***
Он никогда не думал, что весь мир может уместиться в одной постели. Что все заботы можно спрятать в складках шёлковых простыней, что все проблемы можно скинуть вместе с одеялом за ненадобностью, как и переживания, что стыдливо прячутся за подушками. Он никогда не думал, что весь мир может уместиться в одном человек, что смеётся самым красивым и звонким смехом на всём свете, улыбается ярко-ярко, словно солнце и ласково пропускает его пряди сквозь тонкие пальцы. Он ласково целует тонкие ключицы и нежный смех снова звенит в воздухе. - Что ты делаешь? Мне щекотно! - Просто я люблю твои ключицы - Только их? Игривая интонация, лукавая улыбка и пальцы, что массируют кожу головы. Он никогда не думал, что весь мир может уместиться в одном человек. О, какой он был дурак, как ошибался! Ещё как может…***
За всю свою жизнь Шинья ни разу не влюблялся. Так уж вышло, что эта сфера жизни была ему неинтересна и за все двадцать четыре года он имел за плечами лишь краткосрочные, построенные на взаимной страсти отношения, когда в особо эмоциональные моменты вы просто сбрасываете напряжение, а после спокойно расходитесь, не имея друг к другу никаких претензий. И его это вполне устраивало, поскольку ни к чему не обязывало. Он не был готов вступать в серьезные отношения, поскольку это подразумевало впустить в свой мир незнакомого человека, который может в любой момент уйти, оставив после себя кровавую рваную рану. Рана заживёт, но шрам всё равно останется и будет каждый раз ныть и напоминать о себе и причиненной когда-то боли. Шинья, пусть и читал романы, никогда особо не задумывался о феномене любви. Что вообще такое любовь? Это страсть, нежность или же страх? Никто не мог дать точного определения абстрактного понятия и Шинья тоже затрудняется. С его точки зрения довольно глупо полагать, что весь мир, как говорят многие романтики, может уместиться в одном человеке. Уж слишком это неправдоподобно и странно. Возможно он слишком черств, чтобы понять все эти полные нежности взгляды и трепетные прикосновения, а может он просто не встретил своего человека, кто знает. Слушая рассказ Мины о том, как она недавно, полная надежд, бежала на свидание к очередному интернетному принцу, а он оказался не таким великолепным, как она его представляла, Шинья беззлобно посмеивался над девушкой и советовал завязывать со знакомствами по интернету. - Может, в этот раз мне не повезло, но в следующий обязательно, я это чувствую! - Мина чуть ли кулаком в грудь себя не била, пытаясь доказать свою правоту. - Ты так говорила уже раза три. - Саяко, до этого лишь слушавшая чересчур экспрессивные речи подруги, решила выступить голосом разума. Мина на её фразу лишь фыркнула. - Это было до, а сейчас я другая. Я стала более серьёзная и зрелая. Теперь я не поведусь на дешёвые уловки. - Мне интересно, когда ты успела стать серьезной? - Полный возмущения взгляд обратился к Шинье, который с лёгкой улыбкой слушал заверения Мины, но ни одному из них не верил. - И ты туда же? - Голос был полон такой обиды, что Шинья едва подавил в себе смех. Мина была забавной: иногда чересчур громкой, но весёлой. Она была их личным солнышком, что своей улыбкой, казалось, могла разогнать самые хмурые тучи. - Ну что ты, радость моя, я тебе верю. Но всё равно будь осторожна - никогда не знаешь, кто сидит по ту сторону экрана. - Он поднял руки ладонями вверх в защитном жесте и ярко улыбнулся. Мина, вполне удовлетворенная ответом, отвернулась к Саяко, а Шинья бросил взгляд на загоревшийся экран телефона. Гурен интересовался его состоянием и планами на выходные. Быстро напечатав ответ, что с ним всё в порядке и в выходные он свободен, Шинья обратил взор на открывшуюся дверь. Телефон, что он держал в руке, едва не выпал из ослабевших пальцев. Казалось, весь мир резко перестал существовать и осталась только она. Высокая и стройная, с густой копной золотых волос, что обрамляли лицо с изящными плавными чертами, она смотрела на него своими невозможными глазами, которые сверкали, словно редчайшие изумруды на белом атласе лица. Голос ее, тихий и нежный, похожий на речь ангелов, казался самой прекрасной музыкой для его ушей. Шинья не помнил, что она заказала, он лишь бестолково смотрел на неё и кивал с глупой улыбкой на губах. Она села за столик, а Шинья не мог отвести от нее глаз. Он был уверен, что встретил её впервые, но она казалась такой знакомой, что сердце щемило, а пальцы дрожали от переизбытка эмоций. Она ушла спустя час и всё время, что сидела за столиком, то безотрывно смотрела на людей за окном, которые шли по своим делам. Она смотрела в окно, а он смотрел на неё.***
