Я хочу любви

Жар в хаммаме погружал Бельгин в воспоминания о первом дне в этом времени и от этого становилось всё более тревожно. Над ней хлопотали две девушки, которые, видимо, служили Хатидже Султан. Девушка чувствовала себя некомфортно и неправильно, будто с ней нечто подобное происходить не должно, будто она предаёт себя и свою госпожу. Все процедуры из-за дурного настроения казались неприятными, девушки назойливыми, а сестра Султана и её верная Калфа мерзкими. Приходилось лишь мысленно успокаивать себя, что это план Хюррем Султан и Бельгин ей так только поможет. Усиливали негативный настрой и мысли о Мехмеде. Их встречи теперь казались невозможными из-за того, что она уже официально знала о его статусе. Но она хотела этих встреч. Тянулась к нему всем своим нутром, душой, сердцем. И то, что он султанский сын теперь большой роли не играло. Когда чувствуешь что-то к человеку, девушка не решалась пока назвать это любовью, то плевать на все обстоятельства. Севгиназ с гордым видом вела Бельгин к покоям Султана, давая ей наставления и советы, как бы привлечь Султана. И девушка конечно пропускала их мимо ушей, беспокойно озираясь в поисках Сюмбюля Аги. Они были всё ближе к покоям, но евнух так и не появился и не обличил Калфу в предательстве. Бельгин, одетая в простое, но от этого не менее прелестное красное платье, ненавидела его и этот цвет. А больше всего ненавидела себя, находящуюся во всей этой ситуации. Преодолев очередной поворот, что был последним перед покоями повелителя, девушка и женщина заприметили евнуха, и Бельгин выдохнула, и тут же снова напряглась, видя, с кем этот евнух разговаривает. Мехмед. Сердце пропустило один удар и тут же пустилось в беспокойный стук. Шехзаде взглянул на неё с восхищением, но как только к нему пришло осознание, куда она направлялась, во взгляде появилось неодобрение. Он тут же шагнул в покои и скрылся в них, явно недовольный. Ком слёз засел в груди девушки. — Стража, схватите эту предательницу и ведите её в покои к Хюррем Султан. — с коварностью поговорил Сюмбюль и Севгиназ, не успевшую понять, что происходит, схватили под руки. — Ах, Бельгин, а ты у нас святая, да? — выплюнула в лицо девушки схваченная, пытаясь её задеть. — Я как и ты служу своей госпоже. Но ты выбрала не ту сторону, Севгиназ. — с твердой уверенностью в своих словах, но потерянным взглядом. Стражники поволокли Калфу к покоям Хюррем Султан. — Ага, почему так долго, я успела перенервничать? — облокачиваясь на холодную стену коридора и прикладывая руку ко лбу сетовала девушка. Слёзы уже начинали подкатывать к глазам, но она упорно их сдерживала. — Нет времени болтать, Хатун, идём скорее. —и Ага схватил её за запястье, направляясь за стражниками в покои к Хасеки. В покоях Хюррем Султан была Хатидже, явно пытающаяся отвлечь внимание от покоев Султана и не подозревающая о том, какое потрясение её ждёт. Была ещё и Шах, фальшиво улыбающаяся и также не представляющая как Хасеки справляется с их интригами. Сюмбюль с Бельгин были первыми, кто вошёл в покои, а за ними стражники с Севгиназ. Лица сестёр Султана тут же вытянулись и приобрели удивлённый вид, на что Хюррем довольно улыбнулась, начиная, будто в неведении, спрашивать Сюмбюля о произошедшем. Началась самая настоящая вакханалия с разборками и выяснениями. Крики и обвинения в клевете от Хатидже Султан, слышал, кажется, весь дворец. Шах не вмешивалась, только наблюдала за злостными порывами сестры, видимо, признавая силу оппонентки, что с уверенным видом отбивала все нападки. Бельгин думалось, что она упадёт там же, настолько неприятной и нервной была атмосфера. Желание тут же разрыдается никуда не делось и только усиливалось с каждой секундой и с каждым повышением громкости криков. Как только Хюррем с видом победительницы отправила Севгиназ в темницу и ту с криками туда поволокли, Хатидже взбесилась ещё больше и всем уже начало это надоедать. Госпожа теперь переключилась на Бельгин и кричала на неё, тут же оказавшись рядом с желанием дать пощёчину. Хатун оцепенела, не зная, что и делать. Благо Хасеки тут же вмешалась, отослав девушку в гарем, уберегая от беды. Бельгин была благодарна ей больше в тысячу раз и готова служить до конца своих дней, за то что та спасла её от нахождения в этой пренеприятнейшей атмосфере. Оказавшись за дверьми покоев она тут же скатилась по стене, обхватывая колени руками. Заплакать не получалось, но тягучее и гнетущее чувство тревоги внутри не покидало. Идти к девушкам в таком состоянии и наряде не хотелось, вопросов было не избежать, а отвечать на них сил не было. — Аллах, Бельгин, ступай в гарем, не сиди тут, поздно уже. — запричитал Сюмбюль Ага как только вышел из покоев и увидел девушку. Он