Вадимир

Иван быстро опомнился. Разбираться сейчас было бы непозволительной роскошью. Вадима в полуобморочном состоянии заволокли в дом. Мокрый до нитки парень протяжно стонал, вероятно, от боли в руке. — Положи его на кровать. — скомандовал Иван, ища по всем шкафам антибиотики, бинты. Василиса скинула с парня вымокшие насквозь кроссы и уложила его на постель. Муромец судорожно носился по избе, вскоре принёс бинты, шприцы и кучу таблеток. Девушка же побежала нагреть воду — парень-то весь замёрз, его отогреть надо для начала. — Где ж тебя угораздило-то, пацан? — пробурчал под нос Иван, попытался поднять больную руку Вадима и снять шину в виде пояса по карате, который сам себе нелепо сделал паренёк. От резкой боли Вадим открыл глаза и завыл. Сначала всё плыло перед взглядом, но он смутно, как в тумане разглядел очертания юноши, к которому пришёл. — Не скули, парниша. — сказал он. — Знаю, что больно. — это было сказано с сожалением. — Помогите… — Помогу-помогу. — Иван погладил пацана по голове. Василиса примчалась тут же с тазом горячей воды и разного рода тряпками. Одну смочила и положила на лоб парня. — Его раздеть надо. Одежду высушить. — девушку передёрнуло под смешок Вани и она отвернулась. — Сам тем займись! — отреклась Василиса. — Окей. — хмыкнул Иван и добавил. — У меня в дальнем комоде лежит одеяло. Принеси, пожалуйста. Девушка торопливо кивнула и принялась искать. А Ваня снял с Вадима серое худи, белую футболку, бывшую под ним и оголил тело парня, будучи аккуратным с рукой. На спине сильно выделялись синяки и ссадины от чей-то руки. Но к Муромцу подкралось сомнение: навряд ли бы его били богатыри или кто другой из здешних, вероятней, его бьют дома… Ох, нет! Иван тяжело вздохнул и свёл брови: что с ним делали только? Правая рука же пацана была синей и сильно напухла. Муромец, проходивший курсы первой медицинской помощи в своё время в Москве сразу понял, что это вывих. Слегка пощупал — сустав не на месте. Значит, точно вывих. Придётся вправлять. Что-что он не делал в своей жизни, так это вывихи вправлял людям, которые как снег на голову свалились. Василиса, подошедшая с одеялом, покраснела до ушей и оцепенела; то ли от удивления, то ли от стыда — понятно не было, но отдала одеяло. Иван усмехнулся. — Ну что ты так смотришь на него? Ваших-то богатырей оголенными на речке не видела? — Да иди ты! — ругнулась девушка. — Наши в рубахах плавают! — А, да? — переспросил Муромец, сняв ещё с Вадима джинсы; под ними, благо, скрывались короткие черные спортивные велосипедки. Василиса не выдержала и ушла в угол избы ставить самовар, чтобы не видеть этой картины. Вряд ли они теперь уснут. Иван заметил на затылке парня кровь и немного испугался. Перехватив бинт со столика, он приподнял голову пацана и наложил повязку. — Ну как ты, паренёк? — палил вопросы Иван, а Вадима лишь колотила дрожь. Муромец понял, что тело его тоже надо отмыть от грязи дорог белогорских. Весь испачкался и вымок. Достав ещё несколько тряпок, парень принялся отирать бедного пацана. Вадим знал, что зла ему точно не желают, но трясся всем телом, точно лихорадочный. Осталось самое тяжелое — рука. Ее требовалось вправить. Муромец осторожно коснулся руки Лисицкого и Вадим вытаращил на него свои чудные зелёные глаза. — Потерпи немножечко. Не бойся. — Делай, что хочешь. — хрипло отозвался он. — Я не дурак, знаю, что да как. — Хорошо… Не переживай, э-э-э… — Вадим. — едва слышно прошептал он. — Вадик. — повторил парень ласкательно-уменьшительную форму имени. — Я, кстати, Иван. А это Василиса. — показал юноша, на всё-таки подошедшую девушку. Лисицкий повернул голову и ему вспомнились слова война: «Жаль Ваньки нет… Они с ним два сапога — пара!» Так вот, значит, это Ваня. Но, видимо, по говору богатыря, он понял, что Ивана не долюбливают здесь. — Приятно познакомится. — кивнул он и слабо улыбнулся. — Спасибо… — прибавил он губами и Василиса, кажется, до этого смотревшая на него недоверчиво, просияла. А затем двинулась ближе к кровати, уже не обращая внимания на его обнаженное тело. Вадим оглядел её получше и нежданно ощутил огромную боль в руке и слышимый хруст, аж искры у него из глаз посыпались. Парень вскрикнул и упал на подушку. Боль, как пришла, так и уходить начала потихоньку. Это Иван ему вывих вправил. — Ну вот. — выдохнул спокойно Муромец. — Не болит? Вадим отрицательно качнул головой. — Ну хорошо. — улыбнулся Иван душевно и стер тряпкой белой с него пот. Василиса же полотенцем выжала рыжие волосы и поправила, наложенную повязку. А потом ушла с его вещами куда-то. — Спасибо Вам… — процедил пацан и кинулся на шею к Ивану; он не переставал дрожать. Ваня погладил его по макушке и произнёс: — Ты мне давай, это… Не Выкай! Я ж не старик. Просто Иван, лады? Вадим впервые за это время коротко хихикнул: — Ладно. — ответил Лисицкий и откинулся на подушку. — Я тебе сейчас антибиотик вколю и обезболивающее дам, на всякий, поспишь. — донёс Муромец. — У Вас… Тебя есть?! — Вадим встрепенулся. — У меня много чего есть. — Странно. Тут выглядит всё необычным… — призадумался пацан. — Тут я с тобой соглашусь. Сам попал сюда по случаю одному… — А где я? — ему на этот вопрос так и не ответили и он терялся в загадках. — Ну, как тебе сказать… Город такой… Белогорье. «Белогорье…» — Белогорье?! — глаза парня оживились и он подскочил. — Это же город богатырей, да? Реакция Вадима заставила Ивана насторожиться. — Ты знаешь о нём? — Мне рассказывали… — Так… — протянул Ваня. — А это уже интересно… Кто же? — всё это стало очень напрягать. Появился из ниоткуда и теперь такие вещи говорит. Вадим омрачился. — Вы сочтёте меня сумасшедшим… — сказал Лисицкий и Ивана накрыл смех. — Значит, не одного меня будут считать таковым! Да половина людей ходит по свету таких сумасшедших, как мы с тобой. Так кто тебе сказал? — Добрыня Никитич… — промямлил Вадим и Иван резко закашлялся, опешил. — Я не вру! — Как Добрыня? — на одном выдохе произнёс Иван. — Откуда ты его знаешь? Вернулась Василиса белая, как мел. Она всё слышала. — Он же умер. — сказала она твёрдо и Вадима передёрнуло. — Он умер? Но как? — сие не укладывалось в голове замученного подростка. — Это долгая история… — сказал Ваня угнетённо. Вадим побегал глазами по избе и рассказал: — Мы встретились совершенно случайно год или полтора назад… Я шёл домой с тренировки, как обычно, надел наушники, чтобы нескучно было. Вышел на перекрёсток и не заметил машину, летевшую в меня на полной скорости. В последнюю секунду меня оттолкнули и прижали руки. Вы бы только знали, как я испугался! Я увидел его: одет он был странно, слова я его сначала не понял. Думал, что старик со мной говорит, а оказалось нет. Он был одет, как здешние люди… Волосы у него длинные и борода, зато я запомнил его глаза. Карие, спокойные. Он меня спас, понимаете?! Сказал мне, что… Не ведает, куда деваться ему, где ночлег найти, ну, я повёл его к себе в квартиру из благодарности. Родаков не было, в командировке, на работе они. Сильный он. Потом рассказал мне, кто на самом деле. Что он сам Добрыня Никитич! Ну, я, естественно, поржал над ним, не поверил. Так он мне разнёс половину квартиры, доказывая обратное! Затем рассказал, что у него в этом мире дело важное, в Москве именно, я так и не понял какое. И почему Москву он звал другим миром… — Я тебе потом расскажу. — заверил Иван. — А дальше? — Дальше? А дальше, он сказал, что живёт в Белогорье… В мире богатырей и других существ, вроде… Нечисти что ли. Честно, если бы не видел его вживую, то не поверил бы! Было всё, как в сказке. — парень умолк и посмотрел на Ивана с Василисой. Они присели к нему на край кровати и внимательно слушали. Они ему верили. Лисицкий продолжил: — А потом он исчез. Испарился, будто его и не было. А сейчас я здесь. Наверное, это прозвучит нереально, но я в зеркало провалился. Меня, словно что-то позвало… И я после в лесу оказался. — Вадим устал, глаза слипались, он хотел спать. — Ясно… — тяжело вытянул Иван. — Да, дела… Ладно, спи тогда. Завтра решим, что с тобой делать дальше. — Спасибо…