Taylor Swift — This Love
Неделя пролетела как один миг и выходные подкрались незаметно. Шинья, ожидающий пятницу так страстно, даже слегка удивился такому молниеносному ходу времени. Он кинул взгляд на столик, что стоял в углу, в некотором отдалении от других, и сердце в груди заполошно забилось. Она приходила каждый день, в одно и то же время и садилась за один и тот же столик у окна. Каждый раз она заказывала одно и то же и смотрела в окно, не отвлекаясь. Иногда её красиво очерченные брови хмурились, словно она о чём-то напряженно думала, и тогда пальцы ее, сжимающие ушко чашки, белели от напряжения. Шинья постоянно смотрел на нее, он просто физически не мог отвести от взгляд. Казалось, что если он отвернется, обратит внимание на что-то другое, то она исчезнет без следа, рассыплется звёздной пылью, словно и не существовало ее никогда. Она приходила, делала заказ и сразу уходила за столик, всё так же избегая смотреть ему в глаза. А ему так хотела заглянуть в эти зеленые омуты, что манят своей глубиной, рассмотреть внимательно каждую черточку лица, пересчитать ресницы и родинки. Его пугал этот интерес к другому человеку, которого он даже не знает, пугали все те чувства, что начинали бушевать в нем в тот самый момент, когда в заветный час колокольчик над дверью приветственно звенел, а по паркету раздавался стук каблуков. Его пугало, что, один раз почувствовав запах, исходивший от ее волос, ему захотелось зарыться в них носом и набрать полные лёгкие этого аромата. Пугало, что, случайно коснувшись её ладони, когда она оплачивала заказ, он хотел ощущать ее пальцы в своей ладони. Шинья не понимал, что с ним происходит, но смутно догадывался, хотя всеми силами гнал от себя мысли, которые с каждым днем все настойчивее звучали в голове, на репите повторяя лишь одно. Его интерес, такой очевидный для других, а для него загадка, необычайно взволновал Мину и Саяко. Они никогда не видели, чтобы Шинья так завороженно смотрел на кого-то, кто не Гурен. Каждый день, в одно и то же время, девушки поворачивали голову к барной стойке, где Шинья, чуть ли не приплясывая от волнения, косился в сторону входной двери и стоило ей открыться и войти одному единственному человеку, он загорался, словно кто-то включал внутри него лампочку. Вначале это удивляло, поражало и волновало воображение: девушки никогда не видели, чтобы кто-то так искренне радовался самым обычным словам. После, на смену удивлению пришла радость: наконец-то Шинья начал потихоньку вылезать из своей раковины, в которую сам себя заключил, и тянуться к другому человеку. Сейчас же его восторженный вид вызывал умиление: как щенок, он готов был скакать вокруг понравившегося человека, дабы обратить на себя внимание, но сдерживался и лишь смотрел. Даже сейчас, протирая барную стойку от несуществующих пылинок, Шинья не сводил взгляд со столика у окна. Незнакомку, казалось, не волновало ничего, кроме непогоды, что бушевала за тонким стеклом. Мине даже стало жаль Шинью. Она тихо подошла к стойке встала рядом с бариста, который не обратил на это внимания. - Она тебе нравиться? - Рука, протиравшая столешницу, замерла, и Шинья, наконец, растерянно посмотрел на девушку перед собой, натыкаясь на внимательный и серьезный, такой несвойственный Мине взгляд в ответ. Нравиться? Пусть он и гнал от себя эти мысли, что набатом звучали в голове, но сам факт наличия этих мыслей уже говорил о многом. Мина, заметив его метания, отразившиеся в глазах, улыбнулась. - Всё в твоих рука, Шинья! Ты обаятельный красавчик, а