагу я, переосмысляя, переносила сюжеты местного фольклора, который так отчаянно изучала, пытаясь вписаться в окружение.       Вторым моим хобби стало вязание. В каждую свободную минуту мои руки были чем-то заняты. Постоянная тревога разгоняла мысли до такой скорости, что выцепить из потока даже одну не представлялось возможным. Я привыкла не замечать фоновый стресс и реагировать лишь на что-то из ряда вон выходящее, но тут это не работало — моё пребывание здесь в принципе было чем-то из ряда вон выходящим. Бывали моменты, когда мне не удавалось понять собственные желания: одновременно хотелось плакать, веселиться, спать, закидываться сладким и на ручки. Мне определённо было плохо, но найти одну конкретную причину не удавалось. С Конан мы это не обсуждали, хотя куноичи и так всё прекрасно видела и старалась помочь.       — На следующей неделе я отправляюсь на пару дней в Страну Рек. — И, заметив мою задумчивость, девушка поинтересовалась: — Хочешь присоединиться?       — Спрашиваешь? Я уже думала, что не покину пределы Деревни никогда. — Я оторвалась от ноутбука, улыбаясь, и повернулась к куноичи. Я уже несколько часов пыталась найти в архиве своих фотографий хоть что-то, что могло бы запустить моё вдохновение.       В моей голове Страна Рек представлялась завораживающей: реки, ручьи, водопады извиваются вокруг горных ландшафтов. Это соседняя страна, которая по размерам в два раза превышает Страну Дождя, и граница её протяженнее. Войны шиноби никогда не затрагивали Страну Рек, хотя именно там зародилась чакра и располагалась Страна предков, где выросли дети Кагуйи. За тысячелетия на месте Страны предков почти ничего не осталось, и всё, что можно было захватить, захватила Ка но Куни. Помню, как смеялась, впервые услышав название… Страна Того, соседствующая со Страной Этого. Древние люди абсолютно не запаривались над названиями. Конечно, я хочу присоединиться. Это же просто местные майя.       — Рюка можем взять с собой, — с теплом в голосе продолжала Конан, когда тот возобновил попытки заставить кого-нибудь поиграть с ним. — Ничего опасного. Нужно будет просто собрать информацию.       С самого начала Рюк не отходил от меня ни на шаг. Щенок отправлялся со мной на работу, спал на коленях дома и засыпал исключительно в моих объятиях. Казалось даже, что период адаптации происходит именно у меня, а не наоборот. И хотя пару дней поначалу щенок осторожничал, до конца не доверяя происходящему, то позже настолько уверовал в свою неприкосновенность и всеобщее обожание, что приглядел себе собственное место на диване и отвоевал стул на кухне.       Его сверхспособность влюблять в себя людей забавляла. И если обожание со стороны доброго Ичиро или комичного Тору было ожидаемо, то мягкость вздорного Танаки удивляла, если не шокировала.       Несмотря на то, что Танака в целом держал планку и продолжал будоражить своими поступками каждый день, я смогла к нему адаптироваться и даже понять. При всей его этажности он предлагал довольно адекватные, нестандартные решения, был перфекционистом до какой-то запредельной стадии, граничащей с психическим расстройством, внимательно слушал, хоть и не показывал этого, и старался не конфликтовать, если его не трогали. Вероятно, в щенке он находил отдушину, непосредственность, присущую исключительно животным и детям.       В действительности же, своей искренней заинтересованностью Рюком удивлял Нагато, время от времени заглядывающий его проведать. Другой причины его появления я не находила. Большую часть времени шиноби молчал, лишь время от времени переговариваясь с Конан. А в остальном рыжий был неплохим гостем. Уже после второго моего испуганного крика в ответ на его внезапное появление на кухне, шиноби стал покашливать, шуршать и приветствовать, как только слышал мои шаги. Из нас троих в дверь, как все нормальные люди, заходила только я.       