Я приду за тобой

      Сириус вытянул руки над головой, хрустнув костяшками пальцев и с удовлетворением посмотрел на законченную стопку пергаментов. Он добился значительного прогресса с гигантской кипой документов, навязанной ему Попечительским советом. Он был самым младшим участником, и поэтому ему приходилось выполнять всю тяжёлую работу. Сириус не мог отделаться от ощущения, что это было космической расплатой за то, что он сделал в юности.       Сегодня вечером у него была пара хороших, основательных часов работы, после того как его крестник ушёл принять ванну, а затем лёг спать. Улыбка тронула уголки губ Сириуса. Эта глубокая ванна оказалась отличным вложением. Гарри, который, вероятно, не помнил, когда принимал приличную ванну, отреагировал как ребёнок, когда впервые с восторгом опробовал джакузи, пузырьки и разноцветную подсветку. Это зрелище согрело сердце Сириуса так, что он не мог до конца это объяснить — почти как будто он воссоздавал утраченные воспоминания, которые они вдвоём могли бы создать в детстве Гарри, если бы не Петтигрю и Азкабан.       Тем не менее, эти последние несколько дней были абсолютно идиллическими. Два волшебника провели время, исследуя дом и лучше узнавая друг друга. Находиться рядом с Гарри было всё равно, что вернуть двух лучших друзей Сириуса. Его крестник унаследовал силу и живость Джеймса, а также ум и вдумчивый характер Лили. Каждый день с зеленоглазым волшебником был приключением, играли ли они во взрывающиеся карты, вместе обедали, дурачились с домашним заданием Снегга по зельеварению или делились безумными историями из Хогвартса. И с каждым днём Сириус любил Гарри всё больше и больше. Его крестник был ярким лучиком солнца в его мрачном и холодном существовании. Бывший заключённый знал, что не заслуживает такого счастья — особенно с сыном Джеймса и Лили — но он ничего не мог с собой поделать. После столь долгого одиночества Сириус эмоционально привязался к своему крестнику. Гарри был смыслом его жизни.       Юный волшебник постепенно открывался Сириусу и казался гораздо более спокойным и уверенным в себе рядом с ним, чем раньше. Но всё равно были моменты, когда взгляд его зелёных глаза испуганно метался по сторонам, — когда Гарри прижимался к стене и начинал извиняться, выглядя так, будто ожидал, что Сириус поднимет на него руку. В такие моменты анимагу требовалась каждая капля самообладания, чтобы не взорваться от гнева. Он хотел уничтожить всё, что было в пределах досягаемости, всякий раз, когда он видел такой страх на лице своего крестника. Как смеют эти проклятые Дурсли плохо обращаться с невинным ребёнком? Как смеет Дамблдор ничего не предпринимать, чтобы остановить это? Как посмели Петтигрю и Волан-де-Морт забрать любящих родителей Гарри? Как Сириус посмел позволить этому случиться?       Несмотря на переполнявшую его ярость, Сириус никогда не позволял своему гневу взять верх. Он быстро понял, что Гарри ошибочно решит, что ярость направлена на него, а не в его защиту. Поэтому вместо этого Сириус стоял на расстоянии вытянутой руки и спокойно объяснял Гарри, почему у него нет проблем, пока подсознательная защитная реакция подростка не ослабевала.       Это была лишь одна из тревожных привычек, от которых Сириус изо всех сил пытался избавить своего крестника. Аппетит Гарри улучшался, но он часто забывал о еде, пока крёстный не напоминал ему. Гарри ел быстро и быстро насыщался, что было признаком серьёзного недоедания.       У подростка также было это странное навязчивое стремление к уборке, и Сириус знал, что Гарри тщательно прибирается не потому, что ему нравится это. Его крестник однажды проговорился, что боится, что его посчитают обузой, и что уборка была его «платой» за проживание здесь. В этот момент шокированный мужчина понял, кто именно должен был поддерживать дом на Тисовой улице в такой невероятной чистоте.       Сколько бы раз Сириус ни объяснял, Гарри всё равно не понял, что «отрабатывать своё проживание» совершенно не нужно. Дом принадлежал Гарри в такой же степени, как и Сириусу. Но как бы он ни старался, его крестник по-прежнему считал себя временным жильцом — кем-то, кого могут выгнать в любой момент. За исключением своей комнаты, Гарри старался не оставлять никаких следов того, что он жил в этом доме, и по возможности вёл себя как можно тише. Сириус даже застукал его за выполнением домашнего задания глубокой ночью, хотя частично это можно было объяснить тем, насколько ужасно сбились внутренние часы Гарри.       Всё это и так приводило в бешенство, но, вдобавок ко всему, ответственным за это злодеям всё сошло с рук безнаказанно. Сириус не мог смириться с мыслью, что монстры, жестоко обращавшиеся с его крестником, избегнут наказания как со стороны магловского, так и со стороны волшебного мира. Он переживал из-за этого надругательства над правосудием и решил, что, если какое-то возмездие не постигнет Дурслей, часть его — и, возможно, часть Гарри тоже — никогда не сможет двигаться дальше.       