Определение констант

Клайд медленно обхватил ладонь Нео и взглянул ему в глаза, искрившие лёгкой безуминкой ещё задолго до того, как заперли в Монолите. — Отпусти, пожалуйста. Клайд мог бы долго рассматривать красивые, едва искажённые страстной ненавистью черты лица, если бы в брешь между доспехов не вогнали нож и не сдавили горло. Нео улыбается нежным оскалом, проворачивает ржавый кусок выше таза. Трёт подушечкой большого пальца его кадык и щурит тепло глаза. Смеётся тихо-тихо, что не слышно в вечернем стрёкоте, и давит локтём сильнее, упиваясь хрипами. Они стоят в обнимку. Тёплый мартовский ветер уносит из тупика между судом и торговой точкой коробящий флёр разлитого машинного масла, приносит запах свежескошенной травы. Клайд хрипит его имя. Нео приподнимает игриво брови, прикладывает измазанный в крови палец к губам, размазывает, попутно шепча, "не торопи события". Нео снимает с него шлем, отбрасывает под гром сухой грозы. У него акварелью растекается улыбка. Поднимает одним пальцем ему подбородок, поворачивает в разные стороны, словно рассматривает породистого коня. Раскрывает рот, пересчитывает шёпотом зубы. Карябает их и смеётся тише шелеста листвы. Тянет язык. Клайд хочет сплюнуть собственную кровь, что Нео размазал ему по лицу, щёлкнуть челюстью, чтобы отгрызть ему сразу три пальца. Кривится. Нео распахивает глаза, ахает, даже прикрывает смущённо рот. Оставляет красные разводы от ладони на своём лице и смеётся, сливаясь с нарастающим гулом ветра. Гудят из репродукторов над ними: штормовое предупреждение. Клайд пытается схватить спавшие доспехи с груди. Нео бьёт наотмашь, рукоятью ножа. Морщится на краснеющий асфальт. Стирает кровь с ладони о стену и поджимает губы на багровый слой под ногтями. Клайд опирается лбом в дорогу, дышит с хрипами. В горле ком. Кашляет. Руки трясутся, едва держат его тело. Падает, отбивает грудь, трясутся кости. Нео вжимает его в асфальт, грубой подошвой со стальными вставками, перекатывает ступню с носка на пятку. Полирует. Перебирает слова с особой тщательностью, самые яркие, огранённые. Вкладывает их ему на раскроенный язык. Усаживается, как на удобную скамью. Говорит и говорит. Всю жизнь пересказывает. Теребит серёжки в подрезанных хрящах ушей. Смеётся самыми тонкими колокольчиками в церкви, малиновым звоном ему в мозг растекается. Локтями давит на лопатки. Царапает ногтями голую кожу шеи Крапает дождь. Мелкий, тёплый, горький. Щиплет. Слышно, Нео раскрывает крылья. Клайд пытается разлепить заплывший глаз, прояснить образ. У проигравшего нимб над головой отливает клеймом Отцовской милости, рябит ошибками. Голова дёргается. Отпечаток подошвы горит на брови и щеке под каплями дождя. Клайду позволяют перевернуться на спину. У него руки висят безвольными кусками мяса, вплавлены в латные доспехи. Пальцы чуть дёргаются. Не чувствуется боли, когда их с хрустом давят подошвы. Затыкают рот какой-то тряпкой, пока веки отрезают. Клайд задыхается в бурлящей крови. Расползается паучьей сетью по лицу, патокой заливается в уши. Хрипит. Он не отрывает взгляда от человека над ним. В глазах напротив искры белые летят, ножи затачивают. Сталь дамасская звенит во всполохах грома. Нео наступает на горло. Следит, безучастно, на трепыхание червя, натужные попытки сбросить ногу. Давит на челюсть до щелчка, размазывает лопнувший глаз по щекам. Садится на корточки, обхватывает нежно ему голову, проводит по волосам и стирает небольшое пятно на лбу. Прикасается губами, словно икону целует, шепчет. "Не переступай мне дорогу". Клайд цепляется за распустившиеся акониты и задыхается. Нео вкладывает на обрубок языка что-то холодное, проталкивает глубже в горло. Держит стальной хваткой его трепыхающуюся голову, вливает воду, из реки набранную. Клацает его челюстью. Ему говорят: глотай. Клайд пытается выплюнуть, засунуть это что-то за зубы. Перекрывает остатком языка глотку. Нео смеётся как над детской провинностью и сжимает нос. Боль стреляет в мозг. Клайд пытается вдохнуть. Вода течёт. У него слёзы смешиваются с кровью. Одним глазом умоляет. Нео держит его в объятьях. Баюкает. Напевает какую-то трель, блудливую колыбельную. Ласкает его ошмётки лица. Пальцами шагает подобно пряничному человечку по оголённым рёбрам. Считает мелкие трещинки на них. Отщипывает с показательной лёгкостью и протягивает порционные кусочки костей на манер просфоры. У Клайда перед глазом маячит поле усеянное аконитом и тысячей золотых клякс. Сердце бьётся всё быстрее, замирает на мгновенья, когда холодные пальцы нарочито касаются обнажённых артерий. По городу слова из репродукторов вторят вспышкам молний. Клайд утонул при попытке бегства... — имя тонет в грохоте расколотого древа.