тут же поднялась, но стояла на ногах не крепко и евнуху пришлось взять её под руку, чтобы довести до Ташлыка. Вид у неё был потрёпанный и уставший. Все взгляды наложниц тут же обратились к Бельгин, стоило ей пересечь порог гарема. Кто-то смотрел заинтересованно, кто-то с беспокойством, а кто-то с завистью. Всё это утомляло, поэтому Хатун, не обращая ни на что внимания, подсела к Джавидан. У подруги во взгляде читалось много вопросов и ни один она не решалась озвучить, лишь хлопая глазами смотря на безжизненную Бельгин. Плакать было нельзя. Ни в коем случае. Не при всех. Мысли снова ворошились в голове Хатун, и ни одной позитивной. Часть была о том, что служить Хюррем Султан и доказывать ей свою верность ни капли не просто и для этого нужно стараться, выкладывая себя по полной. Другая часть разрывала душу и сердце в клочья. Мехмед считал, что она врала ему всё время и метила в покои его отца. Как было бы прекрасно сейчас же побежать к нему и рассказать правду, восстанавливая свой образ в его глазах. Но было нельзя и приходилось мучиться от невозможности объясниться. Ближе к полуночи, как только все девушки уснули, Бельгин позволила себе расплакаться в подушку: тихо и не мешая никому. После недолгой истерики её посетила бредовая, но давшая сил, идея. Девушка тут же подскочила с кровати и направилась туда, где проводила ночи последний месяц: на кухню. Так быстро по дворцу она ещё не передвигалась, бежала словно от собственной смерти. Запыхавшаяся, но с надеждой, она вскочила в помещение. И не увидела никого. Стало ещё хуже, и слёзы снова потекли по личику. На что она надеялась, он ведь и видеть её не захочет после всего произошедшего. Тем более он Шехзаде, и теперь, когда она знает об этом, церемониться он не станет. Медленно бредя по дворцу и не беспокоясь о том, что её поймают, Бельгин не заметила, что всё таки за ней всё это время из-за угла наблюдала тень. Мехмед испытывал схожие чувства и никак не мог поверить, что Бельгин, его Бельгин, могла бы пойти на такое. И вид её, грустной и заплаканной, ещё больше убеждал его в том, что в этой ситуации что-то нечисто. — Боже, Бельгин, где ты была? Снова встречалась с Шехзаде?— шёпотом спросила Джавидан, когда Бельгин вернулась и присела на кровать. Они спали рядом и сейчас могли не беспокоиться, что кто-то из девушек услышит. — Джавидан, его там не было, он больше ни за что не захочет со мной встретиться. — тихо всхлипывая. — Что произошло вообще, ты так и не рассказала? — тоже садясь и с беспокойством. И конечно Бельгин всё ей рассказала в подробностях, стараясь остановить поток слёз, и не разбудить спящих рядом девушек. Джавидан лишь молча слушала с удивлением, держа её за руку, поглаживая её, и стараясь выказать поддержку. Ей было тяжело видеть, как близкая подруга так страдает, как всё глубже погружается в гаремную жизнь и вязнет в первых трудностях. И пусть Джавидан знала, что так просто всё не закончится и история с Шехзаде ещё продолжится, ей было жаль Бельгин. Снова прожившую всё это девушку охватило отчаяние и ненависть ко всем событиям, что произошли с ней. Всё произошло ровно так, как она изначально и хотела: всё пути к Хюррем Султан открыты, а все пути к Шехзаде закрыты. Такой судьбы хотела Елизавета, но Бельгин была другой. Влюблённой. И если бы не вечная подруга, которой можно было пожаловаться и рассказать абсолютно всё, она бы давно сошла с ума. — Ты ведь станешь служанкой его матери, увидев тебя рядом с ней он точно поймёт, что ты не предательница и что говорила правду. — сжимая крепче руку уверила Джавидан и Бельгин легла спать с желанием ей верить. Следующим утром, уже после некоторых уроков, Бельгин по приказу отправилась в покои госпожи, ведь та хотела её поблагодарить и сделать таки своей служанкой. Первая цель была преодолена и хатун, несмотря на своё ужасное состояние, как моральное, так и физическое, была рада. Хюррем Султан одарила её прелестным ожерельем из янтаря и отправила к портнихе для пошива новых, подобающих статусу пейк, нарядов. Госпожа была прихотлива во всём: от одежды до цвета посуды, но девушку это не пугало и не напрягало, ведь она уже была неполноправной служанкой и знала тонкости подхода. Самым важным было уметь заинтересовать госпожу беседой и не забывать о том, чего она терпеть не может. В список неодобрения Хюррем Султан входили темы наложниц Султана, его сестёр, старшего сына и его матери. Свод правил был большим и Бельгин с упоением слушала наставления Назлы Хатун, внимая им и запоминая всё важное. — Госпожа всегда встаёт около 8 утра, к этому времени уже должны быть готовы наряды, каждый день разные, ведь выбор зависит от её настроения. Так же госпожа не любит мрак, поэтому всегда нужно