Портал с видом на Азерот

В вихре танцующих пар, словно осколки волшебного калейдоскопа, мелькали силуэты эльфийской знати и гостей из иных миров. Музыка, переплетаясь с шелестом шелковых одежд и звоном бокалов, наполняла огромный зал замка Ветрокрылых атмосферой волшебства и праздника. Гермиона, кружась в танце с Драко, чувствовала, как этот вихрь уносит её прочь от реальности — туда, где оставались лишь музыка, мерцание свечей и глухой стук двух сердец, бьющихся в унисон. Мягкий свет, струящийся из волшебных кристаллов, развешанных по залу, окрашивал их лица в теплые, янтарные тона. Изумрудное платье Гермионы, переливающееся, словно чешуя лесного дракона, делало её похожей на эльфийскую принцессу из старинных легенд — грациозную и неземную. Глаза её, обычно сиявшие живым умом, сейчас искрились счастьем, неотрывно следя за Драко. И в этот миг Гермиона поняла, что этот надменный, колючий мальчишка, чей взгляд сейчас был полон непривычной теплоты, стал для нее дороже всего на свете. Драко, словно уловив её взгляд, улыбнулся в ответ. Он уже не был тем заносчивым слизеринцем, каким привыкла его видеть Гермиона. Годы, проведённые в тени войны, изменили его, отшлифовав острые углы характера и открыв в нем скрытые прежде глубины. Его серебристо-серые глаза, прежде холодные и колючие, словно ледяные осколки, теперь горели теплым, почти золотым огнём. Он, казалось, читал её мысли, и это молчаливое взаимопонимание опьяняло Гермиону сильнее любого вина. Вальс плавно перешёл в более живую мелодию, и Драко повёл её в стремительном танце, полном страсти и огня. Вокруг них кружились другие пары, но Гермиона видела только его — резкие, но удивительно грациозные движения, блеск в глазах, лёгкую улыбку, играющую на губах. В какой-то момент их взгляды встретились, и Гермиона почувствовала, как внутри нее что-то сжимается от нахлынувшей нежности. В то же время, вдалеке от шума и веселья бального зала, в тишине оранжереи, утопающей в мягком свете луны и волшебных кристаллов, разворачивалась другая, не менее трогательная сцена. Лират, нежно обнимая Сильвану, проводил рукой по её шелковистым, словно лунный свет, волосам. — Знаешь, — прошептал он, и голос его дрогнул от переполнявших его эмоций, — Все эти годы… Каждый миг, проведенный вдали от тебя, был подобен вечности в Сумеречных Землях. Пустота и холод… Я думал, что больше никогда не увижу твоей улыбки, не почувствую тепла твоей руки… Он умолк, не в силах больше сдерживать слёзы, заблестевшие в его глазах. Сильвана прижалась к нему, вдыхая знакомый запах леса и солнца, который, казалось, исходил от Лирата. Её собственное сердце разрывалось от боли и раскаяния. Воспоминания о темных днях, когда она, став Королевой-банши, сеяла смерть и разрушение, обжигали её изнутри, словно раскалённое железо. Сожжение Тельдрассила… Лица погибших ночных эльфов, застывшие в безмолвном ужасе… Эти картины преследовали её даже во сне, не давая забыться ни на мгновение. — Прости меня, — прошептала она, и голос её прозвучал глухо и хрипло. — За всё прости… Лират бережно вытер слезы с ее лица, и его взгляд сиял нежностью и любовью. — Тише, милая сестренка, тише, — прошептал он, — Все это в прошлом. Ты дома, с нами. Это главное. Я знаю, какая тьма опутала тебя, какая боль терзала твою душу. Но я верю, что в тебе еще жив тот свет, который всегда меня притягивал, та Сильвана, которую я знал и любил. Его слова, словно бальзам, лили на раны Сильваны. Всю свою жизнь она стремилась быть сильной, неуязвимой, скрывая свою боль и уязвимость под маской ледяного спокойствия. Но сейчас, в объятиях брата, она позволила себе быть слабой, позволила слезам смыть тяжесть прошлого. В этот момент в оранжерею вошли Аллерия и Вериса. Увидев Сильвану и Лирата, они остановились на пороге, не смея нарушить их уединения. Лица сестер выражали смесь эмоций — радости от возвращения Лирата, боли от воспоминаний о том, что натворила Сильвана, и робости перед ней, словно они боялись спугнуть этот хрупкий момент