Разговаривать с ним было непросто. У Нагато в голосе была такая назидательная, нравоучительная нотка, что мне казалось, будто передо мной сидит сам Далай-лама и снисходительно делиться со мной ну, как минимум, секретами бытия. Раздражало это до жути. В такие моменты из глубин моей души поднимался разъярённый Балрог, и мне приходилось прикладывать титанические усилия, чтобы его сдержать. Иногда это получалось, иногда — нет.       Дождь сегодня лил как из ведра, и в совокупности с грозой, молнией и холодным ветром делал этот день просто отвратительным. Мало что могло помочь от косого дождя, так что на работе я сидела полностью мокрая, постукивая зубами. Если в квартире было холодно, то на работе и того хуже: отопления тут не было, как и во всей Деревне в принципе, и все спасались обогревателями. Но помогало откровенно плохо: приходилось надевать под свитер футболку или сидеть весь день в мокрой куртке. Дома я спала под двумя одеялами в тёплой зимней пижаме, которую чудом нашла в случайном магазине.       Неудивительно, что я простыла; удивительно, что только сейчас. Голова раскалывалась, а каждое движение отдавало болью в теле. На работе кто-то постоянно болел, так что имбирный чай, мятные леденцы и мёд всегда были под рукой. Это не особо помогало, но позволяло держаться на ногах. Да и вариантов не было: обычные люди прибегали к народной медицине, а шиноби просто реже болели.       — Окино-сама. — Звонкий голос и звук приоткрывшейся двери заставил меня принять «здоровый вид». — Я принесла вам горячий куриный бульон. Мы тут все переживаем, что Страна Дождя подкосила снежную шима-енагу.       Так ласково называть меня стали из-за светлых волос и принадлежности к стране Снега. Услышав это в первый раз, я неловко улыбнулась и тем же вечером бросилась искать информацию. Шима-енага оказалась синицей, обитающей только в самых северных регионах Японии и похожей на маленький комок снега. Противиться этому я не стала, отмечая: как же нравится местным жителям придумывать прозвища: Бог шиноби, Демон кровавого тумана, Жабий мудрец, Ангел… и шима-енага. Ну, не Юки-она, уже хорошо.       — Шайори, не стоило… И спасибо.       — Да бросьте, Окино-сама. Может вам взять пару выходных и отлежаться? Никто не будет против.       — Меня и так не будет пару дней на следующей неделе.       — Отправляетесь куда? — полюбопытствовала шатенка.       — Если не разболеюсь окончательно, то в Страну Рек… Доводилось бывать там?       — В детстве я жила какое-то время с дедушкой в стране Этого. Родители и Юзуки тогда разбирались с последствиями Второй Мировой Война Шиноби, — спокойно ответила девушка. — Хорошо, что он не дожил до этого дня. Иоши сказал, что Акацуки помогли Ка но Куни захватить Страну Этого — последний оплот древнего царства принцессы Кагуйи.        — Мне не понять эти бессмысленные войны и захваты. — Я отпила горячего супа из термоса. — Так, значит, твои родители родились не в Амэ? Такое редко здесь встретишь.       — Это мне в вас и нравится. Несмотря на суровый климат и тяжёлые условия жизни жители Страны Снега никогда не участвовали в конфликтах и самостоятельно, мирно решали свои проблемы, — с нотками восторга произнесла Шайори. — А родители… До войны Амэгакурэ процветала и несмотря на погодные условия, люди сюда стекались. Все это построили очень сильные и талантливые шиноби. Это потом уже Две, идущие почти подряд войны заставили деревню полностью изолироваться от внешнего мира.       — Шайори …       — О клане Ооцуцуки сейчас не услышишь ничего хорошего. Кагуйя установила мир во всем мире на долгие годы, никаких войн и насилия, — нахмурившись, продолжала шатенка. — Да, все говорят, что она сошла с ума, и её собственным детям пришлось убить её. Как складно… Дедушка всегда говорил, что братья принесли в мир намного больше ненависти, чем принцесса. А потом исчезли, оставив нас вариться в ней.       — Они умерли, Шайори. Все мы смертны вне зависимости от того, насколько сильны.       — Со слов Юзуки, у Ками-самы Амэгакурэ глаза Бога Шиноби. Он восстановил мир в деревне, надеюсь, восстановит везде.       — Что за глаза Бога Шиноби?       — Точно не знаю, но других таких нет. Именно эти глаза помогли победить принцессу Кагуйю, даровать людям чакру и создать хвостатых зверей.       — Для не шиноби ты слишком много знаешь, Шайори, — удивлённо произнесла я, переходя на кашель. — Лично мне нравится быть простым человеком. Я бы не хотела постоянно чувствовать такой груз ответственности на своих плечах.       Разговор прервали громкие крики из коридора. Быть руководителем непросто, а быть руководителем творческой команды самых разных людей ещё сложнее.       «Наверняка опять Танака», — устало подумала я, поднимаясь из-за стола. Но нет, сегодня главным действующим лицом был не он. Иоши стоял и громко обвинял в растрате, лицемерии и каком-то убийстве Юзуки. Та же обманчиво спокойно улыбалась и молчала, наблюдая за инженером.       Правильный и порядочный Иоши подозревал и недолюбливал Юзуки с самого начала. Он был против того, чтобы в команде были личности, хоть как-то связанные с преступной деятельностью. Я понимала его опасения, но фактически Юзуки просто поддерживала порядок. Она была старше, опытнее и успела даже поработать с бывшим Каге — Ханзо, так что уважали и боялись её отнюдь не беспочвенно. Да, я знала, что «Тоши» и её подчиненные ведут делишки на стороне, но пока это никак не влияло на работу, меня это не касалось. Юзуки была крайне полезна, к тому же её кандидатуру предложила Конан, в чьём решении я не сомневалась. И сейчас конфликт между этими двумя обострился и начинал создавать реальные проблемы.       — Окино-сама, — заметив моё присутствие, гневно бросил Иоши, — я не собираюсь работать под одной крышей с убийцей.       — Можешь не работать. Я разрешаю. — со стальными нотками в голосе ответила Юзуки.       «Господи, помоги мне, а. Почему я должна решать конфликт двух взрослых людей, которые старше меня?»       — Иоши, — устало начала я. — Зайди на минутку, пожалуйста. Юзуки-сама, вас прошу пока не куда не уходить. Спасибо.       Стоило нам только остаться наедине, как мужчина вспыльчиво принялся доказывать мне, что Юзуки ненадёжный член нашей команды. Видеть вечно спокойного, рассудительного Иоши таким, было непривычно.       — Иоши, — перебила я, — ты помнишь, что Тенши-сама поручилась за Юзуки. А ещё я каждую неделю сама проверяю все бухгалтерские документы, и не нашла ничего подозрительного.       — Во времена Ханзо, она…       — Времена Ханзо давно прошли, Иоши. Все шиноби убивали в те времена, и ты в том числе. Сейчас важно лишь то, что Ками-сама дал шанс вам обоим, — добавила я, прекрасно зная, что Иоши предпочитает забыть ту часть своей жизни.       — Она монстр, Окино. Эта женщина подставляла, обманывала и убивала целые семьи по приказу Ханзо, а может, и того хуже — Корня Конохи. А сейчас мы лицемерно всё забыли и делаем вид, что это нормально, — злобно бросил мужчина. — Я не горжусь своим прошлым, но гражданских я никогда не убивал.       — Иоши…       — Окино, присмотрись к ней. Больше ни о чём не прошу, — глядя прямо мне в глаза, выговорил он, поднимаясь.       Я долго думала над его словами, но в голове не появилось никаких мыслей. Убеждения Иоши были близки мне и, вероятно, являлись единственно верными, но не в этих реалиях. Что могла сделать семнадцатилетняя Юзуки, зная, что любое её решение отразится на собственных родителях и сестре? Не думаю, что будь она настолько жестоким человеком, Конан и Нагато оставили бы её в живых.       Голова трещала, и кажется, поднялась температура. Я набросила сверху куртку, и пододвинула обогреватель, стараясь согреться.       — Юзуки-сама, — устало начала я, как только девушка вошла в мой кабинет. — Я не лидер, а архитектор. И если откровенно, то понятия не имею, как решать такие конфликты.       — Никто не знает, как быть лидером. — улыбаясь, сказала та. — Но пока у тебя получается неплохо.       — Ваши с Иоши моральные разногласия могут принести проблемы? — прямо в лоб решила спросить я. — У меня нет причин подозревать вас в чём-то, но и расставаться с инженером я не хочу.       — На самом деле у нас нет моральных разногласий. Много лет назад я убила его учителя, потому что тот передавал планы деревни в Сунагакурэ. Иоши, конечно же, в это не верит, и справедливо меня ненавидит. Вопрос времени, когда он решится меня убить.       Насилие порождает насилие, и нет выхода из этого замкнутого круга — к таким выводам я пришла, стоило «Тоши» покинуть мой кабинет и оставить в одиночестве.       «Такое не решить. Даже если Иоши убьет Юзуки, Шайори захочет ему отомстить. Да, она не шиноби, но способ расквитаться с убийцей родной сестры найдёт обязательно».       Я вернулась к работе, пытаясь разобрать почерк Ватанабэ, пишущего отчёты от руки. Письменный японский давался мне не так просто: за полгода я так и не научилась в совершенстве понимать написанное, а записи Тору я и вовсе не понимала. Ни одного слова. Предприняв несколько отчаянных попыток разгадать древний текст, я, окончательно разуверившись в себе, отправилась домой. Состояние было ужасное, а один отгул никак не повредит моей работе. Не хотелось бы видеть в своём свидетельстве о смерти в графе причина — «кароси».       На дрожащих ногах я поплелась домой, не забыв прихватить с собой Рюка. Ливень с утра так и не прекратился и даже наоборот — усилился. Вода не успевала уходить, и по улицам текли самые настоящие реки.       «Жаль, я не прихватила с собой гондолу».       По пути я зашла в овощную лавку и купила ингредиенты для борща. Вместо привычной картошки — батат, но всё лучше, чем ничего. Вечно есть лапшу и водоросли — частые составляющие японских супов и блюд — я не могла.       Единственным существом в нашей паре, искренне радующимся дождю, был Рюк. Пёс обожал валяться в грязи и бегать по лужам, чем невероятно меня расстраивал. Из-за постоянного дождя собаку и так приходилось мыть ежедневно, а грязевые ванны в разы всё усложняли. Вот и сейчас мои предостерегающие вопли никак не действовали на собаку. Пёс выбрал быть счастливым.       Часть пути до дома я и вовсе не запомнила. На автомате разделась, присела на диван и провалилась на пару часов в беспокойный, но увлекательный сон. Снилось, как я с сумкой краденных денег убегаю от наркоторговцев. Погоня, перестрелки, пытки и в конце, как вишенка на торте, какой-то пафосный монолог от главы сицилийской мафии. Неудивительно, что после пробуждения я чувствовала себя хуже, чем до: считай воскресла. Поднявшись, я огляделась в поисках собаки, представляя тревожные картины, как она мокрая и грязная обошла всю квартиру и улеглась на кровать. Мне повезло: Рюк лежал в коридоре недалеко от входной двери. Пожалел меня.       Помыла собаку и поставила суп. Спать нельзя ещё как минимум час, так что я закуталась в одеяло и начала читать книгу об основателях мира шиноби, которую купила сразу, как только Конан сказала, что возьмёт меня в Страну Рек. Тучи за окном тёмные, почти чёрные, и я включила свет, чтобы хоть что-то видеть. За следующие полчаса я успела прочитать лишь десять страниц, хотя честно пыталась сфокусировать рассеянное внимание на тексте. И хоть получалось паршиво, но мне удалось найти подтверждение словам Шайори — Хагоромо действительно обладал уникальными глазами. Владельцы «Глаз Сансары» посланы с небес, чтобы установить в мире равновесие, или же свести всё в ничто.       «Так похоже на детские сказки, но глаза Нагато обычными точно не назовешь. Даже по меркам мира шиноби, где мне встречались красные, фиолетовые и жёлтые глаза. Но и ничего общего с шаринганом и бьякуганом тоже нет. Как же много ненужной, сложной информации мне приходится узнавать, чтобы понять это место».       