зажигать как можно больше свечей и открывать шторы как можно раньше. Едой занимаются повара и простые служанки, что просто приносят её в покои. Ах да, ещё важно понравиться Шехзаде Джихангиру, он больше всего времени проводит с госпожой, в силу возраста, и нужно уметь его развлечь, если потребуется. Ты, на самом деле, знаешь всё, что нужно. Да и ты смышлёная, если что, сумеешь что-то придумать. — похвала от Назлы вызвала у Бельгин улыбку и за всеми хлопотами она совсем забыла обо всех горестях. Теперь Бельгин жила в отдельной комнате с Назлы и Аслы: служанками госпожи. И если Назлы приняла её радушно, то Аслы неодобрительно просматривала, хоть и слова против не говорила. Место пейк Хюррем Султан было почётным и никто не хотел бы терять расположение госпожи, поэтому отсутствие радости от её появления, Бельгин не удивляло. У Хатун теперь была мягкая и свежая постель, свой собственный сундук, множество нарядов и украшений и она была счастлива как никогда, наконец поднимаясь намного вверх по карьерной лестнице. Было приятно ощущать себя частью всего этого. Первая половина дня прошла относительно спокойно и Бельгин порхала вокруг Хюррем Султан, стараясь ей угодить и с удовольствием поддерживая диалог. Но госпожа захотела пообедать в саду со своими детьми и Бельгин, как служанка, должна была направиться туда и прислуживать. И там, конечно, был Шехзаде Мехмед. Он менее неодобрительно, но всё ещё хмуро смотрел на неё пока она хлопотала над столом и подливала всем шербет и даже пока просто стояла неподалёку от шатра. Ещё хуже было то, что не он один так на неё смотрел. Михримах Султан также не скрывала негатива во взгляде, видимо брат ей всё рассказал. Напряжение накалялись с каждой секундой и так некомфортно девушке не было ни разу, но ей приходилось стоять со спокойным лицом, не подавая вида, что что-то не так. Остальные этого негатива не замечали. Селим щебетал что-то о своих развлечениях, Баязет его перебивал и говорил о своих, вызывая смех, и даже Бельгин позволила себе небольшую улыбку, хотя на душе было погано. Как выбираться из всего этого она не знала, но понимала, что восстановить свою честь перед Шехзаде, и теперь ещё и госпожой, просто необходимо. Ещё неделя пролетела мигом в заботах служанки великой Хасеки. Госпожа была привередлива, но Бельгин удавалось ей угодить. Шехзаде Джихангир так же проявлял к Хатун внимание и она нередко рассказывала ему сказки и просто приглядывала, развлекая. Хюррем Султан была довольна её службой и щедро одаривала похвалой. В один день, забирая младшего наследника с прогулки в саду, ведь у других служанок были дела, Бельгин нагнал Ага из гарема и передал приказ Михримах Султан: сейчас же прийти к ней в покои. Сейчас же не получилось, ведь Шехзаде она доверить Аге не решилась. И бегом направилась в покои султанской дочери только после того, как отвела Джихангира в его комнату. Она знала, что это будет за разговор, но не ожидала, что в покоях её ожидает не только госпожа. Там был и он. — Я думаю, Бельгин, ты знаешь, о чём пойдёт речь. У нас уже была одна такая как ты наложница, что пыталась обмануть матушку и служа ей, ходила в покои к повелителю. Это к хорошему не приводит. — начала без приветствия Михримах, судя по тону, стараясь запугать девушку. Но ей не было страшно, ведь правда была на её стороне. Шехзаде Мехмед, сидящий подле госпожи, не проронил не слова, лишь внимательно глядел на девушку. — Я знаю историю Фирузе Хатун, госпожа. Но я не она. — она нервничала, перебирая пальцы, чувствуя, как от её ответа разрастается напряжение. — Тогда что ты делала у покоев повелителя? — вспылил Шехзаде, его явно раздражала вся эта ситуация. — Помогала обличить Калфу-предательницу, что пыталась отправить меня к Султану без ведома Хюррем Султан. Я тут же рассказала об этом госпоже и она приказала мне повиноваться этой Калфе, чтобы стражники схватили её прямо на предательстве. Я лишь выполняла приказ, Шехзаде. — на душе тут же стало легче, теперь он знал, знал, что она не делала ничего плохого и верно служит его матери. С плеч будто упал огромный груз. Мехмед тут же смягчился: его плести опустились, а взгляд очевидно потеплел. Бельгин позволила себе улыбнуться — Вот как. Значит, ту Калфу, Севгиназ, кажется, поймали и бросили в темницу благодаря тебе, Бельгин. — задумчиво поговорила госпожа, довольная тем, что девушка оказалась верной, ведь испытывала к ней немалую симпатию. Хатун ей нравилась и её служение не вызывало нареканий. — Вы правы, госпожа. Но моей заслуги в этом нет, я лишь помогала. — Хорошо, Бельгин, ты можешь быть свободна. — и девушка поклонилась, покидая покои и выдыхая, не видя двух направленных на неё взглядов: радостного и влюблённого.