примирения. Сильвана, почувствовав их присутствие, медленно подняла голову. Её глаза, еще недавно полные слез, теперь горели каким-то новым светом — смесью надежды и страха. Она словно заново училась смотреть на мир, видя его теперь глазами не Королевы-банши, а Сильваны Ветрокрылой, сестры и дочери, которой когда-то была. Первой нарушила молчание Вериса. — Лират, — прошептала она, и голос её дрогнул, — это действительно ты? Лират обернулся к сестрам и тепло улыбнулся. — Конечно, это я, — сказал он, подходя к ним, — разве я могу пропустить бал в собственном доме? Он заключил Верису в объятия, затем Аллерию, и на мгновение три фигуры слились в единое целое — символ семьи, которую не смогли сломить ни время, ни смерть, ни безумие. Сильвана наблюдала за ними со стороны, боясь даже дышать. Слишком велика была пропасть, разделявшая ее от сестер, слишком свежи были раны, нанесенные ее руками. Но Аллерия, заметив ее нерешительность, сделала шаг ей навстречу. — Сильвана, — прошептала она, и в ее голосе уже не было прежней холодности, лишь боль и отголосок былой любви, — Мы знаем, что ты пережила… Что тебя заставили пережить… Вериса, хоть и не проронила ни слова, поддержала сестру молчаливым кивком. Её глаза, обычно лучившиеся нежностью и добротой, сейчас были полны слез. Она, как никто другой, понимала, какую боль испытывала Сильвана, какой ужас скрывался за маской ледяного спокойствия Королевы-банши. Сильвана, не в силах больше сдерживаться, бросилась к сестрам, и вскоре все три оказались заключены в крепких объятиях. Слёзы текли по их лицам, смешиваясь с лунным светом, льющимся из огромных, словно сотканных из сна, окон оранжереи. В этот миг не было ни Королевы-банши, ни Генерала Следопытов, ни главы Кирин-Тора. Были лишь три сестры, воссоединившиеся после долгих лет разлуки. — Простите меня, — прошептала Сильвана, и голос её дрожал от переполнявших её эмоций, — Простите за всё, что я натворила… За боль, которую я вам причинила… — Тише, Сильвана, — прошептала в ответ Аллерия, гладя её по спине, — Всё кончено. Ты дома. Мы с тобой. Вериса, не в силах сдержать переполнявших её чувств, заплакала ещё сильнее. Она всегда верила, что её сестра не может стать безнадёжно злой, что где-то в глубине души ещё теплится огонёк любви и добра. И сейчас, видя Сильвану такой уязвимой и раскаявшейся, Вериса испытывала не гнев или обиду, а лишь безграничную радость и облегчение. В этот момент в оранжерею вошла Тиранда Шелест Ветра. Увидев сестер Ветрокрылых, обнявшихся в кругу мягкого света, она замерла на пороге, не веря своим глазам. Ее сердце сжалось от боли при виде Сильваны. Слишком свежи были раны, нанесенные сожжением Тельдрассила, слишком глубоко сидела в ней обида за погибших ночных эльфов. Но, взглянув в глаза Сильваны, Тиранда увидела не жестокость и безразличие, которые она ожидала там найти, а глубокую, всепоглощающую боль. Боль от потери, боль от содеянного, боль от осознания того, что некоторые раны не заживут никогда. Тиранда вспомнила тот день, когда впервые увидела Сильвану после её падения от руки Артаса. Тогда в глазах юной следопытки еще горел огонь жизни, еще теплилась надежда. Но Артас забрал не только её жизнь, но и её душу, оставив после себя лишь пустую оболочку, движимую болью и гневом. И сейчас, глядя на Сильвану, обнимающую своих сестёр, Тиранда поняла, что перед ней стоит не монстр, а жертва. Жертва собственной боли, жертва обстоятельств, жертва жестокости этого мира. Она медленно подошла к ним, и в её глазах уже не было гнева, лишь грусть и сострадание. Подойдя к Сильване, она нежно коснулась её руки. — Сильвана, — прошептала она, и голос её дрожал от пережитых эмоций, — Я… Я не знаю, что сказать. Слишком много боли ты причинила, слишком глубоки раны… Но я вижу, что ты раскаиваешься. И я… Я хочу верить, что твое раскаяние искренне. Сильвана молча смотрела на Тиранду. Слова давались ей с трудом. Как объяснить то, что невозможно объяснить? Как попросить прощения за то, что не имеет