summer & dramione

Я заканчивала очередной портрет, когда в квартиру ворвалась Джинни. Она остановилась и, тяжело дыша после долго бега, разглядывала мою новую картину. — Опять он? — Ага. Сегодня опять мне снился сон... — Знаю-знаю... Джинни сузила глаза, рассматривая портрет и оценивая худого блондина с серыми глазами, вышедшего из-под моей кисти. — В прошлый раз было лучше, — сухо заметила она. — Да что ты понимаешь в искусстве! — воскликнула я. В этот портрет я вложила в разы больше сил, а оценка Джинни была не к месту: ее рисунки можно было сравнивать только с каляками-маляками пятилетних детей. — Не кипятись! Тише, тише. У меня для тебя есть интересная информация, — Джинни чуть ли не прыгала от удовольствия. — Ну, удиви меня. — Мы можем поехать на творческий фестиваль! — Джинни протянула мне брошюру. — В другой город! Ну конечно, все, что касается путешествий и приключений, сразу приводит Джинни в восторг. — Я уже нашла деньги на билеты! А если ты выиграешь фестиваль, мы увезем с собой еще больше, чем потратим! Ну еще это опыт. — Я подумаю. — Ну Мион... Я усмехнулась. — Разве это смешно? — Джинни выпрямилась и скрестила руки на груди. — У тебя же талант! Ты можешь показать его миру. Я все еще сомневалась в этой идее, но в итоге согласилась: — Ладно, едем. — Ура! Я знала, что ты согласишься! Собирай свои краски-карандаши, — Джинни уже начала танцевать от радости. — Я пойду заявку оформлю. Мы с Джинни снимали одну квартиру на двоих уже несколько лет, с того момента, как приехали в этот город и поступили: я — в художественную академию, а она — в институт на переводчика. А дружили мы еще дольше, с самой школы. Она была веселой и жизнерадостной. Заряжала людей своей энергией, с ней всегда было интересно. Не соскучишься. В нашем совместном быте Джинни чаще всего занималась уборкой, потому что кухню она занимать категорически не хотела (и не зря: пару раз она сожгла мне кастрюли). Когда мы собирали вещи, моя подруга все время суетилась, бегала между чемоданами, подпрыгивала и пританцовывала от радости. Больше всего от жизни она хотела путешествий. В разные города, в разные страны. Именно Джинни постоянно вытаскивала меня на улицу. Иначе я бы целыми днями сидела возле холстов с кисточкой и палитрой. Я больше всего от жизни хотела... Я не знала. Писать картины? Я была влюблена в искусство, но... Как будто для полного счастья чего-то не хватало, маленькой детали. Совсем маленькой детали, но очень важной. В поезде Гермиона большую часть времени спала, либо же рисовала карандашами в блокноте, потому что поставить мольберт и холст, разложить краски и кисти в вагоне было нереально. Джинни постоянно смотрела в окно, говорила какие города мы проезжаем, знакомилась с другими людьми из вагона, узнавала, куда едут они. В общем, к концу первого дня поездки мою Джинни знал весь вагон и даже чуть больше. На вокзале нас уже встречал автобус для участников фестиваля, двигающийся по маршруту от вокзала до места проведения фестиваля и обратно. Мы сели в автобус. Там было полно творческих людей, все с какими-то принадлежностями: с мольбертами, гитарами, холстами, глиной, стопками бумаг со сценариями или рассказами. Я удивленно разглядывала людей; что меня всегда удивляло, творцы всегда невероятно красивы. Внутри них жило искусство и это искусство постепенно вырывалось наружу, делая внешность всех творческих людей просто волшебной. Неужели, я в глазах других людей была так же красива, как и в моих глазах люди, сами казавшиеся мне сейчас искусством, которых я разглядывала с раскрытым ртом? Автобус остановился на остановке, и все вышли, обсуждая предстоящий фестиваль и что они к нему подготовили. Я знала, что художники могут сдать до семи своих картин, которые будут выставлены в галерее, а за понравившиеся картины другие участники и посетители фестиваля смогут проголосовать. Ну и художники с наибольшим количеством голосов получат денежный приз. Зайдя в жилой комплекс фестиваля, где были номера для творцов из других городов, мы встретили волонтеров фестиваля; приятная девушка спросила наши имена и фамилии и повела нас на четвертый этаж, показать нашу комнату. В номере находились две кровати, телевизор, небольшой столик и два стула, два шкафа. Рядом со входом была еще одна дверь, ведущая в маленькую ванную. — Надеюсь, вам у нас понравится! — волонтер улыбнулась и оставила нас разбирать вещи и устраиваться в комнате. Я вышла в коридор оглядеться и столкнулась лицом к лицу с парнем, выходившим из комнаты напротив. Я бы не придала этому значения и пошла бы дальше, если бы это не был... Парень из моих снов. Высокий худой блондин с грустными серыми глазами стоял напротив и смотрел на меня полными удивления широко раскрытыми глазами. Интересно, у меня сейчас было такое же странное