У мамы есть секрет

      Внутренности здания Правления довольно сильно изменились с того момента, как она была здесь последний раз. Тот день она довольно неплохо помнила: получение лицензии для выпускников было очень трепетным и важным моментом, по крайней мере для нее и большинства знакомых. Хотя вот, например, Айзава совсем не разделял их с Ямадой праздничного настроения тогда, и даже не пошел потом с ними в ресторан, чтобы отметить.       От нахлынувших воспоминаний Инко стало не по себе.       Неужели все это… и вправду было с ней? Вся эта жизнь действительно когда-то была ее жизнью? Инко Хаями казалась ей просто знакомой, за которой она долго наблюдала со стороны, и с которой у нее, по большому счету, не было ничего общего, не говоря уже о Магнитике. Может быть Мицуки права, и ей не стоит возвращаться? Она машинально обратила взгляд к своим рукам. Травмы с последнего боя практически полностью зажили, не оставив особых следов, но она все равно надела блузку с длинным рукавом.       Ястреб опаздывал и уже довольно сильно. Не то, чтобы ее это очень раздражало — он, в конце концов, парень занятой, — но чем дольше она стояла у стены в холле одна, смотрела, как туда-сюда бродили сотрудники и герои, тем больше ее одолевали сомнения. Если она это сделает, то назад пути у нее не будет. И надо будет придумать, что сказать Изуку и как объяснить то, что его домоседка-мамочка вдруг сорвалась со своего дивана и решила сменить вязание на геройское дело, при этом как-то опустив все сложные моменты.       Она обняла себя, потирая плечо, на котором еще немного побаливала ссадина от удара об асфальт, и достала из кармана юбки мобильник. Ноль сообщений, ноль пропущенных… Так же, как и утром. В дни после происшествия с Номо они с Тошинори почти не общались — он был слишком занят на работе, но Инко подозревала, что что-то тут не чисто. Уж слишком резко Яги оказался настолько сильно завален делами, что не мог даже вечером написать ей или позвонить. Она не наседала, ведь ее догадки не имели никаких прямых подтверждений, но казалось, что Всемогущий пытался от нее отстраниться через односложные, скупые и редкие ответы на сообщения, на звонки не отвечая вовсе.       Возможно, она оттолкнула его своим чрезмерным рвением в ту битву? Но ведь Тошинори не похож на человека, для которого это могло бы быть проблемой, во всяком случае, она не замечала в нем этого. А может дело в Изуку? Она открыла переписку с ним, хотела написать какую-нибудь банальщину, но, покусав губы и поразмышляв, погасила экран, тяжело вздохнув. — Чего вздыхаем? — Ястреб вынырнул как из неоткуда, приобняв ее за плечо. — Извини, что заставил тебя ждать, — он тут же отпрянул и торопливо замахал рукой. — Пойдем, а то занятой важный дядька, к которому нам надо, заснет, и мы его не добудимся. Учитывая, что я опоздал, возможно, он уже уснул, — хохотнул Кейго.       Он провел ее по одному из коридоров к лестнице и они поднялись вверх на этаж, а затем дошли до одного из кабинетов. Ястреб постучал в дверь и из-за нее раздалось довольно тихое и усталое: «Войдите». — Ты, что, считаешь, что если я тебя люблю, то ты, маленький засранец, можешь забить на пунктуальность, являться когда вздумается, и я тебя не отчитаю? — Мера посмотрел на него из-под светлой растрепанной челки, ставя печать на какую-то бумагу. — Давай теперь в темпе вальса, у тебя пятнадцать минут… Это еще кто с тобой?       Инко удивленно захлопала глазами. Уж кого-кого, а его она тут увидеть точно не ожидала. — Эта прекрасная дама — та, о ком я тебе говорил… — Йокумиру, — Мидория наклонила голову. — Ты ли это? Не могу поверить. Я то думала, ты так и не вернулся из столицы. — Мы с вами знакомы? — мужчина прищурился. — Да брось, — Инко засмеялась, уперев руки в бока. Она подошла к столу, встала, одной рукой оперевшись на стол, и протянула ладонь, в которую послушно прыгнул его так привычно толком не завязанный галстук, за который она притянула его ближе к себе. — А если так? С этого ракурса лучше? — она слегка стукнулась своим лбом о его лоб. — Хаями?! — Йокумиру выпучил глаза, отпрянув назад настолько резко, что его галстук выскользнул из ее руки несмотря на довольно крепкую хватку. — Как… Да ты же… Ты же… — он вцепился в подлокотники