Глава дома Блэк

      — Одну минуту, мистер Блэк.       Крауч остановил его в приёмной. В такое позднее время она была пуста. Стулья у стены никто не занимал, на столе секретаря были неровно сложены в большую стопку какие-то бумаги, а на спинке кресла небрежно висела брошенная, будто в спешке, тонкая кофта. Несмотря на тишину и, казалось бы, спокойствие, витающее в этом месте, Сириус не покидало тревожное чувство. Ожидание надвигающейся беды или неприятностей.       — Лестрейнджи напали на меня, я защищал себя и ребёнка, — нахмурившись, заметил он.       — Разве я с этим спорю? — сухо отозвался Крауч, двинувшись мимо стола секретаря.       Он подошёл к шкафу с ящиками и дёрнул за ручку самый верхний. Ящик выдвинулся фута на три или даже четыре в длину. В нём располагались многочисленные папки. Крауч занёс над ними руку, и его пальцы очень быстро пробежались по ним.       — Блэк… Блэк… Блэк… Сигнус… Сириус… Сириус второй… А, вот оно, Сириус третий Орион Блэк, — сказал он, вытащив одну из папок, и постучал по стенке ящика.       Хлоп! — и ящик сам собой задвинулся на место.       — Пройдёмте, — на ходу сказал Крауч и взмахом палочки открыл дверь.       От ещё одного взмаха лампа за дверью вспыхнула, и Сириус увидел убранство кабинета. В нём было светлее, чем в приёмной, и порядок на столе и подоконнике стоял такой, как будто Крауч решил соблюдать его абсолютно во всём, даже цветы в горшках, казалось, были одной высоты и имели одинаковое количество листочков.       — Присаживайтесь. — Крауч приправил предложение характерным жестом и занял кресло. — Я так понимаю, Гарри Поттер находится у вас ещё с тридцать первого октября? — раскрыв папку и уткнувшись в какие-то бумаги, спросил он.       — Да, я его крёстный отец и забочусь о нём, — подтвердил Сириус и опустился на предложенный стул напротив. — А что? У вас есть возражения?       — Да у меня-то нет никаких возражений, мистер Блэк, но, видите ли, вопрос его опеки поднимался не единожды и я поручил своим сотрудникам всё проверить и разобраться…       — В смысле? Кем поднимался? С какой стати?       — Сперва Альбусом Дамблдором… потом гоблинами из Гринготтса…       Сириус едва успел раскрыть рот, чтобы спросить, а чего это директора и гоблинов так взволновала судьба Гарри, что они обратились в Министерство магии, но Крауч как раз оторвался от бумаг и посмотрел ему в лицо.       — В общем, не будем ходить вокруг да около, мы всё проверили и законность ваших прав подтверждена, — сказал он. — Собственно, за этим я вас и позвал. Мой секретарь должен был отправить вам извещение, но, думаю, он в суматохе ещё не успел это сделать. Вот, держите.       Крауч вытащил из папки лист пергамента и положил на стол перед Сириусом.       — Это копия завещания, нотариус подтвердил, что мистер Поттер находился в здравом уме и трезвой памяти, когда излагал свою волю. Согласно ей, вы являетесь…       Сириус опустил глаза на пергамент и невольно задержал дыхание. Такой знакомый ему красивый почерк… характерные завитушки… и слова написаны так аккуратно… Рука Джеймса не дрожала. Он словно чувствовал, что для них с Лили всё может обернуться очень худо, и обдумал, как быть. Обдумал и не сказал ни слова.       — …обычно для опекунов мы делаем ограничения, — тем временем монотонно говорил Крауч, — в плане допустимых трат из средств опекаемого или сделок на недвижимость, но мистер Поттер настаивал в отношении вас на безоговорочном доверии и предоставлении прав на любые действия.       