такие девушкам подобного типа нравятся. В следующий раз, как она придёт, возьми ее номер. Мина подмигнула и быстро проскользнула в подсобное помещение, оставив Шинью с раздраем в душе. С одной стороны он очень хотел познакомиться с этой девушкой, но с другой… Он боялся своего столь сильного интереса, которого он никогда не испытывал к особам противоположного пола до этого. Раньше его интерес заключался в легком и приятном волнении в груди от встречи с симпатичной девочкой с красивой улыбкой. Он приносил мимолетное удовлетворение, а после исчезал без следа, чтобы потом так же быстро появиться и так же угаснуть. Пусть это и было легкомысленно, но от понимания, что это не продлиться долго было спокойно. Сейчас же внутри, под ребрами, что-то странно скреблось и грело, грозилось своим взрывом осветить его изнутри. Чтобы это ни было, лишь бы не было больно.***
Любимый бар, где, несмотря на вечер пятницы, на удивление мало людей, тихая музыка из колонок и бокал ирландского виски, где плавают три ледяных квадратика - чем не идеальный вечер? Шинья считает так же, когда, закрыв кофейню и попрощавшись с Миной и Саяко, отправился прямиком на встречу с Гуреном, который уже ждал его. - То есть ты хочешь сказать, что этот мудак заявился к тебе прямо на работу? - Получив утвердительный кивок в ответ, Гурен кривит губы в недобром оскале. - Был бы там я, то сломал бы ему челюсть. Я всегда знал, что у Курето ни стыда ни совести нет и никогда не было, но чтобы настолько - уму непостижимо. Пылая праведным гневом, Гурен залпом осушил свой бокал и с громким стуком опустил его на стол. Шинья даже забеспокоился за сохранность имущества. - Я, конечно, ужасно рад, что так за меня беспокоишься, но не стоит Курето ничего ломать. С него станется подать иск на возмещение морального ущерба и на больничные расходы. Давай не будем о нём. Как у тебя на работе? Гурен, работавший в крупной строительной компании, был начальником команды аналитиков и каждый раз как они встречались, Шинья выслушивал о том, какие ему достались безголовые подчиненные, которые без него и шагу ступить не могут. Вот и сейчас Гурен завёлся с пол-оборота, словно кто-то переключил внутри него тумблер, начиная безостановочно ругаться на руководство, “что вдобавок к куче безмозглых идиотов, которые непременно приведут компанию к краху, стоит только оставить их без присмотра, на него навесили девчонку-стажера, с которой приходится возиться даже больше, чем с пятилетним ребёнком!” Посмеиваясь над негодованием друга, Шинья делает глоток. Виски приятно обжигает горло и пищевод, а кубики льда приятно звенят в стакане, ударяясь друг о друга. Это ворчание и обстановка вокруг приносят с собой покой в мыслях и чувствах. Всю неделю Шинья, мучимый душевными метаниями, приходил домой и сразу валился на постель, засыпая в тот же миг, как голова его касалась подушки. Он так и не решил, что делать со своими чувствами, разрывающими его сознание на куски. Мысль спросить совета у друга пришла так внезапно, что Шинья в удивлении посмотрел на Гурена во все глаза и едва не рассмеялся. Решение было так банально, что он удивился, как не додумался до этого раньше. - Гурен, когда у тебя в последний раз были отношения? - Вопрос внезапный и странный, выбивающий из колеи и совершенно не относящийся к тому, что обсуждалось до этого, заставляет Гурена несколько насторожиться и с подозрением посмотреть на Шинью. - Если ты про что-то серьёзное, то еще в универе. Сейчас мне не до этого. А что такое? - Шинья смущенно тупит взгляд, как нашкодивший ребёнок, и до Гурена постепенно доходит. - Ты что, влюбился? Когда успел!? Ты же вечно на работе! Шинья проводит подушечкой пальца по ободку своего бокала, не поднимая взгляда, а Гурен нетерпеливо постукивает пальцами по столешнице и ждёт продолжения столь увлекательного разговора, который затеял друг. Проходит несколько минут прежде чем Шинья выдавливает из себя хоть что-то. - Можно ли говорить так сразу, что я влюбился, ведь мы даже не разговаривали толком? Я бы скорее назвал это интересом, может, притяжением, но не