своего офисного кресла. — Да ты же погибла! — О, так вы друг друга знаете? — Ястреб удивленно вскинул брови. — Мы одногодки. Он поступил на отделение поддержки, я на геройское, на теоретической части экзамена, кстати, и познакомились. Только он укатил после окончания школы в столицу и перестал с нами всеми общаться, — Инко улыбнулась. — Мы даже встречались несколько месяцев во втором классе, да, Мера? — Какого хрена? — Йокумиру все еще смотрел на нее, как на ожившего мертвеца. — Я брал отпуск, чтобы на твои похороны приехать. Какого… Ты, — он резко перевел взгляд на Ястреба. — Это как-то связано с тем странным делом, что мутит верхушка относительно Лиги Злодеев? — Напрямую, — Кейго неловко почесал затылок. — Знал бы я, что вы знакомы, не согласился бы… Слушай, если ты сделаешь запрос и тебе дадут к нему доступ, то ты все узнаешь. У меня нет права распространяться, но это пока и не очень важно… Инко хочет получить геройскую лицензию. — Да ладно? — Йокумиру нырнул куда под стол, хлопнул дверцей шкафчика и достал оттуда бутылку виски. — Погодите минутку, пожалуйста… — он налил немного алкоголя в большую кофейную кружку, что стояла на столе, а затем парой глотков ее осушил. — И как так получилось вообще? — Мера посмотрел на Мидорию. — Долго рассказывать, и, судя по всему, нельзя, — Инко пожала плечами. — Но, как видишь… к сожалению я вполне себе живая, — она развела руками. — Надо полагать, раз тебе нужна новая лицензия и ты просто не подала заявление на перевыпуск через регистратуру… есть какие-то весомые обстоятельства, что ты решила пойти таким путем? — похоже, алкоголь помог ему снять шок, и Йокумиру смог сосредоточиться на основном запросе. — Я больше не Хаями. — Замуж вышла что ли? Так в этом нет проблемы, просто принеси новый паспорт… — У меня новая личность с новой биографией. Как ты сам знаешь, Инко Хаями мертва, а Инко Мидория никогда не обучалась геройскому делу и до двадцати лет даже не жила в Японии. — Ты в какое дерьмо влезла, мать? — Йокумиру прищурился. Он снова взял бутылку с алкоголем и в этот раз сделал глоток прямо с горла. — Час от часу не легче… — пробурчал мужчина. — Вообще-то, у нас есть программа, которую мы используем для подготовки героев экстерном из тех, кто пролетел мимо учебы в старшей школе, но обычно туда попадают государственные служащие, чей потенциал выходит за границы их должностей… Чисто формально мы можем попробовать оформить тебя туда. Но стоит учитывать, что фактически это трехнедельный экзамен, потому что каждый норматив может повлиять на то, допустят ли тебя в итоге до экзамена на лицензию или нет. Если ты считаешь, что справишься, я, так уж и быть, помогу протолкнуть твою заявку… — он закрыл глаза ладонью. — Мне срочно нужно поспать… Вот, — Мера взял верхний лист из стопки бумаг, коих на его столе лежало штук десять. — Это список нужных документов, включая маршрутный лист для медосмотра. Придется тебе успеть в ближайшие три дня, потому что прием заявлений давно закончили, а сам курс уже на следующей неделе. А теперь на выход оба, — он резко встал из-за стола, брякнув связкой ключей.       Инко и Ястреб покинули кабинет, и как только они вышли, раздался звук закрываемого замка. — Тихий час, — Кейго вздохнул. — В детстве я терпеть не мог спать днем, и вообще не понимал, как он может вот так все время хотеть спать. Оказалось, что это самое простое, что я могу вообще делать, будучи взрослым. Вы правда встречались? — Да было дело, — Мидория пожала плечами, усмехнувшись. — Но это мы так… скорее от скуки с ним дурью маялись. — А я думал, что его всегда интересовали только сон и работа, — фыркнул Ястреб. — Ну, мы ведь были школьниками. Хотя он уже тогда много спал и учился через чур усердно. Видимо, у меня был тогда какой-то фетиш на сонных трудоголиков, — задумалась Инко, вспоминая, что и Айзава уже в школе был любителем вздремнуть и зарыться в учебные дела с головой. — Знаешь, мы можем встретиться со Старателем, если ты задержишься на полчаса. Ну… по поводу его старшего. Он должен был обсудить с психотерапевтом, который ведет Даби, можно ли осуществить наш план. — Ладно, думаю, полчаса у меня найдется… — Может тогда кофе? На первом этаже есть столовая. Я угощаю, — Кейго вновь поманил ее за собой.

