Прохладная любовь

Дожди забренчали сонаты

По клавишам мокнущих дней.

И труб водосточных стаккато

Органных тонов не бедней.

Я вот уже многие годы

От каждого ноября

Жду этой дождливой погоды.

Все жду я, все жду я, а зря...

Душевное состояние её полностью соответствовало хмурым, темным тучам и моросящему дождю за окном электрички. Не было слёз. Ничего не было. Безграничная пустота, дыра в её и так истерзанном сердце. Которое разбил на мелкие кусочки снова Он. «Нет. — прикрыла она глаза и закусила нижнюю губу. — Не смей больше думать о Нём. Нельзя. Никогда.» Но ведь было до боли очевидно, что не сможет. Не сможет забыть, разлюбить, выкинуть из головы навсегда. Уже пробовала когда-то. Бесполезно. Невозможно больно от того, что начинаешь любить ещё сильнее. И одновременно ненавидеть. «Хм, — невольно хмыкнула. — а что ещё должна была сделать женщина, которая поняла, что все время была скрытой любовницей мужчины, которого… Нет! — сильнее закрыла глаза. — Нельзя!» Ведь все было так волшебно. До мурашек по коже. И их серьезный и в то же время любовный разговор, а после соединение этих двух сердец в страстном и нежном танце. И раннее утро, которое буквально на мгновение укрыло душу теплом и любовью. Надеждой на совместное и вечное счастье. А ведь это была их последняя встреча. Ночью. Когда они между тяжелыми вздохами прижимались теснее друг к другу, желая доказать, что теперь действительно все будет хорошо. И это правда. И Он окончательно тогда избавился от груза вранья и недоговорок. Теперь Она окончательно все знала про Него. И не ушла. И он не мог не сделать этого сейчас. Ему нужно было точно знать, что теперь они скреплены не только сердцем и судьбой. И встав совершенно под рассвет, удостоверившись в сладком и глубоком сне своей любимой женщины, он заказал все самое необходимое и, без чьей-либо помощи, украсил комнату. И положив на одну из пышных корзин то, что хранил совсем недавно, и черканув на листе бумаги слова, прикрыл — уже одетый — дверь их спальни, и с счастливым сердцем тронулся на работу. И она была такая счастливая. И сразу улетучились мысли о том, что он снова умчался на работу, забыв о ней. И на тот момент не смущал факт, что кольцо есть, а жениха — нет. А сейчас все это рухнуло. Разбилось, как ваза об пол. И больше ничего не будет. Доверять этому человеку очень тяжело. И больно. «А может, — глядя на знакомые горизонты за окном, — он даже не любил? Так, притворялся. А как ребенку был рад.» Столько запутанных вопросов и столько же неизвестных ответов. Зачем это всё тогда? Ведь изначально было понятно, что Нет. Не судьба. — Тетюшев. Конечная станция. Уважаемые пассажиры, просьба не… Отрезвил её голос диспетчера, и она почти последняя сошла с поезда на больно знакомую и родную землю, которая сейчас, к сожалению, не очень радовала её. И выйдя из здания вокзала, плотнее укутавшись в голубой кардиган, она набрала номер телефона. На том конце линии прозвучал родной голос. — Алло, мам? ********************

Ну вот, наконец-то

Дождливый сентябрь.

Ну вот, наконец-то

Прохладная осень...

И тучи повисли

Косыми сетями

И кончился месяц

Под номером восемь.