***

Ночь прошла, как на иголках. Утром Иван еле держался на ногах от усталости на пару с Василисой, но она хотя бы поспала часика три, а он даже не лёг. Всю ночь пацан метался в бреду, кричал, вырывался, рыдал, лепетал о Добрыне всякую несуразицу. Ну что, походил под ливнем, замёрз — простуда, здравствуй. В двух словах: пока ловили, пока успокаивали, пока приводили в порядок, давали жаропонижающее, меняли повязку на голове, так уже и ложиться было поздно. Под утро Вадиму стало легче: забылся чутким, беспокойным сном и всё равно говорил, твердил, как заведенный: «Добрыня… Дядя Добрыня…» Иван глянул на часы: пять утра. Василиса, сидящая напротив, пододвинула кружку чая. Никуда она не ушла, однако, дождь за окном прошёл. Вещи Вадима высохли и девушка аккуратно, дабы не разбудить пацана, принесла их обратно; они просохли в сенях избы. И Иван смог их получше рассмотреть. Но первым делом, он полез в рюкзак: вынул бутылку воды и паспорт с обложкой аниме. Василиса аж отскочила от картинки на этой обложке, а Ваня тихонько просмеялся. Затем вытащил каратеги с удивлением, Василиса вскинула брови, не зная, что это. Муромец тихо сказал, что парень, видимо, спортсмен. Но девушка не совсем поняла формулировку этого вида спорта и сочла про себя, что он своего вида богатырь, который бьётся на руках, а не на мечах. — Вань. — позвала парня девушка и Муромец поднял голову, до того изучая документ, удостоверяющий личность пацана. — Всё слишком мудрено. Победили Добрыню, а теперь и Вадимир этот появился, не спроста это. Иван вздохнул. — Понимаю. Но на вид-то пацан хороший. Вспомни меня, я таким же был. Он просто потерян слегка. Сейчас проснется и поговорим с ним.