***

— Рада тебя видеть, — Танака с радостной улыбкой поправила очки. — Давно ты у меня не был, Всемогущий. — Да, давненько… У тебя все так же неуютно, — Тошинори окинул ее кабинет взглядом.       Бледно-зеленые стены должны были оказывать успокаивающий эффект, но его всегда только раздражали, что сейчас, что пять лет назад во время его первого приема. Возможно, это говорило его внутреннее сопротивление тому факту, что в конечном итоге ему все же нужна помощь, как любому другому человеку, поэтому он терпеть не мог ни Харуку и ее коллег, ни ее лаконично-минималистичный кабинет, да и пользу от этого действа он ощутил далеко не сразу. Во всяком случае, так бы сказала сама Танака, озвучь он эту мысль вслух.       Несмотря на то, что он не был настроен уходить в отставку ни после своего ранения, ни после того, как Ночноглаз заявил о том, что его ждет трагическая гибель от рук злодея, его психологическое состояние оставляло желать лучшего. Яги было сложно признать, что при всем его многолетнем опыте, всем образе несгибаемого титана, в который и он сам поверил, он как желторотый юнец, впал в депрессию.       Сейчас же, в общем-то, было понятно, что это состояние стало совокупностью большого количества факторов, сошедшихся в одной точке именно в тот момент. Терять силу было сложно и страшно, а зловещее видение напарника отнюдь не предавало ему уверенности, и чтобы с этим смириться, ему понадобилось не мало времени. — Жаль, что теперь ты больше не мой пациент, и что это дружеская встреча. Чай? — Харука поднялась с кресла, одернув юбку-карандаш. — Нет, я, конечно, рада, что ты больше не нуждаешься в терапии, но все же… Мне было так жаль передавать тебя коллегам. Книгу про тебя написать, что ли? Вряд ли у меня уже будет более интересный случай, — она подошла к узкому шкафчику, что стоял в промежутке между стеной и окном и щелкнула кнопкой стоявшего на одной из полок чайника. — Бывший герой номер один, взваливший на себя ответственность за целый мир… Где еще такого найти? — она достала металлическую коробочку и потрясла ее над ухом, видимо, проверяя наличие чая. — Мне становится неловко, когда ты начинаешь так говорить, — Яги откинулся на спинку кресла, стараясь заставить себя расслабиться. — Просто констатирую факты. Это очень интересно. Людям не мешает знать о том, что приводит к настоящему героизму в той абсолютной форме, которую так хочет видеть общество, — Танака залила в заварник кипяток. — И что переживают люди, несущие ответственность за других людей. Ладно, однажды я тебя продавлю, и ты согласишься. На крайний случай, придется тебя пережить и написать книгу уже после твоей смерти, — она достала чайную пару с верхней полки. — Ты моложе меня на пятнадцать лет. Вряд ли я тебя переживу. Особенно учитывая сама знаешь, что, — он пожал плечами. — А после того, как умру, хоть мою биографию пиши. Все равно более точной никто, кроме тебя, не напишет. — Ловлю тебя на слове, — Харука подала ему чашку, наполненную до краев чаем, от которого шел пар. — Итак, что же тебя ко мне привело, друг мой? — Женщина, — выдохнул Яги. — Женщина? — Танака удивленно вскинула брови. — Почему тебя это так удивляет? — он чуть прищурился. — За все три года, что ты был моим пациентом, мы с тобой обсуждали всего двух женщин, — она поставила чашку на журнальный столик между креслами. — Это твоя мать и твоя наставница, которая заменила тебе мать. Даже если ты упоминал романтические интересы женского пола, они явно не играли для тебя особо важной роли, как в общем-то и романтические интересы