Он молча стоял у окна, заглядывая в хмурую, глубокую ночь. Уличные светильники во дворе тускло освещали дорогу к воротам. Отсюда. Откуда сегодня вышла Она. Навсегда. Счастье не может длиться вечно. Особенно для них. В этом мире они, наверное, не соответствуют друг другу. А ведь все последнее время было так хорошо. Так тепло, семейно. Как будто и не было за плечами той паршивой его жизни. Она затмила все его мрачные годы своей безграничной любовью. А он несправедлив. Ведь женщина, которая любит, должна знать, что её любимый никогда не обманет. Не бросит. Не солжет. «Спи, любимый.» — вспомнилось ему, как она сладко проговорила эти слова в трубку, когда они были разделены тысячами километров. Он думал, что ничего не всплывет поначалу. Ни его прошлая бурная личная жизнь со всей женской частью офиса, ни бывшая любовница, которая так и норовила подластиться к нему, а он и вроде как не был против. Но на тот момент он не мог. Или не хотел. Это разное. Возможно, просто чувствовал ответственность перед Этой женщиной, которая единственная подарит ему ребенка, его продолжение. А потом как что-то изменилось в нем. Он стал таким отстраненным со всеми, и только с ней становился каким-то домашним. Ему вдруг стало как-то тепло от того, что впервые за долгое время его снова окружают люди, которым на него на наплевать. Единственной, конечно, на тот момент, была Клава. Он понимал, что в один момент это маленькое счастье может прерваться его бесконечным враньем, в котором он застрял. А она смотрела на него с таким доверием, что ему становилось от этого только хуже. И он ей открылся. Когда она уже полностью узнала про него все. Абсолютно. Узнала, что могла быть, наверное, у него не одна за этот период. Что он вполне мог с ней так обходиться, потому что она в положении. Но в ту глубокую ночь он доказал ей обратное. Что действительно полюбил. Только с ней он ощущал себя по-настоящему дома. «Мне с тобой не страшно быть собой. И нет необходимости думать одно, а говорить другое. Это счастье.» И все снова стало хорошо. На этот раз окончательно. И они доказали друг другу свою любовь, скрепя свои уста нежным и страстным поцелуем. Как могут только они. А потом между стонами шептали друг другу неразборчиво слова, которые понимали только они вдвоем. Их сердца отбивались в такт друг другу, а тела их были так удобно соединены, что теперь стало точно ясно. Это судьба.  А теперь опять пропасть. Бездна, из которой теперь они никогда не выберутся. И ему совершенно наплевать на то, что сейчас происходило в мире. Ему сейчас важно, что с Ней.  Открытая коробочка кольца так и осталась на паспорте, чтобы тот предательски не закрылся.  И только сейчас в углу он заприметил небольшой чемодан, который одиноко стоял возле двери, словно брошенный. На секунду его сердце пропустило удар.  «Она здесь?» Но все его иллюзии были прерваны шуршанием и знакомым голосом. — Пельмяш? ********************

Секунду назад было столько впервые

Захлопнули двери в нелепом порыве

Апрель не помог

Секунду назад оборвали все нити

Я больше не верю в любовь, извините

Жестокий урок

И как ни странно, мама, на счастье, не задавала лишних вопросов. Не расспрашивала до мельчайших деталей подробности, что привело ее дочь в самую ночь сюда. Снова домой. И женщине, стоящей недалеко от тихого шума вокзала и ожидающей заказанное такси, было совершенно наплевать на то, куда сейчас она пойдет. Ей просто хотелось свернуться в кокон, закрыться ото всех и навсегда. Поэтому, послушав сонный голос матери на том конце линии, она назвала указанный адрес седому водителю, уставшему за день, и машина тронулась. Сон никак не приходил и от этого было еще больнее. Больнее от того, что приходилось снова и снова вспоминать то злосчастное утро. И сейчас, лежа на кровати, женщина ощущала пустоту. Дыру, которая в этот раз была еще глубже и острее.  “Словно лезвием по сердцу” В последнее время у них было все так спокойно. Слишком хорошо, чтобы это казалось правдой. Все так семейно, уютно что ли. И она каждый вечер ждала его на ужин, который, скорее всего, приходилось разогревать дважды из-за его постоянных “опозданий” домой. Или совершенно не приходилось этого делать, потому что он позвонит и проговорит своим волшебным баритоном: “Ну, ты ложись, не жди меня. Целую.”  И она безгранично верила ему, не подозревая, что он может быть на “других переговорах”. "–...Еще на переговорах." "–...Не понимаю, лучший стрип-клуб Москвы, телки каждая Мисс Вселенная…” Конечно, по сути, это и были переговоры. Но какая женщина сочтет это за нормально? Уж такова его жизнь, которую он, к сожалению, поначалу не собирался менять. Но сердце его было совершенно против и с каждым разом, глядя на Нее, оно наполнялось каким-то странным для него чувством. Забытым. Теплым. И он после попросту не смог и не хотел ничего менять. Потому что полюбил. Еще сильнее. Осознанно. По-особенному. Но теперь она сбегала от него. Теперь уж навсегда. И она точно знает, что у нее есть тот, кто точно сможет ее оберегать. Всегда. Осталось только подождать. Четыре месяца. И она постарается как можно глубже засунуть эту чертову любовь в самый дальний уголок ее разбитого сердца. Все же удалось заснуть под утро. Дремала она чутко, с открытой дверью, словно ждала, что кто-то войдет и обнимет ее за талию своими “лапищами”, поцелует в макушку и прошепчет на ушко “Моя королева!” И этот звонок, который взбудоражил не только ее, но и матушку, которая впопыхах завязала на себе халат и застыла у дверей, опасаясь.  Приезд дочери не был неожиданным, скорее наоборот, как груз с плеч, что они наконец-то вместе. И разговор их по душам немного отрезвил ее состояние, что она хоть на секунду может забыться и подумать о делах насущных.