А ведь Лили писала, что Джеймс тоже в последнее время ходит расстроенный и присутствие Сириуса его наверняка бы взбодрило. Возможно, друг ещё тогда обдумывал такой вариант, что его жена останется одна на руках с маленьким сыном и ей, безутешной вдове, матери-одиночке, понадобится кто-то, кто ещё сможет мыслить и действовать. Возможно, он поэтому желал убрать все ограничения. Обдумывал такой исход, когда ему придётся отвлечь внимание врага на себя, а жену с сыном тайно отправить как можно дальше с тем, кому он доверяет. Лили ведь видела и чувствовала, как её мужа что-то гложет. Кто знает, о чём думал Джеймс, когда долгими часами сидел дома и хмуро посматривал в сторону окна…       — Что-то не так, мистер Блэк?       Сказать чтобы он был потрясен, значило ничего не сказать. Сириус понял, что вот уже какие-то минуты молча таращился в текст и поднял взгляд на Крауча.       — Нет, просто… это неожиданно.       — Разве? Вы же сами сказали, что вы крёстный отец Гарри Поттера и забрали его…       — Да, но… Понимаете, это обычно было на словах… в смысле, ещё перед крещением Гарри Джеймс спрашивал, смогу ли я взять его на себя в случае чего и...       — Что ж, видимо, у мистера Поттера имелись какие-то опасения и он решил закрепить свою волю. Да, кстати, обратите внимание на пункты четыре и пять. Насчет поместья Поттеров там, думаю, всё понятно, а вот насчёт какого-то школьного снитча… не знаю, должно быть, вам виднее, что мистер Поттер имел в виду.       Сириус снова взглянул на пергамент, скользнул по тексту ниже и почувствовал, как у него отвисает челюсть. Джеймс завещал ему фамильный дом Поттеров и школьный снитч, а ведь они это обсуждали... разве что не всерьёз. Когда Джеймс и Лили сыграли свадьбу, они переехали в дом в Годриковой Впадине. Флимонт и Юфимия тогда ещё были живы и ни капли не огорчились, что молодые решили обустроить своё гнёздышко. Они разве что не дожили до рождения Гарри. После их смерти фамильный дом оказался заброшен, и Сириус иногда спрашивал друзей, не собираются ли они туда перебраться. Лили отвечала, что ей хорошо и в Годриковой Впадине, Джеймс обычно морщился и говорил, что в родительском доме ему будет тоскливо, к тому же там нужен серьёзный ремонт, а он не готов взвалить на себя ещё и такие заботы. Сириусу дом Поттеров, конечно же, нравился. В нём было уютно и можно было беззаботно играть и лазить, где пожелается. С тринадцати лет он по каминной сети периодически заходил в гости к Джеймсу на каникулах. В доме друга его не бранили, не ставили в угол, в шестнадцать лет, когда он рассорился с матерью, ему даже одну из комнат отвели и разрешили в ней хозяйничать. Жалко было, что такой дом пропадает.       «Не переживай, вот появятся у тебя семья и дети, я тебе этот дом завещаю, — сказал как-то с улыбкой Джеймс. — Будешь там хоть ностальгии предаваться, хоть ремонт делать и мышей по углам гонять».       «Ты? Мне? Родительский дом завещаешь? — не поверил Сириус. — Да ты мне даже ворованный школьный снитч не завещаешь! Нашёл дурака… даже пытаться не буду ради такого тупого прикола детей заводить…»       А ведь теперь ребёнок у него был… и семья, если уж докопаться, тоже. Шалость Джеймса удалась, хоть и посмертно.       — Вот придурок.       — Что-что?       Сириус оторвался от пергамента и понял, что обозвал друга вслух.       — Да так… простите, прикол старый вспомнился…       — Хм… понятно. Да, такую же копию мы отправили в банк. Гоблины всё зафиксировали и направили свидетельство. Вот, прошу.       