Сириус быстро нацарапал записку и оставил её на столе, отдельно от бумаг по работе. Он не хотел, чтобы Гарри запаниковал, если проснётся и обнаружит, что его опекун пропал. Волшебник целенаправленно зашёл в незажжёный камин, взяв c каминной полки горсть летучего пороха.       — Дом 10, Чащобная улица, — сказал он как можно отчётливее, но тихо, чтобы не потревожить своего (как он надеялся) спящего крестника. Его охватило зелёное пламя, и Сириус пулей пронёсся по каминной сети. Его собачье чутьё было настороже, поскольку во время своего предыдущего визита он чуть было не пропустил маленький, неприметный камин. К счастью, на этот раз он узнал свой собственный запах в нужном месте и поэтому вышел из сети.       По мнению Сириуса, «Чащобную улицу» можно было с таким же успехом переименовать в «Трущобную улицу». Убогая квартирка из двух с половиной комнат, хотя и была опрятной и хорошо организованной её единственным обитателем, разваливалась на части. Обои выцвели и отслоились, виниловый пол имел большие разрывы, а несколько трещин в потолке и окнах были заделаны или заколочены досками. Вся мебель была подержанной и, судя по всему, когда-то служила жилищем для паразитов. Размер и состояние всего помещения кричали о пожароопасности.       — Кто здесь? — спросил голос из тени. Мягкий тон был обманчив, поскольку Сириус знал, что его обладатель может быстро разорвать его на части, если захочет.       — Ну, это не взломщики, Римус, — фыркнул он в ответ. — Это означало бы, что у тебя есть что-то, что стоит украсть.       Хрупкий мужчина с песочного цвета волосами вздохнул и вышел на свет, потирая виски и выглядя довольно усталым.       — Сириус, ты хоть представляешь, который час? Ни один здравомыслящий, законопослушный гражданин не совершает визиты после полуночи.       — Что ж, слава Мерлину, ко мне эти термины неприменимы, — усмехнулся Сириус, осторожно присаживаясь на наименее погрызенный мышами стул. — Я бывший обитатель Азкабана, если ты вдруг забыл.       — Как я мог это забыть? — лёгкая улыбка тронула губы Римуса, когда он сел на диван напротив, — Я всегда говорил, что ты кончишь Азкабаном.       Пёс-анимаг закатил глаза,       — Да, но твоё чрезмерно активное воображение думало, что я окажусь там из-за розыгрышей. Ещё когда я был подростком. — Оборотень всегда был известным паникёром, склонным катастрофизировать абсолютно всё. Когда Мародёры прокляли Распределяющую шляпу на шестом курсе, Римус был уверен, что их исключат. А когда их не поймали и не наказали в школе, он пришёл к безумному выводу, что это потому, что они вот-вот будут арестованы Министерством и брошены в тюрьму пожизненно.       — Вам с Джеймсом просто повезло, что у учителей никогда не было достаточно доказательств, чтобы сделать что-то большее, чем назначить вам наказание, — Римус взмахнул палочкой, и из кухни выплыл потускневший чайный сервиз. Потрёпанный чайник разлил своё содержимое по двум чашкам, которые скользнули в руки обоих волшебников. Поднеся чашку к губам, Сириус с удивлением обнаружил, что она наполнена горячим шоколадом вместо чая. Его друг не изменился за все эти годы.       — То, что мы заставили золотого ребёнка Гриффиндора заметать наши следы, тоже не повредило, — поддразнил Сириус.       Это побудило Римуса сделать большой глоток горячего шоколада.       — Не напоминай мне о том, как часто я злоупотреблял своими полномочиями старосты ради тебя, Сириус. Не могу поверить, в сколько безумных планов я позволил тебе меня втянуть.       — Тебе было весело. Признай это. Что бы ты делал в Хогвартсе без нас?       — Жил мирной жизнью, — хмуро ответил оборотень. — Имел безупречную успеваемость. Высыпался. Не беспокоился постоянно о том, что меня выгонят из школы. — После того, как его упрёк на мгновение повис в воздухе, выражение лица Римуса смягчилось. — Я также упустил бы самое счастливое время в своей жизни и лучших друзей, о которых только мог мечтать.       Настала очередь Сириуса нахмуриться.       — Ну…       — Сириус, нет. Даже не начинай. Что бы ни случилось после нашего выпуска, Мародёры были самыми верными друзьями, которых когда-либо знал Хогвартс. Трое из них остаются таковыми до сих пор.       Сероглазый волшебник вздохнул, отбросив свои самоуничижительные возражения. У него были более неотложные дела, чем зацикливание на прошлом.       — Мне нужна твоя помощь с чем-то важным, Римус. Речь идёт о Гарри.       Римус осторожно поставил свою чашку на покосившийся стол между ними, заинтересованно наклонившись вперёд,       — Я подумал, что должно быть что-то важное, чтобы ты пришёл в такой час. Вы с Гарри поссорились или что-то в этом роде?       Сириус усмехнулся,       — Едва ли. Гарри просто золото, а не ребёнок. Удивительно, правда, учитывая, каким был его отец.       — Он очень похож на Лили, — согласился Римус. — Но я бы не стал слишком беспокоиться об этом. У него такой возраст. Как только он освоится, я уверен, что у вас двоих возникнет изрядная доля разногласий.       «Надеюсь». Не то чтобы Сириус обязательно хотел поссориться с Гарри. Он просто хотел, чтобы подросток доверял ему настолько, чтобы мог вступить в спор.       — В любом случае, вернёмся к теме: мне нужен твой опыт. Ты единственный, к кому я могу обратиться за чем-то подобным, Лунатик.       Римус заметно приободрился, услышав своё старое прозвище.       — Обратиться за чем?       «Лучше сделать это быстро, как сорвать пластырь.»       — Провернуть несколько магловских розыгрышей.       Его друг даже не дал Сириусу перевести дыхание:       — Нет.       — Но…       — Нет. НЕТ. Я не знаю, какие пакости ты задумал, но я не буду в этом участвовать, — последовала минута молчания, прежде чем Римусу пришло в голову ещё кое-что, — И ты также не втягивай Гарри в своё безумие.       — Ты не знаешь, почему…       — Мне это не нужно, — снова перебил Римус. — Разыгрывать невинных маглов — это не то, что ответственный опекун должен делать или поощрять.       — В том-то и дело! — быстро вмешался Сириус, пытаясь вставить хоть слово, прежде чем этот приверженец порядка опять прервёт его. — Они не невинны. Мы будем преследовать Дурслей.       Ореховые глаза Римуса расширились.       — Нет! Ни в коем случае! Ты что, не понимаешь, сколько неприятностей будет у Гарри, если ты это сделаешь?       — Они никогда не узнают, что это были мы! — настаивал анимаг. — Нас никто не увидит. И эти дураки никогда не ожидают, что волшебники будут использовать немагические средства нападения.       — Так кого же, по-твоему, они будут винить? Кто ещё может сделать их своей целью?       Сириус пожал плечами,       — У таких людей обязательно найдутся другие враги, Лунатик. Поверь мне. Я уверен, что половина школы их сына выстроилась бы в очередь за шансом отплатить той же монетой этому жадному толстяку.       Римус не посчитал его игру слов особенно умной.       — Ты не можешь. Я не позволю тебе. Меня не волнует, насколько они неприятны. Что-то настолько безрассудное…       — Они оскорбляли Гарри.       В комнате воцарилась полная тишина, было слышно только слабое жужжание ветхого холодильника. Сириус дал своему другу осознать это обвинение, прежде чем продолжил, говоря тихо и медленно, чтобы не выйти из себя,       — Не только эмоционально, но и физически. — Темноволосый волшебник не стал копаться в прошлом Гарри после их разговора несколько дней назад — раны его крестника, похоже, были очень глубоки. Но Гарри сам проговорился о некоторых вещах, а остальное Сириус сложил воедино из действий его и Дурслей. — Они унижали его и оскорбляли Джеймса и Лили ему в лицо. Они давали ему только то, от чего отказались сами, и никогда не позволяли ему просить чего-то большего. Они обращались с ним как со своим рабом и заставляли его жить в страхе наказания. Они держали его взаперти в чулане, пока ему не исполнилось одиннадцать. Они морили его голодом, Римус.       Это было последней каплей. Волшебник с каштановыми волосами оскалил зубы и зарычал от ярости. Сириус наконец разбудил оборотня, живущего в клетке за скромным фасадом его друга. Волки были фанатично преданы своим товарищам по стае, а Римус всегда считал Джеймса и Лили — и, следовательно, Гарри, — членами своей стаи. Лунатик был в такой же ярости из-за того, что их детёныш пострадал, как и Бродяга.       Сириус дал брюнету время потушить свой гнев. Когда Римус наконец собрался с силами, чтобы заговорить, его голос был мягким и опасным:       — Мы предоставим Гарри выбор, участвовать или нет…       — Такой подход сводит на нет весь смысл задумки.       — Бродяга, — упрекнул Римус, немного шутливости вернулось на его измученные черты лица.       Сириус вздохнул.       — Ладно. Мы позволим ему отказаться. Но не без беспощадного поддразнивая.       — Не волнуйся, Бродяга, — ухмыльнулся Римус, в его глазах заплясали озорные искорки. — Даже если Гарри просто понаблюдает, мы с тобой устроим ему незабываемую демонстрацию розыгрыша.       — Я так и знал! — радостно воскликнул анимаг. — В тебе всё-таки ещё живёт Мародёр, Лунатик!       Римус закатил глаза, но, тем не менее, достал перо и пергамент.       — Теперь что касается розыгрышей, у меня масса идей…

* * *