мужского пола. А тут ты заявляешь, что тебе нужен совет относительно женщины, — Харука закинула ногу на ногу. — Речь о любви? — Она мать моего ученика. Не просто ученика, а мальчика, которому я передал свою причуду. — Надо полагать, парнишка не в курсе? — Нет, но… я бы не сказал, что это в целом проблема. Конечно, мне очень неловко, что я кручу шашни с его матерью у него за спиной, но он все-таки взрослее, чем кажется, и, думаю, сможет понять нас. Дело в том, что выяснились некоторые очень неоднозначные факты... — Например? — Помнишь, мы обсуждали во время терапии некого абстрактного человека, который доставляет довольно много проблем этому миру? В общем, оказалось, что этот человек — отец парня, которому я передал причуду.       Танака молча взяла в руки чашку с чаем и отпила немного. — Сюда бы больше подошел кофе с коньяком, — задумчиво сказала она, пользуясь паузой, что сделал Тошинори, чтобы дать ей переварить эту информацию. — Я полагаю, это было неизвестно на момент, когда ты решил передать ему причуду? — Об этом никто не знал до недавнего времени. Мальчик до сих пор не в курсе. Этот человек причинил их семье много зла… Слишком много всего произошло, — Яги тяжело вздохнул и сделал глоток чая, что как раз немного остыл. — Сложно понять, что именно меня больше беспокоит. Я… буквально вывел его на них, передав ему причуду, и теперь оба они в опасности. Она когда-то была героем, но ушла, чтобы спрятать сына, а теперь снова рвется в бой. А я… ничего теперь не могу сделать. Буквально ничего. Я бесполезен. Я не могу исправить ситуацию, и я не могу защитить их. — Надо полагать, тебе дороги они оба… Опиши мне ее. Первое, что приходит на ум. — Ну, она… сильная. Волевая. Проницательная. Нежная и заботливая. Очень ласковая, — Тошинори улыбнулся, задумавшись об Инко.       Он хотел бы быть с ней сейчас, но не получалось делать вид, что его не терзают сомнения. Яги не может больше лично ничего противопоставить Все-за-одного. И он не сможет запретить Инко пытаться защитить сына, во всяком случае, даже если он попытается, то не только не предотвратит этого, но еще и отвернет ее от себя. — А сильной и волевой действительно нужна твоя защита? — Харука ухмыльнулась. — Ты сказал, она была героем. Она бы ушла, если бы не ситуация с сыном? — Думаю, что нет, — Тошинори покачал головой. — Но это было давно. Она, конечно, очень старается, но… Я не уверен, что ее сил действительно хватит. — Есть ведь и другие герои, Тошинори. Всемогущий не единственный, кто спасал людей. А вот твое чувство вины… Ты не можешь знать, действительно ли наш абстрактный человек не нашел бы их без твоей помощи. Кроме того, у мальчишки ведь твоя причуда. Вряд ли он совсем беспомощен. — Ему еще тренироваться и тренироваться, — мужчина покачал головой. — Знаешь, может, им не обязательно нужна непосредственно твоя физическая защита, Яги? Особенно с учетом, что ты не можешь ею их обеспечить. Но ведь это не единственное, что ты можешь дать им. Вряд ли им абсолютно не нужна моральная поддержка. — Ты ведь понимаешь, о каких масштабов проблеме идет речь? — Тошинори горько усмехнулся. — Моральной поддержкой тут не спасешься. — А у тебя есть альтернативы, Всемогущий? Я вот не представляю тебя прячущим голову в песок в такой ситуации, — Танака пожала плечами.       А ведь именно это он делает в последние дни… Пытается убежать и спрятаться от нее. Отвратительно. Яги потер висок пальцами. Как он может в такой момент вообще себя так вести? Он должен послать к черту все страхи сейчас и быть рядом с ней.

