120 писем Гермионы Грейнджер

— Агата, солнышко, пора вставать! Пора показать тебе ад на земле, — буйная девушка влетела в комнату дочери, точно дневная фурия сразу мчит открывать шторы. Гермиона ненавидела этот день, но обещала перед школой показать Косой переулок. Чертов Лондон. Больше месяца назад она отправила юбилейное десятилетнее письмо Драко, но не получила ответа, хотя еще 10 лет назад в день рождения дочери она написала ему очередное письмо. Она рассказала в нем все: про их дочь, которая родилась пару часов назад, про то, что у нее серые глаза и платиновые волосы, про то, что она мучалась больше суток при родах, про то, что у нее нос и губы его матери, про то, что, когда она начинает засыпать, то хмурит лицо, как всегда делал Драко, а еще она написала адрес своего дома в Италии и открыла для него камин. Но он не пришел. Ни разу. Первые три года было так больно, что аж выкручивало до судорог, но он не пришел. Гермиона надеялась, что у него есть причина, он не мог забыть ее просто так, но правда всегда разбивала ее надежды кувалдой по голове. Размышления прервал малоприятный скрежет, отдаленно напоминающий голос дочки. — Я встану, только если ты приготовила блинчики, — девчушка недовольно нахмурила лоб и, приоткрыв один глаз, взглянула на маму. Она была точной копией своего отца. Он говорил это почти каждый день, но был не так уперт, если на завтрак была каша. — Как бы не так, сегодня мы завтракаем у тети Джинни в Лондоне, — девушка перешла на шепот, когда назвала подругу тетей. — Не говори ей, как я ее назвала, она явно кинет в меня непростительным, — она подмигнула дочери и встала к шкафу с одеждой, предаваясь мукам выбора, во что одеть девочку. — Тетя Джинни? Если там будет ее парень, то я не иду. Не смотри так, он противный, — девочка спрыгнула с кровати и побрела в ванную. — Агата! Не смей так говорить про мистера Трестона. Эванс прекрасный человек! — Гермиона злобно сверкнула глазами в сторону силуэта ребенка. Что она говорила про копию? Она на смертном одре не откажется от своих слов. — Одежда на кровати, через час выходим! — Грейнджер вышла из комнаты дочери и отправилась на первый этаж на кухню. Ей необходима порция кофеина, она буквально готова пустить его по вене, но пока обходится кружкой, слава Мерлину. Приготовив чашку ароматного варева, она вышла во двор и начала размышлять: на дворе июнь и она обещала в честь подарка на день рождения дочери показать ей Косой переулок. Агата была в Лондоне множество раз, но в маггловской части, там, где никто не обращает внимание на героиню войны и ее ребенка, который выглядит точь-в-точь, как бывший Пожиратель Смерти. Там, где есть толика спокойствия. Джинни навещала их в магловской Италии слишком часто, а ее парень и вправду был невыносимо неприятным кадром. По рассказам подруги, они познакомились на вступительных в каких-то «Гарпий», и он сразу ей понравился, слава Мерлину, ибо после Поттера она чуть не ушла в маггловский женский монастырь. Услышав шаги за спиной, она достала из кармана шелковый платок и обернулась к дочери. — Ты рано, есть еще 15 минут до срабатывания порт-ключа, — Гермиона в удивлении смотрела на дочь, так как та всегда выходила вовремя. Не то, что бы она опаздывала или долго собиралась, но она пользовалась каждой минутой выделенного времени. Так всегда делал ее отец, ведь это было почти законное его время. — Да, но я хотела тебя попросить. Я хочу в магазин дяди Джорджа! — девчушка умоляюще взглянула на мать. Это сработает, всегда работало. — Милая, ты же знаешь, что нам нельзя отклоняться от нашего маршрута, но я попробую связаться с Джорджем и открыть для нас камин, но ты неделю не ешь сладкое, — ехидно пропев последнюю фразу, Гермиона почти рукой поймала отпавшую челюсть дочери и продолжила: — Шучу, просто неделю меняешь лоток Живоглоту. — Мерлин, это слишком высокая цена, маам! — уперев руки в бока, дочь сверлила мать взглядом, но она была непреклонна. — Это нечестно. Договорились. — Вот и славно, а сейчас приготовься, порт-ключ скоро сработает. Протянув ладонь дочери, Гермиона мысленно молила всевозможных богов, что бы этот день прошел гладко, но что-то ей подсказывало, что все те годы не только Поттер притягивал неудачу. Извлекая старинную монету из шелкового платка, она сжала трижды ладошку дочери. Их негласное «я тебя люблю». В ответ она так же получила три сжатия своей ладони. Толика