Напарники.

      Резкий взрыв, вспышка света и темнота. Он ничего не чувствует, ничего не слышит и не видит. Лишь темнота окутывает со всех сторон. Сколько так бродил по закромам темноты — точно сказать не может, но одно он мог понять — теперь его нет в живых. Злится ли он? Нет, не в коем случае. Грустит? Возможно. Теперь Лена осталась одна, и у него разрывалось сердце, несмотря на то, что оно не билось отныне. Хочется скорее вернуться домой, обнять её, проговаривая слова любви, и вместе с Игорьком налепить пельменей и есть их же замороженными.       Темнота привычно обволакивает, сопровождая его в небытие. Яркий свет, и темнота уходит, оставляя один на один с белым светом, словно поменяв эстафету. Это место не отличалось от черноты, всё такая же пустота. Проходя несколько метров, а может и километров, Прокопенко видит знакомый, давно не появлявшийся в мире живом, силуэт. Улыбка, совсем беззаботная, будто у молодого парнишки, наступает сама по себе.       —Я то думал, что ты век ещё проживёшь, Федь, — он хмыкает на это. Голос друга звучит также, как и запомнился ему перед смертью Грома.       —Игорёк твой, представляешь, ровно твоя версия. Точно такой же упёртый баран, — Костя дёргает уголком губ и достаёт сигарету, а Фёдор даже спрашивать не будет, что можно курить в таком то месте. Гром везде пойдёт по своим правилам, без исключений.       —Спасибо, что приютил его.       —Я не мог его оставить рыдать крокодильими слезами над твоей могилкой.       Гром выдыхает дым, заполняя пустоту хоть каким-то оттенком и запахом, и предлагает Фёдору сигару, на что тот только отрицательно мотает головой.       —Девушка то у него есть хотя бы? — в ответ только смешок. — Хоть кто-то за ним присмотрит..кроме Ленки, конечно же.       —Там целая бригада понадобится.       Тихое, весёлое хмыкание заполняет пустые просторы белого света, где плавает серое облако дыма. Федя скучал по Грому и с ним разговорам. В некоторые моменты жизни ему не хватало Кости, его, может жестоким, мнением и почти что всегда весёлое времяпровождение. Игорь и правда похож на своего отца, словно два брата из ларца. Пугает это или успокаивает — никто не понимает.       —Федь, — тихо обращается к нему Костя, бросая сигарету куда-то в пустоту, где она тут же исчезает как по волшебству. Он лишь вопросительно мыкает, бессмысленно глядит в белое полотно. — Я придурок, который не уважал своих друзей, — он говорит это искренне, не вынуждено, как в прошлом, а с виной в голосе. — Прости за те слова, что наговорил тебе…Короче, ты понял про что я.       И он понимает, легонько улыбается, прощает.       —Тогда мы оба те ещё придурки, которым нужно давно пора дать оплеуху.       Им ещё тогда надо было поговорить, но кто додумался бы до такого? Никто, правильно.       Гром даёт слабину и улыбается, немного, но улыбается.       —Напарники? — рука протягивается в немом предложение пожать.       —Напарники, — они умерли, но всё равно остаются теми молодыми мальчишками, которые стали незаменимым дуэтом, прожившим даже после потери одного из состава.