Крауч протянул ещё одну бумагу и небольшой конверт.       — Это ваше, предъявите, как отправитесь в Гринготтс. Вопросов возникнуть не должно.       Сириус бегло взглянул на пергамент и вскрыл конверт. Внутри лежал лишь небольшой ключ.       — Дубликат ключа от хранилища Поттеров. Как я и сказал, в тратах и всём прочем у вас ограничений нет.       Крауч попросил его расписаться в бумагах о том, что он со всем ознакомлен, изъявляет добровольное желание опекать Гарри и вступает в права.       — Ах да, хотел поинтересоваться, если позволите… Вы чем сейчас занимаетесь? — спросил он, когда Сириус уже встал из-за стола с бумагами в руках.       — В смысле чем? Я же… Гарри опекаю и…       — Да нет, это понятно, я в плане трудовой деятельности…       Сириус хотел бы съязвить, что начальнику отдела магического правопорядка с его-то архивами и полномочиями наверняка всё и самому известно, но решил не грубить. В конце концов, не так давно он периодически скитался от места к месту по поручениям Ордена Феникса, но вряд ли это можно было озвучивать. Теперь с этой «деятельностью» было покончено.       — Ничем, да и некогда пока.       — Понимаю. Но если вдруг надумаете, можете что-нибудь рассмотреть из списка… У нас сейчас большая нехватка кадров, сами понимаете.       Крауч подобрал с края стола буклет и протянул Сириусу. Последний машинально поблагодарил его и отправился на выход. О работе он как-то и вовсе не думал, тем более что в средствах пока не особо нуждался. Перебравшись по камину в гостиную, Сириус невольно вздрогнул и чуть упал.       — Тьфу, зараза! Отвали!       Ковёр, укусивший его за ногу, зашипел, словно змея, стряхнул с себя пыль на брюки Сириуса и вернулся на место. Похоже, матушка его заколдовала. Её самой или же кузины в гостиной не было. Видимо, с Беллатрисой всё уже было каким-то образом решено. Впрочем, Сириус сейчас не мог об этом думать и двинулся к себе. Добби, встретивший его на лестнице, доложил, что он позаботился о Гарри.       — Спасибо! — бросил ему Сириус и ушёл за дверь.       В спальне было темно, он инстинктивно потянулся за волшебной палочкой и тихо выругался, не обнаружив её на поясе. Похоже, оставил её в Министерстве. Можно было бы завтра за ней сходить, но вряд ли оно того стоило, ведь он не отнял палочку от Родольфуса так, как это полагалось, а значит, она всё равно не будет его исправно слушаться. Похоже, завтра же придётся сходить за новой, решил Сириус и, подойдя к тумбочке, включил ночник. Какие-то мгновения он крутил в руках бумаги, но потом взглянул на ключ, просвечивающийся сквозь конверт, выдвинул ящик и убрал всё туда. Не нужны ему деньги Поттеров и их собственность тем более, вот Гарри подрастёт и пусть сам решает, что ему со всем этим делать. Сириус поднялся и подошёл к детской кроватке. Гарри безмятежно спал, повернув головку вбок, и он протянул к нему руку.       — Твой папа был такой придурок… — тихо сказал Сириус, легонько погладив крестника по волосам, и подумал, что он забрал бы его и без кната за душой. Ради жены и сына Джеймсу ничего не было жалко: ни родительского поместья, ни денег, ни жизни. — Большой придурок… — ощущая наполнившую его грудь тоску, прибавил Сириус. — Тебе есть чем гордиться, Гарри… Твои мама с папой были замечательными людьми.       Постояв ещё немного, он отошёл от кроватки, разделся и с тяжким вздохом забрался под одеяло.