спокойствия приобретена. Оказавшись через пару секунд недалеко от точки назначения, Грейнджер внутренне сжалась. Чертов Лондон всегда так действует на нее. — Все в порядке? — коротко поинтересовалась она у дочери. — Да, все прекрасно, кроме того, что Трестон стоит и ждет нас у порога, — дочь хмурила лоб всеми силами, чтобы показать, как ей неприятен Эванс, но, кажется, он знал это и без подсказок. — Не хами, мистер Трестон замечательный человек и Джинни с ним счастлива, а это главное, — Гермионе хватало стресса и без нытья дочери про ухажера подруги. Мысли превратились в абсурдную кашу, как только она оказалась в Лондоне, а ведь это только начало. Пересекая большую часть сада чуть ли не вприпрыжку, Агата неслась к любимой тете. — Доброе утро, Агата, я так рад тебя видеть, — слащаво пропетая речь Трестона была переполнена эмоциями. Мерлин, до чего же он мерзкий тип. — И вам не хворать, тетя Джинни на кухне? — получив утвердительный кивок, девчушка помчалась вглубь дома. — Здравствуй, Эванс, рада тебя видеть! Как твои дела? — она приложила максимум усилий, чтобы ее голос не звучал так, будто она готова плюнуть ему в лицо за одно его присутствие. Она, конечно, готова, но портить отношения с мужчиной своей подруги — грешно. — Миона, дорогая, я тоже рад тебя видеть, проходи скорее в дом, там Джиневра хлопочет все утро, — Трестон придержал Гермионе дверь и, попутно рассказывая о своих делах, уводил ее на кухню. Слушать его было так же весело, как играть в флоббер-червей. Подходя к кухне, Гермиона учуяла запах предстоящего завтрака и, словив ностальгию, она замедлила шаг и на секунду предалась воспоминаниям. Так пахло только у Молли Уизли, у одной из любимых женщин, которыми она восхищается. Нужно будет навестить ее. — Джинни, смотри, кого я привел! — Эванс улыбался во все 32 и складывалось ощущение, что он немного не в себе. Или это Грейнджер не в себе. — Родные! Я так по вам скучала! — Джинни почти прорыдала эту фразу, но театр одного актера быстро кончился. — Еще раз будете игнорировать меня и мои письма так долго, я нашлю на вас летучемышиный сглаз! — грозно зыркнув на всех, кого касалась эта фраза, Джинни кинулась обнимать всех и звать к столу. — Мы тоже очень скучали, прости, Джин, — все знают, что порчи Джинни Уизли не шутка. В последний раз Поттер отходил две недели от порчи, которую подруга наслала за очередную измену, а последствия преследовали его еще около года, но об этом потом. Проведя за завтраком и беседой около двух часов, девушки решили вместе посетить Косой Переулок и навестить Джорджа, так что по плану конечной точкой будет магазин всевозможных вредилок. Собираясь на выход и готовясь к аппарации, Гермиона, как мантру повторяла внутри себя, что все пройдет гладко. Если она доживет до конца вечера, то определенно выпьет бутылку вина за свою удачу, а лучше пять. — Аппарировать можно ровно за воротами дома. Предлагаю всем встретиться у лавки Оливандера, перемещаемся с разницей в 10 секунд, — командный тон немного привел в себя Гермиону, которая буквально почти сгрызла себя дурными мыслями, и она поняла, что пропустила добрых 90% информации. Блять. — Хорошо, аппарируй первой, если увидишь опасность или ненужных людей, то посылай сразу патронус, — минуя ворота дома Джиневры, девушка взяла дочь за руку и сжала трижды. Так спокойней. Спустя минуту они оказались около лавки. Восторг дочери было не описать словами, только визгами. Что-то про очень красивое место, а далее визг был слишком поросячьим, чтобы его разобрать. — Агата, я прошу тебя, будь потише! — девчушка убежала вперед по Косому, практически не слушая мать. Сегодня почти можно. — Миона, расслабься. Сама подумай, каков шанс, что в июне, в будний день кто-то из наших знакомых встретится нам на пути? Да я даже мальчика-который-сблядовался вижу раз в несколько лет, и то на всяких благотворительных вечерах, — Джинни подбадривала подругу как могла, ведь знала, что та вся на иголках. Это было ясно по ее внешнему виду. Когда-то красивая укладка сейчас растрепалась, глаза, которые обычно излучают только свет, были пропитаны болью и страхом, и она могла понять ее. Тяжело воспитывать ребенка от самого богатого аристократа Британии в тайне от него, да и еще будучи героиней войны. Их знал каждый в свое время, кто-то был против, кто-то строил надежды на этот союз, но эта сказка не закончилась красиво, эта сказка не закончилась.