влюбленностью. Просто в один момент она пришла в кофейню и я не смог оторвать от нее глаз. Она была такой красивой и… - А ты сам-то знаешь, что такое влюбленность? Хотя бы раз испытывал это чувство? - Шинью, который и так с трудом подбирал слова, чтобы описать своё состояние, до этого момента ему неведомое, замолкает, поднимает глаза и они такие бесконечно-несчастные, да и весь он выглядит как промокший под дождём щенок, что Гурен не выдерживает того скребущего чувства жалости внутри и тяжело вздыхает. - Понятно с тобой всё. Смешок, сорвавшийся с губ, неожиданно слишком сильно раздражает и Шинья сам себе удивляется. Обычно спокойный, к другу самый лояльный и терпеливый, Шинья всё принимал и на Гурена не обижался, хотя тому и была свойственна некоторая резкость действий и суждений, но сейчас этот смешок был равносилен жестокой насмешке. - Просвети тогда недалекого, будь так добр! - Гурен в удивлении поднимает брови. Вспышка гнева, отразившаяся на обычно улыбчивом, а сейчас хмуром лице Шиньи удивила. Видимо, всё не так просто, как может показаться на первый взгляд. Гурен откидывается спиной на мягкую спинку дивана и прикрывает глаза в попытке подобрать необходимые слова. - Влюблённость, она… Это сильное чувство, оно волнует все твое существо, дарит несравнимые ни с чем другим эмоции, но оно и опасно тем, что довольно эгоистично. Тебе хочется, чтобы человек был только твоим, хочется его касаться, дышать им, видеть его и не отпускать от себя. Влюбленность вызывает пылкость. Кому-то это идет на пользу, кому-то - нет. - Гурен замолкает и смотрит в свой бокал, где плещется жидкий янтарь, омывая стенки своими золотыми каплями, а Шинья глаз с друга не сводит, потому в эту минуту он выглядит серьёзнее, чем обычно и не может найти слов. Гурен пусть и говорит довольно холодно, даже каплю равнодушно, но Шинья чувствует, что за этими словами кроется какая-то история, скорее всего с печальным концом. - Многие по незнанию путают любовь и влюбленность, но как по мне, это диаметрально противоположные друг другу чувства. И вот что я тебе скажу, Шинья - как можно быстрее разберись в своих чувствах. От этого будет проще всем. После своей тирады Гурен тихо встает из-за стола и уходит в сторону выхода, прихватив с собой пачку сигарет. Шинья знает, что Гурен курит в исключительно редких случаях, когда становиться невыносимо до тошноты и едкий сизый дым, прожигающий и отравляющий легкие кажется спасением, и чувствует укол стыда. Своими вопросами он, вероятно, задел что-то внутри, болезненное и до сих пор кровоточащее, если чтобы отпустить ситуацию другу требуется порция никотина. Шинья никогда не вмешивался в личную жизнь Гурена, как и то в его. Когда Шинья узнал, что у Гурена есть девушка, они учились на четвертом курсе. Пусть интерес и съедал его изнутри, он не просил их познакомить, показать фото и так далее, хотя ему очень хотелось посмотреть на ту, которая заинтересовала его вечно хмурого и недовольного лучшего друга. Шинья почему-то был уверен, что эта девушка не робкого десятка и даст фору Гурену, потому что на другую его друг и не посмотрел бы. Именно в то время в жизни Гурена было самым счастливым, хотя он и не показывал этого так открыто, но скупые улыбки в ответ на уведомление о простом сообщении говорили громче любых слов. Но всё прекратилось в один момент: на вопрос о делах Гурен бросил короткое “мы расстались” и Шинья понял, что эту тему больше поднимать не стоит. После этой ситуации Гурен замкнулся в себе, стал еще более хмурым и резким, его толстовки и футболки постоянно пахли сигаретным дымом, а с пачкой мятной жвачки он теперь не расставался никогда, и на этот раз Шинье пришлось вытаскивать друга из болота самокопания, в которое тот грозился погрузиться с головой. Прошло два года, Гурен оправился и больше не вспоминал о тех днях, но Шинья каждый раз с содроганием в сердце думал о том, что бы делал, если бы лишился своего единственного друга. Наверное, сошёл бы с ума. Они через столько прошли вместе, иногда буквально тащили друг друга на себе, зализывали вместе раны. Гурен