***

      После вечернего происшествия, разговора с братом и всех других утомительных занятий Вальбурга встала не в настроении. С хмурым видом она сидела в столовой и смотрела перед собой. Кикимер ходил с перевязанной бинтом головой и препирался с Добби.       — Отправляйся к Сириусу, болван!       — Но Добби хотел помочь накрыть на стол… В доме Малфоев Добби всегда помогал старшему домовику накрывать.       — Ты не в доме Малфоев! Вон отсюда, пока уши не оторвал!       Молодой домовик в итоге был прогнан, и Кикимер с самым благожелательным видом стоял перед хозяйкой и держал на согнутой в локте руке полотенце.       — Завтрак подан, моя госпожа, — учтиво сообщил он.       Вальбурга лишь коротко кивнула и взялась за столовые приборы. Сириус, пришедший в столовую с ребёнком на руках, тоже, судя по потерянному виду, был в каком-то странном настроении. Обычно он усаживал полукровку на детский стульчик, а сам занимал второй или третий стул от противоположного края стола. Сегодня же — вот это поворот! — Сириус вдруг прошёл вперёд и опустился аж на второй от руки матери стул.       — Представляешь, я теперь магнат, — сказал он, пока Кикимер стал спешно переносить столовые приборы и всё прочее на другое место.       — И с каких это вдруг пор? — отозвалась Вальбурга, сделав вид, будто желание сына усесться поближе её ни капли не удивило. — Помнится мне, тебе для этого надо хотя бы меня схоронить…       — Да нет, всё ещё проще. Ты не поверишь, матушка, но земли, собственности и средств теперь за мной столько… что мне и самому жутко не по себе.       Пока она неторопливо ела, Сириус рассказал ей, что побывал прошлым вечером в Министерстве магии и разговаривал аж с самим начальником отдела магического правопорядка. Вальбурга едва не поджала губы. И вот кто просил сына соваться в Министерство? Не хотел возиться с Лестрейнджами и руки марать, так при помощи палочки наколдовал бы две петли и подвесил братьев в Лютном переулке. Всё другим пример бы был, но нет, придурь и благородство как обычно откуда-то вылезли. Благо, что Сириус в её лице и коротких ответах ничего подозрительного не заметил и продолжил говорить дальше. Поведал ей и о завещании, и о фамильном доме Поттеров.       На мгновение нож и вилка замерли в руках Вальбурги.       — И ты теперь намерен перебраться туда с полу... с Гарри?       — Нет, конечно, там же небезопасно, — ответил Сириус. — Да и не нужен мне дом Поттеров, как и их деньги. Просто… не ожидал от Соха… от Джеймса. Это было лишнее, вот уж точно.       — Может, он хотел хоть как-то выразить тебе благодарность, — заметила Вальбурга и с облегчением вернулась к завтраку. — И вообще, составить завещание — разумный поступок с его стороны. Видимо, хоть что-то твой друг от предков усвоил. Мало ли кто мог претендовать на Гарри и его состояние, учитывая все обстоятельства...       Сириус не нашел что сказать и нехотя приступил к завтраку. Похоже, вчерашний вечер его тоже немало взбудоражил. Однако это его внезапное желание пообщаться подняло Вальбурге настроение. Приступив к чаю, она и на Гарри обратила внимание, и велела Добби перестать кормить его с ложки.       — Он и сам в состоянии управиться!       Добби отдал ложку мальчику, и она тут же полетела на пол. Гарри запустил ручку в тарелку и очень быстро вымазал в каше и своё личико, и столик, и слюнявчик. Это развлечение его очень развеселило, он дёргал ножками, улыбался и облизывал пальчики. Порция каши, конечно же, полетела и в Добби, но упала на пол. Если Сириус улыбнулся, видимо, радуясь действиям крестника, то домовик очень встревожился, возможно, ожидая наказания. Вальбурга же сделала вид, будто ничего безобразного она не заметила. В конце концов, когда Сириус был маленьким, она видела вещи и похуже, пусть молодой домовик больше тренируются, мало ли что ещё может его ждать.       — Да, кстати, Крауч мне даже работу предложил… — помолчав, добавил Сириус и рассказал матери про буклет.       — Работу? Хм… пожалуй, вот здесь я с ним соглашусь, — сказал она. — Дело бы тебе не помешало.       — Считаешь, я лоботряс?       — Считаю, что ты не выдержишь, если так и продолжишь круглые сутки сидеть с ребёнком. Какое-нибудь дело тебя бы отвлекло и взбодрило.       — А про Гарри и его проблемы мне типа забыть?       