***

— А вот это место вообще не изменилось, — оглядываясь, тихо сказала Инко сама себе, чтобы как-то заполнить молчаливую пустоту в помещении.       Тюрьма для особо опасных преступников была в свое время одним их самых нелюбимых ее мест. На тот момент это был новый комплекс с весьма проблемной системой охраны, поэтому стабильно пару раз в полгода ночью мог поступить вызов ко всем свободным героям, связанный с побегом кого-то из заключенных. Думать о том, что здесь находится Тойя, все равно было довольно тяжело.       Инко прекрасно понимала, что мальчишка натворил таких дел, что лучшее, что ему теперь светит — закрытая психиатрическая клиника для преступников, если он будет признан невменяемым и получит официальный диагноз. Ей было сложно окончательно определиться со своим отношением к нему. Очевидно, он уже не тот невинный ребенок, которым был в пять лет… Исходя из всего, что рассказал днем, во время встречи в Правлении, Энджи — Даби это не совсем полноценная автономная личность, а скорее высвободившееся на волю подсознание, принявшее такую дикую форму. Вопрос стоял в том, насколько теперь Тойя контролирует себя, и может ли что-то спровоцировать пробуждение его альтер-эго. — Теперь сбежать отсюда невозможно, — Тодороки скрестил руки на груди, глядя куда-то в сторону.       За все это время он ни разу не посмотрел ей в глаза, да и вообще даже просто не смотрел на нее. Инко не знала, имеет ли смысл вообще пытаться с ним разговаривать. Они расстались на ужасной ноте, но неправой она никогда себя не считала, хоть ей и было очень жаль, что так получилось.       Она знала Энджи Тодороки буквально с пеленок. Мидория совершенно точно помнила, что он был замечательным ребенком. Добрым, отзывчивым, хорошим другом, стремящимся защищать слабых, но когда ему исполнилось пять и у него проявилась причуда, все постепенно изменилось. Энджи с каждым годом меньше улыбался, реже выходил гулять, к старшей школе восемьдесят процентов его жизни состояла из постоянных тяжелых тренировок. Инко тоже тренировалась много, особенно когда поняла, что хочет стать героем, но даже ей казалось, что Тодороки перегибает с этим. Создавалось впечатление, что его больше ничего не интересует кроме того, чтобы развивать свою силу до каких-то непонятных границ, которые никто, кроме него, и не видел.       Его отец, суровый бывший вояка, всегда казался Инко очень сомнительным человеком, хотя ее папа искренне дорожил дружбой с ним и говорил, что едва ли знает кого-то более смелого и благородного. Мидория же, подслушивавшая иногда разговоры их матерей, знала о том, что он жестокий и грубый, что именно с его подачи Энджи стал так много тренироваться и вообще он пытается взрастить из сына машину для убийств. Инко не представляла, как повлиять на ситуацию. Она пыталась уговорить Тодороки жить жизнью обычного подростка, убедить, что он не обязан прогибаться под отца и его мечты, но Энджи ее не слушал.       Если так подумать… Энджи никогда ее особо не слушал. Она до сих пор хорошо помнила, как Тодороки кидался защищать ее каждый раз, когда ему казалось, что что-то идет не так, хотя она уже была тогда в состоянии и сама за себя постоять. На все ее просьбы этого не делать, он только закатывал глаза и фыркал. Даже вовремя совместной работы Энджи довольно часто слишком сильно опекал ее, если у него была такая возможность. — А попасть из вне? — Думаю, это тоже довольно сложно, но… Ты ведь знаешь, с тех пор, как появился «Символ мира», никто и не пытался, — Тодороки пожал плечами. — Раньше этими словами можно было бы прожечь дыру в титановой стене, но сейчас это даже близко не настолько язвительно. Ты изменил свое мнение о