      Сириус и Римус потратили следующие два часа на составление генерального плана и сбор необходимых «боеприпасов». Римус никогда не был барахольщиком — эта роль бесспорно принадлежала Сириусу и, что неудивительно, Петтигрю — но и у него нашлись несколько полезных предметов домашнего обихода. Остальные материалы для розыгрыша были почерпнуты из ниспосланных небесами круглосуточных магазинов Лондона. После того, как приготовления были завершены, Римус отправился к Дурслям с материалами для розыгрышей, а Сириус вернулся по камину домой, чтобы разбудить ничего не подозревающего третьего участника.       Сириус почувствовал небольшой укол вины за то, что будит Гарри от заслуженного отдыха, тем более что сон, похоже, был ещё одной вещью, которой его лишали ужасные родственники. Но Гарри был подростком только один раз, ночные прогулки были одними из самых захватывающих моментов юности. Кроме того, завтра его крестник сможет спать весь день. Не то чтобы им было куда пойти.       Анимаг медленно и тихо открыл дверь в комнату Гарри, не желая резко будить подростка. Поблагодарив всех собачьих богов за своё превосходное ночное видение, Сириус прокрался через тёмную комнату к шкафу Гарри. Распахнув дверцы, он порылся в одежде своего крестника, пока не наткнулся на мантию. Достав её из шкафа, Сириус перекинул предмет одежды через руку и бесшумно подошёл к кровати Гарри.       Его крестник выглядел таким умиротворённым, таким не тронутым всеми заботами и ответственностью, которые преследовали его в моменты бодрствования. Было по-настоящему жаль будить его от того, что, как надеялся Сириус, было приятным сном. Но он надеялся, что это приключение оправдает потерю сна. Убрав волосы с глаз Гарри и ласково погладив его по щеке, волшебник положил бледную руку на плечо крестника и осторожно потряс.       — Гарри… Гарри, просыпайся.       Темноволосый подросток довольно легко проснулся. Он зевнул и, сощурившись, посмотрел в лицо мужчине, прервавшему его сон.       — Сириус? — спросил сонный голос.       Сероглазый волшебник положил мантию Гарри на кровать рядом с ним.       — Надень это. Мы кое-куда идём.       Мальчик не задавал вопросов. Он заставил себя сесть и оделся, всё ещё в полусне. Сириус нашёл у двери пару ботинок и бросил их Гарри по одному. Как только его ботинки были зашнурованы, очки надеты, а мантия лениво натянута поверх пижамы, Сириус взял своего крестника за руку. Если Гарри не проснулся сейчас, то скоро проснётся.       — Ты когда-нибудь раньше трансгрессировал? — спросил Сириус. Гарри сонно покачал головой, выглядя немного озадаченным вопросом. Сириусу пришло в голову, что, выросши среди маглов, его крестник может даже не знать, что такое трансгрессия. — Мне нужно, чтобы ты держался за меня как можно крепче. Что бы ни случилось, не отпускай.       Гарри крепко сжал руку Сириуса и поднял другую руку, чтобы схватить своего опекуна за предплечье, его зелёные глаза наполнились нервозностью. Мужчина ободряюще улыбнулся и положил свою руку поверх его руки, надёжно сжимая её.       Убедившись, что не потеряет своего дорогого крестника в неизбежном хаосе, Сириус глубоко вздохнул и представил ужасный маленький дом Дурслей на Тисовой улице. В тот же момент всё погрузилось во тьму. Из него вышибло дух, когда его тело пронеслось сквозь огромную пустоту пространства и его сжало, как в тисках, со всех сторон. Сокрушающая тьма была настолько пустой, что в течение нескольких мгновений единственное, что Сириус осознавал, — это маленькая тёплая рука в его руке.

* * *

      Спустя время, показавшееся вечностью (но на самом деле длилось меньше минуты), пустота извергла двух своих пассажиров на тротуар, всего в нескольких домах от дома номер 4. Сириусу потребовалось время, чтобы отдышаться, а Гарри согнулся пополам, кашляя и едва удерживаясь на ногах. Сероглазый волшебник поймал крестника за плечи, поддерживая его.       — Ты в порядке?       Гарри кивнул, всё ещё хрипя, прежде чем вытер рот тыльной стороной ладони через некоторое время, выглядя немного позеленевшим.       — Да, — посочувствовал Сириус, — Трансгрессия — не мой любимый вид транспорта с точки зрения комфорта. Но по скорости с ней ничто не сравнится.       Гарри выпрямился и оглядел пункт назначения, внезапно он стал выглядеть ещё хуже, чем раньше. Сириус не винил его. Была бы его воля, никто из них никогда бы больше не увидел эту адскую дыру. Сириус был уверен, что, когда Гарри достигнет совершеннолетия, они никогда сюда не вернутся.       Анимагу пришла в голову мысль: Гарри всё это время беспокоился о том, что его выгонят из дома. Вот почему иногда он всё ещё вёл себя как слуга или посторонний. Сейчас, как никогда, наступил решающий момент, чтобы развеять эти опасения.       — Я не отдаю тебя, — заверил его Сириус, надеясь, что страх ещё не успел проникнуть в сознание его крестника. — Ни сейчас, ни когда-либо. — Он приподнял пальцами подбородок Гарри, так что их глаза встретились. — Ты веришь мне?       Зелёные глаза Гарри на мгновение вгляделись в глаза Сириуса, прежде чем он медленно кивнул. Он не выглядел до конца уверенным, но его поза заметно расслабилась. Волшебник взъерошил волосы своего крестника, зная, что Гарри это нравится. И действительно, лёгкая улыбка тронула губы подростка.       — Теперь ты со мной. Ничто не изменит моего мнения на этот счёт.       