***

Ждать долго не пришлось. За мирной беседой оба услышали стон облегчения и зевоту. — Проснулся. — констатировал Иван, допивая остывший чай. Время шесть утра. Уже начало светать, петухи завели свою песню. — Доброе утро, Вадик. — обернувшись к Лисицкому, произнёс дружелюбно Ваня. Василиса пощупала лоб пацана. Не горячий — хорошо. — Как ты себя чувствуешь? — Нормально. Спасибо… — отозвался парень хрипло. — Вы простите, я не дал вам поспать. — извинился искренне Вадим, опустив глаза. — Не впервой, не парься. — махнул рукой Ваня и снял повязку с Лисицкого, чтобы поменять вновь. Кровь остановилась, но голова, вероятно, трещала. — Встать сможешь? Ничего больше не болит, кроме головы? Как рука? Рука не болела. Прошла еще вчера. — Всё хорошо, спасибо. Иван улыбнулся и отдал Вадиму футболку. Парень откинул одеяло и спешно надел, дабы не смущать Василису, а после стушевался. Он не знает, что ему делать. Всё слишком запутанно. — Нам надо поговорить. Серьёзно поговорить, Вадик. — подчеркнул Иван и огорошил парня. Да Вадим и без этого понимал своё положение. Но своим, он не боялся этого слова, спасителям, можно было довериться. Вадим встал с кровати и вытянулся — всё поплыло перед глазами. Его подхватила девушка и усадила за стол. — Ты голодный. Надо поесть для начала. — сказала она и вскоре вернулась с тарелкой блинов. В итоге, усадили, вкусно накормили, и хорошо, у Вадима маковой крошки во рту не было со вчерашнего дня, а затем приступили к разговору. — Вадик, как ты сюда попал мы уже поняли. И про Добрыню ты нам рассказал. А дальше-то, здесь, что с тобой было? — спросил Иван. — Потом… Я наткнулся на отряд ваших войнов… Они приняли меня за нечисть. Предводитель был Финист Ясный Сокол… Он меня вчера под ливнем ловил… — А-а-а… — заулыбался Ваня. — Так это ты столько шуму наделал? Рыжий Лис. Теперь понятно, что Страус был таким беспокойным. Ратные подвиги он ищет. Всё силушкой своей не нахвастается! — Дожили! — фыркнула Василиса. — Он уже человека от нечисти отличить не может. Вадим поник. — А о Добрыне расскажите мне! — попросил он неожиданно и решительно. — Ну раз просишь… Это, возможно, тебя очень огорчит. — начал Иван осторожно. — Добрыня погиб из-за своей зависти. Он здесь считается плохим человеком. Вадима будто проткнуло острым лезвием, но он не перебил. — Много лет назад захватил здесь власть, свергнул законного князя и правил. А от богатырей избавлялся — ему жена в этом помогала. Стерва ещё та, Варварой звать. — Ваня посмотрел на Василису, пусть продолжит. Девушка кивнула и рассказала дальше: — Богатырей наших ратных пленил на дне моря, а Ивана не смог — он был в Другом мире спрятан давно. — В Москве. — уточнил Муромец быстро. — Тогда уж мы и познакомились. В темнице. — В темнице?! — Да. Там освободили Бабу Ягу, Кощея, а затем на помощь Водяного позвали. И таким макаром, такой омерзительной шестеркой освободили Белогорье от Добрыни. — договорил Иван с улыбкой. — Слишком чопорно. — возразил Вадим. — В чём был дядя Добрыня виноват? — Его Варвара в свои колдовские сети взяла и, видимо, не мог он по другому поступать. Из-за того и погиб. Захотел бессмертие получить. — глаза Вадима загорелись. — Что? Разве его можно получить? — Можно. Здесь и не такое можно… Но за всё своя цена. — прибавил Ваня и кивнул, вздыхая. — Лады, слушай внимательно, я повторяться не буду. — решил Иван всё Вадиму выдать, чтоб вопросов больше не было. — Были здесь три богатыря: Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алёша Попович. Больше тридцати лет назад они свергли Кощея Бессмертного — до этого владевшего этими землями и заточили его в темницу. Отобрали у него меч Кладенец и камень с его жизнью — камень как раз Добрыня забрал себе. С помощью него и меча можно раз в тысячу лет бессмертие обрести. Но, дабы не искушать себя силой меча, они разделили: силу и бессмертие. Илья Муромец… — Иван помедлил и произнес. — Он мой отец, он меч Кладенец под магию спрятал, только потомки, то есть я, могли его отыскать, а Добрыня, как я и сказал до, камень схоронил себе. Но заварушка началась, когда Добрыня посчитал себя тенью моего отца и захотел править, в тот момент Варвара помогла ему и обратила батю в камень, а потом и других богатырей. Цел и невредим остался только я, поскольку жил в Москве, даже не подозревая о существовании Белогорья. Вернул сюда меня наш маг — Светозар и сказал, что я должен спасти город. Ну, я повел себя, как ты при встрече с Добрыней, поржал, не поверил. — Иван остановился перевести дух и заметил, что Вадим слушает его, как завороженный. Как будто ему, ребёнку пяти, может шести лет, сказку рассказывают. — Так вот, я познакомился с Кощеем в тюрьме, потому что меня Добрыня отправил в темницу, он был заодно со своей женой. Там с Ягой и Василисой, а после начались наши приключения. Узнал