Всемогущем? — Скажем так, я проникся к нему определенным уважением, но это ничего особо не значит. Тащить на себе лямку первого номера… сложнее, чем кажется с более низких позиций, — Энджи покачал головой. — А ты что теперь скажешь? Он наставник твоего сына. — Я рада, что мой ребенок в надежных руках. У Всемогущего есть огромный опыт, который может быть полезен герою, который только учится. Особенно кому-то вроде моего оболтуса, — она улыбнулась. — Дисциплинировать его как героя я не смогу, поэтому пусть этим занимается кто-нибудь более подходящий. — Ты-то не можешь его дисциплинировать? Ты все агентство держала у себя под каблуком. Я мог вообще ни о чем не париться, пока ты была на работе. После того, как ты ушла, мне стало гораздо сложнее управляться с подчиненными, а чтобы найти тебе замену пришлось перебрать кучу кандидатур, — Тодороки усмехнулся, скрестив руки на груди. — Я сильно размякла за эти годы, да и муштровать здоровых лбов, уже прошедших огонь и воду, не то же самое, что учить ребенка, Энджи, — Инко пожала плечами. — У тебя четверо детей, не говори, что не видишь разницы, не расстраивай меня еще больше. — Вижу, — Старатель тяжело вздохнул. — Но уже поздно. Теперь от этого мало толку… Тебе не странно вот так просто разговаривать сейчас спустя столько лет после всего, что было? — Я существую с ощущением, что жизнь до побега не была моей, хотя, наверное, должно бы быть наоборот. Так что я будто не должна вообще разговаривать с тобой так, будто мы когда-то были знакомы, — она покачала головой. — Ты… винишь меня в том, что произошло? — Я не виню в том, что случилось, никого, кроме себя. Ни ты, ни Айзава мне ни чем не были обязаны. Я отправила координаты именно вам, потому что знала, что вам можно доверить подобную информацию и, независимо от результата моей вылазки, они попадут куда нужно. — Почему ты вообще пошла туда в одиночку? Я не поверю, что ты была уверена, что справишься со всем сама, Инко, — Энджи посмотрел на нее впервые за все это время и на мгновение ей показалось, что в его взгляде проскользнуло нечто, напоминающее печаль. — Не знаю, — она покачала головой. — Понятия не имею, чем я тогда думала. Я очень боялась за родителей. У меня был план лаборатории, я надеялась, что смогу вывести их тихо и без лишнего шума, что мы просто скроемся в лесу и доберемся до города, но… все закончилось так, как закончилось. В любом случае, в конечном итоге вы пришли за мной и дали возможность сбежать, — Инко улыбнулась. — Учитывая наши с тобой отношения на тот момент… Спасибо, Энджи. — Старатель, госпожа Мидория, я думаю, мы готовы, — доктор Цукикагэ появилась в помещении. — Вы уверены, — обратилась она к Инко. — Что это безопасно? — Я не могу сказать наверняка. Все зависит от того, как он отреагирует на воспоминания, когда закончится воздействие причуды. Нет никакой гарантии, что мы просто не разбудим Даби и не получим абсолютно противоположный результат тому, что хотим.       Тойю завели в соседнее помещение. Он был одет в гражданское и на первый взгляд выглядел неплохо, во всяком случае лучше, чем когда он был ее охранником в логове Лиги. Парень не смотрел в окно между комнатами, переговаривался о чем-то с сопровождающими, кажется, нервно смеялся.       Инко нервно сглотнула. Возможно, помощь понадобится ни ему, а ей. — Пойдемте, — сказала Цукикагэ.       