Сириус обнял крестника за плечи и повёл его к дому Дурслей. Когда они подошли ближе, сероглазый мужчина поморщился. Раздражающий звук белого шума становился всё громче и громче. Гарри поднёс руки к ушам, заглушая жужжание, грозившее проникнуть в самый мозг.       Очень слабо, там, где лунный свет падал под правильным углом, Сириус мог видеть мерцающий барьер вокруг дома Дурслей. Его зоркие серые глаза нашли небольшое отверстие в прозрачной баррикаде, и он провёл через него Гарри. Не успели они пройти, как щель за ними закрылась. Римус, сидевший у двери, встал, чтобы поприветствовать их.       — Профессор Люпин? — Гарри с любопытством посмотрел на мужчину.       — Привет, Гарри. — Волшебник с каштановыми волосами нежно улыбнулся ему, — Рад снова тебя видеть. Но я больше не твой профессор. Можешь называть меня просто Римус.       Сириус игриво закатил глаза:       — Давайте на минутку будем честными: он никогда не будет называть тебя так.       Римус нахмурился, но по веселью в карих глазах друга Сириус мог сказать, что тот на самом деле не обиделся:       — Да? Почему это?       — А ты когда-нибудь называл профессора по имени? Или любого другого взрослого? Это странно.       — Ты называл МакГонагалл по имени, ты, лицемер, — продолжал подтрунивать Римус. — И я почти уверен, что Гарри не называет тебя «мистером Блэком».       Сириус скрестил руки на груди:       — Это совсем другое. Я его опекун.       Взгляд Римуса вернулся к юному волшебнику:       — Мои соболезнования.       — Почему ты…       Гарри, поняв, что вся эта размолвка была просто шуткой, рассмеялся.       — К этому нужно немного привыкнуть, но я попробую, пр- Римус…       — Нет, нет, нет. Это слишком странно, — Сириус покачал головой с притворным неодобрением. — Мы дадим тебе имя получше, которым ты будешь его называть.       Римус застонал.       — Фантастика. А я-то думал, что избавился от этого имени после… — он замер, явно не желая прямо упоминать о том, что произошло тринадцать лет назад.       Сириус вмешался, заполняя неловкую паузу:       — Тебе никогда не сбежать, Римус. Однажды Мародёр — навсегда Мародёр, — Сероглазый анимаг огляделся по сторонам, раздражённый тем, насколько невероятно пустым и тихим был весь этот район. — Надеюсь, ты позаботился о безопасности?       Оборотень кивнул,       — Дезиллюминационные чары, заклятие Оглохни и Маглоотталкивающие чары, а также несколько защитных оберегов. Наше присутствие должно остаться совершенно незамеченным.       Сириус благодарно улыбнулся Римусу, прежде чем снова повернуться к Гарри, ткнув большим пальцем в сторону своего друга.       — Всегда держи при себе всезнайку, Гарри. Они хороши для всех этих утомительных и умных дел.       — А для чего именно хороши высокомерные бездельники?       — Заткнись, Римус, — Сириусу было трудно сохранить шутливо-хмурый вид, когда Гарри продолжал смеяться, и его голос был таким счастливым и беззаботным. — Давайте займёмся важными делами, хорошо?       — Конечно, — Волшебник с каштановыми волосами опустился на колени на лужайке. Сириус сел рядом с ним и жестом пригласил Гарри сесть лицом к ним двоим. Подросток подчинился, с любопытством переводя зелёные глаза с одного мужчины на другого.       Запустив руку в свою мантию, Римус достал лист пергамента, в котором Сириус и Гарри сразу узнали Карту Мародёров. Бывший профессор держал артефакт на обеих ладонях.       — Положи левую руку на карту, Гарри. — Тот так и сделал. — Теперь подними правую. — Гарри поднял руку. Римус одобрительно кивнул и искоса взглянул на Сириуса, давая ему знак начинать.       — Гарри Джеймс Поттер, — произнёс Сириус тихим, напряжённым голосом. — Ты торжественно клянёшься, что замышляешь шалость, и только шалость? Что будешь оказывать содействие в свершении шалостей, сеянии хаоса и приносить мятежную радость в любое место, где люди могут в этом нуждаться? Что будешь соблюдать конфиденциальность всех розыгрышей и другой доверенной тебе сверхсекретной информации, что ты останешься верным Мародёром, какие бы силы ни объединились против тебя?       На лице Гарри появилась удивлённая улыбка. Сириус должен был признать, что клятва, которую они написали, будучи студентами, была немного претенциозной. Но они были одиннадцатилетними мальчиками, восхищёнными своим умом и обширным словарным запасом Римуса. Чего ещё можно было ожидать?       — Клянусь, — пообещал Гарри.       — И ты принимаешь права и привилегии, которые даёт тебе звание Мародёра? Беспрепятственный доступ к Карте Мародёров, равную долю всех награбленных и контрабандных товаров, использование наших секретных псевдонимов и защиту, предоставляемую твоими собратьями-Мародёрами — даже ценой опасности?       Последняя часть клятвы была немного серьёзнее остальных. Раньше, на первом курсе, Мародёры считали «опасностью» задержание. Но со временем на эту фразу стали ссылаться как на оправдание — среди прочего — становления анимагами, вступлению в драки с более агрессивными членами слизеринской команды по квиддичу и восстанию против семьи Блэк. После окончания школы последствия их клятвы стали гораздо серьёзнее. И всё же Сириус никогда не ожидал, что кто-то из Мародёров так бесстыдно разрушит их узы дружбы. «Будь ты проклят, Петтигрю».       — Да, — подтвердил Гарри после небольшой паузы.       — Тогда властью, данной нам как основателям, мы официально посвящаем тебя в Мародёры. Отныне ты будешь известен как «Сохатик». — Патронус Гарри принимал форму оленя, как и у Джеймса. Сириус не сомневался, что анимагическая форма его крестника была бы такой же. Гарри обладал той же храбростью, благородством и силой духа, которые были основой превращений Джеймса. Римус согласился с выбором прозвища, добавив, что оно поможет Гарри чувствовать себя ближе к отцу, не заставляя его чувствовать себя «заменой золотой рыбки».       — Поздравляю, — сухо похвалил Римус Гарри, передавая Карту Сириусу, который положил её в карман своей мантии. Они оба согласились, что Карта теперь принадлежит в первую очередь Гарри. Его крёстный отец вернёт её в конце лета, как раз перед возвращением волшебника-подростка в Хогвартс. — Добро пожаловать в наш клуб бездельников.       — Мне нравится это замечание, Лунатик, — нахально ответил Сириус.       — Да, Бродяга, — ухмыльнулся оборотень. — Да, я знаю.       — Что ж, теперь, когда с формальностями покончено, — Сириус встал, протягивая руку Гарри, чтобы помочь ему подняться на ноги. Подросток всё ещё выглядел слегка растерянным, но скоро это изменится. — Пришло время для хорошего, Сохатик. Первый розыгрыш Мародёров за пятнадцать лет.       Римус откашлялся, неудобно напоминая другу об их обещании. Сириус закатил глаза и неохотно добавил:       — Конечно, если ты хочешь сидеть сложа руки и смотреть…       Слишком поздно. Гарри уже собрал кусочки головоломки воедино.       — Мы разыгрываем Дурслей? — зеленые глаза Гарри загорелись нетерпеливым волнением, — Конечно, я хочу в этом участвовать!       Пёс-анимаг торжествующе ухмыльнулся своему лучшему другу. Римус застонал,       — Он уже соответствует своему тёзке.       — Сохатый-старший был бы так горд, — Сириус вытер воображаемую слезу, хотя это чувство было совершенно искренним. Ему бы хотелось, чтобы Джеймс был здесь и видел, как взрослеет его сын.       — Итак, каков план? — спросил Гарри, подпрыгивая на носках и разглядывая материалы для розыгрышей, собранные двумя волшебниками.       — Мы собираемся разделить мелкие шалости между собой, а затем вместе заняться более серьёзными, — объяснил Римус.       Сириус порылся в их запасах и извлёк несколько коробок яиц, связку резинок и рулон пузырчатой плёнки.       — Что будет твоей задачей, Сохатик? Хочешь наполнить водосточные желоба яйцами, замотать почтовый ящик резинками или застелить подъездную дорожку пузырчатой плёнкой?       Подросток слегка прикусил губу, словно разрываясь между вариантами. Сириус не мог его винить: все они были фантастическими.       — Я возьму пузырчатую плёнку, — наконец решил Гарри.       — Отличный выбор, — одобрил Сириус, передавая рулон своему крестнику. — У нас изоляционная. Она липкая по краям, так что всё, что тебе нужно сделать, это развернуть её и прижать. — Гарри кивнул и радостно ускакал с пузырчатой плёнкой, начав со входной двери.       Римус взял связку резинок из рук Сириуса.       — Я возьму это.       — Конечно. Оставь грязную работу мне.       — Ты никого не обманешь, Бродяга, — поддразнил брюнет, — Грязные розыгрыши всегда были твоими любимыми.       Темноволосый волшебник коварно потёр одну из коробок с яйцами,       — В яблочко.       Римус взял резинки и принялся за работу, создавая из почтового ящика Дурслей прекрасное произведение искусства. Сириус сложил в стопку коробки с яйцами и подошёл к забору с краю от дома, прошептав «Асцендио». Чары дали ему необходимый толчок, чтобы добраться до крыши второго этажа. Он открыл верхнюю коробку и начал заполнять жёлоб яйцами, начиная с края со стороны улицы. Если его рука соскользнёт, он не хотел, чтобы по ошибке ударило Гарри, который в данный момент находился под дверью.       Сириус хотел просто забросать дом яйцами. Римус отверг эту идею. Темноволосый волшебник подозревал, что его друг считает этот замысел слишком грязным или думал, что это может привлечь внимание, несмотря на их меры предосторожности. Но Лунатик скрыл эти возможные опасения, заявив, что обычное забрасывание яйцами недостаточно креативно. В какой-то степени Сириус был согласен. Мысль о том, что ужасных родственников Гарри обольёт завтраком, когда они будут меньше всего этого подозревать, была бесценной. Дополнительный бонус, если яйца останутся в желобах достаточно долго, чтобы стухнуть, прежде чем превратятся в снаряды.       