я о многом, например, как Кощей бессмертие обрёл своё: убил учителя и этот камень, камень с его жизнью, вставил в меч Кладенец в особый день… — в подробности Иван не погрузился. — А потом достал я меч Кладенец пошел в бой с Добрыней. Конечно, он сильней меня… — Так это ты его убил?! — воскликнул Вадим злостно. — Не я, но я в этом поучаствовал. Все мы поучаствовали. Добрыня стал бессмертным, тоже вложил камень в меч Кладенец. И в общем, в камне оказалось две жизни — Добрыни и Кощея. И как Кощей уничтожил камень, разбил, пожертвовал собой. Умер вместе с Добрыней. Вадим тяжело отвёл взгляд. — Мне казалось, он добрым был… Василиса приобняла парня. — Ты же не знал этого. Не горюй, Вадимир. Вадим дернулся. — Я Вадим! — Вадимов здесь Вадимирами зовут. — объяснил Иван. — Здесь всё древнерусское, так что и имя твоё немного коверкают. — Понятно. Так вот, значит, я доверился злодею… — внутри грызло душу и вдруг он опомнился. — А твой отец… Он злиться на Добрыню? Иван задумался, а после ответил: — Скорей всего. — Я что, правда, в сказку попал что ли? Это не сон? Ваня засмеялся. Быстро же перешли от грустной на весёлую часть разговора. — Не поверишь, наверное. Но я когда-то тоже так сказал. И теперь отвечаю тебе. Да! Ты в сказке! В настоящей и невыдуманной! — А Москва и Белогорье… Это параллельные миры, типо? Как мне назад-то?.. — Я сам имею этот вопрос в голове, Вадик. — вздохнул Иван. — Вероятно, да. Никак иначе это нельзя объяснить. — пожал плечами Муромец. — А назад… — он глянул на резко ставшую злой Василису. — Через меч Кладенец. Он портал между нашими мирами открывает. — Вау. — выдохнул Вадим восхищенно. — Магия прям… — А то! — Батюшка твой тебе не позволит. — отрезала девушка. — А когда меня это останавливало? — улыбаясь, парировал Иван. За что получил тряпкой по голове. — Ладно-ладно… — Может лучше сначала бабушке Яге его показать? — спросила девушка и заметила, как парень вжался в стул. — А она меня не съест?.. — тихо задался он. — Я просто читал… Ваня улыбнулся. — Не боись. Такие угрозы мне поступали, но видишь здоров. — ответил Ваня и отдал Вадиму паспорт. — Тебе 17 лет, я правильно подсчитал? — Да. — твердо бросил парень. — Скоро 18. — Я увидел в твоём рюкзаке каратеги. Ты дзюдо занимаешься? — Не совсем. Карате. Вообще люблю Японию и всё, что с ней связано. — А разница в чём? — почесал затылок Иван. — Я никогда не понимал. — В карате используются удары, а в дзюдо броски и прыжки. — рассказал Лисицкий. — Я понимаю, в этом иногда путаются. — Ясно. Ну вот, Вась, видишь. Он спортсмен, я был прав. — А что такое Япония? — спросила Василиса и оба парня улыбнулись. — Это такая страна в нашем мире. — ответил Ваня и обратился к Вадиму вновь. — У тебя дома, скорей всего, родители переживают. Тебе надо назад. Вадим потемнел лицом. — Да никто за меня не волнуется. Я вообще никому не нужен. Для отца я бездарь, для матери… Не знаю. Отношения в семье у нас не очень… — признался Вадим. — Оттуда синяки и шрамы на теле? — неожиданно выпалил Иван и парень дрогнул. — Какие синяки? — спросила Василиса обеспокоенно. — Он знает. — дожидаясь ответа, произнёс Ваня. Да, синяки на теле были давнишние, не зажившие. Бил его отец в детстве, бил, избивал просто так: за то, что Вадик на него не так посмотрел, за то, что он двойку принес, за то, что повысил тон немного. За всё, что только можно! А однажды оставил отец ему на спине шрам бляшкой ремня, когда Вадим, будучи маленьким, наступил ему случайно на ногу. Господи, такой крик стоял. Сложно это было вспоминать. По милости отца он и пошёл в секцию карате. Думал парень, что прекратятся избиения, но они только увеличились. Если не выиграл соревнования, если проиграл, хоть один бой! Мать его не раз пыталась защитить, но и ей перепадало. Так и жили. В обществе отец его надевал маску любви и гордости, а дома гнева и безразличия к сыну. — Да… не хочу назад возвращаться… Зачем ещё один скандал. Меня отчислили из колледжа. — вздохнул парень тяжко. — Понятно. — бросил парень с сожалением. — Не вспоминай об этом. Знаю, как тяжело. — почему-то Иван вспомнил детство в детском доме. Все унижения и понял, что как-то похожи они с ним что ли… Василиса прижала парня к себе с такой лаской и заботой, какой он никогда не чувствовал. Её карие глаза столкнулись с его зелеными. — Всё будет хорошо, Вадимир. Мы тебя в обиду не дадим. — Да я могу за себя постоять. — произнес парень скомкано. — Ладно, Вадик. — перешёл на другую тему разговора Иван. — Пойдём потом к бате моему, к Яге после сходим. Расскажешь ему, что и как. Он у меня понимающий и великодушный. Добрый, проще сказать. Поймёт, поможет. Только ты о Добрыне ни слова не говори. Это очень важно, иначе тебе не сдобровать. Если что, я встряну, помогу. Вадим быстро закивал. — Я понял. — заверил Лисицкий. — Не скажу. — Хорошо.