Сириус перестал улыбаться и заметно нахмурился — явно заделся, его ведь не так давно и лучший друг словесно бил по тому же больному месту. Вальбурга могла бы сказать, что он, похоже, не понимает элементарные вещи, но решила, что лучше не подливать масла в огонь. Сын и так «растёт» и зреет постепенно, хороший удар ему точно не поможет.       — Кто сказал, чтобы забыть? Тебе разве кто-то мешает проводить с ним время и играть? Да и его «проблемы» не будут существовать вечно, что-то да решится. Ты можешь и дальше о нём заботиться, только не круглые сутки и всё, — заметила она, выразительно глянув в сторону Добби, старательно оттирающего пол от хулиганства Гарри. — Но решать, разумеется, тебе, я лишь выразила своё мнение.       И это мнение заставило сына призадуматься. По крайней мере, когда она покидала столовую, он явно над чем-то размышлял, и это ещё раз её порадовало. Наконец-то Сириус с ней заговорил дружелюбно и по собственному желанию, а не из-под палки! Поделился с матерью хоть чем-то и не встретил её мнение враждебно! Благодаря этому Вальбурга забыла и про усталость, и про плохое настроение. Добравшись до гостиной, она опустилась на диван и принялась разбирать почту. Составила список покупок для Кикимера, ответили на некоторые письма, почитала газеты. Ближе к полудню возле неё появился домовик Пруэттов и, поклонившись, спросил, может ли его хозяйка её навестить. Вальбурга ответила согласием, и домовик, поклонившись ещё раз, исчез. Не прошло и пяти минут, как в камине вспыхнул изумрудный огонь и из него вышла золовка.       — Вальбурга, до меня дошли тревожные слухи! — с чувством воскликнула Лукреция. — Говорят, Сириус вернулся домой!       — Не врут, — коротко ответила Вальбурга, мысленно отправив Люциуса на плаху, и крикнула в сторону: — Кикимер, принеси нам с гостьей чай и угощение!       — Да, госпожа! — отозвался домовик из коридора и с хлопком исчез.       Лукреция же охнула и приложила ладонь к груди.       — А ещё поговаривают, будто он Лестрейнджей сдал в Министерство магии и… и… и взял под свою опеку полукровку Поттеров!       Кто там ещё «поговаривает», Вальбурге объяснять было не нужно. Игнатиус Пруэтт состоял в Визенгамоте, а значит, он прекрасно знал все местные новости, а если знал он, то и Лукреция как его жена тоже. Видимо, она явилась за подробностями.       — Всё верно, — ответила Вальбурга. — Ты присядь, дорогая, чего стоишь?       — Поверить не могу, — произнесла золовка и опустилась на противоположный диван, — и ты… ты приняла… в этот дом полукровку?!       — Да, приняла, — подтвердила Вальбурга. — Полукровка единственный живой потомок Поттеров, с которыми у нас никогда не было вражды. Да и потом, виноват ли малыш, что Флимонт с Юфимией совсем размякли и допустили, что их сына опоили любовным зельем?       — Думаешь, эта его мать-грязнокровка применила Амортенцию?       Вальбурга не знала наверняка, но решила сделать вид, будто уверена в этом. По крайней мере, её выразительный взгляд золовка восприняла как следовало и переключила внимание на Сириуса.       — Это так великодушно с его стороны… взять мальчика на себя и заботиться о нём как о родном сыне.       — Ещё бы, он же Блэк — это у него в крови! — подчеркнула Вальбурга. — Джеймс Поттер, когда понял, во что он вляпался, чуть ли не коленях умолял Сириуса стать крёстным для его сына, — с твёрдой убеждённостью прибавила она. — Что ещё Сириусу оставалось делать, когда этого дурака не стало? Конечно же он забрал мальчика, он ведь Блэк, а мы держим своё слово.       Лукреция ещё раз охнула и энергично закивала головой.       — Это что же получается… получается, твой Сириус теперь самый состоятельный и завидный жених?       — Получается, что так, — невозмутимо согласилась Вальбурга, впервые за долгое время ощутив прилив гордости.       Как же хорошо, вдруг подумалось ей, что она приняла Гарри Поттера в этот дом. Мало того, что Сириус к нему очень привязан, думает о его безопасности и не горит желанием съезжать, так теперь он ещё не побежит спускать деньги и развлекаться. Теперь он не понаслышке знает, каково это — ухаживать за ребёнком, а значит, в ближайшие месяцы или годы он точно не заделает ей по глупости внуков от какой-нибудь грязнокровки или — упаси Мерлин! — магглы. Просто замечательно. Кто бы мог подумать, что благородство Сириуса обернётся против него самого. Вальбурга отпила немного чая и решила, что раз уж золовка заглянула, то пора и её настроить против Тёмного Лорда. Пора напомнить ей, скольких тот истребил, и подчеркнуть, как сейчас важно держаться вместе. Как-никак они одна семья.