Закончив с крышей второго этажа, Сириус с собачьей грацией запрыгнул на крышу гаража, чтобы заполнить и её жёлоб. Посмотрев вниз, он увидел, как Гарри усердно разматывает пузырчатую плёнку и обклеивает ею подъездную дорожку. На лице его крестника он безошибочно разглядел улыбку от уха до уха. Любой даже самый незначительный проблеск вины или беспокойства, который Сириус мог испытывать из-за этой феерии розыгрышей, полностью исчез. Эти… монстры так долго плохо обращались с Гарри. То, что сейчас делали три волшебника, было ничем иным, как тем, чего Дурсли заслуживали. Несколько часов их страданий никогда не сотрут годы ущерба, который они причинили, но это было начало.       Довольный своей работой, Сириус спрыгнул с более низкой крыши в кусты Дурслей. Вмятины, которые он оставил, были, честно говоря, улучшением. Он присоединился к Гарри на подъездной дорожке и помог ему закончить укладывать пузырчатую плёнку вокруг припаркованной машины, оставив вокруг неё достаточно место для прохода. Два волшебника время от времени смеялись, когда один из них лопал пузырь.       — Работаете засучив или спустя рукава, вы двое? — спросил Римус, когда они вышли на тротуар, обматывая почтовый ящик предпоследней резинкой, добавляя сложный узор крест-накрест, на распутывание которого ушла бы вечность. — Вы прямо не разлей вода.       — Ты просто завидуешь, Лунатик, — Сириус потянулся, чтобы взъерошить волосы своего крестника. — Не волнуйся. Мы достанем тебе твоего собственного брюзгу-протеже.       Римус щёлкнул последней резинкой по лбу своего друга. Анимаг вздрогнул и потёр красное пятно, образовавшееся на бледной коже.       — Ой… — заскулил он.       — Ох, повзрослей немного, Бродяга, — ухмыльнулся оборотень, подмигнув Гарри, который усмехнулся в ответ.       — Сохатик! Я думал, ты на моей стороне!       — Я на стороне вас обоих, — возразил Гарри сквозь смех.       — Нет! — Сириус обвил руками шею подростка, — Прекрати пытаться украсть моего крестника, Лунатик!       — Ничего не могу поделать, Бродяга. Просто я провёл с ним больше времени, чем ты.       Сириус проигнорировал более обидный подтекст этого предложения, зная, что Римус имел в виду не это, и надулся.       — Что ж, ещё немного времени исправит это. Я был любимцем Сохатика, когда он был ребёнком, и всегда им буду.       — Ты правда был моим любимцем, Бродяга? — дразняще-недоверчиво усмехнулся Гарри. Сириус с удовольствием отметил, что Гарри использовал его мародёрское прозвище.       Римус схватил оставшиеся сумки с принадлежностями для розыгрышей и начал распаковывать несколько рулонов туалетной бумаги и полиэтиленовой плёнки, а также коробки с разноцветными рождественскими гирляндами, вазелин и клаксон.       — Хочешь сказать, он ещё не похвастался этим? Он не рассказал тебе историю твоего первого слова?       Подросток-Мародёр немного протрезвел, внезапно став очень сосредоточенным.       — Нет. Что это было?       — Да ладно, Римус, — слегка покраснел Сириус, — Он не хочет об этом слышать.       — Нет, я хочу! — настаивал Гарри, — Расскажи мне об этом, Лунатик.       Волшебник с песочными волосами выглядел слишком довольным тем, что в кои-то веки одержал верх над Сириусом. Взяв рулоны полиэтиленовой плёнки, он жестом пригласил Гарри следовать за ним к машине. Спрыгнув с газона на чистое от пузырчатой плёнки пространство вокруг машины, Римус встал с одной стороны и натянул полиэтилен на крышу машины. Гарри поймал рулон с другой стороны и передал его под машиной обратно Римусу. Они продолжали таким образом передавать плёнку взад и вперёд.       — Твои родители устроили своего рода соревнование по поводу того, каким будет твоё первое слово. Естественно, Лили хотела, чтобы ты сказал «мама», а Джеймс надеялся на «папу». Но сколько бы они ни натаскивали тебя и ни подкупали, ты говорил только тарабарщину.       — Так что случилось? — подтолкнул Гарри, полностью поглощённый историей Римуса, пока они продолжали заматывать машину Дурслей, продвигаясь к капоту.       — Ну, раз в месяц Мародёры ужинали все вместе с тобой и твоей матерью. Я пришёл первым, и Джеймс снова принялся за дело, пытаясь заставить тебя сказать «папа». Ты был голоден, капризничал и был не особенно рад тому, что твой надоедливый отец пристаёт к тебе, — вопреки здравому смыслу, Сириус усмехнулся в этот момент. Он присоединился к двум волшебникам, взял у Римуса рулон и стал покрывать плёнкой багажник.       — Именно в этот момент, — продолжил Римус, — Наконец вошёл Сириус, как обычно, с опозданием…       — Я не виноват, что у меня одного была работа… — беспечно проворчал бывший мракоборец.       — И ты вскрикнул что-то вроде: «а-а!» Вся комната затихла. Джеймс выглядел таким взволнованным. Он улыбался от уха до уха и умолял тебя сказать это ещё раз. Ты протянул руки в сторону двери и крикнул звонко, как колокольчик: «Дя-га!» Вот тогда мы все поняли, что ты не отвечал Джеймсу. Ты звал Сириуса, чтобы тот пришёл и спас тебя, — Римус усмехнулся, а щёки Сириуса приобрели более тёмный оттенок красного. — Это было забавно.       — Для тебя, Лунатик. Мне запрещали приходить к Поттерам несколько недель. Лили бросала на меня убийственный взгляд на каждом собрании Ордена. Не думаю, что она когда-либо меня по-настоящему простила.       — Не жалей его, Сохатик, — ответил Римус на обеспокоенный взгляд, который Гарри послал Сириусу. — В то время он был на седьмом небе от счастья. Никогда не позволял никому из нас забыть об этом.       На губах пса-анимага появилась призрачная улыбка, когда эти счастливые воспоминания пронеслись в его голове. Год, который он провёл с Поттерами до падения Волан-де-Морта, оставался самым любимым периодом его жизни. Впервые с момента окончания Хогвартса Сириус стал частью семьи: Джеймса, Лили и малыша Гарри. Даже несмотря на тень войны, нависшую над головой, и долгие промежутки времени, которые Сириус иногда проводил вдали от Годриковой Впадины за работой, у него всё ещё было достаточно времени, чтобы привыкнуть к теплой и любящей атмосфере в доме Поттеров. Сероглазый волшебник чувствовал себя там в безопасности, свободным от тьмы, которая грозила заразить весь их мир. Так было до тех пор, пока Волан-де-Морт и Петтигрю не украли всех, кого Сириус когда-либо любил, и не заперли его в Азкабане на двенадцать лет.       — Бродяга? — тихий голос Гарри вывел его крёстного из мрачных раздумий. — Ты в порядке?       Сириус кивнул и улыбнулся своим товарищам-Мародёрам. Теперь Римус и Гарри были снова с ним, и это было больше, чем он когда-либо мог надеяться.       — Я бы сказал, что эта машина выглядит довольно шикарно, вам не кажется? Гарри рассмеялся,       — Она блестит даже больше, чем когда дядя Вернон её купил. Он будет так рад.       — Вас двоих слишком много, — простонал Римус, скрывая смешок.       — Ты знаешь, что любишь нас, Лунатик, — подначивал Сириус.       — «Люблю» — сильно сказано, — Римус спрыгнул обратно на газон, Сириус и Гарри последовали его примеру. Оборотень бросил каждому волшебнику по рулону туалетной бумаги, а затем взял один сам. — Давайте подарим им двор, достойный их прекрасной машины.       Трое Мародёров отлично провели время, устилая туалетной бумагой каждый дюйм дома и двора, до которого смогли добраться. Сириус поднял Гарри на плечи, чтобы подросток дотянулся до крыши, где тот замотал дымоход, флюгер и водосточную трубу и намазал вазелином все окна. Римус и Сириус «украсили» забор, кусты и газон. Оборотню пришлось помешать Сириусу использовать туалетную бумагу, чтобы выложить из неё слова о том, что именно он думает о Дурслях, настояв, что посыл и так был громким и ясным. Вместо этого Римус позволил своему другу использовать заклинание левитации, чтобы зависнуть над крыльцом, застеленном пузырчатой плёнкой, и прикрепить к стене клаксон, который сработал бы при открытии входной двери.       В качестве последнего штриха старшие Мародёры присоединились к Гарри на крыше, развешивая рождественские гирлянды по её краю и наблюдая, как они загораются всеми цветами радуги. Для людей, которые ненавидели всё «ненормальное», яркие праздничные огни в июле будут абсолютным кошмаром.       Выполнив свою задачу, Сириус и Римус помогли Гарри спуститься с крыши. Они на цыпочках переступили через переплетающиеся дорожки туалетной бумаги на газоне и с гордостью осмотрели свою работу с тротуара. Выглядело так, будто группа мумий-энтузиастов кулинарии, любящих Рождество и вооружённых пузырчатой плёнкой, решила устроить бурную вечеринку на Тисовой улице, 4. Гарри метко подвёл итог:       — Это фантастика.       — Нам не хватает только одного, — прежде чем его крестник успел спросить, что он имеет в виду, Сириус вытащил из своей мантии одноразовый фотоаппарат. Римус развернул Гарри лицом в камеру, мужчины обняли его за плечи, и Сириус сфотографировал их троих на фоне их грандиозной работы. — Так мы сохраним это на века, — прокомментировал он.       Гарри рассмеялся, его настроение было приподнятым, все следы беспокойства, связанные с их местонахождением, исчезли.       — Спасибо, Бродяга, Лунатик. Это было великолепно.       — Я должен с тобой согласиться, — улыбнулся Римус. — Признаюсь… я скучал по всем тем шалостям, которые мы обычно вытворяли.       Сириус изобразил шок, прежде чем с улыбкой повернуться к своему крестнику:       — Без тебя было бы совсем по-другому, Сохатик. В конце концов, ты важная часть нашей семьи.       В зелёных глазах Гарри появилось понимание. Что-то словно щёлкнуло внутри Сириуса в тот момент, когда его поразило осознание собственных слов. Он был не один. У него был Римус. У него был Гарри. Он вышел из Азкабана и никому не позволит снова забрать его близких.       Гарри зевнул и сонно склонил голову на плечо Сириуса с довольной улыбкой на губах.       — Хотелось бы мне… чтобы мы могли увидеть их реакцию.       — Поверь мне, — Сириус ласково погладил своего крестника по голове, — Я уверен, что мы сможем услышать её даже из нашего дома.