Тихое постукивание костяшками пальцев по дереву внезапно прервало мои мысли, и я обернулась на источник шума, бросив помешивать суп. Рюк проснулся сразу же и резко подорвался к гостю, приветствуя.       «Рыжеволосый. Но почему так рано? И как он узнал, что я дома?»       — Привет, что-то случилось? — спросила я, не узнавая свой голос — прозвучала, как шестидесятилетний старик.       — Конан сегодня не придёт, поэтому попросила проведать тебя.       — Не знала, что лидер Акацуки стал нянькой, — серьёзно проговорила я, выключая огонь.       — С Конан сложно спорить, — хмыкнув, ответил рыжеволосый.       — Она в порядке? Снова работает за семерых? — тяжело вздыхая, спросила я, шмыгнув носом. — Вы двое умрёте от инфаркта и переутомления раньше, чем от куная врага.       Он ничего не ответил, окидывая меня серьёзным взглядом.       — Я могу помочь.       — С чем? — непонимающе посмотрела я на него.       «Что такого произошло раз Нагато предлагает мне свою помощь? Эти двое всё-таки поубивали друг друга во время моего отсутствия?»       — Поправиться.       Я перевела на него полный недоверия взгляд, но послушно присела на стул в ожидании новой магии. Шиноби подошёл ближе и коснулся моего плеча, заглядывая в глаза.       «Ну вот, на что я подписалась. Одна «Авада Кедавра» — и конец моего жалкого существования».       Голова вдруг потяжелела, и по телу медленно начал растекаться жар.       «Доигралась. Наверное, температура под сорок уже».       С каждым мгновением становилось только хуже, и накатывала противная тошнота. В попытке хоть как-то держаться, я опёрлась на плечо наклонившегося ко мне шиноби с мыслью: «Если выживу, больше никогда ему не дамся».       Сложно сказать сколько прошло времени, пока я так и сидела, стараясь выровнять дыхание и не потерять рассудок, прежде чем заметила улучшения. Открыв глаза, я прислушалась к телу: голова не уже не болела, ломота исчезла, и я чувствовала себя… нормально. Я отстранилась и, искренне, но осторожно улыбаясь, сказала:       — Я думала, ты меня убьешь. Честно.       Шиноби насмешливо хмыкнул, увеличивая расстояние между нами.       — Суп в любом случае не помешает. — выдала я, задумчиво оглядывая кастрюлю. Опять много наготовила, так что по доброте душевной решила угостить и шиноби. — Голодный? — И, видя его замешательство с желанием отказать, настойчиво добавляю: — Ты такое никогда не пробовал, так что иди, мой руки и возвращайся.       Рыжеволосый несколько секунд внимательно смотрел на меня, видимо, пытаясь понять, откуда во мне появилась такая смелость. Но не спорил и последовал моим строгим указаниям.       Нагато ел суп осторожно по нескольким причинам: о моих кулинарных способностях шиноби не знал ничего, и суп со странным сочетанием ингредиентов доверия не добавлял. Я же, не обращая на него внимания, в наслаждении закатывала глаза.       — Спасибо, — произнёс шиноби, отставив пустую тарелку в сторону. — Это вкусно… и необычно, — заметив мой выжидающий взгляд, добавил он.       Я довольно улыбнулась и решила задать волнующий меня вопрос:       — Нагато, твоя магия… это из-за глаз?       — Можно и так сказать, — чуть погодя ответил шиноби сухо, но ничего в его интонации не говорит о том, что ему неприятна эта тема.       — Это что-то клановое? — стараясь звучать непринуждённо, уточнила я. — Я читала о Кеккей Генкай.       — Никаких упоминаний ринненгана в клане Узумаки. Единственным известным владельцем ринненгана был Мудрец шести путей.       — То есть, ты его реинкарнация? — спросила я с целью узнать, верит ли он сам в это.       — Я был человеком и стал Богом. Став Богом, я увидел то, что не дано видеть людям. Теперь я могу такое, что никогда не сможет повторить человек.       «Ну, ё-маё, опять завёл свою шарманку. Как же сложно общаться простым смертным с Богами. Хотелось бы с ними вообще не общаться».       — Да-да. Я помню, — мягко прервала я. — Получается, ринненган был с тобой с самого рождения?       — Да, сколько себя помню.       — Он никак не влияет на зрение?       — Хуже не делает.       — А как ты научился пользоваться ими, если никаких книг и свитков нет? Интуитивно? — задала я последний вопрос, понимая, что слишком долго удовлетворяю свою любопытство.       — Да, — ровно ответил шиноби. — Поначалу я даже не понимал, что использую его. Боялся силы своих глаз.        Я благодарно киваю, про себя убеждаясь в правдивости моей территории, что Нагато местный «Гарри Поттер», на которого все надеются и боятся одновременно.       — Мне было не больше пяти, когда началась война, — бесцветным, ровным голосом начал Нагато. — Страны Огня, Ветра, Земли и Молнии решили, что Амэгакурэ будет отличным полем боя. Все боеспособные шиноби были посланы на фронт и начался хаос. Не было и дня, чтобы мы не натыкались на трупы. Все голодали. Мои родители спрятались подальше, на окраине. Но это им не помогло.       Я слушала внимательно, стараясь никак не показывать свою реакцию. Слишком часто я слышала от жителей Страны Дождя похожие истории. Вторая Мировая Война Шиноби была особенно бесчеловечной, а те, кто спаслись в ней — погибли в Третьей или затем в гражданской.       — К нам ворвались двое шиноби из Листа. Они были истощены, искали еду. Родители даже не препятствовали, просто хотели уйти. Сложно сказать, что повлияло больше: голод, усталость, постоянный страх смерти… они убили их. А потом попытались извиниться… — после затянувшийся паузы добавил Нагато. — Я убил их, тогда не осознавая, но убил. И сам похоронил родителей.        — Именно тогда ты впервые воспользовался ринненганом? — осторожно спросила я.       Нагато задумчиво кивнул и вдруг поинтересовался, сталкивалась ли я хоть раз со смертью.       — В моей семье умер только дед. От старости, — ответила я. — Ушёл мирно, красиво, собрал нас всех вместе и оставил каждому напутствие на жизнь.       — Что досталось тебе?       — Ничего конкретного. «Не падай в грязь лицом, не подведи семью», — прибавила я. Моментально уточнила: — Я же единственная девочка среди своих двоюродных братьев. Девочки у нас всегда были редкостью.       — Сколько тебе было? — уточнил Нагато.       — Лет пятнадцать, наверное… Я даже не поняла сначала, осознание пришло намного позже, когда поняла, что больше не могу с ним поговорить.       Тишина затягивалась. И я не находила, что сказать. Мой опыт даже близко нельзя поставить рядом с тем, что пережил Узумаки и большинство жители Дождя.       — Окино, я не жду, что ты поймёшь меня или мои идеи. Ты выросла и жила в абсолютно другой среде.       — Нагато… — аккуратно произнесла я, одаривая его сочувственным взглядом.       — Ты называешь искусство ниндзя магией, а меня волшебником.       «Как он узнал, чертяга?» — недоумевающе подумала я и тут же услышала, как шиноби хмыкнул.       — Но ты никуда не вмешиваешься и стараешься сделать это место лучше, чем оно есть, помогаешь.       — Ты возвращался в свой дом? Когда вырос? — стараясь переменить тему, задала я не самый удачный вопрос. Но вышло как вышло.       — Нет.       — Но почему? Прошло столько лет. Может, там сохранились вещи твоих родителей? Или твои?       «Какая же ты глупая, а. Сколько бы ни прошло лет, рана потери не затягивается. А ты предлагаешь ему вернуться туда, где закончилось его детство».       — Я не думал об этом.       Больше мы в тот вечер не разговаривали, и Узумаки спустя время покинул квартиру, оставляя меня одну. Я же залезла в горячую ванну, решив, что не помешало бы погреть косточки на горячих источниках, которые есть, видимо везде, кроме Страны Дождя. Конечно, есть целая Страна Горячих Источников, но в моей ситуации подойдут любые.       Уже перед сном я по привычке завернулась в два одеяла, и вдруг заметила, что совсем не мёрзну.