Ночи в пустыне

      Ночи в пустыне обычно холодные, суровые, но безоблачные. Ни одно парящее пятнышко не перекрывает звёздного неба, не лишает путников лунного света. Каждая брошенная и потерянная душа может найти свой путь по небесной карте и её главным ориентирам — созвездиям.       Но эта пустошь словно издевалась над забредшим в неё путником. Морозные ночи опускались на пустыню бархатным чёрным одеялом, укрывающим собой всё: песок, дорогу, а главное — небо. Ни единой звёздочки, чтобы определить своё место в этом мире, ни единого ориентира, чтобы проложить свой путь сквозь пески. Свет фар терялся в этой бесконечной мгле, не позволяющей видеть дальше своего носа. Даже звуки, казалось, терялись, тонули в пустоте. Шум мотора, помехи из радио, буря за окном, скрип шестерней, чей-то храп на заднем сиденье — всё поглощала ночь.       Укутавшись в плед, на переднем пассажирском спала девушка. Её очки сползли, она обнимала себя и свой рюкзак руками, свернувшись калачиком в кресле, стараясь сохранить как можно больше тепла. Её нога иногда сползала на ручник, а сама она вертелась в кресле — то ли от холода, то ли от гнетущих снов, то ли от неудобного положения. Девушка в кресле водителя усталым движением руки убирала её лодыжку с рычага, тяжело вздыхала и снова всматривалась в лобовое стекло. Как бы она ни щурилась, дорога не становилась виднее, а фары не светили дальше капота. Поэтому она не превышала скорость выше полусотни километров в час. Да и если бы она хотела, жалкие остатки на дне бензобака не позволили бы. Холодно, голодно, опасно. Короткое чёрное вечернее платье на ура спасало от дневной жары, в остальном же оно было худшим выбором для таких географических условий. Хуже него мог быть только полный самурайский костюм, пусть и лёгкий, но совершенно отвратительный для горячей пустыни. Хотя, плащ от этого костюма сейчас укрывал голые плечи водителя и спасал её от холодной смерти. Печка в их потрёпанной легковушке не была достаточно сильной для аномально зябких ночей. Несмотря на холод, глаза предательски слипались, показатели на панелях размывались, а тьма снаружи пробирались в салон. Сквозь полудрёму девушка ощутила, как рука обладателя плаща нагло возвращает его на законное место. — Вообще-то, нельзя так отвлекать водителя, — Изо всех сил подавляя зевок заметила она. Кожа сразу покрылась мурашками, а сна не осталось ни в одном глазу. Холод отрезвляет. — Вообще-то, водителю нельзя спать за рулём. Мы добрых двадцать метров проехали вслепую, — Парировал мужчина, забирая свою накидку на заднее сиденье. Через зеркальце было видно его напряженное лицо. — Ну конечно, в такой темноте как будто есть разница между нормальной и ездой вслепую. Ты зачем плащ забрал, гений? — Веришь или нет, я только так смог привлечь твоё внимание. Тебе надо лечь спать. Ты отключаешься за рулём. Я поведу, — Предупреждая вопрос добавил он. — Не то чтобы твоя езда во сне и наяву сильно отличалась… И возьми её с собой, — Кивнул он в сторону спящей девушки, — а то она своей пяткой сломает нам ручник.       Водитель хотела что-то возразить, но отражение в зеркальце выглядело непреклонным. А когда мелодия на радио сменилась, она окончательно сдалась и свернула на обочину.       Под открытым небом было значительно холоднее. Потаптываясь на промёрзшем песке, она старалась разбудить соседку. — Эй, соня, вставай. Подъём. — Ледяной воздух помогал лучше всяких убеждений. — М?.. Мы уже приехали? — Ёжась от холода, девушка сонными глазами старалась сфокусироваться на подруге. Глупый, глупый вопрос для бывалых кочевников. Они прекрасно знают, что никогда не перестанут ехать. — Нет, нам ещё долго. Вставай. Сейчас пересядешь на заднее сиденье и можешь засыпать обратно. — Несмотря на то что ещё минута такой закалки сделает из неё ледяную скульптуру, она старается говорить мягко, по-матерински.       Мучительно долгие секунды спустя они вдвоём согревались под плащом на заднем кресле. В обнимку было действительно тепло, пусть и не очень удобно. Мужчина, вывернув голову через плечо, убедился в их сохранности и завёл машину. Снова тишину нарушило радио. Из него доносилась какая-то грустная мелодия, где-то на подсознательном уровне знакомая. Надо запомнить эту волну. Ведь им ещё долго ехать. Это было единственной аксиомой в их бесконечном путешествии. Радиостанции, которые помогли бы им определить ещё хоть что-то, не ловили в этой глуши. Как долго до ближайшего населённого — живыми людьми — пункта? Это не так уж и важно, на самом деле. Куда важнее, сколько ещё до ближайшей заправки.       Грустное пианино из радио резрезало ночную гладь. Но она оседала на стёклах машины, затекала в салон, проникала в сознание. Новый водитель крепко сжимал пальцы на баранке, прогоняя её из своей головы. А она и не расстраивалась, пробиралась к сонным девушкам, устраивалась рядом. Они принимали её, засыпали, прижавшись друг, как котята, деля крупицы тепла.       А за машиной шлейфом тянулась печальная мелодия.