выражение лица? — Гермиона, твои кисти, их... — Джинни подошла и, увидев парня, которого я неоднократно изображала на холстах, будто потеряла дар речи. Кисти выпали из ее рук и разлетелись по всему полу. — П... прошу прощения! Я вам помогу, дамы. Парень опустился к полу и начал собирать мои кисти. Я присоединилась. Когда мы встали, парень протянул мне кисти: — Я Драко. — Я Гермиона, рада познакомиться... — тихо ответила я. Больше мы ничего друг другу не сказали, а просто вернулись в свои комнаты. — Я просто в шоке! — я только закрыла, а Джинни уже визжала от восторга. — Из твоих снов, прямо из твоих снов! Один в один! — Один в один... — повторила я. Через час мы разложили все вещи, а я отправилась сдавать картины на конкурс. Я взяла семь своих самых лучших картин, а две из них были портретами Драко. — Так-так, Гермиона Грейнджер, семь картин, — проговаривала девушка, принимающая картины, пока вносила меня в список, — спасибо, можете идти! — Благодарю! — улыбнулась я и направилась обратно в комнату. По пути я встретила Драко. — Приветствую, соседка. — Здравствуй. — Знаешь, — Драко замялся, — сегодня... сегодня показ музыкальных номеров... возможно, ты хочешь посмотреть? Я знаю, там много талантливых музыкантов... ну и я. Я на пианино играю. — О... — протянула я. — Да, я приду! Спасибо. А ты приходи как-нибудь в картинную галерею, там некоторые мои картины. Драко кивнул. Тут мы и разошлись, зайдя в свои комнаты. — Джинни, мы идем сегодня на музыкальное шоу, — сообщила я подруге. — Конечно, идем! — Джинни аж вскочила с кровати, — там такое должно быть! Ух, закачаешься! Я улыбнулась. *** На площадку возле сцены мы пришли рано и стояли во втором ряду, ожидая начала. К семи вечера, когда небо начало принимать более темный синий цвет, постепенно собиралась толпа и на сцену вышел ведущий в цветном костюме с гитарой за спиной. — Ну что? Пошумим! Зрители в восторге и ожидании предстоящего выступления свистели, визжали, аплодировали, кричали и поднимали плакаты. Это было и вправду невероятным шоу: свет, музыка, объявление каждого нового участника можно было считать отдельным шоу, между музыкальными выступлениями показывали сценки театральные коллективы. Все было невероятно, что дух захватывало. Я широко распахнутыми глазами смотрела на сцену, не пропуская ни одной мелодии, ни одной сценки, ни одной песни. — А сейчас в наш вечер немного меланхолии добавит Драко Малфой со своей композицией на пианино! — За спиной ведущего уже появился инструмент, а позже вышел он. Драко сел за пианино. Включился нежный голубоватый свет, направленный прямо на Драко, сидящего посередине сцены за инструментом. Его пальцы осторожно коснулись клавиш и парень начал играть. Я слушала, не пропуская ни звука, ни ноты. Подобной мелодии я раньше никогда не слышала, но при этом она казалась удивительно знакомой и родной. Сердце билось чаще, дыхание перехватывало. Зрители затихли. Даже Джинни молчала и слушала мелодию. Абсолютно каждый был очарован. Некоторые девушки начали плакать. Они не рыдали навзрыд, не всхлипывали. Это были слезы искусства; тихие, они текли по щекам и капали на асфальт, подобно дождю. И никто ничего не говорил. Драко закончил мелодию. Встал, поклонился. Ему принесли микрофон для небольшой речи. — Спасибо, спасибо. Я счастлив был слышать не аплодисменты, а ваше молчание, оно было громче любых слов. Зрители восторженно смотрели на музыканта. — Я... я посвящаю эту композицию прекрасной девушке из моих снов, прекрасной... — Драко замолчал на пару секунд. — Гермионе. Некоторые девушки зашептались и удивленно восклицали. Девушка из снов вдохновила его написать столь прекрасную и столь грустную мелодию. Все уже голосовали на сайте фестиваля. Удивленная и поверженная, я стояла и продолжала смотреть на сцену, на место, где только что стоял Драко и посвящал мне мелодию, что поразила всех участников и гостей фестиваля. Мне. Ведущий ярко завершил шоу и толпа постепенно уменьшалась: все уходили в корпус. — Гермиона! Гермиона! — Джинни дергала меня за рукав, пытаясь потащить за собой, чтобы отправиться в комнату. — Мы... снились друг другу. И он посвятил мне... эту чудесную музыку... Джинни оставила попытки заставить меня идти: — А ты ему посвятила половину своих картин. Я покачала головой. — Это... совсем не такое искусство. — Твои картины прекрасны. Возможно, прекраснее всех моих произведений, — Драко стоял за моей спиной. Я обернулась. — Драко... ты... — Я. Все мои сны были заняты тобой. Все мои мысли. Вся моя музыка. — А мои картины... Ты ходил в галерею? — Да. Мы удивленно глядели друг на друга и молчали. И молчание было оглушительно громким и говорило намного больше, чем любые слова. Но в музыке и живописи говорить не принято. И я была влюблена в искусство, но... Искусством был он.