прощения? — Тиранда, — прошептала она, и голос её прервался на полуслове. Она хотела упасть перед нею на колени, умолять о прощении, но тело её словно окаменело. Тиранда, заметив её состояние, сама опустилась перед ней на одно колено, оказавшись с ней лицом к лицу. Даже стоя на одном колене, жрица Элуны была лишь немного ниже Сильваны. Её статная фигура, закованная в лёгкие, но прочные доспехи, выделялась на фоне изящных, почти хрупких эльфиек, как горный пик на фоне цветущей долины. Её плечи, широкие и крепкие от многих лет, проведённых в седле и с луком в руках, казались ещё массивнее в сравнении с узкими плечами Сильваны. Но сейчас в её глазах, как и в сердце, не было места ни гордыне, ни гневy. Лишь бесконечная печаль и желание понять, простить, исцелить. — Я знаю, Сильвана, — прошептала Тиранда, и её голос, обычно звонкий и властный, сейчас звучал тихо и ласково, — Я знаю, что слова не в силах вернуть прошлое. Но я верю, что даже в самом тёмном сердце может возродиться свет. И я вижу этот свет в твоих глазах. Сильвана не верила своим ушам. Неужели это Тиранда — та самая Тиранда, чья ярость и боль были ей так понятны, — говорит с ней с такой теплотой и пониманием? Неужели она, Сильвана, заслужила её прощение? Слёзы хлынули из глаз с новой силой, размывая очертания лица Тиранды, превращая её в призрачное видение, готовое раствориться в любой момент. Тиранда обняла её за плечи, прижав к себе, словно защищая от всех бурь мира. И в этот миг Сильвана позволила себе расслабиться, позволила себе поверить, что даже для неё, Королевы-банши, осуждённой скитаться между мирами, нет ничего невозможного, даже прощения. — Твой путь был долог и тернист, сестра, — прошептала Тиранда ей на ухо, — Но теперь ты дома. Теперь ты можешь отдохнуть. Мы с тобой. Мы поможем тебе найти покой. И в этих словах, полных любви и сострадания, Сильвана услышала то, чего ждала все эти годы. Не прощение за прошлое, нет. А надежду на будущее. Надежду на то, что даже самые тёмные времена когда-нибудь закончатся, и даже самая долгая ночь уступит место рассвету.

***

Первые лучи солнца, пробившись сквозь плотные шторы, окрасили комнату Драко в нежно-розовый цвет. Гермиона, обняв его за талию во сне, тихо сопела, уткнувшись носом ему в плечо. Её волосы, всегда такие непослушные, сейчас казались почти прямыми, словно золотистый водопад, ниспадающий на белоснежную подушку. Драко осторожно, стараясь не разбудить её, высвободил руку из-под её головы и сел на краю кровати. В груди разливалось незнакомое ему прежде тепло, а на губах играла улыбка. Кто бы мог подумать, что именно Гермиона Грейнджер, его заклятый враг ещё со времён Хогвартса, станет для него так дорога? Что именно она сможет разглядеть за маской надменного слизеринца то, что скрывалось в глубине его души? Он подошёл к окну и отдернул шторы. За окном раскинулся сказочный пейзаж — Кель’Талас, окутанный белоснежным покровом свежевыпавшего снега. Деревья, словно призраки, тянули к небу свои обледенелые ветви, а в далеке, сквозь прозрачную дымку утра, угадывались очертания заснеженных гор. — Красиво, правда? Драко вздрогнул от неожиданности и обернулся. В дверях, прислонившись к косяку, стоял Гарри. Он был одет в простую льняную рубаху и тёмные брюки, его волосы были взъерошены после сна, но глаза сияли тем же неповторимым теплом и жизнерадостностью, что и всегда. — А ты рано что-то встал, — тихо произнес Драко, прикрывая окно чтобы не разбудить Гермиону. — Не привык к такому радушию? Гарри усмехнулся, делая шаг вперед и вставая рядом с Драко. Их разделяло какое-то мгновение неловкого молчания, словно они вдруг вспомнили, кем были друг для друга все эти годы. Два мальчика, связанных невидимыми нитями судьбы, два заклятых врага, оказавшихся в одной лодке, унесенные волнами магии в далекий и незнакомый мир. И вот теперь, стоя плечом к плечу у окна, окутанные тишиной заснеженного Кель’Таласа, они казались почти друзьями. Почти… — Да нет, все в порядке, — ответил наконец Гарри, прокашлявшись. — Просто