А я боюсь - услышать нет

Она была рядом. Была рядом, когда я только приехал в Москву и неопытный, но уверенный в себе, чудом попал в авторы Камеди Баттла. Была рядом долгими ночами редактур. Была рядом, когда я, наконец, с пинка для рывка от Кирилла Коковкина (ну который «Так стоп» из Союза), впервые вышел на сцену Баттла и всех разнёс. Была рядом, когда я на этой же сцене с треском провалился. И даже, когда я с женой познакомился, она тоже была рядом. А я воспринимал это, как должное, а потом, когда она вышла замуж, вдруг понял, что люблю. Он успешнее меня, богаче, влиятельнее. И авторитет у него в юмористической среде огромный, он носит городе звание «Продюсер» и, таская с собой на побегушках верного Сапёра, кошмарит всех молодых комиков. «Ты с ним будешь, как за каменной стеной» - подумал я тогда, поэтому отпустил. А через год с небольшим появилась Надька - милая, добрая, весёлая, нетребовательная. Даже внешне ничего так. Фигурка стройная, ножки длинные, так ещё и невинная - ну прелесть, а не жена. Это говорили мне родители, друзья, а потом и я себе. «Отвлекусь» - подумал я сначала, а потом вроде как и привык, и удобно оказалось, а ты всё равно уже с другим. Так и женился. Какая же счастливая Надя была в тот день, а мне было приятно, что я могу делать её счастливой. Вот только полюбить до конца, оказалось, не могу. Мне её ненавидеть не за что, но чувства к ней больше похожи на любовь к младшей сестрёнке, но никак не к даме сердца. А она ничего не замечала. Всё так же радостно встречала, так же неуклюже заботилась, даже нелепо попыталась мне на День рождения устроить романтический ужин. Эта попытка вызвала во мне лишь раздражение. Когда я осознал это, я чертовски испугался. Да как я могу так неблагодарно реагировать на заботу от близкого человека? Да она же для меня старается! И тогда я возненавидел себя. Я знал, что Надя должна быть счастлива. Я знал, что должен быть верен своему выбору. Вот только с каждым днём желания возвращаться домой было все меньше. Нет, мне не было с ней плохо. Мне было с ней никак. Я не испытывал ничего. Хотя нет, у этого ничего был небольшой оттенок вины, который разгорался каждый раз, когда я не мог себя заставить лишний раз поговорить с ней. А потом, он притуплялся, когда после очередного открытого микрофона, она прыгала ко мне в объятья с огнём в глазах и радостным «Игорь, они смеялись! Они смеялись!» И вроде бы я уже и не козел. И вроде я ей и с карьерой помогаю. Хороший муж в глазах всех. А то, что обнимая по ночам, представляю её начальницу… кому какая разница? Вот только со временем лучше не становилось. Вдруг до меня дошло, что Колесников изначально для тебя был не самым прекрасным вариантом. Неразговорчивый, скупой на эмоции… да у тебя с любым из офиса общих интересов гораздо больше, чем с ним. Ему, от этих отношений вообще нихрена не надо. Да для него в жизни существуют только работа и приставка, он с тобой разговор пооддрежать дольше двух минут не может и не хочет. Как я вообще мог пропустить столько боли, сказанной тобой через шутку? Да как он смеет так с тобой обращаться? Ну он ведь практически ничего не делает для ваших отношений! Как ты этого не видишь? А ты вбила себе в голову «Так у всех, я сильная, я справлюсь». Безусловно, ты очень сильная, очень. Но нужна ли тебе эта сила в любви? Ты справишься, я знаю, ты справишься. Вот только нужен-ли тот, с которым надо терпеть и справляться? Милая моя, ты заслуживаешь быть любимой, ты заслуживаешь большего, чем просто «привычка». Спустя пять лет после свадьбы Надя сама мне предлагает подать на развод. А я только рад. Может быть, наконец, перестав мучить друг-друга, каждый из нас станет счастливее. Вот только я навряд-ли. Кажется, я обречён своей бессмысленной любовью к тебе. Что ж, значит такова судьба. Тебя сложно не полюбить, с тобой хоть раз пообщавшись. Безусловно, ты никогда не была «Топ-моделью», но тебе оно и не надо. Тебя любит душа. Тебя надо чувствовать. Ради твоей улыбки, я готов переть тяжеленные пакеты с собачьим кормом в приют, в 8 утра, куда-то в Подмосковье. И о, Боже, какой же я счастливый в момент, когда ты радостная подлетаешь ко мне, со словами «Спасибо, Игорь!». Какой детский восторг я вижу в твоих глазах в этот момент. И я чувствую себя героем. Если ты каждый раз, будешь так радоваться тому, что мы смогли опять кому-то помочь, честное слово, я готов мотаться туда каждый день. И плевать на Иру, которой я обещал отсмотреть три мотора к обеду, и плевать на Сергиенко, с которым я должен был написать блок на «Прожарку». Все потом. Ты виновато заглядываешь мне в глаза, когда узнаешь, что именно из-за этой вылазки на меня наорала Мягкова. Что-то бормочешь про то, что не надо было, и что ты меня напрягла. А я уверенно вру, что Ира орёт из-за ПМС, выпуски почти отсмотрены, а съездить я и правда хотел, и мне совсем не трудно. И тогда ты опять мне улыбаешься, невероятно красиво. И нет, для меня, на твою улыбку никак не повлияли брекеты, которые ты поставила сразу же с выигрыша в Баттле. Когда ты счастлива - ты светишься. От тебя идёт свет на частотах, видимых только мне. И я буду делать всё, чтобы он никогда не погас. Свети, моя