***

      Про Бартемиуса Крауча коллеги могли говорить всякое: что он жесток, умён, честолюбив, безжалостен… но в одном мнения сходились. Бартемиус был человеком не из робкого десятка. Вот только в эту ночь ни один из сплетников не мог видеть Бартемиуса и узнать, какой страх вдруг ворвался в его сердце. А ведь это невероятное событие произошло только из-за того, что он всего лишь задержался в Министерстве…       После разговора с Сириусом Блэком Бартемиус, конечно же, не собирался контролировать работу мракоборцев и присутствовать на допросе братьев Лестрейндж. Он подумал, что встретится с ними в зале для заседаний и заслушает вердикт, но судьба сложилась иначе и, хвала Небесам или Мерлину, за это. Вышло так, что молодой мракоборец, Фрэнк Долгопупс, разрывался этой ночью между заботами. Он посчитал, что ослеплённому Родольфусу не помешает помощь целителя, а его брата Рабастана временно отправил в комнату для допроса. По установленным правилам он должен был оформить обоих преступников и отправить в тюрьму, где их распределят по камерам, в которых они и будут ждать дня заседания. По тем же правилам Фрэнк не имел права оставлять Рабастана надолго одного, тем должен был заняться напарник или другие коллеги, вызванные на службу в случае аврала. Вот только Фрэнк занимался всем один, и это бросилось в глаза Бартемиусу.       — Напарник сейчас на вызове, а других ребят я не могу дёрнуть, они тоже… ну… заняты, в смысле, в засаде, — настороженно ответил Фрэнк, когда мистер Крауч поинтересовался, всё ли в порядке.       Возможно, напарник Фрэнка не был на вызове и он его бессовестно покрывал. Возможно, у мракоборцев шла какая-то своя, не согласованная с начальством, операция, о которой Фрэнк боялся сообщать, чтобы не подвести главного мракоборца. Что бы там ни было, правила были нарушены. Бартемиус мог бы, конечно, проявить упрямство, всё выяснить и наказать виновных, но мракоборцев он всё же ценил. Они были его оружием на земле и портить отношения с ними он не хотел. Благодаря действиям мракоборцев были убиты или же пойманы многие преступники и благодаря этим же действиям, которые он поощрял, Краучу удавалось продвигаться по службе. Коротко говоря, Бартемиус решил помочь зашивающемуся с работой Фрэнку и сам с бумагами отправился в комнату для допросов. Решил, что составит всё как положено, а Фрэнк потом только подпишет и сопроводит преступника до тюрьмы.       — Чего уставился? — зайдя в допросную, грубо спросил Бартемиус и кинул бумаги на обшарпанный стол. — Излагай, давай, что натворил. Будешь откровенен, и, может, не так много отсидишь в Азкабане.       Но Рабастан Лестрейндж со следами побоев на лице только развеселился от его слов.       — Вы в этом уверены, мистер Крауч? Если я отправлюсь в Азкабан, то и ваш сынок непременно тоже.       — Что-что ты сказал?       — Я утащу вашего сына вслед за собой, если вы меня не отпустите.       Правда обрушилась на начальника отдела магического правопорядка словно ведро ледяной воды. Его собственный сын Пожиратель смерти! Сколько лет он усердно трудился до самой ночи… следил за порядком на улицах… делал всё, чтобы Бартемиус младший ни в чём не нуждался… А неблагодарный сын всё равно что всадил ему нож в спину.       Какие-то мгновения Бартемиус еле дышал и только смотрел на улыбающегося Рабастана Лестрейнджа. Тот явно был доволен произведённым эффектом и рассчитывал на содействие. А ведь правда могла всплыть в зале для заседаний, с ужасом подумалось Бартемиусу, правда могла всплыть на глазах у всех… Правда, которая загубила бы его карьеру и перекрыла дорогу к креслу министра магии.       Шаги в коридоре отрезвили Бартемиуса от потрясения, и он достал волшебную палочку. Рабастан едва успел открыть рот, как его оглушило заклинание.       — Никому и ничего ты больше не расскажешь! — побелев, прибавил жёстко Бартемиус и ещё раз взмахнул палочкой — Обливиейт!       Выйдя в коридор, он наткнулся на Фрэнка Долгопупса и вырвал из его рук бумаги.       — В Азкабан их! Завтра же отправить обоих!       — Но… я ещё не успел всё оформить, сэр… — растерянно отозвался мракоборец. — Целитель не дал мне толком поговорить с Родольфусом и чем-то его напоил, да и слушание…       — НИКАКИХ СЛУШАНИЙ ДЛЯ ЭТИХ ТВАРЕЙ! В АЗКАБАН ИХ! ЭТО ПРИКАЗ!       — На… какой срок?       — Пожизненно.       — Но…       — Без права переписки и обжалования! Ты всё понял?!       Если мракоборец и хотел возразить, то Бартемиус наградил его таким свирепым взглядом, что тот сомкнул губы и кивнул. В ближайшие дни Бартемиусу казалось, что он варится в котле. В порыве гнева он набросился на своего сына дома и чуть его не прикончил. На крики сына прибежала миссис Крауч и стала умолять мужа пощадить её мальчика. Бартемиус сдался и запер того в комнате. Решил, что ещё разберётся с ним, но позже. Сейчас надо было разобраться с теми, кто может обвинять его сына в соучастии, и Бартемиус издал распоряжение сажать Пожирателей смерти в Азкабан без суда и следствия. Хватит с него понимания и милосердия! Если кто-то попадётся на месте преступления и будет иметь на руке Метку, значит, за решётку его и забыть эту тварь, как будто не было. Довольно пустых разговоров!       В ближайшие дни Бартемиус вновь и вновь поражал коллег своими действиями, но не обращал на них внимание. Ничего, он ещё перевоспитает сына, будет надо, подправит тому память или ещё что сделает, всё образуется. Сейчас главное сторонников Волан-де-Морта упрятать как можно дальше, и никакой угрозы его семье и карьере не возникнет. Всё и впрямь шло неплохо, пока в очередной день Бартемиус не взял в руки выпуск «Ежедневного пророка». Ничего сверхъестественного в газете не содержалось. Обычное перечисление новостей: кто и на ком женился, где и что появилось, что делает Министерство и какие преступления совершены. Взгляд Бартемиуса зацепился за упоминание братьев Лестрейндж, и он невольно задержал дыхание.       Мордред с ними, с Пожирателями смерти. Их всегда можно обвинить в клевете и списать всё на попытку очернить невинного человека, но вот что делать с тем, кто не носит Метку? С тем, кто, вполне вероятно, тоже имел разговор с братьями Лестрейндж и может знать, что сын начальника магического правопорядка преступник. Мало того, что Сириус Блэк задержал братьев и доставил в Министерство, так он ещё опекун Гарри Поттера. Да его не сегодня-завтра признают героем, а значит, его слова будут иметь большой вес.       Вспомнив, как дышать, Бартемиус чуть не ударил себя по лбу. Он ведь сидел рядом с Сириусом Блэком не так давно! Разговаривал с ним и ещё предлагал работу! Он мог в любой момент его околдовать или упрятать за решётку, но ничего не сделал. Неудивительно, что Сириус Блэк был насторожен, возможно, он того и добивался, когда привёл преступников в Министерство. Возможно, он хотел, чтобы правда открылась, но теперь понял, с кем имеет дело, и будет ещё осторожнее. Как вот теперь до него добраться? Если открыто что-то против него предпринять, то его родня, а они есть и в Министерстве, непременно обратит на это внимание, но и оставить всё как есть теперь тоже нельзя. Сириус Блэк всё равно, что заряжённый артефакт, который может открыться в неподходящий момент и нанести непоправимый урон. Его нужно как-то обезоружить, но так чтобы это ни у кого не вызвало подозрений. Бартемиус долго думал, но пока не нашёл решение проблемы. Похоже, придётся подождать и хорошенько изучить натуру этого Блэка, возможно, тогда он и поймёт, что с ним делать.