при моей работе приходится вставать с рассветом. А чаще всего и вовсе спать не ложиться. Он на секунду задумался, словно вспоминая что-то неприятное, но тут же отмахнулся от этих мыслей и снова улыбнулся. — А ты, я смотрю, совсем одомашнился? — с еле уловимой иронией произнес Гарри, кивая в сторону кровати, где мирно спала Гермиона. — Не наговаривай на меня, Поттер, — усмехнулся Драко, ловко подхватывая ироничный тон Гарри. — Сам-то, кажется, не жалуешься на недостаток женского внимания. Даже в этом мире умудрился найти себе забаву. Он многозначительно посмотрел на шею Гарри, где под воротником рубахи виднелись несколько ярких царапин. Не осталось никаких сомнений, что прошлая ночь была для Гарри весьма бурной. Гарри инстинктивно прикрыл шею рукой, слегка краснея. Он знал, что от зоркого взгляда Драко ничего не утаить, да и скрывать ему, собственно, было нечего. Салли Вайтмейн… Её образ — смесь дикой красоты, безудержной энергии и неожиданной нежности — всплыл в его памяти, вызвав волну тепла и нежности. — Это не то, что ты думаешь, — пробормотал он, стараясь говорить как можно более небрежно, но от этого его голос прозвучал лишь более смущённо. Драко рассмеялся, и в этом смехе уже не было ни капли прежней злобы или зависти, только лёгкая насмешка и что-то похожее на… уважение? — Да ладно тебе, Поттер, — улыбнулся он, — я рад за тебя. Ты заслужил немного счастья после всего, что тебе пришлось пережить. Гарри удивлённо посмотрел на него. Драко говорил искренне, и это было… странно. Но в то же время приятно. Словно какой-то груз упал с его души, уступая место необычному, но не лишённому приятности ощущению — словно они с Драко вдруг стали немного ближе друг к другу. Не друзьями, конечно, но уже и не врагами. — А с кем это ты, если не секрет? — спросил Драко, с интересом разглядывая Гарри. — Я, признаться, думал, что ты уже давно женат на своей славе. Или на этой… как её… Полумесяц? Драко наморщил лоб, пытаясь вспомнить имя той самой девушки, с которой Гарри танцевал на балу у Слизнорта. В то время он не придал этому особого значения, посчитав её очередным трофеем «Золотого мальчика». Но теперь, видя, какое действие производят на Гарри воспоминания о прошлой ночи, Драко понял, что ошибся. — Полумна, — улыбнулся Гарри, и в его глазах на мгновение промелькнула грусть. — Полумна Лавгуд. Да, мы встречались какое-то время. Она замечательная девушка, — он вздохнул, — просто… не моя судьба. — А Гермиона — твоя? — тихо спросил Драко, поворачиваясь к нему лицом. В его глазах читалось нескрываемое удивление, даже… восхищение? — Ты и… Грейнджер? Кто бы мог подумать… — он умолк, словно не веря собственным мыслям. — И давно это у вас? Драко почувствовал, как уголки его губ сами собой растягиваются в улыбке. Он знал, что Гарри ждёт объяснений, и был готов их дать. Но сначала ему хотелось понять, что же на самом деле стоит за удивлением Поттера. Неужели он до сих пор видит в нём того самого заносчивого слизеринца, который насмехался над её происхождением? — Ты же сам встречался с Джинни Уизли, — спокойно ответил Драко, внимательно наблюдая за реакцией Гарри. — Что же у вас случилось? Почему ты теперь с этой… как её… Салли? Имя Салли Вайтмейн он произнёс с еле уловимой насмешкой, но в его глазах читалось неподдельное любопытство. Он ничего не знал об этой девушке, кроме того, что она была Верховным Инквизитором Алого Ордена — организации, прославившейся своей фанатичной преданностью Свету и не менее фанатичной ненавистью ко всему, что считала ересью. Судя по следам на шее Гарри, эта Салли была девушкой страстной и темпераментной, и ему было действительно интересно, как долго продержится этот союз. Гарри на секунду задумался, словно не зная, как ответить на этот вопрос. Джинни… Её образ — яркий, словно огонь, и такой же неуловимый — всплыл в его памяти, вызвав волну щемящей грусти. Они были так молоды, так влюблены… и так глупы. Не сумели уберечь свою любовь от ударов судьбы, от собственной гордости и страхов. — С