***

Как только на смарт-часах Ивана стукнуло 9 утра, Иван повёл испуганного Вадима к отцу. Муромец немного успокоил парня. Сказал, что бояться нечего. «Батя добр, не волнуйся. Я защищу, если что». — подмигнул он Вадиму и это подействовало. Голос, глаза, харизма и манера общения Ивана очень его успокоили. Буря внутри утихла, но надолго ли? На всякий случай, Вадим прихватил рюкзак с собой со всеми своими вещами. Вдруг что? Выйдя на улицу, Лисицкий восхитился. Прям древняя Русь! Он, вытаращив глаза и открыв рот, оборачивался по сторонам: деревянные избы — маленькие, большие, видимо, судится по родословной и по знатности. Вадим оглядел дом Ивана — изба его отлична была от всех, высока, убрана по последнему писку моды здесь. И правда — для сына князя создали условия, о которых мечтал каждый. Ну, а сам Иван, притащил из Москвы свои штучки, что нередко пугали. Один генератор чего стоит, Василиса рассказала о том, что три уже зарубили — это четвертый. Вадим слегка отшатнулся, ничего себе древние люди. Хотя Иван мог бы уже давно сказать народу, что это нужный ему механизм — белогорцы же не дураки, а там, кто их знает… Деревянные ворота города отдавали своим могуществом, даже издалека. Это ж сколько нужно было их возводить? По виду тяжелы, как только Вадим их смог открыть? Рыжего парня, выскочившего на улицу, многие осматривали недоуменно, опасливо и даже любопытно. Да Вадим сам шарахался богатырей с булавами, мечами и щитами. Жизнь города кипела с утра. Полная сказка! Хотелось всё осмотреть сразу, но его попридержал Иван, говоря о том, что пока привлекать внимания к себе не нужно. Мало ли? Лисицкий послушно кивнул и пошёл за Иваном. По пути парень заметил, что девушки, проходящие мимо, ему улыбаются; юноши-богатыри руки жмут, благодарят, что от Добрыни освободил их и дал мирное небо над головой. Каждое предложение с именем «Добрыня» передёргивало Вадима. Через 10 фраз об этом Лисицкий уже осознал, что Добрыня был здесь жутким человеком и все рады, что он мертв. Что никогда более не вернётся. Иван оглядывался на Вадима, понимал, что тот чувствует. Какая у него внутренняя борьба с собой идёт и трепал по голове, не зная, чем ещё помочь. Вскоре взгляду предстал огромный терем. Лисицкий машинально остановился и рассмотрел его: терем был выстроен в два яруса; первый ярус, куда через высокое крыльцо входили прямо со двора, начинался с сеней — большой горницы, в которую сквозь два узких окна с решетками и мелкими стеклами вливался скудный свет; второй же был высоко-высоко, уходил, видимо, в опочивальню князя. Второй, решил Вадим, осмотрит получше потом, если, конечно, сможет. Если не прогонят… Хоть Вадим и учился не очень, за что и получал часто от отца, но историю знал, как свои пять пальцев. Собственно, как и автор. Ну, а что? Обожаю этот предмет.. Знал, что в Древней Руси доверие нужно заслужить, потому сердце вновь заколотилось в груди сильнее. — Это главный терем Белогорья. — сказал Иван. — Здесь батя живёт. — Хоромы… — не удержался Вадим и Иван хихикнул. — Дорого-богато… — Идём. Ноги затряслись, зубы застучали у Вадима, как только он перешёл порог терема и на него уставились служанки. Тут вмешался Иван: «Девочки, а чего смотрим? Парниша занят, да и вы тоже. А ну работать!» Прислуга затрепетала и сразу разбежалась. — Иван. — позвал Лисицкий тихонько. Парень обернулся и увидел замешательство и страх в зеленых глазах Вадима. — Пообещай мне, что всё пройдёт гладко, что меня не выгонят и за нечисть снова не посчитают… — Могу тебе поклясться в этом. — Ваня положил руку на грудь, уголки губ поднялись в улыбке. — У нас таким маразмом, считать незнакомых людей за нечисть, владеет только Финист Ясен Страус. И то недолго. Батя благоразумен. Всё хорошо будет. Вадим выдохнул протяжно, сжал руки в кулаки и выпрямился. — Я тебе верю. — Веришь, тогда пошли. — Ваня протянул руку и Вадим уверенно её взял. Прошли они ещё немного, Вадим всё рассматривал антураж. Иван повёл парня на второй этаж, как сказал, в зал, в котором батя утром сидит, слушает скучные доклады богатырей обо всём, что происходит в городе. Для Ивана, конечно, скучные. Всё там было добротно сделано: на века! Второй этаж оказался