Проводив ее до двери, доктор вернулась к Стартелю. Она пристально за ними наблюдала, а вот Энджи смотрел куда-то в сторону. По обе стороны от входа стояли сопровождающие Тойи, которые больше напоминали санитаров в специфичной форме, чем охранников. Возможно из-за того факта, что Инко знала, что у них наготове лошадиная доза седативного на случай чьей-нибудь неадекватной реакции. — Здравствуй, Тойя, — Мидория закрыла за собой дверь. — Магнитика? — парень замер, удивленно раскрыв глаза. Он зажмурился, замотав головой. — Простите, я обознался. — Нет. Ты не обознался, — она покачала головой, сомкнув руки в замок, напрягая мышцы предплечий, чтобы унять дрожь. — Это я. — Нет, я точно помню… помню, — Тодороки отступил назад. — Это сложно объяснить. В двух словах не расскажешь. Мы сможем поговорить об этом после того, как все это закончится, — Инко тяжело вздохнула. — Да. Да, — он зажмурился. — Давай… давайте приступим.       Она подошла к нему и осторожно приложила руку к его щеке, глядя в холодные синие глаза. До чего же сильно он все-таки похож на Энджи…       В первые несколько мгновений ничего не происходило. Инко напряглась. Не сработало? Но в следующую секунду голову и грудь пронзило резкой болью, и она видела, как из глаз Тойи хлынули слезы. Парень схватился за волосы, резко потянув за них, стиснув зубы и падая на колени, беспорядочно, едва слышно что-то бормоча. Он сжался в комок и заскулил.       Мидория опустилась рядом с ним. В голове одна за другой мелькали жуткие картинки, и, казалось, что у нее даже не выдерживает сердце — оно колотилось так быстро, что норовило пробить грудную клетку. Слезы лились по щекам. Она обняла парня, закрывая его собой, хоть и понимала, что это ничем ему сейчас не поможет. — Прости, — прошептала Инко. — Пожалуйста, прости.

***

      Тошинори стоял под дверью дома Мидории и чувствовал себя законченным придурком. Самое дерьмовое, что он мог сделать в этой ситуации, это поддаться своим сомнениям и пытаться оградиться от нее, но именно это он и решил сделать, будто бы ничего важнее сейчас не было. Все, чего он теперь хотел — поскорее снова ее увидеть, и надеялся, что Инко не отвернули его действия.       Он получил письмо о том, что им удалось выяснить планы Все-за-одного и сказать, что это его не тревожило, он не мог. Все-за-одного буквально решил вырастить себе новое тело из генетического материала Изуку. Тот Номо, похоже, стал его пробником — ДНК на пятьдесят процентов совпал с ДНК Инко. Однако, пока что не было до конца ясно, как он собирался осуществить переход из одного тела в другое, сохранив при этом свою способность собирать причуды, но, очевидно, способ у него есть. К тому же, он сейчас в тюрьме и не может связаться со своими…       Если накрыть их базу сейчас, то можно избежать большей половины последствий. Координаты, благодаря Тойе, у них были, и уже назавтра было назначено большое совещание по поводу дальнейшего плана действий.       А Инко так и не взяла трубку за весь день ни разу… Дверь наконец открылась. — Тошинори? Извини, я уснула и не сразу услышала звонок… — женщина терла глаз пальцем, размазывая тушь. На ее щеках остались полоски от косметики и было понятно, что она плакала.       Он переступил через порог, наклонился, и крепко обнял ее. — Прости. Я повел себя, как идиот, — Яги уткнулся носом в ее волосы и крепче сжал ее, такую маленькую и мягкую. — Я не должен был пропадать и оставлять тебя одну. Прости. — Тоши, — Мидория обняла его в ответ. — Все в порядке. Я не злюсь. Будь моя воля, я бы от себя тоже сбежала, — она всхлипнула и все ее тело содрогнулось. — Ну что ты такое говоришь? — он опустился на колени и их лица оказались на одном уровне. — Как от тебя можно сбежать? Ты чудесная, Инко, — Тошинори принялся усыпать поцелуями ее лицо, собирая губами соленые дорожки слез, покатившиеся по ее щекам. — Я люблю тебя, слышишь? Я не сбегу. И ты… прошу, не убегай. — Не убегу, — прошептала Инко, обнимая его за плечи. — От тебя ни за что.