девочка, свети. Разматывай залы, делай крутые проекты, да просто кружочки в канал записывай, только не гасни. Я буду делать всё, я буду запасом энергии для твоего света. Ты стала для меня маяком. Ради тебя я каждый день тащусь в офис, сижу за кадром на моторах по несколько суток практически без сна, ради того, чтобы ты всеми нами гордилась. За те три года, пока Женский Стендап не вышел на телевизор, я понял, насколько ты сильная. В каком-то интервью, ты сказала, что в тебя не верил ни кто. Но это - неправда. В тебя верил я. Всегда. Пусть, я не умею красиво показывать это, я далеко не герой романов. Но, даже если вдруг, всё закончится, и ТНТ, вдруг, решит, что ему юмор не нужен вовсе, я всё равно буду рядом. Хоть писать шутки на «Уральских пельменей», да хоть на Арбат с миниатюрами, главное - с тобой. Я - озлобленный на мир, циничный, безответственный, вредный, не состоявшийся стендап-комик, даже не способный выйти на сцену без панички. Ты - отличница, трудяга, перфекционистка. По идее, таких как я, должна раздражать. Но я никогда не позволю тронуть тебя. Никому. Мозг подкидывает воспоминания, как я набил морду Диме Колыбелкину, после того, как он, на одной из тусовок, напился и начал оскорблять наш проект, состав, а главное, тебя. Не позволю. Я ни разу, до этого, ни на кого не поднимал руку, но об этом случае я не жалею. Пусть я тоже был пьян, возможно трезвый бы сдержался, но мне совсем не стыдно. Как ему было не стыдно ебососить тебя. Черт. Что-то завёлся. Надо выйти покурить. А ты ведь бросила… Курить в седьмой раз, бухать в первый и единственный. Верю, что сможешь. Да, конечно, таскаясь с тобой по барам, мне было классно ощущать, как ты, бухущая, вырубаешься у меня на плече, и надеяться, что ты представляешь в этот момент не мужа. Но ещё более классно - видеть, как ты перестала разрушать себя. На улице прохладные весенние сумерки. Дым сигареты приятно обжигает горло, а вокруг лишь тишина спального квартала. Когда-то, так же стоя с сигаретой после очередного пула Камеди Баттла, я понял, что люблю тебя. Но это лишь осознание. А решение быть рядом я принял давно. Да, пусть, для тебя я навечно лучший друг с проебаным шансом на перепихон. Но я с тобой, плевать в какой роли. Главное, ты есть в моей жизни и тем самым, уже делаешь её не бессмысленной. Ко мне пришла слава, деньги, медийность. На меня прыгают молодые девчонки модельного вида, надеясь переспав со мной приблизиться к юмористической тусовке. Да, я не настолько свят, чтобы иногда этим не воспользоваться. Когда на тебя вешается кукла Барби с надутыми сиськами и пустым мозгом, мало какой официально свободный мужик устоит. Вроде вот оно, счастье. Да об этом все мечтают, бери сколько хочешь, кайфуй. Но секс с ними для меня не больше, чем классный массаж. Мысли о них не заставляют меня просыпаться каждое утро. Не мотивируют двигаться дальше. Мне не хочется их вдохновлять и зажигать. Ни одной из своих пассий я бы не повёз лекарства от простуды в три ночи, мысленно проклиная ледяные павильоны, а на съемках следующей рекламы не укутывал бы посильнее в свой шарф и не проверял бы замёрзла-ли, осторожно прикасаясь тыльной стороной ладони кончика носа. Не повёз - бы на своей машине с утра пораньше в ветеринарку на другой конец города, потому что ночью ей показалось, что её кот как-то не так дышит, хотя потом окажется, что он просто жирный. Я никогда не забуду, как мы подолгу сидели после первых техничек Женского Стендапа за редактурой с перерывами на покурить и веганские чипсы, которые бы я в обычной жизни в рот не взял. Как ты три часа упрашивала меня дать ещё шанс, казавшейся тогда безнадежной Маргарите Родиной. (И не прогадала же!). Умница моя. «Не твоя» - с досадой шепчет подсознание. Согласен, не моя. Но, видимо, вселенная решила так, что я - твой. Независимо от времени и обстоятельств, ситуации в мире и моей жизни, я - твой. Любить тебя - самая сладкая боль. Это какое-то мазохистическое удовольствие, которое я хочу испытывать снова и снова. Наркотик, на который я подсел, и от него же свихнулся. Я слишком хорошо помню эту эйфорию, чтобы запретить себе окунаться в неё снова и снова. Похоже, когда-то давно я сам подписал с судьбой контракт о том, что в моей жизни появится девчонка, без которой я уже не смогу пойти дальше. Не смогу отпустить и буду следовать рядом боевым товарищем, закадровой тенью, ближайшим коллегой, опорой, неумелым психологом и сиделкой для котов столько, сколько это возможно. И все это ты будешь называть «просто друг». Все будут уверены, даже ты, что никакой химии между нами и не было. «Просто хорошо сошлись характерами» - скажут коллеги. «Да, Игорян вообще свой» - скажет твой муж. «Ой, Игорь вообще мальчик хороший, надо ему девочку найти» - скажет твоя мама. Друг. Друг. И ещё раз друг. Никто кроме друга. Я не знаю, чувствовала-ли ты когда-то что-то ко мне. И навряд-ли узнаю. Так, наверное, даже лучше. Определённо, так лучше. Пока я могу, я буду жить этой надеждой, хотя всё вокруг говорит мне о её невозможности. Стемнело. Надо идти домой. Завтра в офис, завтра к тебе. Пусть живу я и не знаю – любишь или нет. Это лучше, чем, признавшись слышать нет в ответ. А я боюсь – услышать нет.