просторнее, чем первый, довольно велик, по тем временам, как читал Вадим и если посмотреть, всё было правдиво: шагов тридцать в длину, десять-пятнадцать в ширину. Иван подошёл к нужной двери и резко остановился, услышав голоса внутри. А после повернул голову на Вадима, произнеся: — Батя с Финистом говорят… О чём, не слышу… После этих слов Лисицкий хотел уйти, повернулся и понял, что терем — целый лабиринт. Он скорей заблудится, нежели выход найдёт. Шёл-то он за Иваном, как зомбированный и не запомнил дорогу. Сердце без остановки билось. Иван чуть подождал, вздохнул и решил постучать. Отдернул парня, мол, не бойся. Голоса притихли и Иван приоткрыл дверь. — Бать, можно? — задался Иван, сверля глазами Сокола, стоящего подле отца. Финист дернул плечом и сказал: — Не видишь, у нас разговор серьёзный. — яд с этих словах сразу прочувствовал парень и улыбнулся фальшиво. — О чём же? Может я чем помогу? — Сын, знал ли ты, что вчера ночью к нам нечистая в град пробралась? Финист говорит, что ты не помог ему поймать её. — грузный голос отца заставил Ивана рассмеяться. — Так он тебе сейчас об этом рассказывает? — уточнил парень. — Так вот, бать, он горланил практически всю ночь, спать не давал, тебя случаем не разбудил? Я б под ливень в любом случае не пошел. Может нечисть ему приснилась? Ему ж былины слагать не о чем! Вот и глюки от мечты пошли. — покрутил у виска Иван. — Не до шуток, сын. Иван замолк и продолжил Финист: — Лис этот сейчас скрылся в городе. Ворота закрыты, не выйдет. Опасен он, княже. — заверил богатырь. — Упал вчера с обрыва, когда мы его видали да пропал из виду, точно по-колдовски. Превратился в кого, поди. А там и до города дошёл. — Что ж ты не проверил, Пингвин? А может это человек был? — изогнул бровь, в точности, как отец Ваня, глядя на Финиста. — Глаза зелёные и волосы цвета огня. Уж точно нет. Да ещё и одёжа на нём была странная, прям как твоя. — Ну и что? — Надобно розыск провести по городу, прочесать каждый угол Белогорья. — обратился Сокол к Илье Муромцу, тот гневно на сына глянул и кивнул в одобрение Финисту. — Бать, а давайте я вам сужу круг поисков и эту задачку? Зачем людей служивых просто так мучить? Илья Муромец поднялся, откладывая бумаги. Интересно, однако. — И как же? Финист сложил руки на груди, с вызовом смотря на княжича. Иван усмехнулся и вошёл полностью в зал, не закрывая двери: — Иди сюда. — подозвал он Вадима. Лисицкий нехотя пошел, в голове крутя обращение к князю, как там в учебниках проходили… Великий государь…и там что-то дальше. Из-за двери показалась рыжая копна волос, а после и сам Вадим. — Это твоя нечисть? Как только Вадим увидел Финиста, невольно вжался в Ивана. Илья и Сокол остолбенели. Финист нахмурил брови, оскалился и пошёл к парню. — Именно! — Пр-р-р… Стой. — остановил рукой богатыря, как будто коня, Иван и посмотрел на отца. Пусть он решает. А Илья всё бегал глазами по Вадиму. После затяжной паузы, Вадим пролепетал: — Здравствуйте, Великий государь. — дрожащий тон пацан не скрыл. Нет, а что ещё сказать? — Здравствуй. Вклинился Иван: — Ты, Сокол, уже совсем очумел со своими сказками о подвигах, что человека от нечистой силы отличить не можешь? — Княже… Но он ведь… — попытался что-то пробурчать в ответ Финист, но был остановлен жестом руки старшего Муромца. — Не похож он на нечисть, о которой ты мне слагал здесь, Финист. Человек это. — голос звучал снисходительно и успокаивал Лисицкого. — Только откуда взялся тут? — Мы с тобой об этом хотели поговорить. Вадим наскоро кивнул, моментами изучая зал. Здесь было всё: серебряные подсвечники по стенам, светильники под потолком, высокий помост в конце зала, где стояло большое, украшенное золотом кресло, два золотых перекрещенных копья над ним — княжеские знамена — и еще два таких же кресла поменьше, без копий — по бокам. Вдоль стен стояли тяжелые, темные дубовые лавки, а над ними на стенах рядами висели покрытые прозеленью шлемы, кольчуги, щиты, копья. — Ступай, Финист. — твердо сказал Илья Муромец, давая понять, что их разговор закончен. Сокол прожег Вадима злыми глазами, поклонился и покинул зал, хлопнув дверью. Опозорился знатно. Сразу пришло облегчение на душу парня. Угроза прошла мимо.