Джинни всё сложно, — пробормотал он, отводя взгляд. — Мы разошлись уже давно. Ещё до того, как… — он осекся, не договорив. Ему не хотелось вспоминать о том, что произошло потом, о том, как он потерял всё, что было ему дорого. — А что касается Салли… — продолжил он после непродолжительной паузы, — я и сам пока мало что о ней знаю. Она… не такая, какой кажется на первый взгляд. Драко хмыкнул. «Не такая, как кажется»… Это еще мягко сказано. Судя по тому, что Драко успел услышать о Верховных Инквизиторах, они были ещё теми фруктами — фанатичные, жестокие, готовые на всё ради своей веры. И вот эта фурия теперь крутит роман с Гарри Поттером? Мир окончательно сошёл с ума. — Что ж, — медленно проговорил Драко, внимательно глядя на Гарри, — надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Поттер. Драко хмыкнул. «Не такая, как кажется»… Это он еще мягко сказано. Судя по тому, что Драко успел услышать о Верховных Инквизиторах, они были ещё теми фруктами — фанатичные, жестокие, готовые на всё ради своей веры. И вот эта фурия теперь крутит любовью с Гарри Поттером? Мир окончательно сошёл с ума. — Что ж, — медленно проговорил Драко, внимательно глядя на Гарри, — надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Поттер. — Наверное, знаю не больше, чем ты, когда связался с Грейнджер, — парировал Гарри, и на его губах мелькнула тень улыбки. В голосе его не было и тени обиды, только легкая ирония и что-то похожее на… понимание? Драко не нашелся, что ответить. Впервые за все время их знакомства Гарри поставил его в тупик не колкостью, не ехидством, а простым, почти дружеским подтруниванием. И Драко вдруг понял, что это новое ощущение ему даже нравится. Словно многолетняя стена непонимания и вражды между ними дала трещину, открывая проблеск чего-то нового, незнакомого, но от этого не менее притягательного. — Ладно, — наконец пробормотал он, неуверенно улыбаясь уголком губ. — Пожалуй, ты прав. Они помолчали еще некоторое время, глядя на заснеженный лес за окном. Каждый думал о своём, но в воздухе уже не витало прежней напряжённости, лишь тихая грусть о прошлом и хрупкая надежда на будущее. На будущее, где бывшие враги могли бы стать… если не друзьями, то хотя бы союзниками. Ведь в этом мире, полном опасностей и неожиданностей, даже самым заклятым врагам порой приходилось держаться друг друга. Все обернулись на вошедших. Салли, заметив на себе заинтересованные взгляды, грациозно присела в реверансе, отчего подол ее платья взметнулся алым облаком. — Приветствую вас, благородные леди и джентльмены! — провозгласила Салли, и её голос, звенящий, как удар серебряного колокола, разнесся по столовой. — Надеюсь, я не слишком опоздала к трапезе? Не люблю пропускать завтрак, знаете ли. Особенно в такой приятной компании. Она лукаво подмигнула Гарри, и тот не смог сдержать улыбки. Драко, наблюдавший за ними со смесью забавы и недоумения, лишь покачал головой. В этот момент в столовую буквально ворвалась Джайна Праудмур. Её лицо, обычно спокойное и сосредоточенное, сейчас было бледным, а в глазах читался испуг. — У меня для вас новость, — дрожащим голосом произнесла она, с трудом переводя дыхание. — Портал… он нестабилен. Я едва успела его закрыть. И… там ещё кто-то был. Не успела она договорить, как воздух в центре зала заискрился волшебными разрядами, и прямо из воздуха сформировался огромный, мерцающий портал. Все в столовой замерли, с напряжением наблюдая за происходящим. В следующий миг из портала, словно выброшенный невидимой рукой, вывалился… Рон Уизли. Он с грохотом приземлился на пол, чудом не задев длинный хвостатый стол. Рон поднялся на ноги, отряхиваясь от пыли и осколков посуды, и огляделся по сторонам дикими глазами. Его рыжие волосы были взъерошены, на щеке красовался свежий синяк, а на лице застыло выражение комичного ужаса. — Эм… привет всем, — пролепетал Рон, ощупывая голову на предмет шишек и пытаясь осознать, куда его занесло на этот раз. — Гермиона? Гарри? Что здесь, пес возьми, происходит?