был единственным человеком, который Шинью понимал и любил таким, какой он есть. Без него Шинья бы не справился и сейчас готов был бросить к его ногам весь мир, звезду с неба достать если потребуется. Скрип ножек по паркету привлек внимание Шинья, отстукивающего неясный ритм пальцами. Вернулся Гурен, уже не такой хмурый, но пропахший насквозь сигаретным дымом, что морщиться заставляет. Явно дело не обошлось одной. - Ну что, разобрался в себе, герой-любовник? - Шинья коротко кивнул в ответ. - Что ж там за девушка такая, если ты сам на себя не похож? Невинная насмешка, что была сказана лишь забавы ради, заставила Шинью пылать щеками, вызвав в Гурене приступ смеха. - Хватит издеваться, давай лучше выпьем…***
Lana Del Rey - Playing Dangerous
Стоять на балконе и думать о своей жизни уже стало привычкой, без которой Шинья не мог существовать нормально, иначе его просто разорвёт от чувств. О дневной непогоде напоминал лишь сырой асфальт да маленькие лужи, что раскинулись то тут, то там на дороге. Тучи, клубящиеся на небе на небе целый день, схлынули как не бывало, перед этим умыв Токио от недельной пыли и жары, оставив после себя приятную прохладу и запах сырой листвы. Шинье всегда казалось, что звезды после дождя сверкают намного ярче. Вот и сейчас он мажет взглядом по серебряной россыпи на бархате небосвода, наслаждаясь легким ветерком, треплющим его волосы. Он пытался осмыслить всё то, что Гурен сказал ему в баре. Как бы не было тяжело это признать, но Шинья действительно умудрился влюбиться, даже не разговаривая с человеком. Он понимал, что глупее этого нет ничего на свете. А, нет, есть: ещё глупее только то, что он вел себя как придурок, борясь с пониманием этой простой истины. Да, он влюбился в девушку, которую даже не знает. Он влюбился в её тихий голос, блеск волос и зелень глаз, влюбился в плавные движения и взмах длинных ресниц, влюбился в тонкие длинные пальцы с миндалевидными ногтями и нежность кожи. Она казалась ему сказочным существом, феей, что пришла из другого, прекрасного и совершенного мира, чтобы подарить людям надежду. А одному глупому Шинье она подарила веру в чудо. Шинья боялся, что наступит понедельник, но она не придёт и он больше ее не увидит никогда. Найти человека в Токио сложно, даже если ты знаешь о нем все, а если тебе даже имя неизвестно, то это просто невозможно. Одна мысль об этом заставляло сердце в груди судорожно сжиматься. Если она исчезнет, то ему будет больно, очень больно и не так скоро он сможет оправиться от этой потери. Пусть звучит смешно, но он успел привязаться к незнакомке, что приходит к нему в кофейню и из раза в раз берет капучино с мятным сиропом, а после сидит у окна и смотрит на шумный людской поток. И, наблюдая за эти контрастом расслабленности и хаоса, разделяемых лишь тонким стеклом, Шинья влюбился. Ему казалось, что эта девушка, которая наблюдает за холодными каплями дождя, бегущими по стеклу мокрыми дорожками, воплотила в себе те черты, каких нет в нем: спокойствие, даже некоторая холодность, расслабленность и леность кошки, наблюдающей за всей суетой вокруг без капли интереса в сияющих глазах. Она смотрела в окно, а он на неё, без возможности отвести взгляд. За всю свою жизнь Шинья ни разу не влюблялся. Так уж вышло, что эта сфера жизни была ему неинтересна и за все двадцать четыре года он имел за плечами лишь краткосрочные, построенные на взаимной страсти отношения, когда в особо эмоциональные моменты вы просто сбрасываете напряжение, а после спокойно расходитесь, не имея друг к другу никаких претензий. И его это вполне устраивало, поскольку ни к чему не обязывало.Но сейчас он был готов впустить в свой мир незнакомого человека, который может в любой момент уйти, оставив после себя кровавую рваную рану. Он был готов пойти на риск и, может быть, пострадать, но перед тем, как его оставят, получить хотя бы каплю любви, по которой так истосковалось его израненное сердце. Выходя из бара Гурен сказал: “Знаешь, тебе идет влюбленность”. Однажды рискнув, можно стать счастливым на всю жизнь. Почему бы не попробовать?