***

Сели за стол напротив друг друга. Вадим поднял глаза на отца Ивана — сильный, статный, конечно, уже не молодой, однако, в глазах имеется огонёк. Тёмно-русые волосы закрывают уши, а в бороде парень заметил седину. Так вот, как на самом деле выглядел Илья Муромец. Честно признаться, Вадим по-другому его представлял, однако и этот вариант был не хуже. Иван сел рядом и решил не докучать, пусть отец задает вопросы. Однако, рассказал ему, что пацан из его мира. — Как звать тебя, нечисть белогорская, всё-таки? — спросил Илья с иронией. Значит, и чувство юмора у него было неплохое, оценил парень про себя. — Вадим. — Вадимир, стало быть. Каким ветром тебя принесло сюда, Вадимир? — Я не знаю точно, государь. Вы будете смеяться, наверное… Я в зеркало провалился и оказался в лесу… А потом набрёл на богатырей ваших, Финиста в том числе. Ну, а потом упал с обрыва, благодаря вашим войнам. Финист меня не заметил лишь по одной причине — я попал в щель камней. А там, откуда он смотрел, этого места не видно. — Как же ты невредим остался и добрёл до города? — удивился князь, щурясь, смотря словно в душу. Тут вмешался Иван: — Ага, конечно, невредим, бать! Ты бы видел его сегодня ночью, пришёл, нет приполз, к моему дому весь мокрый и раненый. Руку себе вывихнул, я сегодня ночью вправлял. Голову разбил о камни, я повязку накладывал. Не бежать же к тебе сразу. — Я еле дошёл до вашего города, государь. Уж не знаю, откуда меня силы взялись. Открыл ворота — они были не заперты. Я искал помощи… — И нашел ее у меня. — прибавил Иван. — Похвально сын, что в беде не оставил. Горжусь. — улыбнулся Илья. — Однако, нельзя тебе более в этом мире оставаться, ты лишь гость здесь, Вадимир. Сейчас же отправлю тебя назад. — отрезал князь. И внутри парня, будто всё разбилось вдребезги. Нет, конечно, он был не против домой попасть, но уж точно не к родителям. Да и тем более, зачем-то же он попал сюда? Кто-то его сюда переправил? Где гарантия того, что он не попадет сюда вновь? Илья заметил растерянность Вадима. — Что-то не так? Неужто не хочешь домой? Парень лишь сглотнул, не отвечая. Нет, а что, главное, сказать-то: «Домой я, Великий государь, и хочу, и не хочу одновременно, потому что у меня в семье царит домашнее насилие, а я ничего поделать не в состоянии?» Вряд ли в Белогорье поймут смысл этого слова. Но одно Лисицкий знал наверняка — если князь, глава государства, уже сказал своё решение, значит, его изменить нельзя. — Нет, государь. — сдержанным, но не без грусти тоном, заговорил парень. — Спасибо Вам, простите за беспокойство со мной. Иван похлопал Вадима по плечу, прекрасно зная, чем наполнены его мысли. — Ты не серчай на моих молодцев, Вадимир. Они лишь сослужить хотят. — держал твердый ответ Илья Муромец. — Бать. — сказал Иван. — А если Вадик снова сюда угодит? Он же не просто так сюда попал? — задал мучающий Вадима вопрос парень. Илья задумался. — Прости, сын. Я тебе кое-что не говорил. — протянул серьёзное вступление князь. — Что? Отец, не пугай меня. — Вадим с Иваном переглянулись, ожидая чего угодно. — Сюда, из Другого мира можно попасть и без магического артефакта. Глаза Вани расширились, он открыл рот, даже не зная, что ответить. — Чего?! Как это? То есть я зря мечом Кладенцом пользовался? — Ты не дослушал, Иван. — грозно осёк сына Илья и продолжил. — В Белогорье можно попасть и без меча. Наши миры неустойчивы и в них существуют трещины. Иногда они малы, а иногда и нет. Другой мир и Белогорский стоят между огромной стены, если слагать тебе и объяснять простым языком. Та стена нередко пошатывается и открывается путь, как из нашего мира в Другой, так и из Другого мира в наш. Как я вразумил, ты, Вадимир, попал сюда через зеркало? — Верно. — тихо отозвался пацан, слушая максимально внимательно. — В зеркале образовалась трещина магии, а стало быть, в этой стене, и Вадимир в неё угодил, а после и попал сюда. Ему случайно открылся ход. — произнёс Илья, рассказывая самую суть. — Но такие перемены, трещины, в наших мирах происходят нечасто. Однако ж, что лукавить, бывают. — Но случайно ли, бать? Ты не можешь на сто процентов быть в этом уверен. Может он какой-то посланник судьбы? — Вань! — залепетал Вадим, останавливая Ивана. Не хватало ссоры на пустом месте. Князь стукнул по столу рукой, зная, что сын начнёт копать до самой глубины, если что-то его заинтересовало. А продолжать эту беседу, кажется, не имеет смысла. — Разговор закончен. — Илья поднялся из-за стола, за ним вскочил и Вадим. Иван, вздохнув, тоже поднялся. — Ступай за мной, Вадимир. Сей же час домой вернешься.

***

Вадим шёл след в след Илье Муромцу, не заставляя того ждать. Они спустились по лестницам вниз. Иван, пошедший с ними, то и дело уточнял самочувствие Лисицкого, но тот отвечал, что всё отлично и переживать за него не надо. В последнюю перевязку Иван воспользовался живой водой, та, должна была, залечить рану на затылке и, вероятней всего, так и сделала. Иван нагнал отца и что-то шепнул на ухо, на что получил медленный кивок. Ваня попросил разрешение сходить вместе с Вадимом — проследить за ним. Ну, и не только… Зашли они в просторную залу, как сказал Иван, оружейную. И впрямь, везде развешаны, копья, луки, булавы, мечи — всё оружие богатырей; а на самом почетном месте, в центре зала — меч Кладенец. Ножны на нём золотые, отделанные, занятные — любой позавидует. Вадим ахнул. Илья Муромец сразу пошёл к Кладенцу и достал его. Сам меч гораздо величественней выглядел, если на него посмотреть вблизи. Илья ухмыльнулся, заметя, как Вадим рассматривает меч с восторгом, подобным ребёнку. — Это поразительно! — это был, словно, какой-то прекрасный сон, который не повторится вновь. Князь вздохнул, перехватил меч и поставил Лисицкого позади себя. А сам стал открывать портал: проведя круг мечом, в воздухе образовалась голубая дымка, а проведя вертикальную линию прямо в центре, открылась воронка. А затем Илья сказал сыну. — Иван, я пойду с вами — это не обсуждается. Парень от изумления, чуть воздухом не подавился. — Куда? В Москву? — ошарашенно задался Ваня. — Бать, может лучше… — Иван — это не обсуждается. — твердо произнес князь. А с ним лучше не спорить, осознал Иван и пожал плечами, мол, ладно. — Зачем тебе туда? — уместный вопрос задал парень. — Я посмотрю, осталась ли та трещина, о которой я тебе говорил. Меч может то прочувствовать.

***

Вышли они троём из портала в квартире Ивана. Вадим поозирался по сторонам, вот это да! Кучеряво живёт здесь, не бедствует! Иван как-то стушевался, поймав взгляд отца. Его восхитила квартира сына, а также немного напугала, не без этого. — Ничего себе, Вань! — Вадим подбежал к окну. — Да это ж Москва-Сити! Ты здесь живёшь? Как ты на это заработал? — и посыпались вопросы. — Э-э-э-э, хорош! — остановил пацана Иван. — Заработал тяжким трудом… — В роли мага «Светозара»? — позади гневно спросил отец и Иван обернулся, заметя, что папа смотрит на его награды с финалов «Битвы магов». — Что же, сын, людей дуришь? Не стыдно? Иван покраснел. Не так он себе представлял его раскрытие. И вообще никогда не хотел, чтобы отец об этом узнал. Надо было давно выкинуть эти трафеи да руки не доходили. — Поправочка, бать, — дурил. Я больше этим не занимаюсь. — скомкано разъяснил Иван, идя на кухню. — А глаза-то бесстыжие отвёл. — в голосе отца читалась лишь злоба. — Не думал я, что мой сын на такое способен. Ну, ничего, мы с тобой поговорим ещё об этом. — Илья зажал в руке стеклянную статуэтку из той же серии наград и она треснула, издав неприятный звук. Вадим не вмешивался. Семейные разборки, что добавить. Иван тяжело вздохнул, кивнул, понимая, что отец слов на ветер не бросает и спросил у Вадима адрес. Где он живёт? — Проспект Лужецкого, дом 25. — ответил Вадим наскоро и Иван вызвал такси.

***

Доехали вполне спокойно. Иван боялся, что отцу может не понравится эта поездка, но всё обошлось. Сидел он довольно смирно и оглядывал улицы, дома, сам погрязший в свои думы и крепко сжимающий меч Кладенец. А Вадим ехал зажато, не представляя, что говорить матери с отцом. Ваня, даже со страху заплатил таксисту больше, чем тот ожидал. Вадим отыскал в рюкзаке ключ и открыл подъезд. Илья поразился технологиям таким. В дом-то просто не зайти. Брёл парень по лестницам, как на казнь — тяжело, но в итоге дошел до квартиры и дернул ручку. Оказалась она была открыта, значит родители дома. Стало ещё страшней. Лисицкий прошел в прихожую, приглашая за собой Муромцев и тут же услышал голос, перепуганной матери. — Вадик! Где ты пропадал?! — женщина выскочила в коридор и дернулась, остановившись. Илья Муромец встал пораженный явлению. Окинул её с ног до головы изумленно. Не ошибся? — Зарина?! — пораженно выдохнул князь. Иван с Вадимом переглянулись. Женщина поглядела на сына с удивлением и страхом. А потом уставилась на мужчину. — Илья Иванович… Какая встреча… — голос женщины дрожал. — Я уж думала… — Бать, ты ее знаешь?! — воскликнул Иван недоуменно. — Мам? Я не совсем понимаю… Всё встало в тупик.